Глава 25

В этот пасмурный сентябрьский день стемнело рано. Пропитанный дождем ветер колотил в ставни, словно кулак путника в дверь убежища, и Алиенора радовалась растопленному очагу в ее покоях и новой пачке восковых свечей, доставленной утром. На коленях королева держала незавершенное рукоделие, но шить ей наскучило, да и трудно стало сосредоточиться на мелких стежках в неровном свете пламени. Поэтому она с готовностью отложила иголку, когда камергер сообщил о прибытии Уильяма Маршала.

Они не виделись около двух лет, с тех пор, как Уильям уехал в Кендал со своей юной подопечной. Алиенора возмущалась тем, что талантливый полководец отослан в северные дикие края, населенные только овцами, но ей пришлось смириться. По крайней мере, там Маршал в безопасности.

Когда он предстал перед ней, королева отметила, что рыцарь нашел время переодеться – наряд его был чистым и сухим, а на волосах оставил свои следы гребень. Темная короткая борода обрамляла лицо, в уголках глаз лучились тонкие морщинки.

Он опустился перед ней на колено, но она быстро подняла его и поцеловала:

– Ах, Уильям, как приятно видеть тебя!

– Госпожа, с удовольствием видеть вас не сравнится ничто. Я ожидал найти вас в Винчестере, но мне сказали, что вы здесь.

Алиенора горько усмехнулась:

– Я всегда знаю, когда дела у Генриха идут не очень хорошо, потому что он либо призывает меня разрешать его трудности, либо отсылает в Сарум, ничего не объясняя. По крайней мере, мне не запрещено принимать посетителей, в противном случае тебя здесь не было бы. – Она указала ему на скамью у огня. Слуга принес вина и поднос, нагруженный сырными лепешками – горячими, только что с жаровни. – Я помню, как ты любил такие лепешки, когда был оруженосцем, – с улыбкой сказала Алиенора. – Трубадур еще и трех стихов не исполнил, а ты уже уничтожил целое блюдо.

– Госпожа, в этом смысле ничего не изменилось, уверяю вас. – По ее приглашению он взял салфеткой одну лепешку и начал есть с видимым наслаждением.

– Рассказывай же: женился ли ты на своей маленькой северной наследнице?

Маршал прожевал, проглотил и покачал головой:

– Нет, госпожа. Элоиза – милая девушка, и я оберегал ее и заботился о ее благополучии, но не планирую жениться на ней.

– То есть ты не собираешься осесть в Кендале?

Уильям приступил ко второй лепешке:

– Госпожа, это красивейшая местность, там я отдыхаю душой. У меня есть идея заложить небольшое аббатство в Картмеле, дарованном мне королем, и переселить туда часть монахов из Браденстока. Там будут вечно поминать моего молодого господина и молиться за упокой его души.

– Кендал полезен твоей душе, но не способен удовлетворить человека, который хочет оставить свой след в мире, – подметила мудрая Алиенора. – Хотя меня не может не радовать твое желание сохранить память о моем сыне.

– Госпожа, это всегда входило в мои намерения. – Он протянул ей блюдо с лепешками, но Алиенора покачала головой, отказываясь.

– Что же заставило тебя покинуть северный край?

Маршал вытянул ноги к огню:

– Король повелевает мне присоединиться к нему и графу Пуату в Шатору. Филипп Французский захватил наши земли, там идут сражения. Между прочим, – бросил он, многозначительно глянув на королеву, – мне обещана Дениза де Шатору в невесты, если я приведу с собой достаточно воинов.

Алиенора откинулась на спинку стула. Дениза де Шатору – завидная партия, эта наследница стоит на куда более важной ступени на лестнице фортуны, чем Элоиза Кендал. Никогда раньше Генрих не показывал, что ценит Уильяма Маршала столь высоко. Раз он сделал подобное предложение, значит королю приходится совсем туго или он решил изменить стратегию.

– И ты согласился?

Она почти ничего не знала о наследнице Шатору, но ее земли лежат в зоне жизненно важных интересов Франции и Анжу. Чтобы удержать такую крепость, требуется сильный человек недюжинных способностей, и Уильям для этого идеально подходит.

