Широкая спина гнома маячит впереди, заслоняет половину прохода узкой длинной штольни. Строго в стороны пугают тёмными зёвами провалов короткие штреки, аккуратно обрушены у самого начала. Роуди цедит под нос, не найдя и кирки, поминает скупую подгорную нечисть. Я топаю следом, запутался в бесчисленных проходах, но гном уверенно печатает шаг.

В камне стен россыпи синего и бирюзового, кристаллы слишком мелки, чтобы позарились даже люди. На стенах поздние пометки мелом – людские буквы и цифирь. В стенах случаются свежие вывалы, словно искали жилы наобум. Амулет на груди гнома даёт освещение, но работает диковинно: не светится сам, но словно воздух на два шага искрится.

Местами ползёт по стене, поблёскивает в белом свете амулета, пока не припадут жадно губы.

Гном поднял руку, я послушно замер. Уши Роуди еле видно из густых завитков волос, прижался одним ухом к стене шахты, нет, к крепи. Обернулся, лицо измазано чёрным, засыпано серой пылью как пудрой. Голова гнома парит в сиянии, точь-в-точь вызванный дух над пентаграммой!

– Гул по крепям. Водопад скоро, – сказал гном, довольно потирает ладонь о ладонь.

– Зачем водопад под землёй? Опять топиться в студёном потоке, как под башней, помнишь? – произнёс я устало.

Гном скривился, на лице пролегла тень. Я прикусил язык.

– Водопад искусственный, колёса механизмов вертеть. И ещё кой для чего. Думаешь, мы вручную породу лопатим? Как бы не так!

– Ты мне гномьей премудростью уши не конопать, говори, нам с тобой каков толк?

Гном повёл носом, слышится слабое щёлканье шейных позвонков.

– Оттуда город начинается, заброшенный, и тракт подземный. Чего глаза лупишь? Да, торный тракт. Ну, не как по земле, местами карабкаться, а то и подныривать, но ездовой гном пройдёт. А где ездовой пройдёт, и нам грех не пройти.

Я помахал ладонью волнообразно, показываю что-то горбатое.

– Думал, ездовые гномы – позор для вас, люди заставили погорельцев.

– Так-то оно так, да не так. Ездовых мы сами придумали, но шли в них совсем голытьба или за долги.

Гном задумался, я молчу. Идём дальше, грохот становится различим и мне. Шахта упирается в массивную стену металла, сбоку приоткрыта дверь. Железо поржавело, на металле капельки влаги, а с той стороны тянет сырым холодом. Роуди навалился ладонями на створку, жилы на шее вздулись, подошвы скользят по гладкому камню пола. Противный скрежет эхом унёсся обратно в штольню.

– Пожалуйте, Ваше Магичество, во владения гномов! – обратился Роуди, шутливо раскланялся.

За дверью широкий, но узкий балкон навис над пропастью, тонкие кованые перила не дают разине упасть, вывалиться от изумления. А удивляться есть чему! На той стороне узкой пропасти стена воды, потоки несутся поверх наклонной скалы, стремительно и беззвучно, ровным прозрачным полотнищем, чтобы ударить со всей яростью где-то внизу, под покровом тумана. Сверху сочится слабенький свет, как пояснил гном, из таких же башен, что возле входа в шахты. Дюжина толстых цепей, к паре приделан и покачивается массивный блок из камня.

– Какой смысл строить такую громаду, чтобы бросить? – спросил я изумлённо.

Гном крякнул, пятерня потянулась чесать затылок.

– Жила истощилась! Чего тут оставаться-то? – удивился гном. – Какой прок от дробилки, муку молоть?

– Тоже верно, – поддакнул я. – Люди бы нашли применение, но вы, простецкие гномы, хоть и делаете чудеса всякие, не докумекали!

– Людишки? – хохотнул гном. – Куда им, только хлеб растить да воевать горазды!

– Тогда эльфы. Понадобились же им тоннели!

Роуди метнул взгляд, полный недовольства.

– Чего уж теперь. И вообще, рудокопьи нестроения – давно не моя забота!

