Глава 19
Ночь никак не хотела заканчиваться. Со всех сторон окутывало, душило тягостное серое марево. Заснуть не помогли ни успокоительные, ни алкоголь. Может быть, мне стало бы легче, если бы Ричард обнял меня, прижал к себе, прошептал, что все хорошо. Я бы ему не поверила, нет… Но, может, мрак отступил бы ненадолго…
Хотелось отгородиться от мира одеялом — и остаться в кровати на несколько дней.
Но…
Никто дела, которые были запланированы на сегодня, за меня не переделает.
А завтра должен выйти следующий номер «Имперской правды».
Но сначала — проведать Рэма. Может быть, целители уже позволили ему очнуться. С ним, правда, Феликс и Пашка. Надеюсь, они смогут его привести в чувство.
Я тяжело вздохнула. И сползла с постели.
М-да… Качает. Поприветствовала Оливию. Моя верная помощница тоже прибыла во дворец.
— Синее! — всплеснула служанка руками, как только увидела платье, которое я собралась надеть.
— Именно, — кивнула я.
— Может быть, что-нибудь светленькое? Говорят, синее носить — примета плохая.
— Русые волосы тоже?
Я вспомнила, как Денис показывал мне покойницу. Синее платье, медовые кудри, веснушки…
— Миледи, вам подать успокоительное? — тут же проговорила Оливия.
— Да, — согласилась я.
— Какой-то у вас голос…
— Просто… простыла.
— Какой ужас! А командующий Тигверд знает?
— У него и так забот сейчас достаточно. — Я попыталась взять себя в руки, но платье выбрала бежевое. Наверное, синий цвет в империи теперь не будут носить никогда… Жаль. Он мой любимый. Но теперь он — цвет скорби, смерти и убийства. Вдруг очень сильно захотелось найти того, кто в этом виноват… И уничтожить.
В комнате неподалеку, где разместили мальчишек, никого не было. Я подошла к гвардейцу, который стоял на страже, и спросила, где молодые люди рода Рэ.
— Направились в библиотеку, — известил меня стражник. — Специально просили вам передать, чтобы вы не беспокоились.
— Рэм! Я тебя обратно усыплю! Стихиями клянусь! — услышала я на подходе раздраженный голос Феликса. — Мало того что тебе лежать положено, а ты смылся, так я же тебе еще в этом и помогал. Целитель Ирвин будет недоволен.
Я остановилась, чтобы послушать. Неэтично, конечно… Зато позволяет понять, что от кого ожидать. Мальчишки, в отличие от меня, — маги. Интересно: почувствуют, что их подслушивают? И совесть простой, лишенной магии женщины умолкла.
Перстень, который нас всех вчера спас, довольно мигнул синими искорками. Я так поняла, что у молодых людей шансов засечь меня нет.
— Ты хоть знаешь, кто такие дассары? — Это Рэм… В тихом голосе тревога и какая-то обреченность.
— Кто? — хором спросили Пашка и Феликс.
— Сейчас. Расскажу. — Рэм застонал. Я дернулась было, но решила пока себя не выдавать.
— Паш, можешь камин зажечь? — Юный целитель говорил уверенно, деловито.
— Запросто! — Стало слышно, как огонь весело и уютно затрещал поленьями.
— Рэм, ложись… Сейчас… мне нужна минута, и будешь рассказывать о своих… дассарах, — проворчал Феликс.
Феликс уже настоящий лекарь. А мой сын может разжечь огонь силой мысли! С ума сойти. Я покачала головой и стала подслушивать дальше.
— Дассары… Для начала… Вселенная, с точки зрения магов, устроена по-разному. Есть миры — как наш или ваш. И есть междумирье — теневые земли. Переходя портал, мы идем сквозь них. Недомогание при переходе связано с тем, что между мирами нет энергии. Зато много существ, сосущих ее из всего, что туда попало. Даже на мгновение.
Рэм говорил словно ученик, выучивший материал старательно и наизусть.
