– Виллейн! Виллейн! Очнись уже, подумаешь, в глаз дали!

Меня кто-то тормошит, голова болтается как тряпичная. Я разлепил веки, два лица слились в одно, совместив точки мелких родинок. Чёрные волосы заплетены наспех в длинную косу, та щекочет меня под носом, тёмный взгляд карих глаз с привычным сомнением, на губах невесёлая улыбка. Откуда-то сбоку звонкий голос:

– Мама, он жив! Смотри, ресницами хлопает!

Я скривился от звона в ушах, с трудом сел. Вокруг бревенчатые стены, деревянная дверь в кривом косяке, сквозь щель видна полоска засова. В хате весь отряд: безучастный дважды битый Джетсет, Рилайна, с излишне женскими в заточении прелестями. Эритор подле Унрулии и она сама.

– Ты как здесь?… Где мы? – спросил я, ощупываю скулу. Под пальцами тренькает болью лопнувшая кожа, кровь запеклась.

– Маму поймали, я же рассказывал. Нас тоже схватили, помнишь? – зачастил Эритор.

Унрулия порывается сказать, но не мне – Джетсету. Принц привалился к бревенчатой стене, рубаха добротной ткани вся в пятнах пота, воротник намок чёрной, в неярком свете из оконца под крышей, кровью. На левой скуле багровый синяк.

Унрулия поднялась, полные бёдра колыхнулись под тонкой тканью платья и заслонили обзор. Проплыла в сторону Джетсета.

– Брысь! Здесь телесами не вылечишь! – бросила Рилайне, та уставилась на стати Унрулии и готова взвиться. Я украдкой показал кулак – сникла.

Пальцы Унрулии пробежались по лицу, Джетсет вяло отстранился. Унрулия схватила крепче. Скомандовала властно:

– А ну, воды подай!

Рилайна сама не поняла как, кинулась исполнять. Даже у меня ноги дёрнулись.

– Что ж вы, Ваше Высочество, приуныли? Небось деду вашему тоже несладко пришлось, но выдюжил! – пристыдила Унрулия.

– Ты кто такова, крестьянка, мне выговаривать?! – ожил Джетсет.

Унрулия выпрямилась, смотрит сверху вниз, на лице чёрные полосы – свирепая боевая раскраска.

– А вот такова! Унрулией меня зовут, а то сын мой, Эритор.

Джетсет смотрит в пол, в равнодушных глазах медленно разгорается искра.

– Унрулия? Вы-то как здесь оказались?!

– Вашей милостью, Джетсет! Не вы ли погоню послали?…

Эритор вертит головой с мамы на принца. Принц закаменел лицом, ладонь рубанула воздух.

– Нет, – твёрдо сказал Джетсет. Добавил язвительно, глядя на меня: – Что бы ни говорили некоторые, я не виновен в смерти отца! Не опущусь и до преследований… вас.

– Стойте-стойте! О чём толкуете? Просветите! – вмешался я.

– Обойдёшься, – отрезал Джетсет.

– Нет, ну почему же, мой принц? – возразила Унрулия, кулаки тянутся упереться в бока, сейчас последует перепалка. – Почему не рассказать, как держали в тайне – от меня?!

Джетсет скривился, хочет ответить, но за дверью шаги, клацнул засов. Мы притихли. В хату ввалился вожак смердюков, охрана за дверью, но и с ним одним не справиться – шуба сменилась доспехом с принца, железо еле налезло, в щели видать ремни. Нагрудник начищен до блеска, фамильный герб королей как вызов принцу.

Джетсет глядит на герб равнодушно, но я заметил и блеск в глазах и что кровь прилила к голове.

Тяжёлая челюсть вожака ходуном, из необъятной глотки хохот, толстый палец указывает на всех по очереди.

– Сегодня один из вас предстанет перед Хозяином. Кроме мелкого. Его ждёт кое-что похуже!

Унрулия замерла испуганной птицей, но мясистый палец вождя миновал Эритора, остановился на мне. Я вскинулся обиженно.

– Хозяин обожает крепкие берцовые кости, высасывать мозг, – продолжил вожак, палец как указатель на Джетсете. Перевёл на Рилайну. – Любит и мясцо под нежным женским жирком!

– Хорошо, детей не ест, ваш Хозяин! – встрял я, в голове план.

– Как не ест? – делано изумился вожак. – Ещё как ест, чужих, само собой.

Унрулия прожгла взглядом, я чувствую две дыры ото лба до затылка. Я дёрнул веком так, чтобы вожак не увидел, но в ярости не заметила и Унрулия, вскочила.

