Киллер

В голове Виктора царил полнейший сумбур. Слова человека, которого он согласно приказу должен был убить, задели его до глубины души. Всё это наложилось на забытую за жестким экшеном информацию о том, что его «слил» наемникам кто-то сверху. Виктор понимал, что ведомство, к которому он относится, так вот запросто его не отпустит. И в то же время Призрак был прав – по большому счету Виктору такая жизнь порядком осточертела. Это киношные агенты 007 из фильма в фильм скачут по экрану, пачками вырезая вражью силу, и всё им нипочем. Однако у настоящего, живого человека в его случае два пути.

Первый – это «подсесть» на убийство себе подобных как на наркотик. Хемингуэй утверждал, что «никакая охота не сравнится с охотой на человека. А тот, кто полюбил охоту на вооруженного противника, уже никогда не сможет увлечься чем-то другим». Ветеран двух войн знал, о чем говорил. Знал он и о том, как разрушает этот наркотик ту незримую составляющую души, которая делает человека человеком, – ведь ни одно существо в мире не убивает представителей своего вида без веской на то причины.

Но есть и второй путь – уйти, пока чаша не переполнилась. Правда, дано это не каждому. Слишком это сильный наркотик – чувствовать себя богом, решающим, кому жить, а кого стереть одним движением указательного пальца. Ведь когда у тебя в руках винтовка, быть богом совсем нетрудно. Гораздо труднее перестать им быть…

Но для того, чтобы уйти, всегда приходится заплатить. В этом Призрак был прав. И Виктор понял – да, именно сейчас для него настало то время, когда он готов платить. Хотя бы для того, чтобы его жена всю оставшуюся жизнь метала «соточку» только в деревянные мишени…

Они шли по площади, обильно, словно рисовое поле, залитой кровью. Кровь тягуче чавкала под подошвами ботинок и, медленно загустевая, стекала со стен ангаров. Трупов было много, больше сотни, и сейчас наемники стаскивали своих и укладывали в ряд возле рухнувшего вертолета. Враги останутся лежать на площади. Хоронить их будут мутанты и вороны, которые уже сейчас кружились над полем битвы, возмущенно каркая на людей: когда же они перестанут суетиться под ногами, мешая начать долгожданный завтрак?

– Это ж сколько в человеке кровищи-то, – сказал Следопыт и забористо выматерился, поскользнувшись на чьем-то отрезанном пальце. Тонкие кости хрустнули под каблуком тяжелого экзоскелета, и сталкер, проехавшись бронированным сапогом по еще теплому мясу, едва не грохнулся на асфальт в своих доспехах.

– Пять литров, – невозмутимо ответил Призрак. – Если литр в себя примешь перед боем – то будет шесть, водка быстро усваивается. И подыхать проще, когда всё по барабану.

– Философ, – скривился Клык. – Думай, что говоришь-то. Бухого завалят на раз-два-три, квакнуть не успеешь.

– Э, не скажи, – отозвался Призрак. – Пьяному море по колено и очень часто везет нереально там, где трезвого десять раз пристрелят. Хотя рецепт на любителя.

– А у тебя и другие рецепты есть?

– Есть, – кивнул Призрак. – На войну не ходить и дома бухать. Как говорится, лучше водку пить, чем воевать…

Под треп двух сталкеров мы дошли до вертолета, где, заложив руки за спину, в окружении телохранителей стоял человек в черной маске-омоновке, по осанке которого было ясно – он здесь главный. Рядом с командиром наемников Виктор заметил знакомое лицо и, встретившись глазами с двойником Аль Пачино, коротко кивнул. Однако Валерьич равнодушно скользнул по нему взглядом, продолжая о чем-то говорить с седым человеком, сильно похожим на профессора-пенсионера. Узнавания в глазах сталкера Савельев не увидел – и это было странно. Неужели прав был Кэп, когда говорил командиру Вольных сталкеров «не вспомнишь ты ни черта на Кордоне»? Может, он и правда ничего не помнит? Хотя это неудивительно в мире, настолько отличающемся от обычного…

– И снова здравствуйте, господа хорошие, – сказал Меченый, подходя к группе наемников. – Твои друзья, Бехрам?

Меченый кивнул на разбросанные по площади трупы десантников.

– Шумные они у тебя, – добавил он. – Кто хоть такие?

– Отряд сил специального назначения армии США «Аnti-thug», созданный специально для борьбы с террористами, бандитами, наемными убийцами и сталкерами, – ответил человек в маске. Потом подал неуловимый знак рукой.