Перегнулся через перильца, да так лихо, что я дёрнулся ловить за мелькнувшую пятку. Не пришлось, Роуди отступил назад.

– Закрыты шлюзы, нижние уровни недоступны, а нам туда. Придётся переть вверх, там открывается, потом снова вниз.

– Лучше бы отправился привычно по поверхности! Все ноги стоптал по вашему камню!

Балкончик уходит вдоль стенки слегка вверх, дальше ступени винтом. Я начал считать. На тысячной задрожали ноги, ещё через пятьсот я готов сдаться природе и встать на четвереньки, а Роуди все прёт и прёт несколькими витками выше.

Ступени ведут на площадку, на одну из площадок, соединённые мостиками без перил, висят над бездной, прилепились одним боком к отвесной скале. На самой обширной монументальное строение, двойная арка сплошь из металла, толстые цепи уходят в отверстия вниз, перекинуты через зубчатые колёса высотой в дом.

Роуди направился к трём массивным рычагам. Поплевал на ладони, ударил одну о другую, раздался стук, как от сухих досок. Налёг на правый, под полом защёлкало, колесо с цепью повернулось на пол-оборота и застопорилось, рычаг застрял. Гном чертыхнулся, ладони тянутся к другим рычагам.

– Не тронь! – раздался дрожащий голос за спиной, я чуть не выпрыгнул из сапог. – Брось рычаги! Лучше убирайтесь подобру-поздорову!

Позади прошаркал гном, до того старый и ветхий, что непонятно, как пудовая кувалда держится в опущенных руках. Крупные кулаки изо всех сил стискивают рукоять, поверхность отполирована тысячами касаний. Кожа на кистях в старческих пятнах, пегая борода коротко и неровно обрезана, седые волосы пучком на затылке, кончик свисает до пояса. Брови на измождённом лице в морщинах густые и длинные, чёрных волосков пока более седых. Плечи престарелого гнома ссутулены под тяжестью кувалды или от времени, в мутноватых, когда-то голубых глазах недобрый огонь. Крупные жёлтые зубы зачем-то заточены.

Роуди оставил рычаги, бросил непочтительно и грубо:

– Тебе чего, дед? Откуда взялся? А ну проваливай, не мешай работать!

Роуди шагнул к отпрянувшему деду, вырвал кувалду одним движением. Старый гном ослаб в коленях, в уголке глаза бессильная слеза. Я отвожу взгляд, отвернулся совсем.

– Ну, я, как же, столько лет ждал… Гноме, помогите, не бросайте! – залопотал бессвязно старик. Роуди уже у рычагов, кувалда застыла на миг над головой, обрушилась на крайний. Под полом громыхнуло, колесо завертелось вновь, набирает обороты, сотрясая площадку, цепь жутко лязгает. Роуди бросился ко второму рычагу, налёг всем весом. Рычаг подался, гигантское колесо с визгом сбавляет ход.

– Что ж вы делаете, негодяи! Спустите озеро – нам всем не жить! – прокричал гномий дед под грохот.

Я встрепенулся. Пока Роуди крушит, опустился на корточки рядом со стариком, тот сидит безучастно, пальцы вяло сжимаются в кулак.

– Что за опасность там, внизу? Как случилось, что вы совсем один, куда подевались гномы?

Губы старого гнома растянула недобрая усмешка.

– Узнаешь в свой срок. Я ничего не скажу!

Пальцы схватили меня за ворот, жаркое дыхание рвётся вместе со зловещими словами:

– Подыхайте, как заслужили!

– Чем заслужили?!

Но старик лишь закатил глаза, в беспамятстве. Я оттолкнул дряхлого прочь.

– А-а-а! – закричал старик, вскочил и бросился к краю платформы. Прыгнул на удивление ловко на следующую, ещё на одну, обернулся. Шум цепей смолк, колесо замерло. В ватной тишине из-за пропасти прилетел жуткий голос безумца:

– …только вода держит… а-а!

Ноги гнома не осилили прыжок на последнюю платформу, крик быстро смолк внизу. Роуди ничего не заметил, подошёл как ни в чём не бывало.