– Госпожа, я преданный вассал короля и поеду к нему, но принимать его предложение не собираюсь. – Он взял с подноса третью лепешку.

– Почему же? – Алиенора пришла в изумление. – Ты отказываешься от огромного богатства.

– Это так, госпожа, но чтобы получить его, мне придется воевать, а когда оно станет моим, мне придется воевать снова и снова, чтобы удержать его. Это полная противоположность тому покою, который я обрел сейчас, а я мечтаю достичь равновесия.

Алиенора непонимающе нахмурилась:

– Чего же ты хочешь, если не Элоизу Кендал и не Денизу де Шатору?

За окнами взвыл ветер, задребезжали деревянные ставни. Алиенора наблюдала за тем, как Уильям делает глубокий вдох всей грудью и как его лицо заливает краска.

– Под покровительством короля находится наследница Стригойла, – наконец произнес он. – Я хочу Изабеллу де Клер.

– Ага. – Вот теперь Алиеноре все стало понятно. – Так вот что сможет обеспечить тебе равновесие!

– Если и не в полной мере, то в большей, чем Шатору. У де Клеров владения в Нормандии, на уэльских границах и в Ирландии.

– Нелегко управлять столь удаленными друг от друга землями. И кое-где к тому же опасно.

– Зато эти яйца не сложены в одну корзину, и добираться до них не так далеко, как до Шатору.

– А сама дама?

– Молода и красива.

Это заинтересовало Алиенору.

– Так ты видел ее?

– В Англии, перед отъездом в Иерусалим. Это была случайная встреча, на пути к побережью. Конечно, я не сумел тогда хорошо узнать достоинства этой дамы, получил лишь первое впечатление, но если бы Господь дал мне выбор, то я выбрал бы ее и был бы бесконечно благодарен.

Алиенора с сожалением покачала головой:

– Я мало что могу сделать для тебя в нынешнем своем положении, но если возникнет хоть какая-то возможность, то постараюсь помочь в исполнении твоего желания.

– Благодарю вас, госпожа.

– Только помни, что мы должны быть осторожны в своих желаниях, – добавила она.

– Воистину. – Маршал взял очередную лепешку, но ел он уже медленнее, чем поначалу. – Мне кажется, что я мог бы с удовольствием прожить на севере всю жизнь – плодил бы детей, заботился о поместье, и мне не пришлось бы прилагать особых усилий. Но это означало бы пренебречь своим долгом. Господь уберег меня от гибели для большего, и утверждаю я это как с гордостью, так и со смирением.

Тронутая его словами, Алиенора протянула к рыцарю руку:

– Уильям, я тоже так считаю. Легко могу представить тебя раздобревшим и довольным в маленьком поместье вдали от двора, но знаю, что судьбой тебе предначертано иное. И вообще, лучше носить наряды вельможи и хауберк воина, чем погрязнуть в ничегонеделании.

– Вот и я так подумал, госпожа, – согласился Маршал.

Наутро он уехал с дарами: с провизией для путешествия и увесистым кошелем серебра на покрытие дорожных расходов. Алиенора передала с ним письма для Генриха и Ричарда, в которых призывала супруга и сына не ссориться друг с другом – без надежды преуспеть, но ее долг попытаться. Написала она и весточку Рихензе, которая временно жила в Фонтевро. Переговоры о ее обручении с Жоффруа, наследником графства Перш, продолжались, причем Генрих, по своему обычаю, тянул время, рассчитывая, что семья жениха станет предлагать более выгодные условия.

– Храни тебя Бог! – напутствовала королева. – И пусть твои молитвы будут услышаны.

– И ваши, госпожа.

– Аминь, – отозвалась Алиенора, но если в отношении планов Уильяма она была весьма оптимистична, то вероятность, что сбудутся ее желания, виделась столь же отдаленной, как сам Иерусалим.

