Часть вторая

Насколько хватает взгляда, плоская равнина в пятнах озёр. Берег ближайшего в паре шагов порос кустами, длинные плети ветвей с вытянутыми листочками полощутся в воде. Мне с разлапистых ветвей ивы хорошо видать: у самой поверхности скользят рыбы, широкие спины трутся о мокрые листья, те мешают вынырнуть и глотнуть порцию воздуха. Поодаль от берега высунулась пасть, блямкнула беззвучно, и крупное тело кануло в темноту. Редкие в послеполуденный час рыбаки перебираются от озера к озеру, в руках над головой одноместные лодки с круглым дном. Мы окликнули одного, что дремлет под мерное кивание удочки посреди озера, рыбак вздрогнул и шлёпнулся в воду.

Ближе к горизонту развалины на фоне недалёких уже гор.

Сполз веткой ниже, повис на руках.

– Эге-гей! Ловите!

Разжал пальцы, ступни погрузились по щиколотку в мягкую под ивой почву. Спиной к стволу привалился Джетсет, принц, считай, без руки: плечо распухло, из глубокой раны сочится, повязка пропитана кровью. Подле хлопочет Рилайна. Эритор сидит, вытянув ноги, спина подпирает ствол ивы с другой стороны, прячет в ладонях лицо, опухшее от слёз.

– Я так и не поняла, кто такой этот Энрогар, человек или тролль? – спросила Рилайна, глядит на меня. Ответил Джетсет:

– Сказывали легенду о лорде, что был проклят некой ведьмой за какие-то там дела. Проклят превращаться в тролля. Как обернётся назад в человека, память прочь. Облик тролля даёт неуязвимость к ранам – да вы сами видели, смертельная заросла хоть бы что.

– Это ясно, не понятно, как Унрулия может помочь? Что колдун скажет?

Я передёрнул плечами.

– Вы же знаете Унрулию, она – справится. Удар магии сдержит превращения, усыпит тролля на время. Я слыхал про Энрогара, только свести дважды два не смог вовремя, – ответил я, сокрушённо склонил голову. – Есть подозрение, проклятие как-то связано с детьми. Ведь Энрогар, если верить легенде, троллем пожрал своих.

– Ты хочешь сказать, – проговорил Эритор, оторвавшись от невесёлых дум, – мама родит ему на съедение?! Да-да, чего уставились, мне почти тринадцать, и я знаю зачем Рилайна задом вертит подле принца!

Рилайна сделала вид, что занята платьем, причёской и прочими женскими делами, даже отодвинулась чуток от Джетсета. Я фыркнул:

– Будет у тебя братик или сестрёнка. А что, не так плохо вышло, мамку, считай, пристроил, ей ничего не грозит. Смердюки та ещё компания, но Унрулия – леди и сама по себе и их переделает на приличный лад!

Джетсет вздрогнул при слове «леди». А я вспомнил, как принц шептался с Унрулией перед уходом.

Эритор состроил недовольную рожицу, произнёс, бодрясь:

– Чего сидим? Идти пора, пока у Джетсета рука не отгнила! Виллейн! Высмотрел что с верхотуры?

– Высмотрел. Идём к развалинам – и ориентир хороший, и любопытно – что там?

Скрипнул зубами Джетсет, Рилайна тут как тут – подставить плечо.

– Ты бы, в самом деле, не вертелась подле принца, – произнёс я, ничуть не смущаясь, что тот слышит. – В положении Его Высочества любая помощь пригодится, и любая будет достойно вознаграждена – обещаниями и благодарным кивком!

Джетсет метнул презрительный взгляд и не удостоил ответа.

– Какие вы, мелкинды, торгаши: всё на золото меряете, – не осталась в долгу Рилайна. – Я – от чистой души! Когда ещё удастся помочь самому принцу? Внукам рассказывать стану. Всё понимаю – стоит Его Высочеству вернуться в привычное окружение, и забудет бедную, симпатичную, преданную крестьянку!

Моя очередь метать взгляды, сперва негодующий, затем удивлённый. Джетсет хранит царственное спокойствие, но стал поглядывать на Рилайну.

– А если что не срастётся, всегда могу вернуться к тебе, милок!

Большая рыбина, коей угостил за мелкую монету мокрый рыбак, давно зажарена и исчезла в животах, как сухая трава в пламени. Залили костёр и двинулись, под ногами спорные с Ретунией земли.

– Во времена деда Джетсета бились здесь славно, в округе полно пожжённых крепостец, местный люд разбежался кто куда, – пояснил я, кивая на развалины на горизонте.

