Глава 22

Его полет был стремителен и очень недолог — не успела я пригреться, как меня сильно тряхнуло, а затем Рэн бережно подхватил кончиком крыла и осторожно опустил на землю.

«Поспеши, Хейли… времени у него почти не осталось».

Я поспешно распахнула глаза, но Рэн уже исчезал. Истаивал в воздухе, как самый настоящий призрак, оставив на земле лишь глубокие рытвины от когтей, примятую траву и неподвижно лежащее мужское тело, не подающее признаков жизни.

Когда я, подбежав, перевернула лорда-директора на спину, то едва не отшатнулась — он выглядел так, что краше только в гроб кладут. Серая кожа, потрескавшиеся и местами лопнувшие губы, запавшие глаза и почти неслышное дыхание, от которого мне едва не стало плохо самой. Левая рука от кончиков пальцев до самого плеча была глубоко обожжена, словно они с драконом перед поединком разумов схватились вживую. Хотя нет… наверное, он пострадал, когда та ящерица огнем плевалась. Я-то смогла отступить от языков пламени, а вот инкуб был отползти не в состоянии. Рубаха на его груди оказалась исполосована вдоль и поперек… это уже Рэн постарался, когда его нес. Но, что самое страшное, кожа лорда Эреноя была ТЕПЛОЙ! Впервые за все время он не впитывал в себя никакую магию! И даже из меня не вытянул ни капли! Хотя, по идее, после истощения все должно было быть наоборот! Неужели у него не осталось сил даже на это? Или таким его сделал киринол?

Недолго думая, я подняла тяжелое тело в воздух так же, как делала недавно с камнями, и поспешила к виднеющемуся вдалеке дому. В самом деле — не лечить же мне на земле? Да и противоядие нужно — я только вчера прочитала про него в справочнике.

В этом доме я была лишь однажды, но и тогда, и сейчас мне не было никакого дела до внутреннего убранства. Единственное, что меня интересовало — это достаточно широкая кровать, на которую можно было сгрузить бесчувственного инкуба, наличие подходящей склянки для противоядия, крепкой веревки и, конечно же, самого важного — графина с жизненно необходимой жидкостью.

Пока я рыскала по комнатам в лихорадочных поисках, лорду Эреною пришлось в прямом смысле слова висеть между небом и землей. А когда большая часть искомого все-таки нашлась, я затащила инкуба на второй этаж, аккуратно сгрузила в одной из спален (а их тут нашлось целых три), благоразумно выбрав ту, что ближе всех располагалась к уборной. После этого вихрем сбегала в Школу, бесцеремонно обшарив оба кабинета директора и даже его личные помещения. С облегчением выудила из недр одного из шкафов графин с уже знакомой янтарной жидкостью и примчалась обратно, прямо на ходу рассчитывая дозу.

В справочнике говорилось, что противоядие от кирилона это одновременно и средство, повышающее скорость накопления и отдачи жизненных сил у донора. Лорд Эреной дал мне его однажды попробовать — я тогда решила, что обычное вино, и не обратила особого внимания. Только сейчас ситуация другая — мне нужно было не только выпить его самой, но и лорда-директора напоить. И если насчет меня вопросов не возникало, то точную дозу для истощенного, перепившего сверх нормы кирилона инкуба рассчитать было очень сложно.

Я размышляла над этой проблемой все время, пока сноровисто избавляла больного от клочьями висящей одежды и стаскивала с него грязные сапоги. Пока обрабатывала и очищала ожоги на его теле, аккуратно бинтовала разодранными на тряпки простынями, а затем крепко привязывала руки к туловищу, предусмотрительно приподняв безропотно терпящего этот произвол мужчину над кроватью.

Знала, конечно, что теряю драгоценное время, но после противоядия инкуб станет буйным. И, вполне вероятно, постарается высосать из меня всю силу до капли. Поэтому пришлось позаботиться о собственной безопасности и связать его понадежнее, чтобы он не только не дернулся, но и порвать мои неумелые пути смог хотя бы не сразу.

Наконец, закончив предварительные расчеты, я нервной рукой налила себе четверть стакана «вина» и, опрокинув его залпом, нацедила еще половину. После чего, приподняв голову спеленатого, как младенец, инкуба, аккуратно влила противоядие ему в рот.

