Глава 20
Я удачно придумала отговорку насчёт женских дней. Это позволило мне не спускаться к гостям. В свете навалившихся проблем я бы не смогла изображать, что всё в порядке и вряд ли бы была хорошим собеседником. И так с аттаном спорила целый день, отстаивая своё решение остаться.
Варгос поставил дежурить своих людей и приказал держать ухо востро. Кое-кого отправил в город послушать, о чём говорят. Мы затаились, ожидая новостей, и утром они не заставили себя ждать.
Город наполнился слухами о том, что статуя богини в главном храме улыбается. Люди были взбудоражены, ожидая чего-то хорошего: начиная от появления новой наяриты и заканчивая явлением самой богини народу. А ещё возле нашей виллы были замечены подозрительные личности. Но всё решило доставленное мне жрецом днём письмо. Ранг посланника был неизвестен, все они ходили в белом и лишь главные надевали парадные одежды на праздники.
Послание гласило: «Наша встреча была неожиданной, и я прощаю вашу агрессию. Надеюсь, что при личной беседе вы поясните причины, побудившие вас отказаться от дара. Нам не помешает узнать друг друга лучше. Ожидаю вас».
Без подписи, но и так понятно от кого оно. Что ж, меня нашли и желают видеть. Зачем? Не могут поверить, что кто-то не собирается посвящать свою жизнь служению другим? А ещё меня задели его слова о прощении. Можно подумать, я в нём нуждаюсь!
Жрец ждал ответа, и я набросала ответную записку:
«Я не нуждаюсь в вашем прощении. Если в моей позиции для вас остались неясности, меня не затруднит их прояснить. Не советую совершать опрометчивые поступки. Последствия вас не порадуют и лягут на вашу совесть».
Подписываться тоже не стала. Скрываться я не собиралась, как и избегать встречи, но если мой собеседник не пожелал назвать себя, то с какой стати это делать мне?
Выпроводив посланника, усилила охрану ребёнка, вызвав на виллу всех людей азгарна, и стала собираться на встречу. Страх прошёл, и настроена я была решительно. Пусть только попробуют давить на меня, мало не покажется! Предпринимать решительные шаги жрец тоже вряд ли будет, поостережётся последствий. Скорее всего, меня начнут прощупывать и вести душещипательные беседы.
Варгос заранее направил в храм своих людей, чтобы крутились под видом посетителей и ловили слухи. В крайнем случае, будет силовая поддержка. С собой я взяла немного охраны, хватило и городских стражников в сопровождении. Аттана попросила просто быть рядом, но не вмешиваться, а то он уже был готов наплевать на всё и перенестись ко мне. Пришлось напомнить о том, что для всех я его Тень, и не нужно облегчать недругам жизнь, подставляясь. На чужой территории его намного проще устранить. Узнай аруанцы, что он привязал к себе наяриту, так на кусочки порвут.
На женскую половину храма я вошла одна. Леди Кларизе я не сообщила, куда поехала. Ни к чему. Помочь всё равно ничем не сможет.
В этот раз мне было не до окружающих красот. Внутренне я была готова к любым неожиданностям, но всё было спокойно. Я, как и все, заплатила за вход и пошла себе спокойно. Никто не обращал на меня внимания. К статуе наяриты я подходить не планировала, но пришлось. Меня привлекло нечто новое в её образе. Если раньше взгляд у богини был скорбный, то сейчас выражение лица неуловимо изменилось. Казалось, что она хранит какую-то тайну и чему-то усмехается.
Интересно, как жрецы провернули такое со статуей? Или, действительно, в ней хранится божественная искра?
Как бы то ни было, я подошла к статуе и коснулась рукой её ноги, подняв голову и взглянув ей в глаза:
— Можешь забрать у меня свой дар, я его недостойна. Если же оставишь, то знай, что ноги моей в храмах не будет, эта дорога не для меня, — тихо произнесла я.
Ответа я не получила. Статуя всё так же таинственно улыбалась, но я предупредила, если что.
С лёгким сердцем отошла от неё, раздумывая, куда идти дальше и где искать жреца. Надо же, ожидала, что ко мне кинутся с распростёртыми объятиями, а тут никому нет до меня дела.
«Или это психологический ход, чтобы я расслабилась?» — задалась вопросом я.
«Не нравится мне всё это, — вторя моим мыслям, произнёс аттан. — Ты где вчера этого жреца встретила?»
— В саду у цветка. Показать?
«Давай», — вздохнул он.
Через храм я не пошла, предпочтя его обойти и добраться в сад через улицу. У меня и в прошлый раз мантия наяриты дрожь вызывала, а сейчас превратилась в символ грозящего мне будущего.
Как и тогда, по аллее гуляли посетители, но в той части, где рос цветок, никого не было. Ни один жрец в поле видимости так же не наблюдался. Я спокойно прошла к цветку, который засох и всё так же лежал на земле.
— Вот из-за него я и прокололась, — испепелила я взглядом растение. Казалось, что ничего не изменилось со вчерашнего дня, вот только лейка стояла на прежнем месте, а не валялась, отброшенная мной.