— Теперь понятно, — ответил ему Феликс, — а как выживают тени, если им никто не попадается долгое время?
— Они просто исчезают. Либо их убивают. Если им и удается просочиться, например, к нам — с ними очень скоро расправится какой-нибудь маг или целитель.
— Да. Нам об этом рассказывали. И учили. Но ведь их убить совсем не сложно! — Слова Феликса заглушил тяжелый вздох Рэма.
Молчание длилось долго. Очень долго. Наверное, Рэм отдыхал. Или Феликс снова его лечил? Я уже хотела войти, но герцог заговорил снова:
— Кроме теневых земель, есть покинутые миры. Миры, в которых мало энергии. В одном из таких миров возникли дассары. Как они стали такими, какими мы видим их сейчас, — неизвестно. Но возможно, их предки — жители теневых земель. У дассаров осталась способность становиться невидимыми. Почти. Они могут принимать вид теней. Эти твари поглощают чужую магию — высасывают ее. И их много. Очень много…
Что-то стукнуло об пол, Пашка недовольно выругался. Вот ведь… нехороший мальчишка! Надо будет поговорить с ним. Хотя… во-первых, бесполезно, а во-вторых, я же не буду признаваться, что подслушивала… Но поговорить — надо!
— Это — дассары?! А эти саблезубые котики? Их домашние питомцы? — судя по интонациям, Пашка явно издевался.
Видимо, он нашел какую-то книгу и рассматривал картинки. Что за книга? Я тоже хочу… Черт, как же плохо, что ничего не видно!
— Это — тоже дассары.
— Круто! Они что — оборотни?
— Кто?
— Забей. Потом. Давай дальше!
— Дасы и Сары. Дасы выглядят как обычные люди. Только очень бледные. Сары — их второе «я». Дас не принимает вид животного. Его Сар идет рядом с хозяином либо сливается с ним. Именно Сары высасывают магию. Я отбивался кинжалом, и магия, как ни странно, оставалась при мне. И только когда я пропустил одного… Если бы не Ричард…
— Надо проверить твой кинжал. Это ведь тот, что тебе Ричард дарил? Наверняка там какая-нибудь защитная магия, — задумчиво протянул Феликс.
— У меня в детстве была книжка с картинками, — голос Павла стал тише и серьезнее. — Не помню, как называлась, но там были изображены саблезубые тигры. Очень похоже…
Снова наступила тишина. Видимо, мальчишки рассматривали картинки в книжке. В книжке, до которой я обязательно доберусь!
— Жуть! — проговорил спустя мгновение Феликс.
— Не то слово, — согласился с ним юный герцог. — Они идут двумя волнами: сначала быстрые, как молния, сары, потом менее расторопные дасы. Кошачьей пластики саров у них нет, но многие из них обладают поистине нечеловеческой физической силой. Сар возвращается и, сливаясь с хозяином, отдает ему энергию врага. И дас становится еще сильнее.
— А как удалось победить? Тогда, пятьсот лет назад? — спросил Пашка. Было слышно, как нетерпеливые руки листают страницы книги.
Паша умел читать очень быстро — я сама его на курсы водила. По новой методике.
Неожиданно я погрузилась в воспоминания. Пашка маленький. Самая большая проблема — двойки в четверти по математике и по английскому в четвертом классе. Слезы после полного провала на турнире в Москве. Ему было восемь. Он не пошел в школу на следующее утро. Не выходил из своей комнаты, не разговаривал со мной. Я звонила всем кого знаю — искала хорошего психолога. К психологу мы так и не попали. На следующий день сын вышел как ни в чем не бывало — веселый и голодный. Сырников затребовал. С джемом и сметаной!
С тех пор он ни проиграл ни разу… Никому.
— Чкори нашли способ. — Я вздрогнула, услышав голос Рэма. Вот ведь… расчувствовалась не вовремя. Так ведь самое важное пропустить можно. И я вся обратилась в слух, стерев ладонью со щеки что-то мокрое и почти наверняка соленое…
— Твои предки? — спросил Феликс.
