Глава 12
С самого начала стало ясно, что слежка за Акутиным окажется делом непростым. Кабриолет стартовал от тротуара столь стремительно, что друзья не успели вовремя среагировать. Только что машина стояла в поле видимости – и вдруг фьють! И ее уже нет! Вот что делают три с половиной сотни лошадей, запрятанных под капот. У них лошадей было куда меньше. Передвигались они на машине Ульяны, а в ее распоряжении была лишь скромная малолитражка.
Впрочем, Ульяна сразу же объяснила:
– «Майбах» папа в ремонт поставил. Так неожиданно сломался!
– Никогда бы не подумал, что и такие машины могут ломаться, – брякнул Антон, за что удостоился гневного взгляда Ульяны.
– По-твоему, я вру?
– Нет, что ты!
– Если сказала, сломался, значит, сломался. Другую подходящую машину папа не успел мне подогнать. Вот и приходится передвигаться на этом корыте. Сегодня взяла у нашей прислуги.
Выжать такую же скорость и набрать разгон на маленькой «реношке» было куда сложней. Но бог да благословит того человека, который придумал светофор! И еще больше пусть он благословит тех людей, которые понатыкали эти светофоры на всех перекрестках. Так что шикарный «мерсик» смог демонстрировать свою удаль ровно до первого красного светофора, на котором друзья и нагнали господина Акутина.
Все четверо тяжело дышали, словно проделали этот путь на своих двоих. Они внимательно взглянули в салон «Мерседеса»: не заметил ли его владелец интереса к своей персоне? Но тот вальяжно расположился на кожаном сиденье и явно не помышлял о идущей за ним слежке. На друзей и их крохотную машинку он даже не взглянул. На лице его застыло презрение ко всяким там убожествам на четырех колесах. Вот еще, станет он тратить свое внимание на всякий хлам. Друзей его позиция устраивала как нельзя лучше. Иногда и в скромности тоже бывают свои плюсы.
Светофор мигнул зеленым, и «Мерседес» Акутина вновь резко рванул с места. Никакой необходимости в этом не было, с раздражением подумал Антон. Просто самому Акутину нравилось демонстрировать всем окружающим возможности своей машины. А с другой стороны, купил бы Антон себе ту тачку, которую сватал ему Гарик, какую манеру езды он бы выбрал? Спокойную и не осложняющую жизнь другим участникам движения? Или резкую, быструю и рискованную? Конечно, второй вариант он бы и выбрал. А зачем бы иначе он покупал такую дорогую, быструю и маневренную машину?
– Мне кажется, мы едем назад, – заметила Ульяна.
Они и впрямь возвращались в район Сергея Степановича. И друзья почти не удивились, когда «Мерседес» Акутина заехал в ворота гаражного кооператива.
– Зуб даю, что сейчас кто-то выедет оттуда на «Инфинити».
Так и случилось. Не прошло и десяти минут, как из ворот выплыла огромная черная глыба на медленно вращающихся колесах.
– Вот это махина!
– Да уж, солидный размерчик.
Неудивительно, что сторож хорошо запомнил эту машину. Может, на другую можно было бы и не обратить внимания, но эта такого обращения бы не потерпела. И если серебристый «Мерседес» напоминал породистого арабского скакуна, то эта машина больше смахивала на тяжеленного фриза. Ездить на ней мог человек солидный и в то же время немного опасный.
– Кто там за рулем? Акутин?
– Нет. Какой-то гладко причесанный тип в очках и с бородкой.
Друзья были в растерянности. Что им делать? Оставаться тут и ждать Акутина? Или следовать за «Инфинити»?
Внезапно Роман, словно очнувшись от забытья, произнес:
– Мы с Гариком останемся дежурить у гаражей.
И не слушая возражений Гарика, выпихнул того из машины.
Ульяна встревожилась:
– Ты уверен, что сможешь?
– Все в порядке, – кивнул Роман. – Так даже лучше. Душно мне в твоем клоповнике, ногам тесно. Затекло все! Я простору хочу.
– Как твоя голова? – не унималась Ульяна. – Не болит?
– На части раскалывается. Так что ты со мной побудешь!
Этот окрик относился к Гарику, который под шумок надеялся нырнуть обратно в машину к Ульяне. Кажется, находиться рядом с патроном Гарику не очень-то улыбалось. Но Роман его даже не спрашивал. Он распоряжался, а Гарик по привычке уступал.
