Глава 18
Прикосновение чужого разума обожгло, но отшатнуться я просто не смогла. И не успела среагировать, когда на меня обрушился целый водопад из воспоминаний, наблюдений, выводов, рассуждений. Настоящий бездонный омут, в который я, не удержавшись, мгновенно погрузилась с головой.
Бесконечное эхо чужих мыслей пугало. Размеренная пульсация красок, похожих на цветную мозаику, напротив, завораживала. Кружащиеся в воздухе обрывки фраз поначалу казались бессмысленными, но со временем в них проступила четкая, хотя и непривычная для восприятия система. Разрозненные факты постепенно слились в единое целое. Отдельные образы сложились в заботливо выстроенные ступени. Чуждая логика стала понятнее. А непривычная глубина слов, с каждый тактом уводящая за собой все дальше, неумолимо очаровывала, увлекала, заставляя поддаться загадочному ритму и позволить чужому голосу свободно рисовать картины в моем воображении.
Я вижу просторы чудес необъятных,
Взлетаю над тенью горячих костров.
Мечтая о встречах невероятных
И пеплом слетая с упавших мостов.
То вижу опасность в коварной стремнине,
То чувствую боль от холодных оков.
Но все же закончится ночь на равнине,
И выцветут краски несбывшихся снов.
Иду по осколкам тропинок разбитых,
Ищу смысл в обрывках разрозненных фраз,
А встретив застывшие лица убитых,
Пугаюсь их мертво распахнутых глаз.
Я мерзну в снегах, умирая от боли.
Еще одна пропасть, но сил уже нет.
Лежу на краю, снова сдавшись без боя,
И жду обреченно последний рассвет.
Я с дикою стаей гуляю на воле,
Охочусь вблизи разноцветных шатров.
И снова взмываю над бешеным морем,
И вновь засыпаю под песни ветров.
Бегу босиком по зеленой тропинке,
Гоняю с цветков желтопузых шмелей.
Заплаканной тенью иду на поминки
И прячусь от горя за сотней дверей.
Запутанный сон, не дающий покоя.
Дворцы, где в почете наряды и лесть.
Где сбросится ложь до последнего слоя.
Где люди забудут про совесть и честь.
Шелков драгоценных запасы без счета,
Каменьями полны мои сундуки.
Но взмокнет спина от холодного пота,
Настигнет удар от знакомой руки.
В поту просыпаюсь, дрожа от сомнений,
Уставшей рукой вытираю виски.
Но вижу, что повода нет для волнений,
И грудь отпускают стальные тиски…
В какой-то момент я поняла, что готова отпустить истончившиеся перила и утонуть в бесконечной веренице иллюзий. Но именно тогда и увидела, что я больше не одна. Отыскала, наконец, потерянную опору. С благодарностью ухватилась за охотно подставленное крыло. А затем с облегчением убедилась, что надвигающееся безумие отступило, и совершенно по-новому взглянула на ту, что рискнула открыть мне свою душу.
У моей сестры оказалось красивое имя — Иссаараневиисса, что на языке Творца звучало как «Танцующая С Северным Ветром». Не Тьма, как я сперва подумала… не Рэн и никто другой… Иссаараневиисса… или просто Исса, как она с улыбкой разрешила себя называть.
Огромная. Грациозная. Закованная от головы до кончика длинного хвоста в прочнейшую антрацитовую чешую драконица. Уверенно заполнившая собой мою исчезнувшую матрицу и с легкостью воплотившаяся в ней, словно так и было задумано.
Подаренные Иссой знания — словно драгоценные камни, нечаянно оказавшиеся в моих дрожащих от волнения руках. Прижав их к груди, с трепетом смотрю в ее мудрые глаза и читаю в них… так много всего читаю, что от этих знаний кругом идет голова.
Нерожденный дракон — как зародыш, надежно отгороженный от мира толстой скорлупой отчуждения. Лишенный привязанностей разум, который не знает ни слабости, ни сомнений. Ни радости, ни горя. Ни ненависти, ни любви. Тот самый идеальный бриллиант. Совершенная сущность. Величайшее и невероятно опасное творение своего безупречного Отца.
По воле Его, свернувшись внутри подаренного Вечностью кокона, дракон тысячелетиями спит и видит сны. Перед его внутренним взором проходят сотни эпох. Мелькают тысячи судеб. Миллионы чужих жизней, к которым он так же равнодушен, как и к своей собственной судьбе. Ничто не сумеет пробудить его раньше времени. Никому не под силу разрушить броню его вечного одиночества… кроме призвавшего его носителя и единственной на все времена, рожденной только для него Пары.
Я покосилась на невозмутимую драконицу и тихонько вздохнула.