– Ах ты, мелкий прохвост! Скормить Эритора заместо себя хочешь?

– Почему мелкинда нельзя есть? – заголосила Рилайна. – Чем он лучше нас?

Вожак слегка опешил от бабьей атаки.

– Не лучше – хуже! Колдун, ждёт его другая участь, уж лучше быть съеденным, чем попасть в руки Благодетеля! – разговорился вожак, поёжился сам от последних слов.

Унрулия не услышала или делает вид, шагнула к вожаку, стоит во весь рост, всего на пол-ладони ниже.

– Заруби на своём трижды ломанном носу! Сына не дам, горло тебе перегрызу!

Вожак отступил на шаг под напором и глядит с интересом. Губы дрогнули в усмешке.

– Вот и ладненько, раз начали выбирать – кто, продолжайте. Вернусь через час за… за обедом! Ха-ха-ха-ха!

Вожака согнуло от хохота так, что пришлось опереться на копьё. Эритор жмётся в ужасе, меня продрал мороз. Вожак резко замолк, острие копья метнулось к шее Джетсета. Бронзовый кончик сияет кромкой, острый, хоть брейся, слегка кольнул.

– Впрочем, можно по-другому. Я вас всех отпущу, всех, кроме колдуна. Если этот, – предложил неожиданно вожак, кивая на принца, – сумеет пустить мне кровь в схватке, – продолжил вожак, загибает один за другим пальцы, – три раза!

– А если нет? – прохрипел принц.

– А если нет, – рявкнул вожак, – отправишься на копье к Хозяину! Муа-ха-ха-ха-ха!

Хлопнула дверь, из-под крыши посыпалась дрянь, следом шлёпнулось осиное гнездо. Пара ос, злые как цепные псы и крупные, с палец, ринулись искать обидчиков. Рилайна завизжала, бросилась в угол, выставив тугой сочный зад. Я еле успел поймать одну, уже выставила жало. Вторая оса не решилась атаковать, ужужжала вверх, в щель под скатом крыши.

Джетсет заметил удивлённо:

– Ты быстр, слишком быстр. Вышел бы отличный наёмный убийца: мал, неприметен. Мне следовало быть осторожнее, тогда, на площадке.

– Благодарю, сэр Джетсет, – вежливо ответил я, выделяя «сэр». Джетсет дёрнулся как от пощёчины. – Увы, убивать за деньги мечтаю гораздо меньше, чем рыцарствовать.

– О чём вы, надо выбрать, кого съедят! – сказала Рилайна, взгляд скользит по формам Унрулии, сверху вниз и обратно, задержался на полных бёдрах. Та только фыркнула.

– Почему бы Его Высочеству наследному принцу Джетсету не спасти всех нас, победив амбала? – предложила Унрулия.

Кровь схлынула с лица принца, с той его половины, что цела. Пока цела, читается в глазах. Я поспешил добавить:

– Выбора нет, идти принцу. Кто сказал, что съедят одного? Сегодня один, завтра второй. Вот если победить, устрашённые смердюки отпустят. Решайтесь, Ваше Высочество!

Джетсет хмыкнул:

– Как мелкинд заговорил уважительно, когда шкура жмёт!

Я пожал плечами на шпильку.

– Напоминаю, Ваше Высочество, обо мне речи в уговоре нет.

– Каким оружием биться? Привычен к мечу, копьё, признаться, держу как крестьянин оглоблю!

Рилайна что-то сказала, но я уже не слышу, всё внимание к Унрулии. Та встала, шагнула к двери, сильный стук прервал Джетсета на полуслове.

– Чего долбишь, рано, Хозяин спит! – хохотнул охранник с той стороны.

– Позови вождя, сказать надо! – ответила Унрулия.

– Мама! Ты что задумала, нет! – закричал Эритор, вцепился в мать. Унрулия повернулась, на губах спокойная улыбка, ладонью гладит сына по голове.

– Всё хорошо, сынок. Я вернусь скоро.

Рилайна набрала воздуху выпалить язвительное, но Джетсет зажал рот. Дверь отворилась, за ней двое охранников. Унрулия оторвала сына, подтолкнула в спину ко мне и вышла.

– Что она задумала? – спросила Рилайна, голос дрожит.

Никто не ответил, вопросов и тайн больше, чем узников.

Невыносимо тянется время, час за день, в молчании. Разговоры смолкли едва закрылась дверь за прямой спиной. Эритор на грани: зареветь, заплакать или кататься по полу, бросаться на стены. Сел рядом, лицом в коленки. Я приобнял за плечи.

