Глава 10
Бой
Рассвет в горах не бывает ровным, все зависит от того, насколько высоко светило поднялось. На том склоне горы, где находится группа Жженова, еще темно – ночь, а вот напротив них, там, где разведка расположилась, уже совсем рассвело.
Да и душманы «проснулись», бьют по десантникам с разных участков. Выстрелы громкие, утренние, эхом расходятся по серому воздуху, отрикошетивая от каменных преград.
Начало рассвета, когда все вокруг еще покрыто темной серой тенью уходящей ночи и не дает противнику рассмотреть передвижения своего врага, и подтолкнуло Валентина к идее перебраться в этот момент со своими солдатами на новую позицию, указанную им вечером Жженовым. Шли не торопясь, на ощупь, прислушиваясь к своим и чужим звукам.
На глаз расстояние, которое они должны преодолеть к скальному пику, составляло около полукилометра. Первую часть пути – подъем по скальной ровной поверхности, который необходимо было пройти очень скрытно, – преодолели быстро, упершись в вертикальную стену.
К счастью, прохода, то есть той самой расщелины, по которой спустились сюда, долго искать не пришлось. И все благодаря окрику бойца Осипцова, ждавшему их.
– Самид! – окликнул Сайдудулаева Валентин. – Ты здесь остаешься, понял свою задачу?
– Так точно, товарищ лейтенант! – Ошибка в произношении окончаний говорила о том, что Самид волнуется или сильно замерз. – Я должна ждать, пропустить наших, душманов бить.
– Правильно, Самид. И еще ты должен распознать, кто из них кто.
– Думайте, тот, кто кричал нам вчера «сдавайся», приведет сюда моджахедов?
– А ты как думаешь? – спросил Стеклов, всматриваясь в часть осветленной солнечными лучами скалы.
– Я его лица не з-знаю.
– Поэтому и будь особенно внимателен, себя не показывай всем проходящим. И попытайся не ошибиться, чтобы своих не убить.
– Хорошо! – Голос ефрейтора стал сухим и резким.
– Ладно, давай, удачи тебе! – Лейтенант пожал руку Сайдудулаеву, посмотрел на Лукьянцева, Шершнева, Клязьмина и Фелорова: – Вы здесь рассредоточьтесь, справа и слева от Самида, а я немножко вверх продвинусь, – и полез за Осипцовым вверх.
Забрались они достаточно высоко. Валентин расположился над Каплиным, метров на десять выше, в месте неудобном и, скорее всего, хорошо просматриваемом с той стороны горы. Поэтому, затаившись, ждал, когда солнечные лучи, которые вот-вот коснутся их стороны скалы, все осветят вокруг и помогут ему выбрать более-менее подходящее место для своих бойцов.
Осипцов был где-то рядом, все ерзал и ерзал, шумно расталкивая и сбрасывая вниз мелкий камень. Валентин не стал окликать этого неугомонного парня, пытавшегося удобнее расположиться в выбранной себе огневой точке. Осипцов, говорят, хороший стрелок, бьет белку в глаз с девяти лет. Его отец работает где-то на севере Тюменской области лесорубом. Там места дикие, дичи много, вот и приучил сына к охоте.
Сверху упал скинутый кем-то камень, привлекший к себе внимание Валентина. По телу тут же пробежала дрожь. Было понятно, что столкнул камушек не горный баран или волк, ведь здесь вчера все кипело от огня. Это мог сделать только человек, который является их врагом. Информации о том, что с этой стороны идет к ним подкрепление, по рации не доводилось, значит, это – душман. Хотя разведчики тоже могут находиться над ними. Так кто же это?
Вдавившись в холодную стену скалы, он напрягся, вслушиваясь в каждый шорох и понимая, что разговаривать сейчас со своими солдатами опасно, душман сразу уточнит их место расположения.
