Снайпер

– Ахтыжйоханыйтынахрен! – одним словом выдохнул Следопыт, бросаясь под сомнительную защиту дерева – абсолютно лысое, без лиственной кроны, оно вряд ли могло укрыть человека в массивном экзоскелете от взглядов вертолетчиков. – Под зачистку попали!

– Связь в уши! – коротко бросил Меченый, втыкая в ухо горошину миниатюрной гарнитуры. Он был абсолютно прав – в грохоте боя до своих порой не доораться, а со связью гораздо проще координировать действия группы.

Я бросился вправо, прижался к кирпичному забору, вложил в ухо такую же горошину, активизировал КПК и услышал характерный щелчок переключения на кодированный канал. Подарок Меченого, настроенный бывшим хозяином, был во всем аналогичен наладонникам его группы. Широкополосный сканер позволял слышать радиопереговоры вокруг нас, при этом наши беседы оставались секретом для окружающих.

Рев винтов пронесся над нашими головами. Я осторожно выглянул из-за забора – и сильно удивился. Во первых, вертолеты были американскими. Во-вторых, они крайне странно вели обстрел территории: пущенные ими ракеты стартанули – и попадали вниз, словно дерьмо из пролетающей стаи гусей.

Похоже, такой расклад оказался сюрпризом не только для меня, но и для вертолетчиков. Три «Апача», вывалив на Землю наймитов бесполезный ракетный боезапас, синхронно развернулись по широкой дуге и легли на обратный курс. А десантные вертолеты пошли на снижение и зависли в воздухе – один над площадью, второй – над крышей заводского корпуса, которая так не понравилась Меченому. Третий же тарахтел где-то за боковым фасадом аналогичного здания, возвышающегося позади нас – наверно, тоже заходил на позицию для десантирования.

Внезапно меня пронзило ощущение, похожее на то, что я испытал вчера вечером. Говорят, что это бывает у снайперов. Они слишком часто выстраивают линию выстрела между собой и целью, которую они видят до мельчайших подробностей, до родинок на щеках, до цвета глаз. Это не обезличенная стрельба по ростовым и полуростовым фигурам. Это кратковременное, но очень яркое общение с тем живым существом, которого ты через секунду должен убить…

Тому, кто никогда не стрелял в человека из снайперской винтовки, этого не понять. Ты прекрасно знаешь, что сейчас вот эти живые глаза, брови, морщины на лбу превратятся в кровавый гейзер, выплеснувшийся из чаши черепной коробки… Человек непосвященный, чувствуя себя на другом конце линии прицела, очень часто начинает волноваться, казалось бы, беспричинно, искать взглядом того, кто беззвучно зовет его в последний путь, манит медленным и неотвратимым движением указательного пальца…

Я слишком часто выстраивал эту линию между собой и другими, чтобы не почувствовать ее и не понять, что значит это смутное беспокойство. И я знал, что не успеваю уйти – снайпер был очень близко… Энергии у «Чистого неба» после вчерашних приключений почти не осталось, невидимая струна уже натянута и вибрирует, палец выбрал свободный ход спуска… и всё, что я мог попытаться сделать за эти сотые, тысячные доли мгновения до того, как пуля разнесет мне голову, – это улыбнуться.

Странно, но мне это удалось. Пуля не сорвала улыбку с моего лица, хотя ощущение было очень явственным. Через пару секунд пришли другие, похожие, правда, гораздо слабее, но мне уже было не до анализов своих переживаний, которые наверняка являлись следствием слишком долгого пребывания глубоко под землей и слишком насыщенной жизни в последнее время. Хорошо б уехать куда-нибудь отсюда подальше с Сорок пятой, дом себе отгрохать, по вечерам валяться в гамачке, да с книжкой, и чтоб никаких сволочей вокруг, которые пытаются достать тебя из снайперок, пулеметов, пушек Гаусса и еще черт-те из чего. Кстати, здесь и просто, без затей ножом могут пырнуть запросто, даже дорогущий защитный комбез не спасет от хорошего специалиста, умеющего просунуть клинок в сочленения между подвижными деталями.