– А дед-то где? Я с ним неласково обошёлся, бывает со мной такое. Надо бы порасспросить!

Я посмотрел в пропасть, ответил горько:

– Поздно!

Путь вниз не легче. Роуди, что так бодро пёр наверх, подвернул ступню, хромает позади еле-еле. Изредка долетает стон или порция нытья вперемежку с руганью, тяжёлая кувалда волочится следом, противно звеня по ступеням. Я спускаюсь осторожно, ступени скользкие, в капельках воды. Мы много ниже балкона, ниже самых глубоких шахт. По наклонной стене напротив тонкий ручеёк вместо былого водопада.

– Красотища! Да? – восхитился догнавший Роуди. – Само собой, разлом был, наши только водопад пустили.

Посмотрел на моё вытянувшееся лицо.

– А ты что, подумал, пропасть вырыли? Га-га-га, – заржал гном. Эхо сунулось вниз – тесно, ушло уханьем вверх. – Тысяче гномов за тысячу лет такое не сотворить! Знал бы ты, под землёй места не меньше, чем наверху, вся земная твердь как головка беверского сыра.

Я заспешил к недалёкому дну разлома. Последняя ступень совсем ржавая, скользкая от налёта, ниже обломано и до земли сажень. Спрыгнул на мокрый камень, ноги разъехались в стороны.

– Ох!

– Чего там? – спросил Роуди, осторожно повис на руках, здоровая нога нащупала пол. Пальцы разжались, ступня мелькнула в воздухе, уходя вверх, гном шлёпнулся на спину.

– О-ох!

Я улыбнулся, но улыбка тотчас померкла, как задутое пламя. Старый гном должен быть здесь, пятном на камнях, грудой костей, раз вода успела уйти в полностью открытые шлюзы. Но тела нет. Я огляделся, на стенах отметки прежнего уровня, повыше шлюзов косой ряд узких дыр, одна другой выше, уходят в глубь скал.

Роуди кряхтя поднялся.

– Поторопимся! Я открыл ремонтный шлюз, там, наверху. Но резервный бассейн не велик, у нас мало времени, прежде чем перельётся и утащит в тоннели, как щепку в ливень!

– Ничего не пойму, как водопад работает?

– Эх ты, книжный червь! – добродушно усмехнулся Роуди. – Смотри, вон выходы, видишь?

Гном повёл рукой в сторону четырёх тоннелей, прорублены в противоположной водопаду скале. Над каждым нависают массивные задвижки, металл отсвечивает жёлтым, настоящим золотом! Задвижки висят на цепях внутри направляющих углублений, как решётка в барбакане, только створки сплошные. Я кивнул продолжать.

– Водопад стекает гладко по стенке, поворачивает – видишь пол полукругом и гладкий? Воде ничего не мешает, со всей дури несётся в эти отверстия.

– А выше что за дыры?

– Это сигнальные, если перелив.

– Э-э, сигнальные?

– Да, чего непонятного? Сигнальные! Если шлюз закрыт, хотя бы один, уровень повысится. Четыре шлюза, четыре дыры. Было закрыто три шлюза, я открыл все. Ладно, хватит болтать, пора топать – сказал уже, верхний бассейн даст часа два, потом снова зальёт.

Мы двинулись в левый тоннель, из тех, что были перекрыты прежде, почти сухой, но все равно гладкий и скользкий – отполирован потоками воды идеально.

– Что за ремонтный бассейн? – продолжил я любопытствовать. Роуди с удовольствием пустился в объяснения.

– Вот представь, сломалось что, те же задвижки. Как ремонтировать под потоками воды? Для того и устроили верхний бассейн, он примет воды подземных рек… на какое-то время.

Тоннель оказался короток. Стены рывком в стороны, ход превратился в обширный зал. Нет, в огромную пещеру! Пространство заполнено хаосом каменных обломков, грудами песка, смутно угадываются стены пещеры, что смыкаются над головой гигантскими рёбрами. Ощущаю себя как в желудке дракона. Стены того и гляди придут в движение, перемелют между камнями в костяной песок.

Мы начали пробираться меж завалов.