Заинтересованная, я подошла к ней и, встряхнув, услышала плеск воды. Подойдя к цветку, полила его.
«Вика, зачем? Тебе вчера мало было?»
— Проверяю теорию. Посмотри магическим зрением.
Больше не критикуя, аттан подчинился и присвистнул: вокруг цветка была установлена серьёзная защита.
«Мне кажется, что сейчас появятся гости. Плетения завязаны на изменениях в нём».
Я подошла к цветку и, присев, взяла в ладони засохший бутон. Сосредоточившись, послала ему пожелание жизни.
«Если раскроешься — с корнем выдеру!» — пообещала растению, чувствуя изменения под руками.
— Я так и знал, что за напускной жестокостью у тебя доброе сердце, — услышала я и распахнула глаза. Рядом со мной стоял вчерашний жрец, и смотрел таким взглядом, как будто знает обо мне всё.
— Тут вы правы, я против лишней жестокости, — встала я и выпустила цветок из ладоней. Он гордо выпрямился на вновь упругом стебле. Вот только бутон так и не раскрылся и я с вызовом произнесла: — Особенно, когда прислушиваются к моим словам.
Жрец перевёл взгляд на бутон, и в глазах его появилось удивление, которое ему не удалось скрыть, а я с намёком добавила:
— Всего-то и нужно было пообещать его с корнем выдрать. Вчера он не послушался моих угроз, сегодня же оказался более благоразумным.
— И ты бы уничтожила того, кого недавно вернула к жизни? — поразился жрец, смотря на меня испытывающим взглядом.
— Легко. Обещания нужно выполнять или они ломаного гроша не стоят. И прекращайте мне тыкать! Мы с вами не друзья, и нам ими точно не стать.
— Могу я узнать причину столь предвзятого отношения? — выпрямился жрец, пронзая меня взглядом оскорблённой невинности.
— Меня возмущает ваше панибратство, а обращение «дочь моя» выводит из себя. С моим отцом вы не имеете ничего общего, и у вас нет права так меня называть. Это оскорбляет мою память о нём. Своё же прощение можете оставить тем, кто в нём нуждается, — припомнила ему записку.
— В тебе говорит гордыня, дитя.
— Не испытывайте моего терпения, — с нажимом произнесла я. — Меня учили, что старость нужно уважать, и лишь из-за этого я сдерживаюсь, но моё терпение на исходе. Или умерьте свою напыщенность и соблаговолите разговаривать уважительно, или наш разговор окончен.
«Вика, полегче, он маг», — одёрнул меня аттан.
— Нам лучше поговорить в другом месте. Следуй за мной, — приказал жрец и, не оглядываясь, пошёл в сторону храма.
Ага, сейчас! С чистой совестью я развернулась и направилась совсем в другую сторону на выход из сада.
В том, что аттан прав, я убедилась, когда жрец возник из ниоткуда прямо передо мной.
— У вас плохо со слухом? — поинтересовался он.
— Нет, это вы с запозданием реагируете на мои слова. На «вы» перешли только сейчас. И на будущее — я не подчиняюсь приказам, а форма вашего приглашения слишком сильно на него похожа.
— Мне жаль, что вы не цените моего молчания, — вздохнул жрец.
— Ваше молчание обусловлено моими угрозами.
— Тем, что я разделю судьбу цветка? — нехорошо усмехнулся старец, насмешливо смотря на меня.
Я повернула голову в ту сторону, где виднелась совершенно невредимая нира. Значит, вода в лейке оказалась совсем не случайно?! Но как он подстроил то, что я подойду к цветку? Или меня именно поэтому никто не встречал?
— Следуйте за мной, — холодно произнёс жрец.
Нет, ну такого я стерпеть не смогла и, вместо того, чтобы идти за ним, направилась к треклятому цветку.
— Вы больше не пройдёте защиту, — донеслось мне в спину.
— Ну, мы это ещё посмотрим, — процедила я и уже тише: — Рид, сломай.
«Вика, оставь, не нужно открывать им способность к магии», — увещевал меня аттан, но я не хотела ничего слышать. Жрец так уверен в своей безопасности…
Я шла к цветку, как будто через толщу воды, которая меня не пускала. Каждый новый шаг давался с ещё большим трудом. Когда я была от него в трёх шагах, сопротивление воздуха достигло своего апогея, и я не смогла двинуться с места, увязнув, как муха в паутине.
«Вика, сейчас здесь блокируется магия, я не могу помочь», — напряжённо произнёс Ридгарн.
Моя злость росла прямо пропорционально моему бессилию. Не могла позволить жрецу одержать верх. Напрягая каждый мускул в желании продвинуться вперёд, мысленно проводя аналогию, что борюсь с водой.
«Вот только вода мне отвечает», — сказала себе, с трудом поднимая руки. Резко их опустив, одновременно представила, как опадает удерживающая меня стена воды. В воздухе раздался звук, как будто лопнула натянутая тетива — и я получила свободу, делая несколько шагов и падая возле цветка на колени.