– Крестьяне как сорная трава! Их не истребить мечу наёмника. Пожог деревеньку и что же? Через неделю – новая! – проговорил принц.

– Вот как, оказывается, думают принцы о своих подданных, Ваше Высочество! Сорная трава… не удивительно, что вас попросили уступить трон!

Рука Джетсета метнулась к поясу, лицо перекошено от ярости. Но оруженосцем Эритор, несёт и мой кинжал, и на плече свёрток – это завёрнут в дерюгу меч, тот самый. Посмеиваясь, я поспешил вперёд.

Идеально надраенный наконечник не оставил заразы, помогли и травки от Рилайны. Джетсет повеселел, разминает плечо. Мы с Эритором поодаль от парочки, мальчик топает хмурый.

– Хватит грустить! Всё будет хорошо с мамой.

Эритор шмыгнул, помотал головой.

– Да я не о том. Мама сказала напоследок кое-что… я не понимаю!

Я придержал шаг.

– Что именно? Мне ничего не известно!

Эритор наморщил нос, проговорил тихо и как бы нехотя:

– Сейчас поймёшь почему. Она сказала – держись подальше от Виллейна!

Я опешил.

– Мне зачем говоришь?!

– В том и дело, мама сказала: «Передай Виллейну мои слова, пусть знает». Ещё сказала не доверять Джетсету, особенно если пойдёт назад в королевство, но я и сам понимаю.

– А. Просто беспокоится о сыне. Ох уж эти женщины! Разводят тайны, плетут интриги на пустом месте. Хотя насчёт Джетсета права: довериться свергнутому принцу безумие! Он сделает всё, чтобы вернуть трон, пожертвует любым соратником. Переступать через поверженных спутников обычное дело в королевских семьях – как иначе добиться трона?

– Я не разбираюсь в этих взрослых делах, Виллейн.

Эритор пожал плечами, но я вижу: прислушивается к каждому слову.

Джетсет болтает с Рилайной, обогнали нас и первыми на дороге. Глубокие колеи намекают на интенсивное движение, но пока никого. Местность почти плоская, холмы уже редкость, но вокруг на два роста заросло густым кустарником. Дорога петляет меж озёр, их все меньше, горячее марево искажает стволы и ветви далёкого леса, что в предгорьях.

– Здесь наши пути расходятся, колдун. Мне в развалины лезть нет интереса, – неожиданно огорошил Джетсет, указывает на север. – Мы двинемся на север, по признакам там селение. Уверен, найду соратников из тех, что успели бежать от узурпатора!

– Бог в помощь, – ответил я равнодушным голосом.

– Да, ещё одно: Эритор пойдёт с нами. Унрулия просила присмотреть, и я милостиво согласился!

Эритор набычился, голубые глаза сверкают из-под соломенной чёлки.

– Я отправлюсь с Виллейном!

– Вот ещё, это не обсуждается! Ты слишком мал принимать за себя решения. Сделаешь как сказала мать! Тебе безопаснее со мной, чем с колдунишкой, что сгинет через шаг если не в развалинах, то куда там его занесёт.

Я решил вмешаться.

– Эритор! Его Высочество кругом не прав, иначе был бы уже королём, а не полудохлым принцем. Но сейчас тебе безопаснее с ними, – упредил я готовые сорваться возражения. – У меня есть дельце на пару дней, как ты помнишь, после, обещаю, встретимся!

– Правда обещаешь?

– Правда-правда! – ответил я. Врать ребёнку особенно стыдно, но я же не вру, да? Собираюсь найти, навестить потом, как только завершу взрослые дела.

Эритор поплёлся к Джетсету. Рилайна улыбается широко.

– Вы прям молодая семья!

Эритор вдруг бросился обратно, детские руки обнимают неожиданно крепко, губы жарко прошептали на ухо:

– Не бросай нас, Виллейн, вернись, обязательно найди маму! Ей нужна твоя помощь! Что, если тролль и её съест и… будущее дитя? У нас больше никого нет. Обещаешь?

В горле застрял комок с кулак. Я прохрипел.

– Обещаю! – сказал я от сердца.

Эритор резко оторвал себя, зашагал не оборачиваясь по дороге на север. У меня в руках тайком сунутый свёрток. Под слоями дерюги рыцарский меч, длинноват и тяжёл, такой же полезный мне как палка. Я махнул на прощание спинам и потопал на юг. Поверх кустов виднеются недалёкие уже развалины башни.