Почему вокруг не было слышно стрельбы, я уже понял. Установка, которую я видел ранее возле загоризонтной РЛС, стояла почти рядом с забором, за которым я укрылся. Вторая находилась чуть поодаль, ее антенна была направлена в противоположную сторону. Понятно. Сейчас излучение, гасящее избыточное выделение энергии, охватывает территорию на триста шестьдесят градусов. И не здание охраняли наемники, под которым проходила Большая Сходка, а эти установки, что были намного ценнее целой батареи зенитных орудий.

Но сейчас и установкам, и их охране грозила серьезная опасность. Из вертолета по тросам, словно пауки с потолка, сыпались американские спецназовцы. Внизу их встречали наемники и тут же брали в ножи, но десантники тоже были мастерами своего дела, причем хорошо защищенными современной броней. И пока первого спустившегося кололи и резали подчиненные Бехрама, стараясь распороть шею и руки, сверху на них падало еще трое спецназовцев, вооруженных огромными ножами «Боуи» образца Гражданской войны США 1861–1865 годов.

Рубилово шло жесточайшее, силы были примерно равными. Из брюха вертолета на головы защитникам установок вывалилось около шестидесяти спецназовцев. Бронемашины, приданные оцеплению, ничем не могли помочь наемникам, беспомощно задрав к небу стволы пушек и пулеметов – их орудия также попадали под действие излучения, потому экипаж БТРов просто открыл люки и бросился на помощь товарищам.

Первый десяток приземлившихся американских спецназовцев наемники вырезали почти сразу, зато остальные, образовав некое подобие каре, довольно успешно отражали атаки противника. При этом второй вертолет, зависший над заводским корпусом, наконец-то снизился на высоту, достаточную для выброски десанта. Его «миниганы» молчали, хотя попытаться могли – начальная скорость пули у этой дуры приличная, но, видать, пулеметчики боялись задеть своих. Хотя это им было и не нужно. Минута-другая – и стрелки в необычной для этих мест униформе займут одну из ключевых точек. И дальше вопрос будет лишь в том, насколько хватит ресурса установок – либо как скоро доберется до них первая группа десанта, высадившаяся на площади.

А первая группа хорошо знала свое дело. Не разрывая каре и продолжая обороняться, она почти без потерь медленно, но верно продвигалась к установкам.

– Наши действия? – бросил Клык. Оказывается, в экстремальной обстановке он умел выражаться коротко, резко и по делу.

– Если синим не поможем, нам тоже кранты, – ответил Меченый, доставая из ножен на поясе длинный и тяжелый «Витязь НСН», легенду российского спецназа. – Пиндосы коль верх возьмут, всю территорию базы напалмом зальют и по-своему будут правы. Сейчас они вон тот «козел» огибать будут, тут мы и ударим.

На площади недалеко от того места, где мы скрывались, валялся колесами кверху насквозь проржавевший остов автомобиля с остатками зеленой краски на бортах. Меченый оказался прав: достигнув машины, каре распалось. Сейчас десантники стояли лицом к нападающим, а за их спинами была наша группа и установка, которую стерегли, не ввязываясь в бой, трое наемников.

Отряд спецназовцев разделился – одни прикрывали атаку товарищей, другие бросились на штурм установки.

– Ну чего, пошли, что ли, – криво усмехнулся Меченый. – Покажем пиндосам, где квазираки зимуют.

