С верхних этажей дворца вид на город. Я стою на балкончике, ладони холодит мрамор перил. Далеко внизу овальная арена Магикуса, на арене пусто, лишь одинокий служка машет веником, гонит стеклянное крошево подле мёртвого пилара.

За городской стеной в облаке пыли отряд, всадники бешено скачут, теряя коней. Возвращаются подсадить товарища за спину и снова вперёд. Кони спотыкаются от двойного груза, но выбора нет, по пятам растянулась толпа горожан. Большинство пешком, верховых мало, и те не суются близко к преследуемым.

«Уйдут», – подумал я.

Отряд бывшего правителя отпустили, безоружных, под крики толпы. Даже пришлось охранять до городских врат. Рассерженные горожане готовы разорвать голыми руками бывших господ, забыли легко, что сами, сами творили беззаконие, жгли на площадях, врывались к соседям. Я не сказал всего Первому, горькой, отвратительной правды. Дело не только в надежде, слова принца стали долгожданным отпущением грехов. Виновных назначили – Шестёрку, значит, я ни при чём – подумал каждый.

Я усмехнулся. За спиной вежливое покашливание.

– Ваша, э-э… милость! – не знает как обратиться слуга. – Его Высочество принц Джетсет Милосердный желает видеть вас. В полдень в главном зале.

Я кивком отпустил слугу. Ещё есть время подготовиться к нелёгкой встрече или время сбежать. Я глянул на стену гор, по центру пик чуть выше окрестных. До гор недалече, но лучше на четырёх, чем на двух!

Незнакомыми лестницами я поплутал, но добрался до конюшен. Длинное каменное здание, как и многие иные, одной стороной образует стену Магикуса, другой выходит на кольцевую площадь. Но есть и ход из дворца. Миновал пару дверей, в нос шибануло конскими каштанами и сеном. В конюшне никого. Прошёлся вдоль ряда стойл, лошадей удивительно мало, всего две. Старая кляча, серая в яблоках, едва стоит на дрожащих ногах, мослы троллю на зависть, а взгляд печальный. В другом стойле рыцарский конь, чёрный как ночь, зафыркал при виде меня. Бархатный нос обнюхал ладонь, губы прошамкали, в карих глазах укоризна.

– Извини, приятель, ничего нет. Кто твой хозяин?

Конь не ответил, лишь фыркнул.

Из крайнего стойла наглый храп. Легонько наподдал сапогом под ребро. Конюх вскинулся, рожа красная, в руках очутились вилы. Я глянул, прищурив глаз, как лучник поверх оперения. Конюх сник.

– Ваша милость! Простите, умаялся, заснул! Почитай всех коней забрали, гонцы и эти… э-э-э… прежние!

– Скажи-ка, чей там конь?

– Который, вороной жеребец? Ничей. Был Шестого правителя, но он, того.

Конюх окончательно продрал глаза.

– Ваша милость! – воскликнул он. – Так это вы, тот самый чемпион! Я смотрел, знатная битва! Поделом Шестому!

– Что так? – полюбопытствовал я.

– Сердца у него нет. Мучил что людей, что лошадей. Людишек – ладно, но кони, кони-то в чём виноваты! – возмутился грум.

– Полагаю, этот жеребец нынче… мой!

Конюх согласно закивал.

– Да-да, Ваша милость, так точно! Я подготовлю. Когда желаете выезжать?

– Вскорости. Скажи вот что. Говорят, конюшенный новый у вас, как там его?

– Хольстер, Ваша милость!

– Откуда он, кто таков?

Конюх дёрнул плечом.

– Не знаем. Прибыл с отрядом рыцарей. Теми, что Его Высочество защищать бросились.

– Где же он?

– Отправился ещё поутру, забрав дóбро лошадей. Сказал – в горы!

Я скрипнул зубами.

– Конь нужен через час, – напомнил я и вышел на площадь.

В городе не дождутся вечера, начинается бурное веселье. Расторопные трактирщики выставляют бочки – празднуй народ, бесплатно! По улицам шатаются от мала до велика, бегают дети, впервые за долгое время столько смеха. Радостные лица здесь и там, подскочил какой-то мужчина, судя по рукам и кожаному фартуку поперёк пуза – ремесленник, затряс руку, что-то кричит восторженно. Я улыбнулся, хлопнул по плечу и поспешил дальше.