Один из его телохранителей сделал шаг в сторону, наклонился, взмахнул ножом – и подал хозяину отрезанную голову спецназовца, на которой так и осталась надетой каска, плотно зафиксированная подбородочным ремнем.

– Голову-то зачем? – укоризненно пробормотал Бехрам, молниеносно извлекая из ножен кортик времен Третьего рейха и рассекая ремень. Отрезанная голова, больше ничем не удерживаемая внутри каски, с глухим стуком шмякнулась на асфальт. Бехрам брезгливо пнул ее носком берца, и она, подпрыгнув словно футбольный мяч, закатилась под капот перевернутого автомобиля, пятная асфальт кровавыми брызгами.

Тем же кортиком предводитель наемников срезал с каски камуфлированный маскировочный чехол. Открылась девственно-белая поверхность шлема, на которой черной краской была нанесена декаль – буква «Т», вписанная в «А».

– Зона не перестает меня удивлять, – задумчиво проговорил Бехрам. – За семь лет до аварии на ЧАЭС был снят фильм, где парни в таких же касках стреляют в сталкеров. Я, конечно, могу предположить, что высшие чины, сформировавшие это подразделение, видели тот фильм, но вряд ли они стали бы подгонять под декаль название отряда.

– В Зоне много совпадений и необъяснимых явлений, Бехрам, – сказал Меченый. – Например, Призрак только что завербовал в нашу группу профессионала, посланного убить нас. Так что в нашем полку прибыло, и сумму гонорара придется немного поднять.

– Не понял, – коротко бросил человек в маске. – Зачем тебе в группе еще один человек, да к тому же твой потенциальный убийца?

– Пилотов должно быть двое, Бехрам, – пояснил Меченый. – А в моей группе только Призрак умеет водить вертолет. К тому же есть у меня одна слабость – я иногда верю людям.

– Ты хочешь сказать…, – медленно проговорил наемник, носящий имя легендарного серийного убийцы.

– Именно, – кивнул Меченый. – Не на своих же двоих мы попремся на стволы фанатиков Монумента. А так у нас появляется хоть какой-то шанс.

– Ты совсем обнаглел, сталкер, – прищурился Бехрам. – Мне только что доложили, что весенняя зачистка Земли наймитов – твоя работа. И теперь объясни, что мне мешает прямо сейчас поставить тебя к стенке, а командиром твоей группы назначить, например, Волкопса?

– Объясняю, – кивнул Меченый. – Твоего Волкопса мои ребята просто пошлют куда подальше, а если он будет настаивать, при первом удобном случае отправят пинком в ближайшую аномалию. Это первое. И второе. Никто и никогда в Зоне кроме меня не ходил через Северные кордоны. Я же там был еще до того, как пиндосы затеяли строить свою Стену, и знаю, как и где можно пройти. Но для того, чтобы выйти на исходную точку, нам нужен вот этот вертолет. Думай, Бехрам. Таймер запущен, а Большой выброс не будет ждать.

Командир наемников думал недолго.

– Хрен с тобой, забирай, – махнул он рукой. И, поняв, что вертолетом дело не ограничится и от Меченого ему так просто не отвязаться, хмуро добавил: – Что еще?

– По закону Зоны треть хабара, снятого с убитых пиндосов, принадлежит Японцу, – невозмутимо продолжал сталкер, поворачиваясь к Захарову и указывая пальцем на Виктора. – И я очень прошу вас, профессор, принять этот хабар по справедливой цене, а деньги присовокупить к доле нового бойца моей группы.

– Ну, ты даешь, Меченый! – только и смог вымолвить Бехрам. А старичок профессор лишь невозмутимо кивнул и полез в карман за записной книжкой – видимо, помимо написания научных трудов, он при случае не гнушался левых заработков в качестве прибавки к пенсии.

«Японец…»

Виктор усмехнулся про себя, вспомнив совсем недавно сказанное Корнем: «Зона еще не дала тебе нового имени». Получается, только что дала – в лице сталкера Меченого. И в зоне, и в Зоне законы одинаковые – у каждого своё погоняло. И коль попал сюда, не обессудь – получи. Ладно, пусть будет Японец…

Из тоннеля, ведущего прямо под землю, выехал небольшой грузовичок, в который наемники принялись сноровисто загружать трупы павших товарищей. Судя по тому, насколько споро шла работа, для солдат группировки она была привычной.