И еще одну зиму пришлось ей провести в Саруме. Вновь ее мир сузился до нескольких комнат и крепостного двора. Шел снег, темные дни перетекали один в другой, и Алиеноре казалось, что над ней смыкаются створки полного забвения.

Обрывки новостей, которые получала из своих скудных источников королева, были для нее на вес золота. По-видимому, Генрих отмечал Рождество в Сомюре. Ричард потребовал, чтобы отец объявил его своим наследником, но тот отказался, говоря, что не позволит загнать себя в угол. Тогда Ричард обратился к Филиппу и принес ему оммаж за Нормандию, после чего не расставался с французским королем, а все письма отца игнорировал.

Солнце наконец стало подольше задерживаться на небосклоне, проклюнулась из голой земли первая нежная травка. Увы, выехать на верховую прогулку и насладиться долгожданным приходом весны Алиенора не могла. Генрих приказал, чтобы супругу не выпускали за пределы крепости, как в первые годы ее заточения. Из этого королева заключила, что дела его идут все хуже, но, не получая полной информации, могла только строить догадки. До нее доходили слухи, будто Адель, невеста Ричарда, вернулась в Винчестер после Рождества, проведенного в Нормандии. А Бельбель слышала, что якобы во время поста принцесса перенесла острое воспаление утробы и потеряла так много крови, что две недели не вставала с постели. Вывод напрашивался сам собой. В душе Алиенора не сомневалась, что кровотечение Адель – это следствие выкидыша, но, так или иначе, скорее ад замерзнет, чем Ричард возьмет эту девицу в жены.

Одним апрельским утром вскоре после Пасхи Алиенора задержалась перед птичьим насестом у себя в опочивальне и, заметив два перышка на полу, наклонилась их поднять. Сноуит линяла, и в этот период Алиенора баловала птицу больше, чем обычно. Она заткнула белые перья за край вимпла, натянула на руку охотничью крагу и ласковыми словами выманила кречета к себе на запястье.

– Скоро, – приговаривала она, – скоро ты полетишь высоко и свободно, обещаю тебе.

Сноуит могли выпускать уже сейчас, но сокольничий предпочитал держать линяющих птиц на земле. Алиенора надеялась, что к тому времени, когда кречет в новом оперении будет готов к первому в этом сезоне полету, Генрих отменит свой жестокий приказ и разрешит ей снова ездить верхом.

Алиенора принялась скармливать птице кусочки кроличьего мяса из деревянной миски. Несмотря на малоподвижный образ жизни, кречет ел жадно и глотал один кусок за другим, пока Алиенора негромко нахваливала питомицу и поглаживала ее белоснежную грудку.

Вдруг приоткрылась дверь, в щель протиснулся бело-рыжий спаниель и галопом бросился к Алиеноре, бешено виляя мохнатым хвостом и разинув в счастливой улыбке пасть. У ее ног он немедленно почуял запах съестного, приподнялся на задние лапы и начал слизывать мясной сок с ее пальцев. Сноуит забила крыльями и скрипуче заклекотала.

– Мойси?

Королева уставилась на спаниеля в полном ошеломлении, а потом перевела взгляд на дверь, так как она распахнулась шире. На пороге стояли Рихенза и ее отец.

Алиенора спешно водворила птицу на присаду и опустила миску с остатками крольчатины на пол, чтобы ими полакомился Мойси.

– Бабушка! – Рихенза вошла в комнату и начала было опускаться на колено, но Алиенора остановила ее и заключила в объятия.

– Какой чудесный сюрприз, хочу хорошенько разглядеть тебя! – Она отступила от внучки на шаг. – Вот так красавица!

Облако рыжих кудрей Рихензы было приручено и убрано в толстую косу, перевязанную блестящей нитью. Легкая вуаль покрывала верхнюю часть ее головы, а на месте ее удерживали массивные золотые шпильки. Платье из шелка цвета весенней зелени было туго зашнуровано на талии и подчеркивало фигуру, а по низу мантии шла оторочка из беличьего меха – того же оттенка, что и волосы Рихензы.