Всеобщая радость влияет и на меня, и уже подзабылось бледное, бескровное лицо Рилайны. «Как поступишь, Виллейн? Твою Рилю безжалостно убили – ради каких-то там сиюминутных целей».

Спрашивать себя привычка полезная, но отвечать смахивает на сумасшествие. И я не ответил.

Дом Шверге не похож на брошенный, я постучал в массивную дверь. Открыл Статуат, младший сынок. Огромный детина, на две головы меня выше, лицом как квашня. Промычал, узнав, и скрылся.

Внутри темно, в знакомой гостиной Раифа, спиной к входу, в чёрном глухом платье, волосы убраны под тёмный платок. На столе мирно лежит Шверге, белое покрывало натянуто по грудь, глаза мелкинда закрыты. Руки поверх ткани, под ногтями синева, в ушах запеклась кровь.

Раифа обернулась. В карих глазах отсутствует мысль. Заметила меня, взгляд полыхнул такой ненавистью, что я невольно отступил на шаг.

– Что случилось?!

Звонкая оплеуха – ответ. Я приложил ладонь к щеке, к четырём царапинам, что оставляют когти взбешённой мелкиндки. Та стоит напротив, грудь часто и высоко вздымается, глаза мечут молнии. Вдруг брызнули слёзы, неудержимые, Раифа шипит зло и утирает тыльной стороной ладони. Я мигом обнял, прижал к себе, такую маленькую и беззащитную! Девушка содрогнулась в рыданиях, но руки тянутся обнять в ответ, пунцовые губы шепчут беззвучно.

Так мы стояли долго и молча. Раифа чуть отстранилась, из кармана выпорхнул платочек с вышивкой.

– Теперь действительно нечего делать в городе, – проговорила Раифа дрожащим голоском. – Ты заберёшь нас отсюда?

– Где Эритор?

– За ним пришли от принца.

Я кивнул.

– Собирайтесь! Если не появлюсь до вечера, езжайте сами. И помните, мои предупреждения по-прежнему в силе!

Я неловко поцеловал её в губы и выскочил вон.

На шпилях домов побогаче наспех раскрашенные флаги, цвета принца всюду. Из кабаков залихватские песни, выплеснулись вместе с гуляками, растекаются широко и вольно на всю улицу, хватают весельем прохожих, увлекают за собой. Гогот слыхать шагов за сто.

Я почуял взгляд, оглянулся. Показалось, знакомая фигура или лицо, кто-то крадётся в толпе. Я постоял за углом, но никто не явился.

Во дворец пускают всех, кто на вид чуть значительней простого бюргера, только оружие сдай. Я без меча уже чувствую голым. Стража не обратила особого внимания. На входе в тронный зал церемониймейстер от шеи и вниз затянут в чёрный бархат, поперёк груди тяжёлая золотая цепь, бритая голова поверх снежно-белого жабо смотрится как на тарелке. Оглядел придирчиво, хотя народу только из боя половина дворца. Спасибо запасам Шверге, я одет вполне прилично, более чем, и во взгляде церемониймейстера мелькнуло даже одобрение.

В зале множество люду, ближе к трону доверенные рыцари. Мечи в ножнах, но ладони так и тянутся к рукоятям, взгляды нервные и полные гнева. Кровавые лужи успели затереть не везде, прикрыты наспех разномастьем ковров. У трона принц Джетсет, подле те же: Веррат, золотоволосый рыцарь и Хурбис. Иные вельможи на шаг далее, ловят слова и каждый взгляд принца, не дай бог, благосклонный… к соседу!

«Сейчас начнётся, – подумал я, – раздача титулов, земель и должностей».

Хотя рано, разве что должности. Мне, понятно, ничего не надо, и я почти решился задать пару неприятных вопросов прилюдно. Проталкиваюсь в первые ряды, оттоптав пару ног. За спиной возмущённые реплики, сбоку один даже цапнул у пустых ножен, но товарищи сразу повисли на плечах, пока не зарубила стража. Я вышел из толпы придворных, до принца десяток шагов.

– Виллейн. Как всегда, галантен и вежлив, – бросил принц, взгляд холоден. Хурбис изогнулся шепнуть на ухо. Джетсет легонько мотнул головой.