Вот и отлично, проглотил, даже не поморщился. Все бы так послушно пили лекарство. Теперь осталось самое неприятное…

Я с беспокойством покосилась на бледное лицо, на котором стали проступать нездоровые красные пятна, и, напомнив себе, что это только ради Рэна, склонилась над бесчувственным телом. Потом подумала и, вытащив из кармана артефакт-индикатор, присела на краешек постели, а потом на пробу сжала пальцы лорда-директора.

Все еще теплые. Плохо. Значит, все-таки придется использовать привычный для него способ питания. Эх, была не была…

Мысленно помолившись Творцу, я быстро наклонилась и коснулась губами твердых, как камень, губ инкуба. Теплые… и неподвижные… Творец! Он что, даже ТАК питаться уже не может?!

Испуганно покосившись на артефакт и убедившись, что насыщенно красный туман не собирается бледнеть, я прижалась к чужим губам плотнее, надеясь, что это поможет. Подождала несколько мгновений, стараясь не обращать внимание на свое громко колотящееся сердце. Оторвалась. Но, обнаружив, что ничего не изменилось, зло посмотрела на бесчувственного мужчину.

— Что вам еще надо, а?! — прошептала с яростью, одновременно сжимая кулаки. — Что мне сделать, чтобы вы перестали лежать трупом?! Поцеловала уже! Дважды! Как с принцем тут вожусь, а толку никакого!

Лорд Эреной промолчал, и мне вдруг показалось, что он больше не дышит.

Я испуганно приникла к нему снова, попробовала вдохнуть в него жизнь в буквальном смысле слова, в какой-то миг понадеявшись, что хотя бы это поможет. А потом снова разозлилась и, отчаявшись, с досадой укусила его за губу.

— Да оживай же, инкуб проклятый! Как тебя растормошить?!

Он едва заметно дрогнул, словно услышал, а потом… прерывисто вздохнул. И от этого коротенького вздоха у меня все привычно заледенело внутри — язык, десны, горло, даже грудь. Губы мгновенно онемели, внутри завыла жадная вьюга, но я только довольно угукнула — надо же, сработало! И мысленно себя похвалила за идею, уже не особенно переживая о том, что истощенный инкуб выкачивает из меня силу огромными глотками.

Плевать. Я переживу. Ради Рэна я все вытерплю, все преодолею. Надо только следить, чтобы милорд не сильно увлекался, а то у меня и руки уже озябли, и в животе все смерзлось, да и туман в шарике начал, наконец, неохотно бледнеть, наглядно демонстрируя, что скоро придется остановиться.

— Уф! — выдохнула я, с трудом отстранившись от дернувшегося следом инкуба. — Быстро пьете сегодня, милорд. Еще немного, и до дна достанете. Надо сделать перерыв.

Он снова не ответил, однако туго связанное тело выглядело напряженным и явно пыталось освободиться. Инкуб тяжело дышал, под закрытыми веками снова шло какое-то нездоровое движение. Пальцы на руках скрючились, будто когти, стремящиеся удержать ускользающую добычу, плечи то и дело подергивались, но я спеленала его на совесть. У Горда-коновода когда-то узлы вязать училась. Так что не выпутается мой пленник. Разве что веревки разорвет.

Немного походив, разминая затекшие ноги и искоса поглядывая на бьющееся на постели тело, я глотнула еще немного жидкости из графина и, проверив уровень силы, снова приблизилась к инкубу. Тот, ощутив близость добычи, аж выгнулся весь, шумно раздувая ноздри. А когда я наклонилась, сам потянулся навстречу, уже не вспоминая о былом упрямстве и подчиняясь только звериным инстинктам.

— На этот раз много не дам, — вполголоса предупредила я его, коснувшись сжавшихся в кулак пальцев. — У вас уже руки похолодели — значит, правильно с дозой угадала.

Правда, поцеловать его все-таки поцеловала. Осторожно, неусыпно следя как за жадно пьющим меня инкубом, так и за индикатором. И, едва туман в шарике совсем посветлел, решительно отстранилась, невзирая на протестующий рык и яростный рывок снизу.

— Хватит на сегодня, — буркнула я, поднимаясь с постели. — А то обкушаетесь и вырветесь ненароком. Попозже еще покормлю. А пока спите, милорд. Вам еще долго восстанавливаться.