Так Ульяна с Антоном и оставили своих друзей. Думали, что ненадолго, максимум на пару часов, а оказалось… Впрочем, что оказалось, это еще впереди.
Преследовать «Инфинити» оказалось гораздо проще, чем «Мерседес». Двигались они снова в сторону центра. Но если юркий «Мерседес» то и дело менял полосу движения, на ходу играя в шашки с другими машинами, то с «Инфинити» такой фокус не проходил. Эта машина была слишком тяжеловесной для подобных гонок, она требовала иного стиля вождения. Как заняла свою полосу движения, так по ней и двигалась со строго определенной скоростью, которую не превышала, но и не притормаживала. И горе тому водителю, который оказывался на пути у «Инфинити». Она нависала над ним мрачной громадой, так что наиболее слабонервные быстро сдавались и отъезжали в сторону. Антон заметил, что даже маршрутные такси, водителям которых вообще обычно все до лампочки, старались держаться подальше от этой громадины.
Добираться до центра им пришлось долго. В пробках стояли все мосты, по которым друзьям нужно было покинуть один берег и оказаться на другом. Но когда они следом за своим объектом добрались до места, Антон искренне порадовался отсутствию Романа. Потому что черный «Инфинити» остановился возле знакомого Антону ресторана.
– «Палаццо»! – прочитала Ульяна название над входом. – Это же ресторан отца Марка. Верно?
Антон кивнул. На стоянке перед входом в этот ресторан вчера вечером прогремел взрыв, унесший жизнь то ли Марка, то ли какого-то другого бедняги.
Ульяна кивнула на владельца «Инфинити» и прошептала:
– Что нашему тут надо?
– Не знаю. Приехал поужинать?
– Именно сюда? Разве бывают такие совпадения?
Антон сам первый отрицательно помотал головой. В такие совпадения он тоже не верил. А между тем вышедший из машины мужчина направился ко входу, над которым развевались траурные полотнища, повешенные тут явно неспроста.
Ульяна тоже заметила эти флаги и пробормотала:
– Похоже, грохнули именно нашего Марка. Иначе по какому случаю такой траур?
Антон заметил, что сегодня охрана на стоянке многократно усилена. Подвижные и крепкие молодые люди с рацией или наушниками то и дело пробегали между длинными шеренгами дорогих иномарок, из которых выходили многочисленные гости. Охранники были все в черном. Даже рубашки на них были черные. Гости тоже были одеты, как если бы пришли на похороны. Определенно, отец Марка скорбел по своему сыну. И его приближенные скорбели вместе с ним.
– Да у них тут какое-то мероприятие.
– Сходка.
Антон удивленно покосился на Ульяну.
– Что ты так на меня смотришь? Ты же помнишь, что рассказывал Гарик об отце Марка. Это старый бандит. И друзья у него должны быть такими же бандитами. Значит, здесь у них сходка. Пусть и траурная, но все равно сходка.
– Следуя твоей логике, и Сергей Степанович был бандитом.
– Он был с ними связан. Вспомни, что говорил священник. До перестройки Сергей Степанович обслуживал всю партийную верхушку обкома.
– Но тех бандитов еще в нулевых всех повязали.
– Всех не повяжешь, – глубокомысленно заметила Ульяна. – Россия большая, кто-нибудь да и схоронился до поры до времени.
– Думаешь, отец Марка, Сергей Степанович и этот тип на черном «Инфинити» могут быть связаны друг с другом?
– Мой дед всегда говорил: свято место пусто не бывает. Если Сергей Степанович отошел от дел, он должен был порекомендовать на свое место преемника. Того человека, который будет продолжать оказывать бандитам медицинские услуги. Надежного и проверенного, который не побежит в полицию.
– Сейчас развелось столько всяких частных клиник. Покупай любую и располагай ее штатом по своему усмотрению.
– Во-первых, целая клиника – это дорого. Во-вторых, много народу – много и свидетелей. А один врач – это удобно. Будет рыпаться – его всегда можно шлепнуть без шума и пыли. Он это и сам прекрасно сознает, потому и не рыпается.
– И ты думаешь, что Макс и есть тот самый сменщик, которого назначил Сергей Степанович вместо себя?
– Так просто хирурга бы на покой не отпустили.
– Да ведь тех бандитов посадили еще в нулевых!