Дверь отмеряет события в бревенчатой камере. На этот раз на пороге Унрулия, руки скрещены зябко на груди, губы пунцовые, в уголках глаз дрожит слеза.

– Мама, с тобой всё хорошо? – с облегчением спросил Эритор, кинулся обнимать.

Я отвёл взгляд, жгучая ненависть затопила по горло. Зверь, проклятый ублюдок! Кулаки разжались от бессилия. Я с трудом распрямил пальцы, на ладони раздавлена оса, жало впилось в палец, тот распух, но боль меркнет на фоне ярости.

– До первой крови, Джетсет, – молвила Унрулия ровным голосом. – Надеюсь, вы не зря проливали пот в тренировках!

Джетсет церемонно наклонил голову, принимая жертву как должное, но вид подавленный. Унрулия добавила:

– Вам дадут меч, ваш собственный!

Я вскинулся.

– Тот самый, что был с Его Высочеством? Тогда есть шанс! – прошептал я.

– Что за шанс? – воскликнула Рилайна. Снаружи затих шум сопящего стража, я шикнул на дурочку.

Дверь возвестила конец обсуждениям, сруб заполонила стража, по жесту мы нехотя строимся на выход. Снаружи полдень, солнце как зависло с утра, так и не хочет уходить с небосвода, льёт душный жар золотыми лучами. Справа от узилища пара-тройка домов, какие-то сараи, строения полукругом у берега крошечного озера. Не деревня – хутор, торговый пост на краю болот. Вокруг заросло камышом и осокой, меж домами и берегом толпа. Смердюки собрались от мала до велика, щёлкают семечки, одеты празднично – то есть зашили особо большие прорехи. В центре пустой площадки вождь, гол по пояс, по телу вздуваются тугие удавы мышц. На молочно-белой коже валиками шрамов, белых, розовых и багровых, расписан воинский путь. Выглядит устрашающе, вот и Джетсет приуныл, сам поджарый, но в вожде чувствуется поистине звериная мощь!

– Люди Свободных Болот! Сегодня вы увидите, как я побью этого рыцаря, что зовёт себя принцем! Принцем королевства, откуда изгнали наших предков, принца жадных баронов, кровавых лордов, что дерут по три шкуры с крестьянина!

Вождь раскинул руки в стороны, в левой копьё. Толпа смердюков взревела, в голосах ни нотки привычной заунывности.

– Смейтесь, люди: принца прогнали из собственного дворца, он должен скрываться среди болот, как любой из нас! – продолжил вождь. Раздались смешки, жидкие, вождь мигом уловил, что свернул не туда. – Он явился не как изгой, пришёл с мечом и в доспехах, с отрядом лазутчиков, завоевать нас, рабами погнать в поход за утраченной короной! Он здесь погубить Хозяина, нашего единственного защитника!

На этот раз толпа воет в негодовании. Вождь продолжил, являя доказательства: доспехи и меч. Доспехи тотчас унесли, но меч остаётся воткнут в песок у ног вождя. Я потянул Джетсета за рукав.

– Слушайте, Ваше Высочество, не перебивая! Этот меч зачарован. Да, знаю, что скажете. Те чары, чужие, что взъярили тролля, своё отработали, мои – остались, чую отсюда. Используйте с умом!

Джетсет кивнул, дышит нарочито часто, мышцы наливаются силой. Вступил на песок. Вождь жестом указывает на меч. Джетсет идёт обычным шагом, ладонь легла поверх рукояти. Я слежу пристально, как и все вокруг площадки. Звенит комарьём тишина, все замерли и боятся вздохнуть. Едва пальцы принца сомкнулись, сразу выдернул меч, но вождь уже в прыжке, правая рука отведена назад, кончик копья на уровне груди, ступня выбила фонтан песка, вождь припал на колено в длинном выпаде, кончик копья бьёт сильно и страшно. Принц успел сместиться вправо, меч вертикально вниз и парирует удар, отводит выпад влево вбок – недостаточно! Острие копья вспороло край, исчезло под тканью, выныривает обратно в шлейфе красных брызг. Принц отшагнул, левая рука дёрнулась было к распоротому боку, но замерла на полпути. Меч в правой стремительно пал на шею вождя, тот пытается выпрямиться, уйти. Передумал, в последний момент вождь бьёт обратным движением – любимый удар тупым концом. Копьё встретило лезвие, зачарованный меч легко срубает кончик древка, но вождь уже далеко, ушёл невредимым.

– А ты неплох, принц! Тем забавнее выйдет!