И тут над крышей заводского корпуса рвануло, да так, что невольно присели и мы, и наемники, и американский спецназ. Огненный шар расцвел над Землей наймитов, словно второе солнце, в небо взметнулись обломки металла и мигом обуглившиеся ошметки человеческих тел. Отличить одно от другого на таком расстоянии было невозможно, лишь когда сверху начал падать мусорный дождь, стало понятно: то, что звякает при падении, – железяка, а то, что шлепается об асфальт и взрывается кусками спекшейся крови, – шмат мяса, несколько мгновений назад бывший плотью живого человека.

От неожиданности присели не только мы. Пилот вертолета, выбросившего десант на площадь, видимо, тоже дернулся и непроизвольно рванул ручку управления рулем высоты. «Сикорский» резко снизился на пару метров – и этого оказалось достаточно. Вертолет коснулся невидимого луча, после чего двигатели транспортника одновременно заглохли. Рев винтов стал тише и почти сразу сошел на нет, хотя по инерции они продолжали вращение. Потому вертолет не грохнулся на брюхо с двенадцатиметровой высоты, а совершил аварийную посадку относительно деликатно, словно слон, внезапно вознамерившийся отдохнуть на асфальте, раскрошенном временем и пулями.

Практически одновременный выход из строя двух транспортников временно деморализовал штатовский спецназ – десантники застыли на месте, сжимая в руках свои «Боуи». Чем и воспользовались наемники, ринувшись в атаку.

Я видел, как на двускатной, но достаточно пологой крыше бетонного ангара, стоящего недалеко от перевернутого «козла», возник наемник с длинной трубой переносного зенитно-ракетного комплекса на плече.

– Отключай свои бандуры, Упырь, – раздался у меня в наушнике спокойный голос. – Сейчас я его «Стрелой» достану.

– Принято, Волкопёс, – произнес усталый голос с заметной хрипотцой. – Им и так каюк, аккумуляторы на нуле…

Третий, последний вертолет, невидимый для меня за стеной второго заводского корпуса, судя по натужному реву винтов, попытался ретироваться. Сквозь этот рев пробилось стрекотание «минигана». Крышу ангара вспороли фонтанчики пыли и грязи, выбитой свинцовым ливнем, льющимся с небес. Но стрелок не шевелился, задрав к подсвеченным рассветом тучам Зоны трубу ПЗРК.

Смертоносная дорожка, вскрывающая крышу, словно боевой нож консерву, неумолимо приближалась к наемнику. Еще мгновение – и широкая очередь шестиствольного пулемета превратит его в кровавое облако…

Но мгновения наемнику хватило.

Из задней части трубы вырвался сноп огня, из передней – белая струя газа, словно наконечник копья несущая на себе черный, смазанный от скорости росчерк ракеты.

– О, гад, демн!.. – раздался у меня в ухе истошный крик.

Очередь «минигана» ушла в сторону, косо располовинив крышу почти у самых ног Волкопса. А потом где-то в высоте за нашими спинами раздался мощный взрыв, из-за крыши заводского корпуса повалил дым.

– Хе-хе, вот и накрылся ваш вертолет, – хохотнул голос в моем наушнике. – Сейчас и вы своё получите, крысы пиндосские.

– Ишь ты, и правда Волкопёс, – раздался у меня в ухе задумчивый голос Меченого. – А я грешным делом думал, что два месяца назад его гранатой приложил. Живучий, зараза…

«Крысы пиндосские» сопротивлялись отчаянно, но шансов у них не было. То, что установки, гасящие избыточное выделение энергии, отключены, они сообразили слишком поздно.

Внезапно передняя линия наемников, вооруженных окровавленными ножами, отхлынула назад, уступив место второй, которая успела убрать свои «магнумы» в ножны и перебросить со спины в руки автоматические винтовки LR 300 ML.

Дальнейшее больше походило на расстрел, и смотреть на это мне не хотелось. За забором слышались выстрелы и крики умирающих, нам же оставалось только ждать, чтобы не высунуться не вовремя и не попасть под шальную пулю разгоряченных битвой защитников базы.