— Да. На битву пришли два рода — мой и Милены Рэ. Тогда наши предки кочевали. После победы над дассарами им официально было предложено остаться в империи. Мой род ушел к Рэймским горам, а род Рэ — на север.
— И что сделали чкори? — нетерпеливо перебил Пашка.
— Щит. Они держали щит, благодаря которому воины империи были практически неуязвимы. Анук-Чи магов чкори вступили в схватку с сарами дасов. Они отвлекали их, и дасы наконец стали слабеть. Только… Энергии стихий было недостаточно. И пришлось… — замолчал Рэм.
— Что? — почти беззвучно спросил его кто-то из мальчиков.
— Чтобы напитать этот щит, нужны были человеческие жертвы.
— Что за фигня?! — возмутился Пашка. — Ваши что — отлавливали сограждан, оставшихся в живых, и резали? Чем они лучше дассаров?!
— Не говори о том, чего не знаешь! — рявкнул на него юный герцог.
— Я вас обоих усыплю. И скажу, что так и было!
— Для того чтобы щит заработал, жертва должна быть добровольной… Воинов не брали — кому-то надо было сражаться…
— И кто пошел?
— Женщины… У нас во дворце и у Тигвердов есть галерея с портретами и именами тех, кто принес себя в жертву во имя победы…
На этом я собралась зайти, но кто-то у меня за спиной насмешливо кашлянул.
Я вздрогнула и отскочила от двери.
Развернулась и увидела милорда Швангау. Он самодовольно улыбался. Синие глаза придворного мага — узкие и длинные — хитро поблескивали в полумраке коридора. Он был похож на старого мудрого лиса, которого очень насмешил маленький нашкодивший лисенок. Я почему-то сразу вспомнила сказку про Ларсонов. Ларсон! Пусть Швангау застал меня на месте преступления, зато у него появилось прозвище…
Удрученно развернулась к двери в библиотеку, ожидая, что сейчас выглянут мальчишки и обнаружат мой позор.
Но ничего такого не происходило.
— Уж сделать так, чтобы никто ничего не слышал, — с насмешкой проговорил маг, — это я могу.
— Вы меня напугали, — сурово сказала я, помня, что лучший способ защиты — это нападение.
— Простите, не хотел, — поклонился мужчина. — Я искал вас, чтобы поговорить о вчерашнем происшествии. О ловушке в редакции. И о том, как вы спаслись. Ваши показания могут принести неоценимую пользу. Вы позволите?
— Конечно. Где вам будет удобно?
— Думаю, не в библиотеке. Оставим молодых людей в покое.
— Но они хотят найти…
— То, как можно противостоять дассарам? — рассмеялся он. — В открытом доступе в библиотеке. Конечно!
— Тогда пойдемте выпьем кофе, — предложила я.
— Кофе я люблю, — расплылся в улыбке Швангау и пропустил меня вперед.
Библиотека осталась позади, и я поняла, что так и не увидела мальчишек. Не обняла…
Очнулась я уже с маленькой белоснежной фарфоровой чашечкой в руках. Аромат крепкого кофе вернул к реальности. Да что ж такое-то — куда-то я исчезаю последнее время. Может, устала? Надо будет на все плюнуть и устроить себе выходной. Кофе, шоколад, бананы и Леонардо ди Каприо…
— Если отвлечься от того, что мы вас чуть не потеряли, — осторожно начал милорд Швангау, — то с магической точки зрения картина была прелюбопытнейшая.
— Вот уж не показалось, — проворчала я.
— Как вы спаслись? Я уже беседовал с дамами — они в недоумении.
Я кивнула на перстень и, смущаясь, проговорила:
— Попросила помочь.
— Перстень рода Рэ? — пробормотал маг.
— Совершенно верно. И мне иногда кажется, что он — живой.
— Чкори — удивительные создания, — кивнул он. — А Милена Рэ была одной из самых сильных магинь нашего мира. И я не удивлюсь, если окажется, что этот перстень… не то чтобы живой… Но что-то в этой идее есть.