Снова раздался шум сверху, и даже показалось, что кто-то ругнулся. На каком языке, Валентин не расслышал, но в том, что это был человеческий голос, уже не сомневался. Похоже, это был не один человек, который спускался к ним. Как назло, предохранитель на автомате не был снят, поэтому, вдавив в его щеколду большой палец, он попытался медленно передвинуть его вниз, чтобы поставить на автоматный огонь. Хорошо, перед вылазкой сюда он не забыл снарядить патронами все пустые магазины. Тот, что стоит в автомате, тоже полный.
Но это не успокаивало. Задрав голову вверх, он замер, прислушиваясь ко всему происходящему вокруг. Затихли и Осипцов с Каплиным, что говорить, бойцы опытные, они тоже уловили присутствие чужака. Но душманы, находящиеся наверху, могли быть не только над ними, а и сбоку. И уж им-то, живущим здесь, в горах, вычислить человека, прячущегося от них, будет несложно.
Последняя мысль все больше и больше напрягала Валентина и, более того, все сильнее пугала.
Снова послышался шорох. Если он исходит от спускающегося человека, то тот обладает легкостью, а значит, и силой, и ловкостью. И он совсем близко!
Тень, промелькнувшая справа, вжала спину Валентина в стену. Руки что есть силы сдавили автомат, который он так и не успел направить в незнакомца. Серая фигура остановилась, внимательно оглядываясь по сторонам, почти рядом с ним. Кто же это, русский или душман?
Вдруг серая фигура присела, неизвестный посмотрел на Валентина и неожиданно ткнул стволом винтовки ему в колено.
– Собх бахайр (доброе утро), бача! Четур асти? – Голос у афганца мягкий, спокойный. А ствол все больнее и больнее впивается под манжеты бронежилета, упираясь в нижнее ребро Стеклова.
Валентин, ворочая во рту сухим языком, попытался оттолкнуть от себя дуло винтовки, но душман и не думал ему уступать, видно, находясь в размышлении, что сейчас сделать с шурави.
Что произошло дальше, лейтенант так и не понял. Его нога сама, не поддаваясь сознанию, резко ударила по стволу винтовки, и не ожидавший этого душман, потеряв равновесие, на какую-то долю секунды стал беспомощным. И именно в эту долю секунду Валентин резко и сильно прикладом своего автомата ударил его в плечо. Громкий звук выстрела был настолько неожиданным, что больше испугал его самого, вгоняя в ступор. А противник, потерявший равновесие и получивший сильный толчок от пули в грудь, беспомощно хватаясь свободной рукой за воздух, кубарем полетел вниз. Тут же раздался второй выстрел, как оказалось, его сделал Осипцов, целясь в другого душмана, подбиравшегося к Каплину…
Валентин, прижимая руками к груди автомат, повернулся к Осипцову, поднял указательный палец, прося этим жестом быть ко всему готовым, и сделал несколько шагов вперед, к тому месту, по которому они планировали подниматься.
Выстрела с той стороны в ответ на его короткое передвижение не последовало. Но это не успокаивало. Он прикрыл глаза, вслушиваясь в каждый звук, но вокруг царила тишина, отдававшаяся звоном в ушах.
…Звук катящегося и прыгающего по камням куска чугунка Валентин уловил сразу и, махнув рукой Осипцову, чтобы тот спрятался, только и успел крикнуть Каплину, сидевшему внизу:
– Прячься, граната!
Взрыв от кинутой кем-то в них гранаты произошел чуть ниже. Вторая «Ф-1», а это была именно она, медленно перекатилась через ребро камня, упала на другой выступ, и тут же раздался следующий взрыв.
Пыль от взрыва, оседая, покрыла собой все окружавшее пространство. С трудом подняв веки, Валентин всматривался в какого-то быстро двигающегося человека, одетого в потрепанный длинный полосатый халат. Поправляя седую бородку, он присел напротив него и, закрыв своим лицом просвет, внимательно посмотрел на Стеклова.