Вдруг за решетчатым забором, отгораживающим складские ангары от привокзальной площади, я услышал характерные хрипящие звуки, которые трудно спутать с чем-то другим. Такое же хрипение, сильно смахивающее на рвотные позывы неопохмеленного алкоголика, я слышал у костра в лесу перед тем, как на меня из темноты выскочил ктулху – одно из самых опасных порождений Зоны.

Встречаться с этим жутким мутантом снова у меня не было ни малейшего желания. Но звуки были какими-то странными, перемешанными с хеканьем, похожим на то, которое вырывается из легких лесоруба, занятого заготовкой дров.

– Эге, похоже, ктулху кого-то рвет на ремни, – прогудел из переговорного устройства Выдра – в навороченном экзоскелете были весьма чувствительные звукоуловители. Да и против ктулху в таком костюме можно выходить смело, если, конечно, тварь не догадается хорошенько треснуть по шлему, так, чтоб вместе с головой оторвать. У него дури хватит. И очень хорошо, что лысая соображалка не всегда той дури соответствует, иначе б давно все сталкеры Зоны валялись по тридцатикилометровой территории в виде обескровленных мешочков с выпирающими костями.

Но было у меня желание или не было его – закон один. Если можешь помочь человеку, попавшему в беду, – помоги, иначе Зона накажет. Это потом можешь его пристрелить, если ты, скажем, из «Борга», а он – из «Воли». Но подсобить надо обязательно.

Ждать, пока Выдра со Следопытом в своих костюмах перевалятся через забор, мы не стали – с такой амуницией им проще пройти как танк сквозь ограждение, плетенное из проволоки и натянутое на металлический каркас, – а просто перепрыгнули его. И побежали вчетвером вдоль ангара на пугающие звуки, держа оружие наизготовку – остановить порождение Зоны, сильно смахивающее на плод фантазии Говарда Лавкрафта, можно только ураганным огнем, причем желательно не из одного ствола.

Наконец мы завернули за угол ангара – и остановились, пораженные картиной, которую вряд ли какой старожил Зоны мог нарисовать даже в воображении.

Какой-то парень, одетый в стандартную армейскую камуфлу, отбивался от двух наседающих на него ктулху то ли длинным ножом, то ли коротким мечом с длинной рукоятью. Разобрать, что именно он держит в руках, было нереально, как и разглядеть его лицо – слишком молниеносно рассекало воздух его оружие и больно уж быстро двигался он сам.

Оно можно понять – ктулху монстрюга шустрая, бегает так, что никакой лошади не угнаться, и человека располосовать когтями в бастурму для него дело тридцати секунд. Однако парень превращаться в пищу для мутанта не собирался. Более того, один из ктулху стоял неподалеку и растерянно пытался запихнуть в кровоточащую рану на морде пучок отсеченных ротовых щупалец.

– А пацан-то молоток, – произнес стоящий рядом со мной Призрак, внимательно следя за поединком. На мой взгляд, слишком внимательно.

Парню же требовались не зрители, а помощь. Несмотря на то что оба ктулху имели по несколько глубоких порезов, это не мешало им рассекать воздух передними лапами, оканчивающимися длиннющими когтями. Одним из этих когтей парню уже перепало – на его камуфляже в районе плеча быстро расплывалось темно-вишневое пятно. Исходя из чего я вскинул свой снайперский комплекс и, улучив момент, дал короткую очередь.

С такого расстояния даже толстенный череп ктулху не выдержал удара пули со стальным сердечником внутри. Лысая башка монстра треснула, как перезревший арбуз, порвав кожу на затылке. Мутант дернулся от боли, левая часть его черепной коробки отвалилась и повисла на лоскуте скальпа.