— А Ричард и император смеются, когда я им это говорю.
— Они — имперцы. Несокрушимые и несгибаемые, — насмешливо проговорил придворный маг.
— А вы?
— Я? Наверное, уже нет. Жил слишком долго в разных местах. Видел слишком много всего…
— А белый, почти прозрачный огонь?
— Белый огонь? — Синие глаза превратились в две узкие щелки и просканировали насквозь. Холод пробежал по позвоночнику, стало страшно…
— Простите… Но мне необходимо было увидеть картину вашими глазами. Скажите: кроме вас и ваших дам в редакции был кто-то еще?
— Нет.
— Это точно?
— Во всяком случае, больше никого не было видно. Если и был — он был невидим и свое присутствие ничем не обнаружил. А огонь, он…
— Не утруждайте себя. Я видел этот огонь вашими глазами только что. — Швангау был взволнован и озадачен. Он что-то понял, о чем-то догадался. Узнать бы, о чем.
— Скажите, а…
— Простите меня. Я вынужден удалиться. Дело срочное и отлагательств не терпит. Огромное спасибо, что уделили мне время. Обязательно выпью с вами кофе еще раз.
Швангау поклонился и исчез.
Хитрый синеглазый Ларсон именно исчез! Но… как?! Вместо него с блокнотом в руках передо мной стояла Джулиана. Я не сразу поняла, что она мне говорит, и тут вспомнила о конференции!
Допила последний глоток, кивнула Джулиане. И мы отправились… на подвиг. На людей посмотреть, себя показать. Кофе, кстати, был волшебный, и без вмешательства придворного мага тут точно не обошлось — умру, но узнаю, как он это сделал!
Огромный зал был полон. Мне показалось или мы с Джулианой были единственными женщинами?
Мужчины посматривали на нас с интересом, но никто представляться не подходил, и я в очередной раз обрадовалась имперским правилам хорошего тона — если мужчина не представлен женщине общими знакомыми, то заговаривать с такой женщиной права у мужчины нет.
Поэтому мы беззастенчиво пользовались этим и прогуливались, слушая все то, о чем судачили журналисты.
— Да всем абсолютно все равно, — говорил кто-то, явно горячась. — Весна. Любовь. Что им, аристократам, какие-то убийства.
— Не скажите, коллега. Убитые похожи на любовницу императора — вы думаете, Фредерик подобное спустит?
А этот рассуждал важно, явно со знанием дела.
— Я вас умоляю… Синее платье — светлые волосы, — рассмеялся еще один. — Какое-то неконкретное послание. Вы не находите?
Хорошо хоть, я сегодня надела что-то светленькое, неопределенной расцветки — решила принарядиться так, как положено в этом мире. Мы с Джулианой нашли два незанятых стула, стоящих рядом. Уселись. И приготовились слушать, чем же нас порадуют сегодня.
Какая-то группка по интересам рядом с нами обсуждала другой вопрос.
— Так зачем нас собрали?
— Грозиться будут, скорее всего.
— Все-таки редакцию жечь — это произвол!
— И не говорите. Фредерик раньше очень спокойно относился ко всему, что печатали в газетах.
— Конечно, спокойно. Он же их не читает.
— А тогда кто статью о том, что поутру казнили верховного главнокомандующего, подсунул?
— Да любовница его, иномирянка.
— Кстати, а чья она любовница?
— Ты еще журналистское расследование на эту тему затей. И у тебя газеты не будет. Навестят тебя представители «возмущенной общественности»…
— Типографию жгли и редакцию громили даже не солдаты. Офицеры.
— А любовница-то что в газеты полезла? Ладно бы женский роман…
— Говорят, она коллекционирует статьи и упоминания о себе.
— Бесстыдница.
— А что за слухи о том, что император дал ей денег, чтобы она издавала какой-то журнал?
— Да глупости все это… В любом случае женщине не хватит мозгов на такое. Потратит на драгоценности, как положено. Тем более — бал скоро.