– Меняется Зона, – задумчиво сказал Меченый. – Когда я проходил тут весной, в этом тоннеле ни черта не было, кроме разного хлама и выводка аномалий.

– Может, наемники придумали, как аномалии гасить? – произнес Клык.

– Тоже вариант, – отозвался Меченый. – Ладно, пошли в вертолет. Кстати, Японец, ты не против такого погоняла?

Виктор покачал головой. Ему было все равно.

– И вертолеты водить умеешь? – уточнил сталкер. – Я не поторопился? Призрак вот умеет, учили японцы.

Виктора учили не японцы, а инструкторы Комитета по предотвращению критических ситуаций, из чего он сделал вывод, что противоборствующий клан якудзы в отличие от конкурентов делал упор на современные технологии, а не на древние методики уничтожения ближнего своего. Но сути это не меняло.

Он кивнул. Меченый удовлетворенно потер ладони.

– Так, пока всё срастается. Глядишь, что и получится. Ладно, пошли карту смотреть.

И первым полез в транспортный отсек вертолета.

Виктор направился следом за ним, но, поравнявшись с командиром Вольных сталкеров, задержался на мгновение и сказал:

– Держись подальше от Рыжего леса, Валерьич.

И пошел дальше. Командир Вольных сталкеров проводил странного парня удивленным взглядом…

Внутри вертолет оказался пустым, словно громадная летающая бочка. Длинные скамьи вдоль бортов да пара шестиствольных «миниганов», разрекламированных американским кинематографом, – вот и весь интерьер. Пулеметы, словно сторожевые собаки, высунули тупорылые морды в прямоугольники распахнутых бортов, с которых менее чем полчаса назад десантировались еще живые люди, собиравшиеся убить других людей. Сейчас эти несостоявшиеся убийцы лежали на площади, дожидаясь, когда пожиратели падали начнут рвать их мясо. Странная штука жизнь. И очень часто непродолжительная для тех, кто становится на путь войны…

Меченый вытащил из-за пазухи карту, нанесенную на тонкую пленку, и разложил её на полу.

– Не фига себе! – присвистнул Призрак. – Если меня глаза не обманывают, это старая карта Генштаба, на которую наложена карта современной Зоны. Где ж ты раздобыл такой артефакт?

– Кэп подогнал, – ответил Меченый, доставая тонкий красный маркер.

– Кэп? Это который… – Призрак неопределенно покрутил пальцами в воздухе.

– Угу, – сказал Меченый, вычерчивая кривую красную линию от Корогода на Земле наймитов через Чернобыль и КПП «Паришев». – Тот, которого никто не видел, а если видел – помалкивает. Одним словом, настоящая Легенда Зоны, навсегда сгинувшая в ней. Правда, иногда он неслабо помогает сталкерам, которые, по его мнению, делают что-то реально нужное и настоящее.

Красная линия пересекла КПП, отмеченный зеленым кружком, обогнула Зону с востока и уперлась в основание глубокого выреза, напоминающего раззявленную пасть монстра.

Рядом с окончанием линии был значок населенного пункта – «Машево».

Меченый продолжил линию, которая прошла через второй населенный пункт, «Красное», пересекла Припять и уперлась в нагромождение черных прямоугольников, помеченное зловещими буквами «ЧАЭС».

– Как вам маршрут? – поинтересовался Меченый, пряча маркер обратно за пазуху.

Сталкеры молчали, разглядывая карту.

– Я недавно был на базе «Воли», – нарушил тишину неразговорчивый Выдра. – Так там в кабинете их гетмана карта висит, на которой Чернобыль обозначен как Город мертвых.

– А это не после твоего посещения у гетмана пропал единственный образец пушки Гаусса, стреляющей аномалиями, который «Воле» удалось отбить у фанатиков Монумента? – ехидно поинтересовался Клык.

Выдра вопрос проигнорировал.

– Гетман прав, – сказал Меченый. – Чернобыль нынче и правда город мертвых. Путь в него преграждают сплошные поля аномалий, и ни один из тех, кто пытался пройти туда тайными тропами, не вернулся. Говорят, там скрываются остатки тех, кто пережил Волну излучения и мутировал до каких-то невообразимых монстров. Но, думаю, это все чушь собачья. Во всяком случае, если лететь этим маршрутом, не огибая Чернобыль, мы неслабо экономим время.

– Насчет того, чтоб над КПП лететь, ты хорошо подумал? – поинтересовался Следопыт.

– Всегда лучше прорываться там, где не ждут, – заметил Японец.