Джетсет тяжело дышит, вложил в удар все силы, коих и так мало. Рубашка прилипла к боку, расплывается пятно, но медленно, порез неглубокий. Собрался с духом, идёт осторожно к вождю, шаг, другой. Вождь играет копьём, наносит ложные удары, в ноги, в глаза, в живот. Джетсет меняет стойки, меч в руке как живой, блещет на солнце, готовый парировать. Вдруг Джетсет бросается вперёд, клинок плашмя отбивает копье в сторону. Стремительным змеиным движением принц почти прижался к песку и, с риском порвать мышцы ног, снова метнулся вверх и вперёд, кончик меча чиркнул по груди вождя, за ним красная черта – знак победы!

– Да!!! Ура! – закричали радостно мы, но рано. Вождь глянул на кровь, взревел, копьё метнулось к груди принца. Джетсет отшатнулся, наконечник вонзился глубоко в плечо. Принц упал, сбит с ног сильнейшим ударом, меч вывалился из враз ослабевших пальцев, копьё торчит чуть ли не из кости.

Все приходят в движение: Рилайна испуганно пробирается к принцу, смердюки ревут торжествующе и машут, вождь потрясает руками спиной к нам. Рисуясь, не глядя на поверженного принца, вырвал копьё, повернулся добить.

– Нет!!!

Эритор кошкой прыгнул на спину, в кулаке мой бывший кинжал. Ударил сверху в основание шеи, над ключицей. Вождь издал рык, резким движением плеч отшвырнул пацана назад, сам пал на колено, меж пальцев из шеи бьёт кровь. Тяжело завалился навзничь.

Смердюки потрясены развязкой. Завыли заунывно, никто не делает попытки подойти к вожаку. Ритмичный вой бросает в дрожь, я с тревогой смотрю на ристалище. Тело вождя задёргалось, его корёжит, руки и ноги разбухли, наливаются изнутри плотью. Кожа лопнула и слазит клочьями, под ней более плотная, с волосками зеленоватого цвета, толстыми, как щетина кабана. Конечности растут в длину, лица вождя не видать. Поднялся высокий, с молодое деревце, обернулся всем телом. На толстой шее шрам на месте удара, уже розовый, выше уродливая башка с крючковатым мясистым носом тролля. По смердюкам благоговейный вздох, взрослые сажают на плечи детей узреть Хозяина.

Тролль взревел, зашагал к нам, ко мне и Унрулии, наклонился над бездыханным сыном. Чудовище тянуло мощные длинные руки: клонило схватить и бить, бить наотмашь по земле, превращая в смесь из костей и потрохов.

– Джетсет, меч! – прокричал я.

Джетсет пополз на одной руке, опередила Рилайна. Руки тонкие, едва подняла тяжёлый клинок, подбежала к троллю и стукнула, как мышь кочергой. Меч едва порезал кожу, но для магии хватило. Тролль замер, черты лица поплыли, надутое мышцами тело осело, словно спускает пар. Миг, и на песке прежнее тело вождя, сперва неподвижное, заворочалось. Вождь поднялся, белых шрамов прибавилось на один. Обвёл собравшихся мутным взглядом.

– Что случилось? Вы кто такие?! А ну, ребята, вяжите чужаков!

Смердюки кинулись к нам, и вот мы снова в узилище, один в беспамятстве – Эритор, второй ранен серьёзно. Вождь зашёл с нами, во взгляде ни тени памяти о случившемся. Выставил палец.

– Сегодня один из вас…

– Довольно! – оборвала Унрулия, подошла, на лице смесь жалости и брезгливости.

Вождь опешил. Унрулия обняла могучего воина, сказала, пристально глядя в глаза:

– Отпусти их, их всех. Я останусь с тобой, как уговорено, лорд Энрогар.

Вождь вскинул руки к вискам, зрачки расширились, заполнили радужку до краёв. Рухнул на колени, страшный крик наполнил хату от стенки до стенки. На вопль сунулись было смердюки, отступили, устрашённые зрелищем. Энрогар катается по полу, рычит, пальцы царапают, раздирают кожу до крови. Замер у ног Унрулии.

Мы не решаемся шевельнуться, пока вождь не открыл глаза. Еле поднялся, на лице добавилось осмысленности. Оглядел каждого из нас, поднял взгляд на Унрулию.

– Я помню всё. Теперь – помню. Лучше бы не помнил, но пути назад нет… если ты будешь рядом!

– Я останусь, но ты должен отпустить пленников. – Унрулия уставилась на меня, я ощутил, что взвешен на незримых весах. Спустя томительную минуту добавила: – Всех!

Энрогар торжественно кивнул.

– Да будет так.