– Мне не положено говорить с тобой, – сказала Реджи в телефонную трубку.

– Знаю, – сказала Тара. – Йоги поведал мне о договоре молчания. Только еще разок, ладно? Встретимся в деревянном домике через полчаса.

– Не знаю. Я…

– До встречи, Редж, – прощебетала Тара и повесила трубку, прежде чем Реджи успела ответить.

Реджи встала с постели и спустилась вниз. Ноги казались свинцовыми. Реджи провела кончиками пальцев по холодной, влажной каменной стене.

Лорен и Джордж были на кухне: они пили чай и ждали новостей. Но до сих пор никто не сказал ни слова о последней жертве Нептуна. Время близилось к пяти часам вечера, а тело Веры так и не нашли.

Джордж принес кастрюлю индюшачьего бульона, который сейчас закипал на плите, наполняя кухню ароматами Дня благодарения, отчего у Реджи потекли слюнки. Она ненавидела себя за это. Как она может думать о еде, когда ее мать мертва, а Сид лежит в больнице с пробитым черепом? Как она сможет есть суп из индейки, когда сама во всем виновата?

Реджи выскользнула за дверь и прошла через двор к деревянному домику. Она взобралась по качающейся веревочной лестнице, села в уголке и стала ждать. Посмотрев на «Желание Моники», Реджи увидела внизу окно своей спальни. Она видела очертания доски для объявлений со своими рисунками, свою постель с лоскутным одеялом и край шкафа. Когда Реджи прищурилась, ей показалось, что она видит тень, скользящую по комнате, – призрачную версию себя. Той Реджи, которой она была раньше. Ей невероятно хотелось вернуться в прошлое и предупредить ту девочку о том, что будет дальше: убийства, утрата матери, несчастный случай с Сидом. «Мир не такой, как ты думаешь», – сказала она себе.

– Эй, – позвала Тара, откинувшая дверцу нижнего люка. Она забралась внутрь, подползла к Реджи и села рядом с ней. – Хочешь сигарету? – Тара протянула пачку.

– Нет.

– А как насчет этого? – спросила Тара, показав серебристую коробочку с бритвой внутри.

Реджи покачала головой, подтянула колени к груди и крепко обняла их. Частица ее души жаждала этого: придумать себе наказание, почувствовать что-то иное, кроме темного груза вины.

– Ты и Чарли звонила? – спросила Реджи.

Тара ковырнула дырку в своих джинсах.

– Звонила весь день, он не берет трубку. Уверена, он дома, но не хочет отвечать.

– Если Стю узнает…

Тара кивнула.

– Он не узнает. И я больше не буду пытаться разговаривать с Чарли. Может быть, это вообще к лучшему. – Она вытряхнула сигарету из пачки.

– Так ты хотела встретиться со мной по какой-то причине? – спросила Реджи. Если Тара хочет смешать ее с грязью и напомнить, что все случилось по ее вине, лучше сразу же покончить с этим. Реджи собралась с духом, насколько это было возможно в ее состоянии, и стала ждать.

Тара закурила сигарету.

– Просто я хотела сказать, что мне очень жаль.

– Почему? Это же я все испортила и рассказала Чарли о бритве. Даже не знаю, почему я это сделала. Думаю, я…

Тара покачала головой.

– Мне на это наплевать! Ну, вообще-то, не совсем, но это не важно. Особенно по сравнению с тем, что я сделала с Сидом.

– Мы все там были, Тара. А то, что случилось с Сидом… это был несчастный случай.

– Но это я сказала, что нам нужно бежать. Если бы мы остались…

– А я разболтала твой главный секрет только потому, что ревновала. Это я довела Чарли до того, что он взбесился. Если бы я держала рот на замке, они бы и не подумали драться друг с другом, и Сид бы не…

– А знаешь, почему я велела бежать? – перебила Тара. – Потому что, когда я стояла там, глядела на Сида и не сомневалась, что он умер, я думала лишь о том, что нужно защитить вас. Что вы с Чарли не должны вот так попасть копам в руки. Но я знала, что вы оба слишком добренькие, чтобы убежать. Поэтому я заставила вас.

Реджи покачала головой.

– Ты же не тащила нас на веревке, Тара. Мы сами последовали за тобой.

Тара выдохнула облачко дыма и посмотрела, как оно поднимается к недоделанному потолку.