Ох, как же мало нам, оказывается, о вас известно! И как часто мы пытаемся делить то, что, как правильно говорил Рэн, неделимо в принципе. Дракон и Всадник… разум и сердце… две части единого целого, не способные прожить друг без друга! Проклятие Творца… те самые половинки души, которые, лишь обретя друг друга, способны стать по-настоящему цельными.
Сейчас я гораздо лучше понимала Рэна и то, почему он так долго скрывал от меня и другую истину: обращенный к дракону зов — это крик души… насущная потребность, которой невозможно научиться. Без нее скорлупу не пробить. Без нее дракон не проснется. Ведь единственный ключ к спящему разуму — это искренность. А искренность, к сожалению, мимолетна.
Именно поэтому цена ошибки столь велика: призвать своего дракона нам дозволено лишь однажды. И если дракон уловит в призыве хоть малейшую фальшь, второго шанса уже не будет. По крайней мере, в этом воплощении.
В какой-то момент, качаясь на волнах наших общих мыслей и неторопливо пересматривая кристаллики чужих воспоминания, я заметила, как посреди величественной и молчаливой Вечности одна за другой стали вспыхивать разноцветные звезды. Далекие, притягательные, неимоверно прекрасные. Тысячи… десятки и сотни тысяч волшебных огней. Уснувшие души. Чистейшие кристаллы разума. Безмятежные. Надежно укрытые от любопытных глаз. Терпеливо ждущие своих половинок и даже во сне чутко прислушивающихся, не раздастся ли где настойчивый зов.
Чуть дальше мне открылись и другие, намного более яркие звезды уже разбуженных сородичей. Удивленно прислушавшись, я ощутила и их молчаливое присутствие. Почувствовала пришедшую издалека волну сдержанного одобрения, и, поколебавшись, отправила обратно такое же молчаливое приветствие. Всем ста двадцати своим новообретенным братьям и двенадцати юным сестричкам, успевших обжиться в Веере чуть раньше меня.
Исса успокаивающе рыкнула, когда я огорчилась, что возродившихся драконов так мало.
«Всему свое время, сестра».
И я вынужденно кивнула, поскольку знала: каждого уснувшего когда-нибудь призовет его половинка. Каждому из них буден дарован шанс. Как мне и Иссе. Как Роксе и Лане. Как Росу и Эйлу… в тот четко отмеренный срок, который назначил Творец.
«В действительности форма — не главное, — неожиданно призналась сестра, медленно поводя огромными крыльями. — Мне доступно любое тело… и ты могла создать иную матрицу, которую я бы охотно приняла».
Я забеспокоилась, но Исса лишь покачала увенчанной короной головой.
«Не переживай. Эта форма неплохо отражает суть».
Я бросила на массивную фигуру драконицы еще один внимательный взгляд и не могла не признать, что и в этом сестра права. Драконы для нас — воплощение силы. Бессмертные, мудрые, могущественные. И в отношении Иссы все три определения тоже верны, ведь чистый разум действительно способен существовать вечно. И он действительно силен, поскольку не знает ограничений. Тогда как форма для разума не имеет особого значения, потому что в любой из них он останется безупречным.
«Бессмертны лишь спящие, — снова ответила драконица на мой невысказанный вопрос. — Такие, как я, более уязвимы и менее совершенны»…
«Зато вы чувствуете и снова живете, — пробормотала я. — И меня это более чем устраивает».
«Идем, — тихонько шепнула драконица, испытующе заглядывая в мои глаза. — У нас еще остались неоконченные дела. Ты ведь хотела вернуть свое Пламя?»
У меня в груди что-то екнуло.
«А разве это возможно?!»
«Для нас теперь все возможно, сестра, — так же тихо рассмеялась Исса. — Ты рискнешь мне довериться полностью?»
* * *
Открыв глаза, я не сразу поняла, что именно стало не так. Тело вроде мое, но что-то в нем явно изменилось. Мысли тоже принадлежали мне, но теперь я стала рассуждать иначе. Я стала другой. Больше, лучше, совершеннее. На смену былой неуклюжести пришло приятное ощущение гибкости и силы. Пропала необходимость в магии — она не нужна тому, кто способен повелевать целыми стихиями. Заметно обострились чувства. Стали четче эмоции. Точнее восприятие. И совершенно перестали беспокоить досадные мелочи, которые раньше не давали покоя. Откуда-то появилось четкое понимание своих потребностей и глубинные, незаметно откуда-то пришедшие знания о том, как их достичь. Я стала гораздо увереннее, мудрее, спокойнее. Я знала о себе абсолютно все. Бесстрастно оценивала совершенные в прошлом ошибки. И чувствовала себя так, словно переродилась заново.