Шагаю в своё удовольствие, на губах беззаботная улыбка, птички в кустах будто услышали, радостно щебечут. Солнце ласково гладит по голове, целует в правую щёку.

Развалины замка живописно раскатились камнями с небольшого холма. Замки на спорной, они все спорные, границе с Ретунией горят часто, вот и этот не пощадил таран и огонь, да не простой, магический! Только он даёт жар, что плавит твёрдый гранит, а блоки выпрыгивают из враз тесных стен, как пущенные катапультой. Я выругался, ушибив голень: за четверть лиги от главной башни камни заросли травой, другие занесло землёй, сидят, как разбойник в засаде.

В развалины заходить опасно, вдруг на постое лихой люд? Но не зайти глупо – вдруг есть интересное?

Стены замка разрушены почти до основания, остатки низкие, местами по пояс, верхние этажи башни спустились во двор лавиной камней. Северная стена на этаж выше, закрывает от взора, что там внутри. Насвистывая, я направился к бывшим воротам.

По земле крылом мелькнула стремительная тень, перечеркнула меня, уносится вперёд и влево, поблекла. Я дёрнулся, завертелся волчком в поисках опасности. Глянул на небо – ничего, щурюсь на солнце, прикрываю глаза ладонью. Развалины уже кажутся не жалкими, но защитой. Снова пала тень, я резко обернулся. Солнечный диск заслонил силуэт с раскрытыми крыльями, в лицо мне ударил ураган.

Дикий рёв гигантской пасти заставил присесть, страшный, куда там пустынному льву с его рыком. Звук распался на два, один низкий, почти не слышен, от него щемит в груди и хочется выпрыгнуть из сапог и бежать, бежать, забиться в тёмный угол. Второй звук высокий, режет как бритвой, от него поют кости и ноют зубы. Я послушался первого, бросился к спасительным руинам. В спину толчок воздуха, меня схватило поперёк как клещами, дёрнуло, земля резко уходит вниз на множество локтей. Хватка внезапно разжалась, я ринулся вниз головой. Изогнулся в полёте, чтобы не врезаться макушкой, плечо взорвалось болью. Замер, распластанный на спине, чудовище уходит свечкой вверх, длинный хвост щёлкнул шипами по земле, под ударом валун взорвался осколками. Я еле поднялся, заковылял вверх по склону. Это издалека холм казался пологим, приходится карабкаться, пальцы цепляются за прутья кустов, пучки трав.

Я часто оглядываюсь. Дракон, а это дракон, пикирует вновь, растопырив кривые когти на скрюченных лапах. За миг до земли передумал, поджал лапы, брюхо шлёпнуло по склону, башня на вершине подпрыгнула, полуразрушенный этаж решил спуститься ниже. Мимо пролетел камень размером с барашка, дракон позади вякнул, приняв удар. Я припустил.

До спасительной стены всего чуть-чуть, не успел. Сверху ударила пасть, скользкий язык сбил с ног, завился верёвкой вокруг пояса. Голова дракона резко мотнулась вверх, подкидывая, язык исчез, обляпав ведром слюней. Я перелетел через низкую стену, шлёпнулся на плац у подножия башни, чудом попав меж двух свежих валунов. Вылез еле-еле, поискал дракончика.

Дракон расположился на склоне, длинное тело вытянуто, крылья в стороны – нежится в лучах солнца. Глаз с вертикальным зрачком хитро посматривает на развалины.

Я перевёл дух. Дракон мощно выдохнул, ветер донёс запах свежей крови.

– Сыт, гадёныш! Играешься? Что ж, поиграем.

Я обежал вокруг башни, ищу, где забраться внутрь. Вот и вход, на петлях остатки давно выбитых дверей, внутри на полу хаос камней и балок перекрытий. Пыль клубами, из-под навала торчат сапоги, одна нога ещё трепыхается в конвульсиях. У стены сундук, крышка проломлена балкой, из лопнувшего борта рассыпалась пара золотых монет, виден обрез дорогой ткани.

Остатки стен повыше первого этажа, чудом цела центральная балка перекрытия, самая мощная и толстая. На цепи с балки раскачивается высокая, но узкая клетка, из тех, что любят подвешивать в пыточных подвалах, в клетке двое. Скелет, выбеленные временем кости осыпались на дно, поверх череп, что лыбится щербатым ртом. Кроме скелета узник, руки и ноги торчат вон меж прутьев, голова поникла, прежде окладистая, рыжеватая борода опалена, кончики завились тугими спиралями, как у барана. Гном, а это гном, застонал, заворочался. С трудом поднимает голову, глаза долго блуждают невидяще, остановились на мне. На моей спине, я занят разграблением сундука, не обращаю внимания на узника.