Раздавшийся вдруг выстрел оттолкнул его от лейтенанта, и, махая руками, ищущими в воздухе хоть какой-нибудь предмет, за который можно ухватиться, он с криком «Са-а-аг!» сорвался в пропасть…
…И снова чье-то лицо закрыло солнечный свет от Валентина.
– …Ши, ши, – выходили какие-то непонятные звуки из горла склонившегося над ним человека. – Жив, жив!.. – наконец понял лейтенант значение этого звука. – …дец… дец… дец!
Облизывая сухие губы, он почувствовал, как в рот ему плеснули водой и, закашлявшись, сдавил зубы, боясь потерять бесценную в эту минуту влагу. Придя в себя, Валентин чуть приподнялся и увидел стоявшего перед ним бойца.
– Ну, что, все нормалек? – спросил тот, улыбаясь.
– Та, та, – сглатывая слюну, ответил Валентин.
– Тогда смотри, что сейчас там будет.
Ухватившись за цевье автомата, Стеклов пополз к краю обрыва.
Горная чаша, из которой он ночью выполз сюда, вся была покрыта пылью или дымом. Два «крокодила», барражируя в воздухе над ними, сделав поворот, пошли резко вниз, и с их боков, сверкая огнем, сорвались ПТУРы, оставляя после себя шлейфы, после чего вертолеты ушли, растворившись в этом кромешном тумане.
Только теперь Валентин разглядел испачканное каменной пылью и заросшее щетиной лицо бойца и воскликнул:
– Ефрейтор К-каплин! Как все было?
– А? Нет-нет, я не К-каплин. Вас контузило, т-товарищ лейтенант, а потом сверху спустились наши, а те снизу поднимались, и началось.
– А не наоборот?..
Но солдат его не слышал и продолжал дрожащим голосом рассказывать:
– Мы между ними оказались. «Духи» начали обстреливать нас из минометов, гранатометов и пулеметов. А теперь все, вертолеты вызвали, и они их долбят.
– А наши где?
– Так со всех сторон лежат.
Подняв глаза, Валентин поискал в небе вертолеты, о которых говорил ему боец. Небо серое, все в тумане, скорее всего, из-за пыли, поднявшейся из-за взрывов. Где-то далеко слышна нескончаемая дробь стрельбы. Где идет этот бой, разобраться сложно. Сколько же он пролежал здесь без сознания? Если верить солдату, то долго, потому что он хорошо помнит, как душманы спускались сверху, и одного из них он столкнул с камня. А его бойцы с прапорщиком Жженовым, выходит, поднимались к ним из «чаши».
– Костя!
– Я не ваш К-каплин, товарищ-щ лей-те-те-нант…
– Заикаешься, к-контузило?
– Я Осссипцов!
– Осипцов? – переспросил Стеклов. – Осипцов? А Каплин?
– А-а-а, он т-там, д-дер-держит их.
– Кого? – не понял Валентин.
– Д-д-душ-шманов. О-они т-там по ним би-биют, – ткнул пальцем в небо боец.
– Стоп! Не то-ро-пись, па-рень! Кто, кого?
– В-ваш пу-пу-пу…
– …леметчик, – добавил Валентин.
– А я оч-чч-чем?! И эттттот, Са-са-миид с друг-ггими. Там, – показал парень вниз. – А пу-пулеметы «д-духов» там, – показал он в правую сторону, – по… по ним бьют. Дэ-шэ-ка до-долбят «духи»!
Валентин снова прислушался к звукам. Дробь из пулемета с множеством одиночных выстрелов, казалось, была вдалеке.
– Сь-сь-час нету. Их не-ту, – снова поднял руку вверх Осипцов.
– А-а-а, – закивал головой Валентин.
– С-скоро!
И точно. Тут же послышался нарастающий гул винтокрылых машин, а со скальной стены началась по ним стрельба из автоматических длинных и коротких очередей. По звуку, похоже, это «работал» крупнокалиберный пулемет, типа советского «ДШК» или «КПВТ».