Вечно неспокойные мысли теперь текли невозмутимым, упорядоченным, размеренно-ровным потоком, в котором лишь изредка встречались едва заметные завихрения. Потоку этому — не видно краев. Ни дна, ни островка, ни берега. Прозрачная вода — словно музыка, в которой, если прислушаться, легко различить бесчисленное множество прозрачных слоев. Но если раньше я могла сосредоточиться лишь на одном из них, при этом переставая замечать другие, то сейчас они стали доступны мне все.
Это было странное ощущение — одновременно делать так много разных, не связанных друг с другом вещей. Неторопливо подниматься с пола и размышлять о превратностях судьбы. Впервые в жизни разворачивать крылья и прислушиваться к свисту ветров между скал. Купаться в лучах внезапно проклюнувшегося сквозь тучи солнца и с благодарностью вспоминать недавние сны. Морщиться от невесть откуда взявшегося запаха гари и одновременно пытаться понять себя. Любоваться заснеженными вершинами, виднеющимися в прорехах стены. Вспоминать свое детство, в котором было так много событий. Наслаждаться ощущением гармонии в своем безупречном теле. Хладнокровно анализировать ощущения. Выискивать новые изменения. С удовольствием потягиваться, подготавливая мышцы к полету. И мимолетно удивляться тому, как легко и быстро произошло наше с Иссой слияние.
Сейчас в нашем общем сознании уже не найти было отдельных личностей. Нельзя сказать, что было моим, а что привнесла в него Иссаараневиисса. Потому что, согласившись быть вместе, мы превратились в нечто большее, чем просто человек. И много большее, чем обычный дракон.
Впервые в жизни я почувствовала себя законченной и цельной. И впервые поняла, как же, оказывается, сильно мне не хватало этого невероятного ощущения. Долгие годы я жила как калека, даже не подозревая о своей ущербности. И лишь сейчас, обретя себя полностью, наконец осознала, что именно к этому так настойчиво шла.
Встряхнувшись и решительно поднявшись с пола, я обвела медленным взглядом ставший заметно теснее и мельче зал.
За то время, что меня не было, в нем мало что изменилось. За исключением, пожалуй, того, что дальняя от меня стена окончательно обвалилась, будучи не в силах сдержать разъяренную изумрудную драконицу. Плюс, на подтаявшем полу появилось несколько огромных черных проплешин, самая большая из которых до сих пор тихонько дымилась. В центре некогда ледяного зала стало гораздо теплее, потому что кто-то не так давно со знанием дела плавил здесь камни. В воздухе стоял удушливый запах гари, от которого не спасали даже сильные ветра. А в центре полуразрушенной площадки, в окружении рухнувших сверху камней, появился огромный ледяной кристалл, внутрикоторого слабо тлели жизненных Искры трех опрометчивых магов, решивших, что смогут втроем сдержать огненный ураган.
Глядя на них, я не могла не отметить, что ощущение угрозы от них почему-то исчезло. Чужие, на редкость яркие и сильные Искры источали лишь легкий интерес, досаду и крохотную толику растерянности, которая, впрочем, быстро прошла.
Я поначалу удивилась, так и этак рассматривая незадачливых пленников, но потом подумала, что это для обычных смертных было бы странно не испытывать в подобной ситуации страха. А для круольцев это, пожалуй, в порядке вещей. Их нельзя мерить обычными человеческими мерками.
«Сестра?! — изумленно и одновременно радостно прошептала застывшая возле купола драконица. — Хейли… неужто ты смогла…?!»
Я подняла на нее изучающий взгляд.
Надо же, какая Искра… чистая, мощная, яркая… и двойная. Удивительно, но в ее сиянии едва заметно угадывалась вторая Искорка, поменьше. И в ней легко можно было признать добровольно отстранившуюся от вмешательства человеческую составляющуюся. Хотя — чего я удивляюсь? Их же двое: Лана и Рокса, огненная драконица и удивительно вспыльчивая Всадница, чей сложный и неуживчивый характер так долго доставлял им обеим неприятности. Странно, что они все-таки договорились и каким-то чудом поддерживают связь. Необычно, что в результате этой связи и дракон получился неуравновешенным. Но, возможно, так и задумывал Творец? И драконы в действительности перенимают от своих смертных носителей гораздо больше, чем мы — у них?
«Здравствуй, Рокса, — проурчала я, пользуясь мысленной речью, не будучи абсолютно уверенной, что смогу правильно произнести это вслух. Драконьи связки не предназначены для человеческой речи. Да и морды у нас… прямо скажем, невыразительны. Проще общаться разумом, делиться чувствами — это быстрее и легче. И гораздо честнее. — Я вижу, ты сама со всем справилась. Тебя не задело?»
Из ноздрей сестры вырвалось два облачка дыма, а усеянный шипами хвост с раздражением хлестнул по остаткам стены, обрушив ее на и без того захламленный пол.
«Уничтожу! — зашипела она, зло буравя глазами хрустальный купол над живыми магами. — Они мне чуть Сая не зашибли, мерзавцы!»