— Говорят, журналиста, который писал обо всем этом, на рудники отправили. Вместе с главным редактором.
— Разве статьи не какая-то девчонка писала?
— И снова вы, любезнейший, говорите вздор! Ну откуда у вас подобные бредовые сведения?
Мы с Джулианой переглянулись — и я ухватила ее за руку, чтобы она не поднялась и не отправилась беседовать с коллегами.
— Заработаем неприлично много денег и сделаем им сюрприз, — прошептала я. — Успокойтесь.
— Вас и правда не волнует, что о вас говорят? — Она смотрела на меня как энтомолог на уникальный вид букашки: радуясь необычности и осторожно изучая.
Вот ведь… Журналистка!
— Джулиана… — тихонько проговорила я. — Мне как-то один очень умный человек посоветовал разделить мир на своих и не своих. Я подумала и согласилась, что это здраво. И теперь… Меня волнует лишь то, что обо мне думают и говорят свои. Всем остальным — и всеми остальными — вполне можно пренебречь.
— И много у вас своих?
— С этой осени — когда я познакомилась с имперцами — стало больше. Намного. А до этого… только моя семья.
Джулиана вздохнула — у нее с собственной семьей отношения не сложились. Ее незаурядные таланты, помноженные на решительный характер, не смогли ужиться с теми требованиями, которые ее родные и весь этот мир выдвигали к женщине. С покорностью, респектабельностью и благодарностью у нее было плохо…
Я хотела ее утешить, но она не позволила. Кинула на меня сумрачный взгляд и сменила тему:
— Что-то никто не идет к нам. Ничего не рассказывает.
— Действительно, уже с полчаса, как это действо должно было начаться, — кивнула я.
Журналисты тоже обратили внимание на задержку и стали ворчать. Мы с Джулианой тоже переглянулись, и нас как током одновременно пронзил страх: вдруг что-то случилось? Раз ни Дениса, ни Ричарда нет…
Тут дверь стремительно распахнулась, и вошел мой отец.
— Господа! Мы приносим извинения за задержку. Однако арест преступников, виновных в серии убийств, вылился в целую войсковую операцию, которую сейчас проводят как военные под командованием ненаследного принца Тигверда…
Громкий вопль:
— Я всегда говорил, что его отставка — не более чем фикция!
Мой отец снисходительно посмотрел на несдержанного господина и продолжил:
— Итак, этим занимаются как военные, так и сотрудники милорда Брауна, нынешнего главы Уголовного розыска.
— Так пресс-конференции не будет? — раздался голос рядом с нами. Вопрос озвучил тот самый мужчина, что называл нынешнюю любовницу императора бесстыдницей.
— Отчего же? — раздался от двери насмешливый рокот.
Мгновение — до журналистов доходит, кто перед ними. Все присутствующие разом оказываются на ногах, а потом и опускаются на колени. Мы с Джулианой, чтобы не выделяться из толпы, приседаем в низких реверансах.
Меня, честно говоря, удивил этот единый и — я это ощущала — абсолютно искренний порыв. Только что все эти люди сплетничали об императоре и его близких. Кичились друг перед другом пикантными подробностями личной жизни августейшего семейства. Кто-то был насмешлив, кто-то скептичен, кто-то осуждал…
А теперь они стоят на коленях… И это не потому, что все они опасаются за свою жизнь. Нет…
— Встаньте, господа, — продолжил его величество. Нашел глазами нас с Джулианой, улыбнулся, и эта улыбка прозвучала даже в его голосе. — И дамы.
Народ поднялся и первым делом посмотрел на нас.
— Садитесь, — приказал Фредерик. И все послушно опустились на свои места. Император продолжил: — Я принял решение. И именно я расскажу вам, что происходит в империи. На самом деле. С поправкой на секретность, разумеется.