Услышал он меня или нет, не знаю. Но рваться вскоре перестал и как-то подозрительно замер, лишь изредка настороженно шевеля ноздрями. Глаз не открывал, руками больше не дергал. А минут через пятнадцать окончательно затих, словно убедившись, что кормить его больше не собираются и требовать добавки бесполезно.

Переведя дух, я ненадолго вышла, чтобы смыть с себя грязь и всю ту гадость, которой меня намазали в салоне. Заодно надоевший наряд сняла, оставшись лишь в нескромном нижнем платье. Спустившись на первый этаж, отыскала немного еды в одном из шкафов. Поужинала всухомятку. Потом, просчитав про себя полученную дозу противоядия, поднялась за графином и отхлебнула еще пару глотков. Проверила своего подопечного. Прислушалась к его неровному дыханию. Хотела было уйти ночевать в соседнюю комнату, но в последний момент все-таки передумала — вдруг ему хуже станет? А он ни позвать, ни помочь себе не сможет…

Пришлось, ворча на весь белый свет, забираться на другую сторону кровати и умащиваться рядом. Следить за оголодавшим инкубом большую часть ночи. Вздрагивать от его метаний, которые повторялись с завидной регулярностью. Покрываться холодными мурашками от раздающегося время от времени звериного рыка. И с опаской хватать его за руку, с каждым разом убеждаясь, что она становится все более холодной.

Пару раз я проваливалась в сон, не забывая при этом отодвигаться от мужчины подальше. Однажды, слышав его стон, испуганно подхватилась, решив, что ему стало хуже, и, кинув быстрый взгляд на индикатор, ненадолго приникла к его губам, с облегчением заметив, как инкуб затихает. Потом снова долго лежала, беспокойно следя за его лицом. Думала, переживала, гадала, как кормить его дальше и не надо ли взять вторую веревку — вроде под лестницей еще одна была. Заодно порадовалась тому, что завтра на уроки идти не надо, и у меня будет целых два дня на полноценное лечение. Беспокоилась о Рэне, которого следовало обязательно навестить, как только лорд-директор придет в себя и перестанет нуждаться в постоянном наблюдении. Наконец, ближе к рассвету все-таки задремала и даже не заметила, как наступило новое утро.

Пробуждение у меня выдалось на редкость неприятным. В первую очередь, из-за страшной головной боли и ощущения дичайшей слабости в теле. Но привело меня в панику не это — вторая половина кровати пустовала. Только обрывки веревки валялись на подушке и отброшенном в сторону одеяле, а самого инкуба и след простыл.

Осознав эту простую истину, я, как была в нижнем платье, так и выскочила из комнаты, едва сумев выпутаться из-под наброшенного кем-то покрывала. Ураганом обежала все до единого спальни, надеясь, что милорд просто занервничал в моем присутствии и сбежал подальше от соблазна. Никого не нашла и, совсем перепугавшись, ринулась вниз.

А ну, как он в Школу вернулся? Вдруг опять с ума начал сходить от жажды? На меня, может, уже не польстился — во мне силы осталось на два жалких глотка — а отправился на поиски более подходящей жертвы?

Обшарив весь дом сверху донизу, я совсем пала духом и поплелась было к ТУСу, но вдруг услышала снаружи неясный шум и, полнясь дурными предчувствиями, выбежала на улицу.

Он стоял, пошатываясь, на крыльце и тщетно пытался сохранить равновесие. Страшно исхудавший за эту ночь, зеленый, как упырь, но все-таки живой. Откуда он взял новую одежду и как сумел накинуть чистую рубаху, если руки даже сейчас дрожали, я не поняла, но на меня лорд-директор взглянул вполне осмысленно. И, хрипло кашлянув, просипел:

— Держитесь от меня подальше, арре. Я опасен.

— Да вас сейчас даже муха свалит, — фыркнула я, бесстрашно подбегая и обхватывая его за ледяные плечи. От этого прикосновение пальцы мгновенно задубели, да и сквозь платье холод просачивался быстрее ветра, но меня это не смутило — потянув за собой ослабленного инкуба, я заставила лорда Эреноя сесть на ступеньки и внимательно посмотрела на его осунувшееся лицо.