– Эй ты! Открой клетку! Ключ где-то около сундука, – прохрипел гном. Я обернулся, подхожу ближе.

– Зачем, хорошо сидишь, в хорошей компании!

Гном пытается разлепить опухшие веки пошире, не дают мешки под глазами, лицо опухло от побоев.

– Ты хто? Виллейн!!! Ты как здесь, тоже схватили?!

– Мимо шёл. Сам знаешь, лорды как сороки: собирают всё ценное в родовых гнёздах. А мне ой как нужна магия, позарюсь и на самую малость! Обычные грабители часто проходят мимо невинных вещиц, не подозревая тайную мощь.

Я сунул найденный ключ в ржавый замок у основания, с натугой повернул. Дно клетки обрушилось вниз вместе с узниками, череп подкатился к моим ногам. Я наподдал. Череп мелькнул злобной ухмылкой, взорвался о стену костяными осколками, зубы застучали по дубовому полу башни.

– Эк ты непочтительно! Неужели не боишься, что придёт ночью мучить страхами, требовать мести?

– К тебе направлю! – отмахнулся я. – Ты как, Роуди, живой? Руки-ноги целы?

Гном поднялся, гнома шатает.

– На сломанных не стоят.

– Шутишь? Вот и чудно! – добавил я. – Вежество подгорное помнишь или забыл?

Роуди нахмурился, резко кивнул. Шея хрустнула позвонками, гном охнул, рука метнулась к загривку.

– Помню! Хоть и погнали меня, я не легкомысленный эльф! Сказывай, какой долг на мне.

Я задумался.

– Толку с тебя чуть. Не заставлять трудиться ездовым, в самом деле. За Талисманом не возьму, и не думай! Клятва клятвой, но когда речь об артефакте такой мощи… нет уж. Послужишь Эритору. Верно служи. Сам поймёшь, как выйдет срок.

Гном округлил глаза.

– Это кто такой?

– Мальчишка лет двенадцати. Сейчас под опекой… рыцаря, ушли на север по дороге. Догонишь, скажешь – от меня.

– Быть посему! – ответил Роуди. – Ну, я пошёл?

– Погоди. Сложность одна есть. Да ты высунь, высунь-то нос, посмотри из-за стенки, только сторожко!

Тяжёлые черты Роуди пришли в движение, опухшее лицо пытается принять недоумённое выражение. Не получилось, гном сплюнул и вышел вон из башни. Полминуты спустя влетел стрелой обратно. Тычет пальцем на выход, кисти волнообразно рисуют что-то большое, сложились в пасть – ам, ам! Всё это молча.

– Ты прям циркач с ярмарки. Говори громко, он знает, что мы, что я здесь. Потрепал изрядно, щенок.

Роуди поцокал языком.

– Я не знаток драконов. Если игрался – всяк скажет – малой ишшо. Но как это поможет нам?

– Молодой, говоришь. Тоже так подумал. Давай-ка и мы поиграемся! Бегать можешь?

– От дракона-то? Могу, – ответил Роуди с усмешкой. – От дракона всяк убежит!

Мы затаились за остатками стены, кусок шириной в несколько шагов. Я у правого края, Роуди у левого.

– И каков план?

– План прост, бежим в разные стороны. Ты на север, я на юг.

Роуди повертел пальцем у виска.

– Дракон схватит! Поумнее ничего не придумал?

– А ну его! Всех вас! Был и осторожен, просчитывал каждый шаг, соотнося затраты и ожидаемый прибыток. Отказывался от малейшего риска. И к чему пришёл? Предан, брошен, дошло до крайности: дракон зовёт играть в кошки-мышки перед обедом. Да не моим, а его!

Роуди выслушал тираду со скептической миной.

– Хорошо-хорошо! Обошлись с тобой неласково. Ну и что? Сам поступил бы иначе? То-то! Забудем былое, что сейчас делать – решать пора.

Я выглянул разок из-за камней, чтобы встретить взгляд вертикальных зрачков.

– Голова одна, пасть одна, значит, схватит одного. Если тебя – считай свободным от клятвы. Или трусишь?!

– Кто, я?! – взревел Роуди. – Чтоб гном струсил перед жалкой ящерицей? Предки их всяких бивали! Давай, на счёт три!

– Три!!!