– А деньги у Сергея Степановича продолжали регулярно появляться и потом. И какой вывод?
– Он продолжал подрабатывать на бандитов.
– Может быть, на каких-то других, но продолжал. И этот тип на «Инфинити» – его преемник. А раз он приехал к отцу Марка, значит, отец Марка и может быть тем самым работодателем.
– Это уже ты загнула.
– Фантазия у меня бурная, – согласилась Ульяна. – Да ты и сам это должен был заметить еще вчера.
И она неожиданно ему подмигнула. И пока Антон пунцовел, словно мак на лугу, только не столько от смущения, сколько от удовольствия, что Ульяна, оказывается, что-то все-таки помнит, она внезапно спросила:
– Так что? Идем?
– Куда?
– Туда.
И Ульяна кивнула в сторону ресторана.
– Зачем? – испугался Антон. – Ты же сама сказала, что там проходит бандитская сходка.
– Именно.
– Что?
– Антоша, не тупи, пожалуйста! – взмолилась Ульяна. – Ты что, действительно не понимаешь? Мы должны пойти и подслушать, о чем говорят эти люди!
– Да зачем нам-то с тобой это нужно?
– А затем, что отец Марка явно не просто так призвал к себе все это войско. Он готовится если не к войне, то к военным действиям – это точно. А действия эти будут направлены против кого?
– Против убийц его сына.
– То есть против нас с тобой. В первую очередь, конечно, против Романа, но и мы пострадаем. Мы ведь были с ним, мы знали, что Роман готовится «прикончить» Марка. Но ничем ему в этом не помешали. Папочке Марка мы также вовремя не сигнализировали о готовящемся на его сына покушении, значит, автоматически попадаем в разряд виновных. А как этот человек поступает с теми, кого считает виновным, тебе Гарик с утра уже объяснил. Поджаривает целиком и по частям. Лично мне попасть на сковородку у него в ресторане совсем не хочется.
Антону казалось, что если так, то лучше в осиное гнездо не соваться, а, напротив, уехать подальше, забиться в дальний угол и пересидеть опасный момент.
– Сама говорила, что Россия большая. Уедем. Спрячемся.
Но Ульяна считала, что лучший способ обороны – это нападение. А нападать убегая – это даже звучит глупо.
– Поэтому я иду туда. А ты решай для себя, со мной ты или как.
Антон неожиданно понял, что в этот момент решается вся его дальнейшая судьба. Если он сейчас останется в машине ждать Ульяну, она уже никогда не будет его. Он смертельно разочарует ее своей трусостью. И его поступок она сочтет предательством. И будет при этом совершенно права. Что он за мужик такой, если оставит женщину одну, когда она собирается сунуться в ресторан, битком набитый опасными криминальными элементами, да еще обозленными в высшей степени.
– Я иду с тобой.
– Даже не сомневалась в этом!
И Антон почувствовал, как между ним и Ульяной возникло нечто вроде взаимопонимания. Нет, это была еще не любовь и даже не дружба, но что-то вроде доверия возникло. Уже хорошо.
– С парадного входа в ресторан соваться глупо.
– Тут нас и не пропустят.
Друзья уже достаточно времени провели у входа в ресторан и видели, как охрана завернула назад уже несколько компаний, которые хотели посидеть и просто скоротать вечерок. Внутрь пропускали только своих – угрюмого вида мужчин и женщин, по большей части одетых полностью во все черное и обязательно в сопровождении личной охраны. Тоже в трауре. Этих гостей охрана ресторана явно знала в лицо. Их встречали, словно дорогих гостей. А с их охраной обменивались какими-то репликами.
В сторону машины Ульяны охрана ресторана поглядывала уже несколько раз. И вдруг один из охранников отделился и направился к ним.
– Он идет к нам, – заметила Ульяна и тяжело задышала.
– Уезжаем?
– Ни в коем случае. Целуй меня!
– Что?
Вместо ответа Ульяна первой схватила Антона за отворот его куртки, дернула к себе и впилась в его губы страстным поцелуем. Сам не поняв, как это получилось, Антон ей ответил. Прошло всего несколько секунд, а они уже с упоением целовались, не замечая ничего вокруг себя. Им вдруг стало так волшебно хорошо. Они даже не сразу смогли оторваться один от другого, когда в окно их машины постучал охранник.
– Молодые люди! – вежливо, но строго произнес он. – Вы должны покинуть это место.
