Конец XIX века
Целый месяц Иван не появлялся в усадьбе. Он скучал по своей Алене, но боялся к ней приблизиться. Жажда человеческой крови обуяла его.
Он уже встретил двоих охотников, распорол им животы и пил, пока не начало выворачивать. Зато после становилось лучше. Кожа будто бы делалась мягче, в горле пропадала не оставляющая его почти никогда перхота. Иван понял, что кровь для него настоящее лекарство. Но лишь пока кровь живая. От мертвой его выворачивало, кишки сводило страшной судорогой.
Днем он нынче шастал по лесу, надеясь найти приблудившего грибника или охотника, а по ночам приходил дед. Садился на край лежанки и смотрел своими черными глазищами. Иван просыпался в поту, шарил руками вокруг, не сразу понимая – деда больше нет. Его пристрелили. Как собаку пристрелили!
Иван написал анонимку полицаям, но до сих пор не знал, пришли ли они за убийцей. Он заявил про Яшку и, чтобы долго не искали, оттащил того к усадьбе.
Не выдержав любовного томленья, он все же отправился в усадьбу под покровом ночи. Решил: если заглянет через окошко полюбоваться Аленушкой, сможет себя сдержать.
Алена жила в одном крыле с молодыми хозяйками. Он обошел дом с той стороны, где находилось ее окошко, и тихонько постучал. Никто не ответил. Тогда он сделал это чуть настойчивее, но снова никто ему не ответил. Подтянувшись, Иван заглянул в купающуюся в темноте комнату и понял, что она пуста. Он толкнул створку, которая была не заперта. Значит, она его ждала. Это было их тайным знаком. Если окошко открыто, можно залезать. Заперто – значит, нельзя, хозяйка лютует, требует внимания.
Спрыгнув на пол, Иван шепотом позвал Алену, но понял, что ее нет в комнате. Он уже хотел уйти, когда услышал за дверью шаги. Прокравшись по скрипучим половицам, выглянул в коридор. Дверь спальни Нади, а может, Веры оказалась приоткрыта. Сама девушка в одной ночной сорочке шла по коридору в конец крыла, заканчивающегося полукруглой залой зимнего сада.
В висках у Ивана застучало. Он, недолго думая, отправился за ней следом.
Не сразу стало понятно, что девица все это время спала и вышагивала, не открывая глаз. Иван залюбовался девичьим телом, в лунном свете показавшимся ему прозрачным. Изящные изгибы, пышные формы: несмотря на юный возраст, девушка оказалась довольно развитой. Он заметил в ее ушах сережки. Золотые с красным камешком. Представил эти же сережки в ушах ненаглядной Аленушки, и… обратного пути уже не было. Девица вдруг распахнула глаза и сначала пискнула, испугавшись, но почти сразу взяла себя в руки и ткнула в него тоненьким пальчиком:
– Ярмарочный дурачок! Ванька – мокрые штаны!
Он расправился с ней быстро. Только что она насмехалась и вот уже лежала с разрезанным горлом, глядя в потолок широко раскрытыми глазами. Иван решил вынуть из маленьких округлых ушек сережки и подарить Алене, но с досадой заметил – одной не хватало, а из разорванной мочки вытекала тонкая струйка крови.
Ее кровь оказалась сладкой, с металлическим послевкусием. Позже Иван понял, что такой вкус крови бывает только у девственниц. Поискав сережку и не найдя, он уже хотел бросить тело здесь же, но передумал. Взвалив на плечо практически невесомую ношу, проделал тот же путь в обратном направлении и оказался на улице. Ночь после приятного «лекарства» наполнилась яркими красками, дивными запахами и волшебными звуками.
Он решил утопить тело в пруду, чтобы его подольше искали, а после можно было бы вернуться за второй сестрой. Находясь в эйфории, Иван не заметил, как все время, что он тащил труп к пруду, а потом скидывал в темную, глянцевую воду с купающимися в ней крупными звездами, за ним наблюдала из укрытия хрупкая маленькая фигурка.
Алена беззвучно плакала, зажимая ладошками рот.
* * *
Алиса проснулась от тычка в бок и сразу вспомнила, что Гриша обещал ее разбудить, когда они приедут к знакомому риелтору. Но что-то было не так. Она лежала на чем-то твердом и холодном, в нос забивался запах плесени и пыли. Руки и ноги не двигались. Алиса решила, что от неудобного положения во сне конечности затекли, но вскоре поняла – ее связали. Но кто и зачем? Гриша?
Повертев головой, девушка поняла, где находится. Сводчатые высокие окна, забитые со стороны улицы досками, полукруглые стены с облупившейся краской и высокий потолок, утопающий во мраке. Больше ничего рассмотреть не удалось. Света от горящих свечей, расставленных на полу в виде треугольника, не хватало.
– Очнулась? – Голос Гриши прозвучал зловеще, отбиваясь звонким эхо. – Не волнуйся, я не причиню тебе никакого вреда.
– Угомонись. – Второй голос выплывал из темноты вместе с его обладателем. Мужчина с абсолютно лысым черепом сидел в инвалидном кресле. Алиса не видела его лица, совершенно точно зная – он смотрит прямо на нее. Проникает в самую душу взглядом-рентгеном. – Твоя миссия окончена.
– Виктор. – Алиса не спрашивала, она хотела произнести его имя без дрожи в голосе. Точно пробовала давно забытый сорт мороженого, пытаясь понять: нравится оно ей или уже нет.
– Да, милая, это я. – Инвалидное кресло никак не вязалось в ее голове с образом железного Виктора. Даже зная о своей неизлечимой болезни, он говорил о ней, как о некой неприятности, которую можно легко исправить. Стоит только захотеть. – Рад тебя снова видеть.
– Босс, может, ее развязать? – вмешался Гриша. – Закоченеет же на полу.
– Кажется, я ясно выразился по поводу тебя? – Алиса знала этот тон. Виктор был зол. Он не повышал голоса, да ему было и не нужно. Даже у нее по телу пробежали крупные мурашки, а она успела за время общения с Виктором выработать иммунитет.
Виктор едва заметно шевельнул рукой, и тут же послышался сначала удивленный вскрик, а после грохот падающего тела. Гриша отлетел к стене, как пушинка.
– Не бойся, – голос Виктора стал слаще меда, – тебе не нужно меня бояться.
Снова жест рукой, и Алиса почувствовала, как с нее сползают тугие веревки, вновь позволяя крови свободно циркулировать по венам. Виктор одержим некой силой, поняла она с изумлением и села, прислонившись спиной к прохладной стене. Вставать на ноги не рискнула, боялась упасть от слабости, завладевшей телом.
– Мерзкий щенок напоил тебя снотворным, моя девочка, – заботливо проворковал Виктор. – Его действие скоро пройдет, не переживай. Ты, наверное, хочешь о многом меня спросить? Я готов отвечать.
– Зачем ты меня сюда привез? И что собираешься сделать? – Алиса опасливо посмотрела на свечи, пламя которых увеличилось в несколько раз, и теперь круглый зал был освещен почти полностью, что давало возможность рассмотреть почерневший скелет, раскинувшийся крестом внутри горящего треугольника.
– Я все тебе расскажу, моя любимая девочка, – только ты уж послушай старика, не перебивай.