– А это – водяная мельница, – продолжил экскурсию гном. – Сверху сыплют породу, потоками воды меж этих камней и, видишь, те рёбра на стенах, породу перемалывает, размывает и уносит лишнее в дальний конец. Потом задвижку закрывают, собирают тяжёлые драгоценные камни, золотой песок, руду – смотря что добывают. Всё лишнее уносит прочь. Сейчас дойдём, увидишь выход.

Гном вдруг метнулся к куче, отбросив кувалду, пальцы погрузились в песок, и начал рыть по-собачьи.

– Э-э… ты что-то потерял?

– Да помоги же, сейчас, ещё чуть-чуть! – долетел возглас Роуди.

Я подошёл ближе. В песке блестит голубым, гном роет и ищет, рядом горка мелких кристаллов, показался крупный камень, похож на мутную стекляшку голубого цвета.

– Камушки, красивенькие.

– Эх ты, – повторил гном, – деревня! Это сапфиры! Не обработанные, потому как стекляшка. Ну да ничего! Подшлифовать – здесь целое богатство!

Тени спустились со стен пещеры-дробилки, ступили из совсем тёмного пространства меж каменных рёбер. Стоит отвернуться, делают шажок вперёд, тянутся достать долгожданных гостей. Обернёшься рывком на движение – ничего не изменилось, пещера тонет во тьме. Тени застыли, лишь гном пыхтит, глаза сверкают в жадном азарте, как искомые сапфиры.

Я чувствую внутреннюю дрожь, как стою на холодном мраморе пола перед столом, внезапно вызван Фитцем, и не ведаю, что обрушится в следующий момент, какая неприятность на мою голову.

– Тебе не кажется странным найти столько ценного в заброшенной шахте? Если ценная – чего бросили? Если выработали – почему сапфиры в груде лежат просто так?

Роуди лишь отмахнулся. Я потащил свёрток, ладонь на рукояти меча – вовремя! Свет с амулета мигнул, растаял облачком яркого тумана.

Бросились разом из-за камней.

– И-ий-йи! – взвизгнул я, рубанув широко на уровне пояса. Меч с чавком погрузился во что-то сырое, в темноте не видать, утробно рыкнуло, ноги окатило противно холодным. Я отскочил назад, за спиной валун.

Судя по звукам, на месте, где рылся Роуди, свалка, куча мала. Всем телом чувствую холод, идущий от невидимых во тьме тел. Гном молчит, ни победного рёва, ни ругани, ни стонов от ран. Руки мои задрожали, в коленях слабость, лихорадочно перебираю варианты. Что-то впилось в сапог, как присосалось, я задёргал ногой. В следующий миг тонкие иглы прошили кожу голенища, впились в плоть, в мою плоть! Я отчаянно рубанул, вывернув кисть, лезвие свистнуло рассекаемым воздухом, легко располовинило тварь.

Ещё одна впилась в правое плечо, я закричал и схватил левой, когти пронзили рыхлую плоть. Завертелся волчком, яростно рубя, окружив стеной острой стали, как потешный боец на ярмарке. Брызнуло раз, второй, третий, твари то ли отступили, то ли кончились.

Потянулся всей сутью к амулету, слабый отклик награда. Яростный приказ, амулет вспыхнул сам, крошечное солнце, щедро жертвуя остатки. Конусы лучей пробили кучу, в прорехи хлынуло ещё больше света. Белёсые, зубастые – одна пасть на вытянутом теле – твари бросились врассыпную. Тела со множеством мелких лап, не то гигантские черви-переростки, не то толстые короткие змеи, щурят бельма глаз, шустро увиляли прочь, натыкаясь на камни, зарываясь сдуру в груды песка.

У изрытой кучи гном навзничь, раскинул что осталось от рук, одна сжата в кулак, меж пальцев синие крошки кристаллов. Глаза на изъеденном лице смотрят белками без век. С потолка пещеры спускается тьма, душит сияние амулета.

Я взвалил на плечо теперь лёгкое тело и заковылял к выходу, с трудом разбирая путь сквозь злые слёзы.