– Вы правы, госпожа, – с сильным немецким акцентом сказал Генрих Саксонский, вошедший вслед за дочерью. Он поклонился Алиеноре. – Рихенза – гордость всей семьи.

В отличие от цветущей дочери Генрих выглядел неважно. Этот плотный мужчина обычно легко носил свой вес, но сегодня он будто согнулся и казался усталым.

Мойси вылизал вмиг опустевшую миску и стал толкать ее по полу носом.

Алиенора послала Амирию за вином. Ее первоначальный восторг при виде гостей сменился настороженностью.

– Что привело вас в Сарум?

– Это обычный визит, – ответил Генрих, слегка пожав плечами. – Только и всего.

Но Алиенора ему не поверила.

– Тогда я счастлива видеть вас. Моя дочь здорова?

– Да. – Избегая пытливого взгляда Алиеноры, зять делал вид, что рассматривает Сноуит. – Ваш кречет линяет, как я вижу.

Настороженность женщины перерастала в тревогу.

– Да, но это пройдет быстро, я уверена. Вы останетесь на ночь?

Он склонил голову:

– Если вы позволите. А Рихензу я привез к вам погостить подольше. – Его глаза остановились на дочери, которая побежала спасать от спаниеля миску. – Император желает, чтобы я с ним отправился в Крестовый поход, однако у меня нет желания сопровождать его. Пусть молодежь рискует. Кому-то нужно остаться дома и править страной, но император предпочел бы, чтобы в его отсутствие я был подальше от Саксонии. Так что… я вновь оказался в изгнании. – Он сложил руки на груди. – Это ненадолго, и на этот раз мне не пришлось увозить из родного дома всю семью. Матильда правит в качестве хозяйки нашего замка. Она посылает вам свою любовь и наилучшие пожелания.

Обтекаемые фразы не ввели Алиенору в заблуждение. Саксонский герцог снова изгнанник, выжидающий, когда его господин отправится в дальние страны. А тем временем Матильда вынуждена справляться одна как может.

– Рихензу я привез к вам, потому что здесь она будет в большей безопасности. И девочка горячо любит вас, как и вы ее, насколько я знаю.

Алиенора нахмурилась:

– Конечно, я очень ее люблю, но почему она нуждается в безопасном месте?

Генрих потер лицо мясистой ладонью:

– Ах, не хотел я вам говорить, но придется. Здоровье короля Англии ухудшается. Нормандия и Анжу под властью Ричарда и короля Франции, и с каждым днем их требования к Генриху растут. Они отрезали ему все пути, и вскоре ему будет некуда деваться.

– Что у него со здоровьем? – спросила Алиенора. У нее свело живот от страха и надежды.

– Король страдает от старой раны, из которой все время сочится гной, но выше ее возникла еще и новая язва. – Генрих указал в область своей правой ягодицы. – Он с трудом держится в седле, но упорно ездит верхом и отказывается отдыхать, да это и невозможно, так как его армию все время теснят. Приближенные покидают его и приносят клятву верности Филиппу или Ричарду.

Алиенора на мгновение зажмурилась. Ей следовало бы ликовать, и где-то в глубине души это чувство присутствовало, но еще ей было тошно. Тошно оттого, что все дошло до открытой войны между отцом и сыном.

– Иоанн все еще с королем? И Уильям Маршал?

– Да. – Генрих торжественно кивнул. – Не представляю, что бы он без них делал. Болдуин де Бетюн также стоек в своей преданности, и Гилберт Фицрайнфред. – Он сурово свел брови. – Но ничем хорошим это не закончится ни для кого, и потому-то я привез свою девочку к вам.

– Чтобы она разделила мое заточение? – Алиенора послала Рихензе лукавую улыбку.

– Чтобы она находилась в безопасности, – подчеркнул ее отец. – Она не даст вам скучать в одиночестве, а вы не дадите ей попасть в беду. Как я уже упоминал, это ненадолго.

Больше Генрих ничего ей не сказал, сколько бы Алиенора ни расспрашивала. Но и тех намеков было достаточно, чтобы понять, какое событие ожидается в самом скором будущем.