– А в чем дело? Почему вы именно нас гоните? Тут полно машин стоит! Хотя бы эта!
И Ульяна ткнула пальцем в «Ауди» щегольского ярко-красного цвета.
– Это хозяйская машина, она может хоть сто лет стоять. А вы кто?
– Мы гости.
– Как ваши фамилии? Уверен, вас нет в списках гостей.
– И что с того? Или я уже не могу поцеловаться с женихом на вашей драгоценной стоянке?
– Да хоть потра… Хоть чего делайте, мне это все равно. Но сегодня в ресторане проходит частное мероприятие. И стоянка отведена для гостей хозяев. Прошу вас уехать.
Спорить было делом пустым. Друзья даже и не пытались. Они радовались уже тому, что их приняли за влюбленных голубков и не задержали. Ульяна завела машину, и они отъехали за угол. Дальше двигаться не стали, потому что им было необходимо видеть заднюю дверь ресторана. Там происходила кипучая деятельность. Пожалуй, здесь жизнь бурлила даже активнее, чем у парадного входа. Хозяин ресторана зазвал к себе большое количество гостей, и всех их нужно было кому-то обслуживать, чем-то кормить и как-то развлекать.
– Надо переодеться в одежду официантов и так попробовать пробраться внутрь.
– Это ты хорошо придумал. А где мы ее возьмем, эту одежду?
В этот момент к ресторану подъехал микроавтобус, из которого высыпало несколько мужчин, каждый из которых держал в руках какой-нибудь музыкальный инструмент, начиная от саксофона и заканчивая контрабасом в прочном обтянутом кожей футляре. Все музыканты были в черных фраках, они столпились возле своей машины, а их импресарио отправился в ресторан, чтобы сообщить о своем присутствии.
Ушел и пропал. Минуты шли, а его все не было. Ожидание затягивалось. Музыканты переминались с ноги на ногу. А один из них, тот что был с контрабасом, и вовсе скрючился. Лицо у него было бледным и совершенно страдальческим.
– Похоже, у парня живот прихватило.
Стоило Антону высказать свое заключение вслух, как музыкант подхватил свой инструмент и побежал с ним прочь. Не думая о последствиях, а подчиняясь какому-то внутреннему голосу, Антон выскочил из машины и побежал за ним следом. Музыкант недолго метался по улице. Он заскочил в один из проходных дворов. Несмотря на то что в двух шагах шумела одна из центральных и хорошо освещенных улиц города, тут во дворе было уже совсем тихо, стояли лишь какие-то баки. Можно было спокойно устроиться и тут, людей в этом дворе не наблюдалось.
Но тонкая душа музыканта требовала более романтичного места для своего уединения. Увидев над полуподвальным помещением вывеску «Цветы. Свадебные букеты», он устремился к ней. Когда-то вход в магазин, наверное, располагался тут, но потом его то ли перенесли, то ли сам магазин приказал долго жить и от него осталась лишь вывеска. Во всяком случае, сейчас вход в магазин был завален каким-то строительным мусором, досками и прочим хламом, за которым музыкант и надеялся укрыться.
Контрабас оттягивал ему руки и вообще здорово мешал двигаться. Инструмент должен был весить немало, так что музыкант прислонил его к ограде скверика, а сам занялся своими делами. И Антон понял – настал его час. Выскочив из своего укрытия, он открыл футляр и бережно извлек оттуда инструмент. Он не хотел причинить музыканту лишнего убытка, и так уже задуманное Антоном должно было впоследствии здорово шокировать беднягу. Стараясь не задеть струн, звучание которых выдало бы его план, Антон осторожно спрятал контрабас за баки. Пусть полежит тут. Дождя нет, так что сырость инструменту не грозит. И украсть его вряд ли кто-то украдет. Тихо, народу нет, да и кому может прийти в голову шарить за мусорными баками? Утешая себя этими мыслями, Антон юркнул в пустой футляр, где скрючился и затих, стараясь лишний раз даже не дышать.
Он успел вовремя. Музыкант как раз закончил со своими делами и вернулся. Настроение у него улучшилось, он больше не стонал, а, наоборот, напевал себе под нос какой-то мотивчик. Однако, взяв инструмент в руки, он крякнул от неожиданности. Антон похолодел. Ну как музыкант заподозрит неладное? Как он не учел, что вес контрабаса много меньше его собственного?