Тварь резко повернулась, долька черепа хлопнула его по плечу. Жуткое зрелище – живое существо с развороченной на четверть головой, в которой пульсирует мозг, похожий на габаритную кучу ожившего дерьма. Не любитель я эдакого сюрреализма в стиле Дали – как, впрочем, и ктулху, смотрящих на меня настолько враждебно. Потому, когда тварь прыгнула вперед, я просто старым проверенным методом вышиб ее не желающие подыхать мозги из черепной коробки, а после держал её на расстоянии длинной очередью, пока не опустел магазин и безмозглое порождение Зоны не сдохло окончательно – даже уже мертвый ктулху способен доставить стрелку массу неприятностей, если не расстрелять его в решето.

Второго монстра, не знающего, куда девать свои щупальца, добил Меченый, всадив ему в кровоточащее ротовое отверстие десяток пуль из своего АК. Свинцовый аргумент оказался достаточно весомым и, пожалуй, желанным – для этих мутантов отростки на морде самое дорогое, что у них есть, так как внешними половыми признаками природа их не наградила. Искалеченный ктулху повалился на выщербленную плиту, лежащую на земле, окрашивая серый бетон черной, пузырящейся кровью.

С третьим монстром парень справился сам. Вернее, думал, что справился…

Ктулху бросился вперед, расставив лапы и пытаясь смять массой неуловимого противника. Но тот оказался быстрее, пружинисто отпрыгнув назад, при этом за долю секунды до прыжка клинок его меча, совершив хитрый финт, рассек горло твари.

Мутант захрипел, совсем по-человечьи пытаясь зажать лапами черный поток, хлынувший из разрубленных артерий. Он даже рухнул на колени – нормальная реакция существа, из которого кровища хлещет, как из перерубленного лопатой поливочного шланга.

Победитель равнодушно посмотрел на монстра, после чего перевел глаза на нас.

И это было ошибкой.

Хитрый ктулху, решивший дорого продать свою угасающую жизнь, стартанул прямо с коленей. Его огромная лапа выстрелила вперед словно праща, метя когтями в глаза своего убийцы. Парень попытался уйти с линии атаки, но было ясно – мутант успевает сделать то, что наметил. Он был слишком близко, а мы уже опустили автоматы.

Все. Кроме одного.

Короткая очередь простучала над моим ухом – хорошо, что в нем гарнитура была воткнута, а то бы оглох на фиг. Но перед тем, как вылить на стрелка ушат мнений о его умственных способностях, я успел заметить, как три пули вошли в три наиболее уязвимых точки на теле ктулху – оба глаза и переносицу.

Мутант дернулся и упал на четвереньки. Голова твари от ударов пуль просто оторвалась по линии перерезанного горла и сейчас лежала между лопаток, глядя на восходящее солнце кровавыми дырами изуродованных глазниц. Её удерживал на спине лишь клок кожи и позвоночник, которые парень и перерубил быстрым, практически незаметным ударом черного меча.

Тело обезглавленного мутанта рухнуло на остатки бетонных плит, из которых состояла площадка позади ангаров, а я передумал высказывать свое мнение о Призраке, затеявшем пальбу прямо у меня над ухом. Сталкер, способный подстрелить ктулху в прыжке, это очень хороший стрелок. А хороших стрелков я искренне уважаю.

Хотя иногда не понимаю, особенно когда они начинают говорить на непонятном языке.

– Коннити ва, Оми-но ками сан, – сказал Призрак, сделав пару шагов вперед и слегка поклонившись. – О-аиситэ урэсии.

Незнакомец внимательно посмотрел на сталкера. После чего резким движением стряхнул кровь с клинка так, что капли, сорвавшись с полированной поверхности, прочертили на плитах идеально ровную линию.

– Коннити ва, синоби но Ямагути-гуми хан, – спокойно произнес он, возвращая поклон и вкладывая меч в ножны. – Го-эндзё-ни канся итасимас.

– О-рэи нива оёбимасэн, – отозвался Призрак.

– Что за хрень? – прошептал Клык довольно громко. – Ничего не понимаю.