– Ваше Высочество! Вижу, вы празднуете победу? Все соратники рядом, но я не могу разглядеть одного!

– Кого же? – кисло спросил Джетсет. Возвысил голос: – Никто не будет забыт, каждый, кто выступил на моей стороне… и вовремя! – примет весомую благодарность!

Придворные зашумели, кто – довольно улыбаясь, кто – бурча под нос с досадой.

– Ваше Высочество, милорды! Не все сражаются с мечом в первых рядах, иным не к лицу брать клинок. Но и они не должны быть забыты! Я говорю про леди Рилайну, она так много сделала для победы!

У Джетсета не дрогнула ни чёрточка.

– Разве не знаете? Мне доложили, она пала жертвой кровавого тирана! Мы скорбим и будем помнить вклад в общее дело! Если найдутся родственники, сироты, я готов что-то сделать для них!

– Ваше Высочество… – вежливо процедил я, давя ярость, и отошёл в сторону.

Не успел пристроиться спиной к колонне, протолкался, раздвигая плечами придворных, золотоволосый.

– Ты слишком дерзок, мелкинд. Одно дело, в путешествии с принцем, в походе, другое – перед толпой, когда принц готов возложить корону и занять трон!

– Что поделать, мы, мелкинды, противные и неуживчивые.

Рыцарь посмотрел искоса.

– Возможно, лишь ты один. Джетсет примет в кабинете, после церемонии с этими ослами.

Рыцарь кивнул на толпу знати. Я склонил голову, что понял. Проговорил насмешливо и горько:

– Напрасно Его Высочество так про родственников. Поглядите на эти жадные рожи – уже завтра найдётся свояк, три жениха и незаконный сын девушки, что только-только познала ласку мужчин!

Рыцарь воззрился на меня удивлённо. Я коротко кивнул и направился на выход.

Ждать пришлось долго. Дважды прилетали здравицы, мерный бубнёж и громогласный хор, затем стихло, и снова гомон. Шум разлился рекой, и в кабинет решительно прошагал принц, следом мягко Хурбис и, чеканя шаг, златовласец. Я вошёл последним.

Рабочая комната разительно отличается от спальни бывшего правителя. Если там ничего лишнего, то здесь тысяча вещей. Добротные шкафы вдоль стен ломятся от книг и бумаг, два стола солидных размеров завалены, один картами, второй документами. На стенах под потолком головы монстров, что закончили жизнь на арене: скалит зубы горный медведь, рядом прибита рогатая башка мелкого демона, красная кожа побурела от старости. На полу у камина шкура с длинным золотистым мехом горного тролля, поверх два удобных кресла, полуразвёрнуты друг к другу.

Принц Джетсет замер у спинки кресла, под глазами усталые круги, но спину держит ровно. Хлопнул в ладоши.

В кабинет ввели Эритора. Мальчик одет богато как никогда: сапоги зелёной гоблинской кожи, синие штаны с золотой тесьмой и великоватая куртка с вычурным шитьём. Наряд подобрали тщательно, но из того, что было. В ножнах на поясе кинжал, я с тёплым чувством узнал бывший мой амулет.

– Это тайна разве что для сэра Эйри, – проговорил принц, сделав жест в сторону рыцаря. – Сей мальчик, именем Эритор, имеет некоторое отношение к королевской семье!

Эритор зарделся. Я уверен, ещё недавно и он не знал.

– Мой брат, – продолжил Джетсет, сказав «брат» с нажимом, – любезно согласился, его место подле меня! С этим решено. Остаётся несносный мелкинд Виллейн.

Вопрос, почему я не на пути к горе Талисмана, встаёт остро как никогда.

– И у нас есть предложение, как избавиться от него наилучшим для всех образом, к вящей выгоде присутствующих, – витиевато закрутил принц.

– Ваше Высочество! – воскликнул Хурбис, привычно кривит губы. – Стоит ли мелкинд вашего драгоценного времени? Столько дел! Кошель ему золота и пусть убирается!

– В том и дело, сэр Хурбис, дел много. И важнейшее из них – вернуть магию в город. Да не жалкие остатки былой роскоши, а новый, могучий источник!