– Господи, помоги! – жарко взмолился Антон. – Хоть бы он меня не обнаружил раньше времени.
И в ту же минуту откуда-то донеслись крики, и чей-то голос позвал:
– Генка, ну где тебя носит? Нас уже зовут!
– Живот прихватило, – крикнул контрабасист. – Ослабел совсем.
– Потом болеть будешь! Идем! Нас ждут! Ты же знаешь Горыныча, если что не по нему, он с тебя с живого шкуру спустит, а что останется по частям распродаст!
Окрик товарища заставил музыканта пошевеливаться. Он схватил контрабас, который еще минуту назад казался ему неподъемным, закинул его себе на спину и таким образом вполне себе бодро поспешил на зов. Антону оставалось лишь радоваться тому, как удачно сложились обстоятельства. Он ехал на спине музыканта как раз туда, куда и хотел попасть. Теперь он окажется внутри ресторана и получит возможность подслушать, о чем идет речь у Горыныча и его компании.
Оставшаяся снаружи ресторана Ульяна увидела сгибающегося под тяжестью своего инструмента музыканта, который прошел к ресторану, но никак не соотнесла это наблюдение с исчезновением Антона. Она лишь мимоходом пожалела беднягу, который явно изнывал от тяжести инструмента.
Зачем такой тяжелый инструмент выбрал, если сам доходяга?
Музыкант буквально обливался потом, и Ульяна невольно задумалась:
– Сколько же этот контрабас там весит? Килограммов пятьдесят, никак не меньше.
Она сперва удивлялась долгому отсутствию Антона, потом удивляться перестала и немного расстроилась.
Сбежал! Надо же, а казался таким надежным товарищем.
Но это было не первое в жизни Ульяны разочарование в людях, так что она знала, как действовать. Девушка велела самой себе не думать плохого про Антона, а лучше заняться своими делами.
Когда занимаешься полезным делом, то и настроение сразу же улучшается.
С этой мыслью она выбралась из машины и направилась к входу в ресторан.
– Кто такая?
– Официантка.
– Они уже все пришли.
– А я опоздала.
– Ох и влетит же тебе.
– Если не появляюсь вовсе, влетит еще больше, – резонно возразила Ульяна.
И ее пропустили! Даже документов не спросили. Охранникам было не до какой-то там безобидной и безоружной девчонки. Их внимание было сосредоточено на парне с контрабасом, который никак не мог справиться с замками футляра своего музыкального инструмента, чтобы продемонстрировать его нутро.
Ульяна лишь хмыкнула в сторону этого бедолаги и пошла, радуясь тому, как легко ей удалось проникнуть туда, куда она так стремилась. Но Ульяна не удивлялась. Многое в ее жизни случалось вот так же легко и просто. Правда, не всегда оно приводило к хорошим последствиям, но это уже детали.
В ресторане она осмотрелась. Никто не обращал на нее внимания. Раз здесь, значит, так нужно. Обслуживающему персоналу вообще было не до раздумий. Люди метались с заполошными лицами, стремясь все успеть и угодить взыскательным клиентам.
– Стерлядь на пару для Дмитрия Петровича приготовили!
– Пирожки с кизилом тащите! Альбина их требует!
– Хачапури с сыром и белыми грибами для Бармалея!
А то и вовсе отрывистые возгласы:
– Шардоне!
– Где все тарелки под горячее!
– Бордо!
– Бокалы для шампанского!
– Киндзмараули! Киндзмараули забыли достать! Хана всему! Хозяин нас убьет!
И лица были такие перепуганные, словно действительно убьет.
Оглядевшись, Ульяна миновала кухню, где было особо суетно, и по стеночке продвинулась в сторону служебных помещений. Здесь было потише. Все официанты трудились в залах, так что народу не было. Зато в подсобке нашлась целая вешалка, на которой была развешана униформа. Светло-голубые костюмчики, платья цвета охры, белые поварские фартуки. Все одежки аккуратно устроились на плечиках и только и ждали, чтобы Ульяна примерила на себя один из них.
Что бы выбрать?
Охру она отвергла сразу же. Во-первых, этот оттенок ей совершенно не шел. А во-вторых, она успела заметить, что в охру одеты посудомойки. Становиться одной из них Ульяне не хотелось. Так что она выбрала светло-голубой костюмчик, который изумительно подошел к ее светлым волосам и голубым глазам. Тем более что в этой униформе щеголяли официанты. А они из всей обслуги были наиболее всего приближены к гостям. На кухню гость может и вовсе не заглянуть. Зато у официанта всегда будет шанс подойти к тому гостю, который его заинтересует.