Журналисты, которые стали скрипеть перышками — как только Фредерик произнес первое слово, — на доли секунды замерли, словно пытаясь осознать то, что им говорит император. Джулиана реагировала точно так же, как все. И только я одна наблюдала за присутствующими. Мне было интересно не столько то, о чем сейчас поведает его величество, сколько то, как отреагируют на его слова те, кого он собрал.
— Почему я обратился к вам? Ведь общеизвестный факт заключается в том, что газет я не читаю и до недавнего времени меня мало волновали даже те новости, которые относились непосредственно ко мне и к моей семье. Но этой весной я понял, что подобной позицией наношу вред не только своей репутации, но и безопасности империи. Кто-то начал очень крупную игру по захвату нашей страны. Я говорю об угрозе извне.
Фредерик переждал возгласы удивления и возмущения.
— Сегодня ночью была проведена войсковая операция, в ходе которой мы столкнулись с ожесточенным сопротивлением наемников в Западной провинции. Враги подошли со стороны Рэймского герцогства. Они хорошо подготовлены для боевых действий в горах, снабжены оружием. Их прикрывают маги.
— Результаты ночного боя? — выкрикнул с места кто-то нетерпеливый.
— Часть наемников уничтожена, часть попала в плен. В Западной провинции объявлено чрезвычайное положение, район оцеплен. Идет прочесывание местности.
— Общее количество вражеских сил?
— Около пяти тысяч человек. Еще около десяти тысяч находятся на территории герцогства. Мы предполагаем, что в случае прорыва нашей границы к ним прибудет пополнение.
— Наши потери? — внезапно услышала я севший голос Джулианы.
— Убитых тридцать восемь человек. Ранено двести пятнадцать. В том числе мой сын, принц Брэндон.
Мы с Джулианой вскрикнули одновременно.
— Надеюсь, никто не думал, что мои сыновья будут отсиживаться во дворце, пока собой рискуют чьи-то дети?
— Что с наследником?
— Им занимается целитель Ирвин. Узнать о состоянии его здоровья можно в недавно созданной пресс-службе у милорда Журавлева, — кивок в сторону отца.
— А командующий Тигверд? — спросил кто-то.
— Жив. Но недоволен, — усмехнулся император. — Вся эта история отвлекает его от руководства Военной Академией. От кадетов, у которых в данный момент учения на юге. От личной жизни. Еще вопросы?
Я хотела спросить, что с герцогиней Рэймской, но почему-то промолчала. Остальные тоже не говорили ни слова, переваривая сказанное императором.
Фредерик окинул журналистов пронзительным взглядом, потом проговорил:
— Напоследок я бы хотел воссоздать для вас хронологию попытки захвата нашей страны. Тем более что имперская пресса сыграла в этом свою роль — и сыграла, к сожалению, не в нашу пользу. Итак… В конце лета произошло первое покушение на ненаследного принца Тигверда — именно с него решили начать уничтожение правящей фамилии. Одновременно начался захват соседнего герцогства. К сожалению, у нас с этой страной не те отношения, чтобы мы могли себе позволить немедленно ввести войска и поддержать законное правительство. В развитии данной ситуации мы серьезно просчитались — лично я до конца был уверен, что герцогиня Рэймская не допустит захвата своей страны.
Я напряглась, как только речь зашла о родине Рэма. Боялась услышать, что император сейчас вытащит из рукава, как козырную карту, тот факт, что наследник этого самого герцогства обучается в Военной Академии, которой руководит старший сын императора.
Фредерик, должно быть, понял ход моих мыслей, потому что послал мне укоризненный взгляд. Я попыталась всем своим видом выразить раскаяние. Император покачал головой и продолжил:
— Осенью было второе покушение на моего старшего сына. При помощи специально выращенной для этих целей кентерберийской змейки.
Раздался гул голосов — в империи все знали, что это за тварь. Чудовище, высасывающее магическую силу и саму жизнь из мага.
— Моему сыну чудом удалось спастись. Благодаря своей невесте.
Народ синхронно вздохнул, пораженный.