— Вам нужно питаться, милорд, — спокойно вынесла свой вердикт, но, когда я наклонилась, инкуб только оскалился и отстранился.

— Возвращайтесь в Школу, арре. Я справлюсь без вас.

— Да ну? — так же спокойно осведомилась я. — Вчера тоже справились? Сами?

Он зыркнул исподлобья, но промолчал.

— Хватит делать глупости, милорд. Вы и так их достаточно натворили. Мне своих жизненных сил не жалко — я готова с вами поделиться. И то, что дар постепенно растет, меня тоже не особенно смущает. Наверняка это произошло бы и без вашего участия, только немного позже. Но если вы боитесь, что из-за него к вам пожалуют нуждающиеся в доноре маги…

Лорд Эреной уронил голову и глухо ответил:

— Как раз это — наименьшая из моих проблем, арре.

Я осторожно присела рядом.

— А в чем тогда дело? Вы боитесь мне навредить? Ничего страшного — вчера я была осторожна и все время следила за индикатором. Правда, я не думала, что вы освободитесь так рано…

— Веревками меня не удержишь. Это был напрасный риск.

— Но вы ведь очнулись, — возразила я. — И даже не убили меня, хотя вполне могли. И вчера, и сегодня.

Инкуб скривился.

— Мне и сейчас нелегко сдерживаться, арре.

— Однако у вас получается, милорд. И если вы не будете возражать, я смогу помочь…

— Нет! — рявкнул он с такой злостью, что я отшатнулась. А он, с трудом поднявшись, поковылял обратно в дом, старательно держась за перила и, судя по всему, прилагая титанические усилия, чтобы не грохнуться прямо у меня на глазах.

Раздраженно стукнув кулаком по колену, я тоже поднялась и решительно направилась следом. Нет, ну что за дурак, а? Я ему по доброй воле предлагаю помощь, не требуя взамен ни клятв, ни обещаний… ничего! А он морду воротит и зубы мне показывает! Или его все еще тошнит от моего присутствия?!

Тьфу! Да даже если и так, и Рэн действительно что-то перемудрил с ответными мерами! Пить можно, не нюхая! Нос зажать в конце концов! Да мало ли как еще — для него это жизнь! А для меня — жизнь моего дракона! И если ради этого надо будет каждый день целовать проклятого инкуба, я сделаю это без колебаний!

Лорда-директора я нашла возле самой лестницы — он сидел на небольшом диванчике у самой стены и с мрачным донельзя видом смотрел в одну точку. Забинтованную руку берег — держал выпрямленной и старался ею не шевелить. Однако повязка была сухой, и это вселяло определенные надежды. Правда, на мое появление инкуб никак не отреагировал — видимо, сил уже не осталось. Но когда я упрямо приблизилась и прикоснулась к его плечу, раздраженно скинул мою руку и с угрозой повторил:

— Арре, уходите…

Я упрямо поджала губы.

— А вы меня попробуйте выгнать.

— Думаете, не получится?

— Думаю, я все равно сумею открыть ваш ТУС и спокойно сюда вернуться. Вы ведь обещали отдать свои «зеркала» в мое распоряжение. Или это была наглая ложь?

— Хейле!

— Что?!

Мы с одинаковой яростью уставились друг на друга.

— Если вы не покинете мой дом, я прекращу с вами заниматься. Насовсем, — предупредил меня инкуб.

Я фыркнула.

— Нашли, чем напугать! Я к тому Всаднику тогда пойду — помнится, он обещал мне помочь.

У лорда Эреноя опасно сузились глаза.

— Что?

— К чужаку пойду. Уж он-то мне точно не откажет, — не моргнув глазом, выдала я, и на лицо инкуба снова легла бесстрастная маска, а голос стал сухим и колючим, как обычно.

— Пока вы являетесь ученицей моей Школы, этого не будет.

— Это же не продлится вечно, милорд. Восемь лет для Всадника — не такой уж долгий срок…

— Вы еще не Всадник.

— Но буду им. Вы сами сказали. И та ящерица пузатая тоже подтвердила.

Лорд-директор тихо зарычал, снова утратив свою хваленую выдержку, а я мысленно хмыкнула. Надо будет запомнить — когда он слаб, никакие маски на нем не держатся. Так что в данный конкретный момент времени он и есть настоящий. Живой. Злой, как дракон. А не та непробиваемая ледышка, каким хотел казаться раньше.

