28
Для возвращения во владения братца мне необходимо с ним связаться с помощью малого призыва. Беру на крылечке бани одно деревянное ведерко и зачерпываю из озера воду. И вот, когда рука занесена над ведром и я уже закрыл глаза, меня вдруг посещает совершенно неожиданная мысль. А что если… Так-так-так… Значит, для создания призыва, а попросту говоря, портала необходимо воссоздать в памяти нужное место. Важно, чтобы это не было маленьким помещением и чтобы оно не было закрыто для посещения другим первочеловеком, или там не произошло никаких кардинальных изменений…
Снова закрываю глаза и воссоздаю в памяти заросшую виноградом беседку перед маленькой банькой на моей даче в той, реальной жизни… Реальной? Может, это та жизнь мне приснилась и я на самом деле местный Кощей, страдающий амнезией? Впрочем, не буду заморачиваться.
Итак, беседка перед баней. У крыльца бани осиновая кадка с водой для окунания. С левой стороны от бани проволочная ограда, густо заплетенная длинными колючими плетьми ежевики. С этой стороны соседей нет. Там крутой склон лога, на котором никто не захотел разрабатывать участок. Слева старая раскидистая яблоня. Она заслоняет расположенный выше дом. Порыв теплого ветерка колышет ветви яблони, и я, осознав реальность картины, открываю глаза. Передо мной колышется серебристое марево.
С замиранием сердца и задержав дыхание, словно перед прыжком в холодную воду, шагаю вперед.
Да, это моя дача. И она явно не пустует. На столике в беседке початая бутылка красного вина, открытая коробка шоколадных конфет и различные закуски на пластиковых лоточках. Металлический мангал за беседкой не виден, но, судя по умопомрачительному запаху, на нем в данный момент готовится шашлык.
Интересно, кто тут хозяйничает в отсутствие хозяина?
Судя по дымку из трубы, баня топится. Поднимаюсь на крыльцо и, пригнувшись в дверях, захожу в предбанник. Убеждаюсь, что изрядно прибавил в росте, ибо почти касаюсь головой низкого потолка.
На вешалке мужская и женская одежда. Мужская явно не моя – по росту маловата, а в ширину на несколько размеров больше. А вот бирюзовое платьице в гардеробе жены вроде бы присутствует. Та-а-ак…
Распахиваю дверь в парилку и… и удивленно смотрю на пышнотелую блондинку, возлежащую на полке лицом вниз.
– Марик, – говорит она низким томным голосом, – обработай меня веничком.
Поняв, что передо мной не моя супруга, испытываю некоторое облегчение. Однако, словно загипнотизированный, продолжаю пялиться на обнаженный идеал средневековых художников.
– Ну Марик, ну… – Подняв голову и увидев вместо Марика меня, блондинка замолкает на полуслове. Несколько мгновений она смотрит, все сильнее округляя большие, обрамленные пышными ресницами глаза, и наконец, набрав полные легкие жаркого воздуха, разражается истошным воплем: – Ма-а-арик!
Выйдя из ступора, отшатываюсь назад и закрываю дверь парилки, за которой блондинка продолжает взывать к неизвестному Марику.
– Эй! – раздается за спиной мужской голос.
Обернувшись, вижу перед собой упитанное лицо кавказской национальности. Могучий волосатый живот нависает над веселенькими семейными трусами, на которых изображены пальмы и выпрыгивающие из воды дельфины. Из трусов торчат еще более волосатые, малость кривоватые тонкие ноги, вставленные в длинноносые лакированные туфли. В руках у джигита по шампуру с нанизанными кусочками аппетитно пахнущего мяса. Округлив глаза и задрав густые брови, так что они соединились с аккуратно зачесанными набок волосами, мужик с изумлением осматривает меня с ног до головы.
М-да, видок у меня, по меркам цивилизованного мира, тот еще. Полотно сестры Мизгиря Таит, из которого сшиты мои штаны и рубаха, по внешнему виду мало чем отличается от обычной мешковины. Обмотанный вокруг талии обрывок толстой веревки не придает моему виду презентабельности.
– Эй, – снова восклицает Марик и опять замолкает, словно то ли не может подобрать слова, то ли ему мешает что-то другое. Насупив брови, он переводит недовольный взгляд на собственные руки, и его лицо озаряется пониманием. Перехватив левой рукой оба шампура, он включает правую в разговор, помогая по-кавказски активной жестикуляцией возникновению слов. – Эй! – На этот раз возглас сопровождается вкручиванием вверх правого указательного пальца. – Бомжара, я твой рот топтал, ты как тут оказался?
Пропускаю оскорбление мимо ушей и в последний момент сдерживаюсь от заявления, что это моя дача. Внешний вид-то у меня нынче совершенно другой, никто из соседей меня не узнает и, соответственно, не подтвердит мое право собственности.
– Извини, мужик, – говорю миролюбиво, – я к хозяину зашел. Это же Жорика дача?