Ульяна быстренько переоделась и, сама поражаясь собственной отваге, вышла из служебного помещения. Она не совсем отдавала себе отчет в том, насколько опасной может оказаться ее вылазка, но чувствовала, что шагает по скользкой дорожке.
А вот у сидящего в контрабасе Антона было время, чтобы подумать об этом. Первая же проблема возникла на входе в ресторан, когда охранники потребовали продемонстрировать контрабас. Ох и перепугался же тогда Антон. Наверное, он даже посинел от страха, вот только увидеть этого не мог. Зато он понимал, что если его найдут, то не поздоровится и ему, и музыканту, и еще многим. Относительно собственной стойкости Антон не заблуждался: если его примутся допрашивать с пристрастием, он долго побоев не выдержит, сдаст всех с потрохами.
Но пронесло. Пока музыкант возился с замками, а Антон изо всех сил удерживал крышку футляра изнутри, послышался чей-то голос:
– Долго вы там возиться будете? Хозяин требует музыку! Чего вы там застряли?
– Да вот досмотреть бы надо.
– Чего досматривать. Сто лет ребят знаем. Пропускай!
И Антон на спине музыканта гордо въехал в ресторан. Его пронесли по шумным, заполненным десятками людей коридорам, а затем поставили в относительно тихом помещении.
– Генка, шевелись! – послышался чей-то голос. – Только тебя ждем!
– Не могу. Спину скрючило.
– Вечно у тебя все не слава богу! Что ты за человек такой! Дернула меня нелегкая с тобой связаться.
– Чем ругаться, лучше помоги.
Голос у музыканта был таким страдальческим и плачущим, что приятель мигом сменил тон:
– Что надо сделать?
– Разотри меня обезболивающим. Вот здесь оно, в бутылочке.
Послышалось какое-то звяканье.
– Да у тебя тут целая аптечка.
– А как же. То живот прихватит, то спину. А то и вовсе ноги отнимаются.
– Ох, доходяга ты, Генка! Надо тебе инструмент менять. Может, на виолончель перейдешь? Все полегче.
Послышалась возня, а потом приятель музыканта воскликнул:
– Фу! Ну и вонь! Что это у тебя тут намешано?
– Разное, – скромно отозвался тот, кого называли Генкой. – Бычья желчь, бобриная струя, травки разные.
– А воняет чего так?
– Ты мажь лучше, а не критикуй. Воняет не воняет, лишь бы помогло.
– Если я тебя этим намажу, как тебя к гостям выпускать? Ты же их своим запахом всех распугаешь.
– Можно подумать, они сами одними нарциссами и фиалками пахнут, – огрызнулся Генка.
– Они хозяева жизни, им можно. А тебе не простят.
– Запах быстро выветрится, – успокоил Генка своего приятеля. – Главное, чтобы мне спину отпустило поскорее. Так что ты мажь.
– Тут не буду мазать, – уперся второй музыкант. – И так дышать нечем, вентиляции нет совсем. Ребята, если унюхают, ни тебя, ни меня не пожалеют. Давай мы с тобой в туалет хотя бы выйдем. Там ничего, там сладких ароматов никто не ожидает.
И они вышли. Когда хлопнула дверь, Антон понял, что мешкать нечего. Не известно, сколько они там будут лечиться, может быть, уже через пару минут назад вернутся. Антон отпустил язычки замка, который все это время судорожно удерживал в руках, не давая хозяину контрабаса открыть футляр, и выбрался наружу.
В каморке музыкантов было действительно душновато, но Антону после сидения в футляре этот спертый воздух показался слаще альпийского ветерка. Он дышал им и никак не мог надышаться. В футляре от контрабаса было так душно, что Антон посинел. Сейчас, увидев свою перекошенную, с сиреневым отливом физиономию в зеркале, он даже испугался, потому что сперва не понял, кто это перед ним.
В следующий раз надо будет дырочки навертеть.
Ноги у Антона еще были слабыми, но долго отсиживаться в каморке музыкантов было нельзя. И, придав своему лицу озабоченно-деловитое выражение, какое полагается всякому обслуживающему большой званый ужин человеку, Антон вышел в мир, к людям.