— Хейле, откуда вдруг такое истовое желание стать моей персональной кормушкой?

— А откуда у вас вдруг такое НЕжелание сделать из меня свою персональную кормушку? — не осталась в долгу я. — Раньше, помнится, все было ровным счетом наоборот!

— Вот именно, — неожиданно тихо согласился инкуб и выразительно на меня посмотрел.

Я так же неожиданно смутилась.

— Это не то, что вы подумали, милорд. Дело не в ваших чарах. Просто раньше у меня не было Рэна, а у Рэна — меня. И раньше он не зависел от вас так сильно. Пока вы здоровы, у него есть шансы снова побыть живым, а если у вас не хватает сил даже на себя…

— То есть, вы все это делаете ради него? — нахмурился инкуб.

— Без него мне не жить. Он — мое Пламя, милорд, хоть вы и не верите в эти сказки.

— Я теперь уже не знаю, чему верить. Дракон… — в голосе лорда Эреноя внезапно зазвучала неподдельная горечь. — Я не этого ждал, когда просил его о сотрудничестве. И совсем не этого добивался, когда…

Он тяжело вздохнул и ненадолго умолк. И даже не рявкнул, когда я подвинула стул и уселась напротив, испытующе рассматривая его изможденное лицо.

— Не только Рэн оказался к вам привязан… да, милорд? Вы теперь тоже от него не избавитесь, и это заставляет вас чувствоваться себя уязвимым?

— Я этого не хотел, — глухо повторил мужчина.

— Рэн — тоже. Но он тесно связан со мной, а вы… так уж получилось… с ним. И пока это так, я не смогу относиться к вам, как к врагу. Да и Рэн просил о вас позаботиться. Он сказал, что вы не должны погибнуть.

Лорд Эреной неверяще вскинул голову.

— Вы шутите?!

— Если вы умрете, скорее всего, его тоже не станет, — тихо сказала я, глядя в его темные глаза. — А я не могу этого допустить, милорд. Поэтому, хотите вы или нет, но вам придется нормально питаться. Если не ради себя, то хотя бы для того, чтобы ОН мог нормально существовать.

Лорд-директор какое-то время изучал меня, будто мы впервые увиделись, а потом невесело усмехнулся.

— Оказывается, вы тоже носите маску, арре. Раньше вы не были такой смелой.

— Раньше мне не за кого было бороться, кроме себя, милорд, — вздохнула я. — И это заставляло соблюдать осторожность. А теперь я обрела то, чего не хочу потерять: цельность, смысл, понимание того, ради чего я живу…

— И ради чего же вы живете, арре?

Я слабо улыбнулась.

— Я поняла, что такое Пламя, милорд. И узнала, что значит, когда два сердца бьются в унисон. Когда ты кому-то дорог и близок настолько, что твоя радость становится радостью и для него тоже. Когда его боль становится твоей. Когда вы дышите одним глотком воздуха на двоих… и умираете в тот день, который выберете сами.

Он надолго замолчал, хмурясь и о чем-то напряженно размышляя, а потом резким движением поднялся. Довольно уверенно, надо признать. И даже сделал по направлению к двери несколько твердых шагов.

— Я все равно не изменю своего решения, арре, — бросил он напоследок, не поворачивая головы. — Вам будет трудно его принять, но, пока я не найду вам замены, никакого донорства не будет.

Я лишь скептически хмыкнула.

— Вы недооцениваете весомость моих аргументов, милорд… — и, прежде чем он успел обернуться, усилием воли метнула в него заранее приготовленную чугунную сковороду.

Звук, с которым она соприкоснулась с затылком инкуба, был таким, что у меня даже зубы заныли от долгого и тягучего «дон-н!». Но милорд этого уже не услышал, потому что рухнул прямо мне под ноги как подкошенный.

— Все для здоровья больного, — пробормотала я древний девиз оруанских ведуний, с некоторым беспокойством склоняясь над бесчувственным телом. Но сковородка попалась надежная, и жертва моего коварства определенно не притворялась. — Мда. Если бы вы только знали, каким интересным вещам нас обучил мастер Хрос… ну что, будем лечиться, милорд? Похоже, меня опять будет ждать тяжелый день и о-очень долгая ночь…