– У меня всегда был выбор, Тара. Резать себя бритвой, ходить по барам, бросить на мостовой Сида. Ты не заставляла меня делать все это.

Они немного помолчали, слушая пение сверчков, а потом и гулкий рокот вертолета, пролетевшего наверху, словно громадное насекомое. Тара бросила окурок в банку из-под кока-колы.

– По-прежнему никаких вестей о твоей маме?

– Ничего. В каком-то смысле так даже хуже. Я все время думаю о том, как ее тело лежит где-то и скоро все о ней забудут.

Тара кивнула.

– А потом я думаю: что если она не умерла? Но это уже полный бред. Тешить себя надеждой… это просто глупо. Мне почти хочется, чтобы они наконец нашли ее тело. Чтобы с этим было покончено, понимаешь?

– Ты знаешь старую поговорку, – сказала Тара. – «Будь осторожна в своих желаниях».

– Знаю, но…

– А знаешь, что я пожелала, когда ложилась спать вчера ночью? – спросила Тара. – Чтобы Сид не умер. Я разыграла маленькую сцену: представила, как мы вернулись на автостоянку, а он сидит там, ждет и ухмыляется с таким видом, будто думает: «Здорово я одурачил вас!» А сегодня старина Йоги приходит и говорит мне, что это правда и Сид не умер. Потом он говорит, что все равно дело дрянь, что у него повреждение мозга, и знаешь, какая глупость сразу же пришла мне в голову? Что я натворила это своим желанием, чтобы он остался жив.

– Так не бывает, – сказала Реджи. – Я хочу сказать, желания не имеют такой силы.

– Откуда ты знаешь? – спросила Тара, напряженно глядя на Реджи. В ее глазах сквозило что-то, похожее на отчаяние.

– Оттуда. Мы не можем изменять вещи своими желаниями, Тара. Мы изменяем их, когда что-то делаем. Важны наши поступки, а не наши мысли.

Тара цинично улыбнулась и достала из-под рубашки песочные часы.

– Наш мир погибнет через одну минуту. Скажи мне одну истинную вещь, пока мы не умерли. Тогда я тоже скажу.

– Я не в настроении для игр.

– Это последний раз, Реджи. Самый последний. Постарайся, ладно?

Реджи посмотрела, как сыплется розовый песок.

– Какая-то часть меня всегда ненавидела тебя, – сказала она, глядя в пол.

– Почему? – спросила Тара без тени удивления или гнева.

– Потому что тебя любит Чарли. Потому что, когда я вижу, как он смотрит на тебя, знаю, что он никогда так же не посмотрит на меня. Потому что я – это всего лишь я. А ты… ты похожа на солнце, и все вращается вокруг тебя и желает стать еще чуточку ближе.

Тара обхватила пальцами песочные часы и сильно рванула их, разорвав цепочку. Она протянула сломанное ожерелье Реджи, которая растерянно смотрела на него, не понимая, что делать дальше. Тогда Тара взяла ее за руку, разжала пальцы и положила песочные часы ей на ладонь.

– Какая-то часть меня всегда любила тебя, – сказала Тара. – Звучит иронично и бестолково, да? Чарли любит меня, ты любишь его. Ты ненавидишь меня за то, что я такая, а я всегда хотела быть похожей на тебя. Нормальной девушкой, которая рисует потрясающие картинки, у которой есть мать-красавица, похожая на кинозвезду, и которая живет в классном доме, похожем на замок. – Тара встала и пошла к люку. – Досадно, правда? Никто из нас не получает то, что хочет.

Она стояла, готовая откинуть крышку люка.

– Могу я кое-что спросить? – сказала Реджи.

Тара пожала плечами.

– Теперь песочные часы у тебя. Ты диктуешь правила.

– Это было по-настоящему? Когда голоса рассказывали тебе разные вещи? Ты действительно слышала голоса мертвых женщин?

Тара сунула палец в прореху на рукаве своей рубашки. Она казалась такой… такой несчастной и потерянной. Девочка, вырезанная из бумаги и скрепленная английскими булавками и скрепками.

– Я думала, что да, – сказала она. – Но теперь я думаю, что, наверное, это была я. Может быть, все они – это я.

Она откинула крышку люка и скользнула вниз, а Реджи осталась с маленькими песочными часами в руке и задумчиво переворачивала их, снова и снова наблюдая за тем, как уходит время.