Я метнул взгляд на Эритора, тот стоит красный как рак, голова виновато поникла.

– Виллейн! Я думал – всё пропало, когда нас бросили в Магикус.

Я демонстративно отвернулся, сжав кулаки. Процедил сквозь зубы:

– К чему клоните, Ваше Высочество?

Принц прошёлся туда-сюда, взгляд в никуда, встал напротив. Проговорил мёртвым голосом:

– Прямо сейчас беглецов, я имею в виду ваших мелкиндов, окружают отборные войска. С ними Веррат и кое-кто из моих людей. Они будут ждать… сутки. Отмены приказа!

Каждое слово втыкается как метательный нож. Надеюсь, я не дрогнул лицом.

– Мне дела до них нет! Я вырос в людской семье, мелкинды мне никто! – с жёсткой усмешкой проговорил я.

Эйри не выдержал.

– Объясните толком, о чём речь?

– Нам стало известно – спасибо брату, – принц потрепал Эритора по голове, тот безучастный, – что Виллейн скрывает важную весть. А именно: легендарный Золотой Талисман падёт меньше чем через день! Кто завладеет, получит магический артефакт невиданной мощи. И это не единственное свойство, так мне сказал… не важно, кто. Главное, чтоб его заполучили мы! Иначе, что скажем народу спустя время? Все ждут возвращения магии, и мы просто обязаны добыть! Это вопрос жизни королевства! Сложность в том, что подробности, место падения знает Виллейн. И вряд ли поделится с нами… добровольно. Сэр Эйри! Вы отправитесь с ним.

Эйри поклонился, но мне кажется, скрывает недовольство.

Глаза Джетсета разгорелись страстью. Из него выйдет умелый правитель. Я вспомнил Рилайну. Правитель, который не остановится ни перед чем.

Будто в подтверждение моих мыслей, Джетсет хлопнул в ладоши ещё раз. В кабинет ввалились стражи, нависли позади всех нас, морды – камень ешь.

– Я почти поверил тебе, мелкинд, что судьба соплеменников безразлична! Почти, но не совсем. Но пусть так. Увы, не могу, не имею права рисковать! Слишком многое зависит от тебя. Я знаю, кто точно дорог. Тот, кого спасал раз за разом!

Джетсет развернулся к страже.

– В кандалы его, в отдельные покои и приставьте охрану! – рявкнул Джетсет, показывая на Эритора!

Я не успел слова молвить, как мальчишку обступили. Эритор вывернул голову посмотреть на принца.

– Не-ет! Отпустите! Ты называл братом!!!

Джетсет вздохнул с сожалением, и мне кажется – искренне.

– Быть королевской крови непросто. Брат. Прощай, на всякий случай.

Я метнул взгляд, полный ненависти. О, если бы ненависть могла испепелять!

Эритор поник, сгорбился, попытался вырваться из кольца стражи, но держат стальными руками. Бросил отчаянный взгляд – на меня!

– Отпустите мальчишку. Я сделаю, что должен, – глухо проговорил я.

– Чудесно! – воскликнул принц и делает знак охране. – Будь ты посговорчивей или жаден до золота, искал придворной должности – могли обойтись без ненужных угроз. Но, увы.

Стражи отступили на шаг, всё равно бежать некуда. Губы Эритора крепко сжаты, голубые, почти синие глаза странно расширены, будто видит вдали. Мальчик расправил плечи, проговорил глухо, но в голосе грохот лавины.

– Прости, Виллейн, я… я виноват!

Пальцы Эритора нащупали рукоять, и прежде чем кто-то сделал шаг, он бросился на кинжал.

– Не-е-ет! – услышал я свой голос, рванул с пола Эритора за плечи, такого тяжёлого, перевернул, страшась увидеть кровь.

Навалились разом, я вдарил, но меня оттащили и выворачивают руки, я, не жалея себя, извиваюсь, бью ногами. В кулаке тот самый нож, на серебре лезвия кровь. Перекошенное лицо Хурбиса плывёт совсем близко, глаза выпучены, вельможа завалился куда-то вниз.

Мелькнул кулак в рыцарской перчатке, челюсть взорвалась болью, голоса улетели ввысь и вдаль. Последняя мысль: как рассказать Унрулии?

Потом всё померкло.