– Эй, какой такой Жорик-чморик, эй? – нагло вопрошает Марик и, в очередной раз вкручивая палец в воздух, заявляет: – Я хозяин эта дача, понял, да? А ну, бомжара, я твой рот топтал, говори, как ты сюда пришел? Говори, в дом заходил? Вещи крал? Я тебя, я твой рот топтал, на цепь посажу, буду как собаку в будке держать. Понял, да? Я твой рот топтал!
Подхожу к кавказцу вплотную, и тому, чтобы смотреть мне в глаза, приходится максимально задрать голову. Подобное положение всегда сбивает спесь с любителей словесных наездов. Мужик не является исключением, поэтому неловко замолкает.
Отбираю оба шампура, снимаю кусочек мяса, кладу в рот и, прижав его языком к небу, наслаждаюсь вкусом горячего сока. М-да, великолепный шашлык! Жаль, что наша встреча произошла при подобных обстоятельствах, не предполагающих дальнейшего совместного приятного времяпрепровождения за общим столом.
Однако, пока я оценивал кулинарные способности Марика, он прошмыгнул к столу и схватил деревянную коробку, размерами похожую на шахматную, только не расчерченную на клетки.
Вот Марик открывает ее трясущимися руками. Опа, да там в уютном бархатном ложе находится большой черный револьвер. Судя по находящемуся там же баллончику, какие в детстве использовались в сифонах для газировки, это травматик.
– Марик! – В приоткрытую дверь из парилки высовывается голова блондинки. Первое, на что натыкается ее взгляд, это я, стаскивающий зубами с шампура очередной кусок мяса.
– Застрелю ишака! – срывающимся на визг голосом вопит мужик.
Увидев своего друга целящимся в меня из револьвера, блондинка, ойкнув, захлопывает дверь.
Ну, я мужика понимаю. Он отдыхает тут с женщиной, и вдруг невесть откуда появляется какой-то оборванец, вламывается в парилку, где нежится в ожидании друга блондинка, а потом еще и начинает нагло пожирать шашлыки. Кстати, а чего он сюда с ними приперся? Они что, в парной их жрать собирались?
А вот в лицо мне целиться не надо. Я, конечно, бессмертный, и, если мне вышибить глаз, наверняка вырастет новый, но все равно, уверен, мне это будет неприятно. Поэтому, заткнув трясущийся ствол ладонью, берусь за него и вырываю из рук Марика. Тот все же нажимает на спуск, и револьвер глухо пукает в моей ладони, слегка уколов кожу попытавшимся вылететь шариком.
– Не балуй, – по-прежнему миролюбиво говорю мужику и отбрасываю травматик за спинку дивана.
– Эй, ты кто такой? – уже без всякого гонора спрашивает кавказец, удивленно глядя на выпавший из моей руки шарик.
– Ангел, – отвечаю я, продолжая с наслаждением чавкать шашлыком.
– Болгарин, что ли? – раздается из вновь приоткрывшейся парилки голос блондинки.
– Почему болгарин? – удивляюсь я.
– А у меня был один болгарин, его тоже Ангелом звали.
– Эй! – возмущенно переключается на подругу Марик. – Ты что такое говоришь, Нелли? Какой такой болгарин-мулгарин?
– Да это давно было, Марик, еще до тебя. При тебе у меня болгар не было. – И блондинка, ойкнув, захлопывает дверь, оставив Марика застывшим в попытке сообразить, что такое она ему сейчас сказала.
Присутствовать при семейных мелодрамах мне никогда не нравилось, поэтому спешу вернуть мужика к интересующему меня вопросу:
– Слушай, Марик, скажи мне, где хозяин дачи, и я уйду.
– Я хозяин дачи, эй! – Указательный палец вздымается вверх. – Чего хочешь, а?
Ну вот, он уже и без ругательств научился разговаривать.
– И давно ты стал хозяином?
– Осенью купил. Хорошие деньги заплатил. Все честно, через натариуса-матариуса, все по закону.
– А почему хозяин ее продал?
– Не хозяин, да, хозяйка. Катерина. Муж, говорит, умер, а ей одной с дачей не управиться.
Кусок мяса застревает в горле. Закашлявшись, вручаю Марику полуобъеденные шампура и выхожу на крыльцо.
Нет, такой сон мне уже не нравится. Надо либо наконец-то проснуться, либо вернуться в сказочную реальность сновидения. А то что-то как-то грустно стало и сердце защемило. А ведь был соблазн встретить здесь родную Катюху и, что самое интересное, себя рядом с ней. Но встречаться с собственной вдовой…
Подойдя к бочке, творю призыв Вия, и, когда тот появляется, прошусь вернуться в его владения.
Прежде чем войти в замерцавший портал, оборачиваюсь, чтобы еще раз окинуть взором некогда принадлежавшую мне дачу. На крыльце бани, выпучив глаза и отвесив челюсть, стоит Марик. Из-за его плеча выглядывает завернутая в простыню пышнотелая блондинка Нелли. Подмигиваю ей напоследок и делаю шаг во владения Вия.