Я всерьез обеспокоилась за душевное равновесие родственницы. Неужто с Пламенем что-то не так? Его поранили, задели? Так. Я сейчас тоже начну нервничать. Сай, ты где? Ты, несносный инкуб, к которому у меня появились вопросы?!
«Тут он, — все еще недовольно буркнула драконица, разворачивая спрятанное за спиной крыло. — У меня за пазухой. Еле успела прикрыть, поганца… как всегда, в самое пекло опять полез!»
Я успокоенно опустила кожистые веки и расслабила плечи — хвала Творцу, Сай был оглушен, но жив. Беззащитен, слегка опален, немного побит и поцарапан, но вполне здоров. Да и Искра светилась на удивление ярко… видимо, слишком много на его долю сегодня выпало испытаний. И слишком много неожиданных потрясений, наверняка перевернувших с ног на голову весь его мир. Интересно, он видел, как обращается Лана? И вспомнил, кому в действительности обязан спасением с Оруана?
Я мысленно хмыкнула и, скользнув по мечущемуся в растерянности сознанию инкуба, удовлетворенно отвернулась.
Хорошо, что они тут справились сами. Моя собственная ярость давно улеглась, но, если бы Сай оказался не в порядке, магов пришлось бы хоронить не просто в мешочке, а в наскоро выточенном наперстке. Самом маленьком, на мизинец. Потому что этого неугомонного типа я при всех его странностях уже считала своим и не позволила бы никому поранить. Что уж говорить о Лане… вон, все еще не успокоилась, дикарка. Так и поглядывает на ледяной холм кровожадными глазами. Так и хлещет хвостом, норовя обогатить и без того живописные развалины, от которых скоро останется одна ровная, выжженная дочерна площадка.
«Ты это… — неожиданно опустила голову Рокса. — Прости меня, ладно? Не со зла я… просто мы еще не умеем себя до конца контролировать…»
«Учиться пойдете, — спокойно ответила я, не испытывая в отношении этой пары негативных эмоций. — Как только все успокоится, немедленно отправитесь в Школу — перенимать опыт. Договорились?»
«Что нам та Школа… — встрепенулась драконица. — В ней не обучают молодых драконов».
«Теперь будут, — так же спокойно сообщила я, и она недоверчиво прищурилась. — Это я возьму на себя».
«В последний раз оттуда не вылетели новые братья, — снова усомнилась Рокса. — Не смогли. Не дозвались. Даже я не смогла их направить».
Она о тех мальчиках, что спускались в подземный лабиринт?
Я чуть прикрыла глаза, прислушиваясь к тишине Вечности, и шевельнула крыльями.
«Их время еще не пришло. Я чувствую. Но еще не все потеряно. И когда это все-таки случится, будет лучше, если поблизости от пробудившихся окажется хотя бы один полноценный дракон».
Рокса огорченно вздохнула, и кровожадные искры в ее глазах медленно угасли.
«Мы еще не готовы… но учиться придется, ты права. Нам уже нелегко… вот так… а как быть, мы не знаем».
Все еще пребывая в каком-то странно всеведении, я подошла и, легонько коснувшись ее плеча, пообещала:
«Помогу, если хочешь. Думаю, что смогу помочь. А пока уведи свое Пламя отсюда: ему здесь небезопасно».
«Я сказала об этом сразу, — прошептала Рокса, бережно прижимая бесчувственное тело инкуба к груди. — Предупредила, что он еще слаб тягаться с драконом. Предостерегала. Умоляла остаться в стороне. Приказывала… но он не поверил… как всегда… и просто ушел, посчитав, что благополучие брата ценнее его собственной жизни!»
«Такой уж он есть, — понимающе вздохнула я. — И этого уже не изменишь».
«Да. Но насколько мне стало бы легче, если бы он хоть раз меня послушал! Один-единственный раз сделал так, как сказала я! Неразумный… недоверчивый… чудовищно скрытный упрямец… ну когда же он все-таки проснется?! Когда услышит меня и, наконец, сможет прозреть?!»
Я пристально посмотрела на отчаявшуюся драконицу.
«Это зависит от тебя. А пока постарайся… держать дистанцию. Чрезмерной опеки Сай тебе не простит».
Она огорченно кивнула. А потом ее взгляд метнулся мне за спину, ненадолго там задержавшись, после чего раздраженно мазнул по запертым в ловушке, но совершенно не опасным магам и, наконец, неуверенно вернулся ко мне.
«Ты одна здесь справишься?»
Я без колебаний кивнула. А когда она, облегченно вздохнув, торопливо открыла Тропу, унося в безопасное место свое сокровище, сжала зубы и медленно обернулась к последнему, молчаливому, пристально смотрящему на меня дракону.