— Мы и сами были удивлены. Оказывается, от кентерберийской змейки есть спасение. Только рядом нужен человек, который не знает, что это такое, и не боится. — Император насмешливо посмотрел на меня и продолжил: — Практически одновременно покушения начались сразу на всю августейшую фамилию. И с этого самого времени в самых крупных изданиях начали активно публиковаться разнообразнейшие статьи, порочащие меня и моих сыновей. А также про всех, кто мне дорог и близок. После статьи о том, что по моему приказу был расстрелян командующий Тигверд, статьи, направленной на то, чтобы внести неразбериху в управление армией и подбить части на бунт, я не мог оставаться в стороне. К тому же эта статья вышла именно в тот момент, когда мой сын исчез. И, как вы понимаете, все это не было совпадением. Я, честно говоря, был настроен карать журналистов. Как пособников врага. Но внезапно подумал: а откуда вам брать правдивую информацию? У меня? У командующего? У наследника?
Послышались осторожные смешки. Видимо, журналисты представили себе, как они подходят к главнокомандующему и смело задают ему вопрос: «А что, собственно, происходит?..»
— Поэтому и была создана пресс-служба империи, — продолжил свою речь Фредерик. — Ее руководителем назначен мой сын, Брэндон. Как только он встанет на ноги, он известит вас о том, как она будет работать. И теперь каждому из вас предстоит сделать выбор — вы на стороне империи или на стороне врага.
Все замолчали. Надолго.
Молчал и император. Потом он заговорил снова:
— За всеми этими событиями мы забыли о трех трагедиях, что заставили нас всех собраться в моем дворце. Гибель трех женщин — чудовищные показательные казни невинных людей.
От собравшихся послышался гул. Такой идет от волны, что идет на берег, перед тем как захлестнуть сушу.
— Вы же прекрасно понимаете, что силовые ведомства ВСЕГДА расследуют убийства. И сотрудники никогда не успокаиваются, пока преступник не схвачен. Хотя во всех газетах и была напечатана информация, где говорилось обратное… Но все понимают, что это — неправда.
И император с отеческой насмешкой оглядел журналистов.
— Убитые женщины имели особые схожие приметы. Синее платье, золотые волосы и перстень — точная копия помолвочного кольца невесты принца Тигверда. Сразу стало понятно, что это послание для моего старшего сына. И можете себе представить, какие силы были подключены к операции поимки преступника, в то время как газеты кричали о том, что мы все только и делаем, что готовимся к балу?! Но не надо думать, что убийц простых граждан империи никто не стал бы искать и обезвреживать. Вот скажите мне, за все это время, пока я у власти, сколько убийств осталось нераскрытыми?.. Правильно — нисколько. Сколько покушений на убийство осталось нераскрытыми? Правильно — одно. На командующего Тигверда этой осенью. И не потому, что мы не стараемся. А теперь о главном. Мы арестовали убийцу золотоволосых женщин. Сегодня ночью. Это наемник. Это дассар.
Снова гул голосов. Теперь разгневанный.
— Именно так, господа, — продолжил император. — К нам пришли убийцы и наемники из того мира, который однажды уже пытался нас завоевать. И все помнят, на какие жертвы пришлось пойти нашим предкам, чтобы победить в прошлый раз.
Гнев. Скорбь. Гордость.
Сейчас настолько явно эти чувства витали в зале Императорского дворца, что стали практически осязаемыми. По крайней мере, я их чувствовала отчетливо.
Взгляд Фредерика проникал, казалось, в сердце каждого собравшегося:
— И все эти убийства преследовали две цели. Во-первых, отвлечь силовые ведомства от попытки захвата Западной провинции. Можете мне поверить, план был хорош… И почти сработал. А во-вторых… Поднять одновременно с наступлением внешнего врага волну недовольства среди населения.
Молчание было мертвым.
— Так что, господа, мне остается лишь повторить: выбирайте, на чьей вы стороне. И донесите до каждого жителя империи, что всем предстоит сделать выбор. Аудиенция окончена, вы свободны.
И снова все встали на колени, ожидая, пока император покинет зал.