– А чего тут понимать, – хмыкнул Меченый. – Не видишь, сталкеры по-японски базарят. Не слышал, что ль, никогда?

– Не-а, – растерянно признался Клык.

– Да ладно. «Вольные» вон, когда обкурятся, начинают с манги прикалываться. Насухую она их вообще не прёт, а по обкурке – только в путь. Попадешь на их базу – наслушаешься по самые «не хочу».

Беседуя с Клыком, он тем не менее не сводил с незнакомца ствола своего АК. Это было странно – вроде только что человека спасли – но у Меченого опыта путешествий по Зоне побольше моего будет, потому я тоже не спешил забрасывать за спину свой снайперский комплекс, в котором успел сменить магазин.

– Хотя, если честно, я сам ни хрена не понимаю, – пробормотал себе под нос Меченый. – И если бы Призрак не начал с ним базарить, я б давно его завалил.

– Что так? – удивился Клык. – Только спасли – и сразу валить?

– Я его узнал, – процедил Меченый. – У меня во внутреннем кармане фотка лежит, которую мне Бармен дал. Распечатка с видеокамеры в «Ста БЭРах». Это тот киллер, которому нас всех заказали.

– Да ну! – непонятно с какой радости восхитился Клык. – То-то я смотрю, он больно шикарно машется своей зубочисткой. Против троих ктулху пару минут махаться – это ножевик что надо! Эх, нам бы такого в группу, у него есть чему поучиться!

– Ну, началось, – простонал Меченый. – Вербовать его ты пойдешь?

– А чо я? – осклабился Клык. – Вон его Призрак уже по ходу обрабатывает. Думаешь, он зря китайские, то есть японские церемонии здесь разводил? Не было б у него интереса, он бы его первый пришил…

Трёп Меченого с Клыком я слышал краем уха, меня больше интересовало, о чем Призрак говорит с незнакомцем. Стояли они неподалеку, поэтому я слышал практически всё, тем более что, обменявшись восточными любезностями, они перешли на русский.

– В стране белых людей, наверно, приличнее будет общаться между собой на их языке, уважаемый Оми но-ками, – сказал Призрак.

– Наверно, – кивнул парень. – И давай на ты, коллега. Откуда меня знаешь?

– Удивительно было бы не знать о белом синоби, выращенном в сердце противоборствующего клана, – хмыкнул Призрак. – О тебе рассказали двое тэпподама, убийцы-смертника, вернувшихся шесть лет назад из рейда на школу, в которой ты обучался. Тебя искали, но безрезультатно. Потом стало известно, что ты вернулся на родину и стал работать на правительство. На этом следы белого синоби снова потерялись. Ты хорошо научился заметать их, белый гайдзин.

Незнакомец усмехнулся.

– Наверно, как раз с той поры клан Ямагути-гуми решил сам воспитывать белых гайдзинов-неяпонцев для секретной деятельности в Европе.

Призрак покачал головой.

– Ошибаешься, синоби клана Сумиёси-кай. Они начали делать это намного раньше.

– Так что же мешает тебе сейчас убить члена противоборствующего клана якудзы? – прищурился незнакомец. – Бежать из-под четырех стволов мне некуда, и второго шанса у вас не будет.

Призрак усмехнулся.

– Ни ты, ни я давно уже не члены якудзы. Да мы, в общем-то, никогда ими и не были. Нам весьма успешно, не хуже, чем излучением знаменитой здесь загоризонтной РЛС, промыли извилины древними восточными методами и превратили в управляемые машины смерти. Но Зона вылечила меня и научила жить своей головой. Попробуй и ты забыть чужие приказы и выкинуть из сердца чужие мысли. А после наполни его мудростью собственных решений. Ты всю жизнь учился, Оми но-ками. Учился выживать, учился убивать, учился следовать приказам. Настало время научиться быть самим собой, и Зона для этого – лучший учитель. Ведь это единственное место на земле, где человек действительно свободен от всего остального мира.