Валентин пытался предположить, откуда стреляют, но это было нелегко, так как огонь велся не трассирующими пулями, а значит, выявить огневую точку можно только визуально или по слуху.
– Так, наши там, Осипцов? – спросил Стеклов.
Тот, смотря на него большими глазами, вдруг начал мотать головой. И только сейчас Валентин увидел, что у него забинтована рука. Бинты были грязными, пропитанными кровью.
«Понятно, тебе тут досталось», – подумал Стеклов и, продвинувшись к краю камня, стал высматривать расчет Каплина с Сайдудулаевым.
– Костя! – громко крикнул он, глядя вниз.
– Что, товарищ лейтенант? – хрипловато ответил Каплин.
– Все спокойно?
– Внизу вроде да, а над вами душманы, похоже, взяли нас в клещи.
«Я уже это понял. – Валентин отполз назад и показал Осипцову, чтобы и тот отполз под стену. – А где же Жженов со своими бойцами?»
Когда «крокодил», опустив свой «подбородок», с хребта соседней скалы повернулся «лицом» к Валентину и стал на него пикировать, Стеклов сжался и, прикрыв лицо руками, замер. Ракеты с шипением прошли высоко над ним, и, кажется, справа сверху раздались глухие взрывы, завершившиеся камнепадом.
Приподнявшись, он сделал несколько шагов назад, чтобы посмотреть вверх, но тут же крик Осипцова прижал его назад к стене. Второй «крокодил» дал залп по той же высоте, только влево.
И снова тишина.
– Чего сидим? – Резкий голос Жженова тут же привел Валентина в чувство. – Давай, лейтенант, собирай своих, идем. Нас ждут.
Поправив на себе бронежилет и каску, он пошел за прапорщиком, Каплин уступил ему свое место и сопровождал его сзади. Валентин не выдержал и, на секунду приостановившись, глянул на Костю. Никакой щетины на его лице не было. Как он мог спутать его с Осипцовым, удивительно!
А где же Самид? А Сайдудулаев шел за Каплиным, помогая ему тащить одну из лент с пулемета, закинув ее себе на грудь. Молодец! А где же Лукьянцев? А, он с Жженовым идет, впереди него.
– Давай, лейтенант, давай, – обернулся к Валентину Алексей и, пропустив его вперед, остановился, кого-то ожидая.
Стеклов тоже остановился, посмотрел вниз и невольно осел, увидев, как Сайдудулаев помогает одному из бойцов, несшему на себе чье-то тело, подняться на несколько «ступеней» вверх.
– Давай, лейтенант, чего спишь?! – прикрикнул на него Жженов.
– Да, да, – прошептал Валентин и тут же продолжил подъем.
На несколько тел, разорванных от взрывов, лежавших в неудобных положениях на камнях, он старался не смотреть: судя по одежде, это были душманы. А вот один, сидевший на камнях, смотрел на него, он был живым.
Наклонившись к нему, Валентин замер и никак не мог оторвать своего взгляда от его зрачков. Что его привлекло в этом афганце? Громкое дыхание? Да, да. И… и… русые волосы.
– Что? – спросил Стеклов.
Афганец в ту же секунду словно ожил, и лицо его ожило.
– Двадцатое августа тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года, ранен и попал в плен, – выдохнул он.
– Что, что? – Валентин невольно ухватился за его окровавленный халат и потянул душмана на себя.
– И-и-и-и… – Из горла афганца пошла кровь, и тело начало валиться на бок, вырывая из рук Валентина мокрую от липкой крови ткань халата.
– Вперед, лейтенант! – Окрик Жженова заставил Валентина быстро встать.
– Алексей, это не афганец, а русский. В восемьдесят четвертом году был здесь взят в плен…
– Что? – Жженов его не слышал. – Вперед, лейтенант! Вперед! – И, ударив Стеклова обеими ладонями в грудь, силой развернул его к себе спиной и, подталкивая, заставил идти вперед…