Виктор молчал.

В словах сталкера была горькая правда. Вся прошлая жизнь Виктора Савельева была цепью событий, предопределенных другими людьми. Он постоянно выполнял чьи-то задания, причем задания эти в основном сводились к тому, что он должен был убивать других людей.

Нравилось ли ему это? Он никогда не задавал себе такого вопроса. Он просто выполнял задания. Автомат стреляет не рассуждая, подчиняясь тому, кто нажимает на спуск. Так и человек, ставший оружием, всегда требует оператора, без которого бездушная машина смерти будет просто куском металла… Или плоти. Жрущей, гадящей – и никогда не думающей. Думающее оружие опасно и подлежит уничтожению. Полному и желательно сразу. А если не получится, то по частям. А ведь часть его осталась там, на Большой земле…

– Ты женат? – спросил Призрак, словно угадав, о чем думает Виктор.

Тот кивнул.

– Фото есть?

Удивляясь сам себе, Виктор достал из левого нагрудного кармана фотографию Майуко и протянул ее человеку, которого впервые увидел десять минут назад и который за это время заставил его посмотреть на собственную жизнь другими глазами.

Призрак глянул на снимок и улыбнулся. Открыто и по-хорошему. Так редко улыбаются в Зоне, да, впрочем, и во всем остальном мире.

– Ну прям вылитая Кусуми Кохару, – сказал он. – Из Японии девочку привез?

– Там познакомились. Потом сама приехала в Россию, меня нашла.

– Ну, тогда это серьезно, – произнес Призрак, протягивая фото обратно. – Закончим дела, забирай её и вали от всех подальше к чертовой матери – если бабки есть, конечно. А нет денег, так делай их по-быстрому, с твоими способностями здесь это раз плюнуть. А потом обязательно двигай отсюда не задерживаясь. Каждый нормальный мужик мечтает о том, чтобы быть со своей семьей, а не шастать по зараженным землям…

– О каких делах ты говоришь? – прервал его Виктор.

– О наших, – просто сказал Призрак. – Когда уходишь откуда-то, нужно закрывать за собой дверь и не оставлять мусора. Тебя послали завалить нас? Значит, должен завалить. И вернуться с доказательствами. А после – исчезнуть, а лучше тоже погибнуть. Вместе с семьей. Умереть для всего остального мира. Этому, думаю, тебя учить не нужно. Но сначала я прошу тебя о помощи. Ты помог нам, уничтожив вертолет, мы помогли тебе убить мутантов. Между нами нет Долга жизни, потому я могу только просить.

Виктор хмыкнул.

– Нормально. Тебе б не ночным убийцей, а агитатором работать. Чего нужно-то?

…Позади нас послышался шум и топот многих ног. Видимо, справившись с забором, к нам тяжело бежали Следопыт и Выдра в своих экзоскелетах, за ними неслись несколько фигур в сине-серых костюмах.

– Вот вы где! – выдохнул Следопыт. – А нас тут наемники за лазутчиков приняли, чуть махалово не вышло. Хорошо, что Бехрам по рации вмешался.

– И правда, хорошо, что вмешался, – задумчиво произнес Меченый, глядя на Волкопса. Наемник тоже смотрел на него, сжимая и разжимая кулаки. Казалось, еще немного – и он бросится на сталкера, наплевав на все приказы.

Но дисциплина оказалась сильнее. Развернувшись, Волкопёс быстро пошел куда-то в сторону, словно боясь не совладать с собой.

– Вот и хорошо, – сказал Меченый. – А теперь пошли посмотрим, как у нас там насчет трофеев. Как я понимаю, Призрак, ты с нашим киллером договорился о сотрудничестве? Это ты молодец. Ему ж по закону за пиндосский вертолет треть хабара причитается, но один он столько точно не допрёт. Так что детали с Бехрамом придется обговаривать на месте.