Не задумываясь о том, как у меня это получилось, взяла в ладони бутон цветка и, мысленно перед ним извинившись, стала представлять его увядание. Лепестки осыпались в моей ладони, но на ней осталась ещё и семечка. Мгновение моего замешательства и я втыкаю её в землю, желая ей прорасти. С непроницаемым лицом встала, отряхивая руки, и взглянула на жреца.
— Скажете обо мне хоть слово — сдохнете! — жёстко пообещала ему. — И не нужно смотреть на меня, как на нового забавного питомца в своём зверинце. Я не ваша и здесь никогда не останусь.
— Я знаю, что у вас уже есть хозяин, — холодно ответил старец, смотря на меня таким взглядом, как будто увидел неизвестною зверушку и теперь решал, к какому подвиду её отнести. Хорошо хоть снисходительность исчезла. Сейчас он оценивал меня как противника, который преподнёс ему сюрприз.
Он явно меня недооценил, но я не собиралась совершать такую же ошибку. То, как он ловко провернул всё с цветком, играя на моей доброте, характеризовало его как непревзойдённого манипулятора.
— Сейчас он смотрит вашими глазами? Позволите нам поговорить?
— Желаете поговорить — напишите письмо, — не повелась на провокацию я. Понятное дело, что старается выяснить, кто уничтожил защиту вокруг цветка. Слишком уж он был самоуверен, и мне удалось щёлкнуть его по носу.
— Я хочу получить пояснения вашей немотивированной агрессии. Сами видите, это неподходящее место для приватного разговора. Вы настаиваете на соблюдении конфиденциальности и если не хотите, чтобы у нашего разговора были нежелательные свидетели, почтите своим присутствием храм пресветлой богини Наяриты, чья искра горит в вашем сердце.
Всё это было сказано с достоинством и без насмешки.
— Ведите, — не стала упираться я, так как тут действительно не стоило выяснять отношения.
Странно, но жрец повёл меня совсем в другую сторону. Мы прошли по аллее к купальням, но, не доходя до них, свернули направо к зданию, в середине которого возвышалась высокая башня, которую венчал золотой купол.
«Вика, будь осторожна. Не знаю, как у тебя это получилось, но магию разрушила ты. Дело не в цветке, а в самом месте. Древняя магия. Подозреваю, это было нечто вроде ловушки, рассчитанной на наярит. Оно притягивало их. Только в этот раз в сеть попалась слишком крупная рыбка», — высказал своё мнение аттан. У меня создалось впечатление, что он пребывает в неком шоке от того, что я сделала.
Что ж, может быть. Иначе, почему меня притянуло к этому дурацкому цветку? А ещё я отметила, что вначале жрец собирался вести меня в храм, а сейчас мы идём в противоположную сторону. Изменил планы после того, как я уничтожила цветок? Вполне возможно. С него сталось бы объявить меня наяритой перед другими жрецами, ведь опасность ему больше не грозила.
Перед входом жрец приостановился возле большой каменной чаши с водой и, ополоснув руки, умылся.
— Принято смывать с себя налёт мирского, очищая свой разум и душу, — пояснил старец, в ответ на мой вопросительный взгляд.
Что ж, я тоже помыла руки, как никак в земле ковырялась, и увлажнила лицо. Мои действия пришлись по душе жрецу, и он посмотрел на меня одобрительно. Мы уже входили, когда его окликнули.
— Пресветлый, все уже собрались и ждут.
Я стояла близко и успела заметить тень неудовольствия, мелькнувшую в глазах старца, которую он постарался скрыть.
— Не сейчас. Я занят, брат.
— Но… — растерялся молодой жрец, но тут же заткнулся под взглядом старшего, и поклонился.
— Что, объявление о великой радости, постигшей всех, отменяется? — бросила язвительный вопрос в спину Пресветлого.
«От скромности он не умрёт», — добавила про себя.
Как дважды два ясно, что планировалось провернуть воскрешение цветка и деморализованную меня представить перед другими жрецами.
Ничего не ответив, старец провёл меня в просторную комнату, из мебели в которой были лишь удобные кресла и чайный столик. Окно в пол выходило на водопад и слышалось приятное журчание воды.
Прежде чем войти, аттан просканировал комнату магическим зрением, но здесь всё было чисто. Поэтому, я спокойно зашла и, повинуясь приглашающему жесту своего спутника, села в кресло.
— Любопытно, для чего предназначена эта комната? — поинтересовалась я.
— Многим приходящим в храм необходимо не только лечение тела, но и души. Всё, что слышат эти стены, здесь же и остаётся.
«Ага, нечто типа исповедальни», — перевела для себя.
— Желаете облегчить душу? — с участием спросила я. Несмотря на натянутые нервы, меня пробивало на смех. Такое чувство, что на приёме у психотерапевта оказалась. Водопад создавал расслабляющий фон, сам жрец никак нее прореагировал на мой выпад, по-доброму смотря на меня. Вот только я ни капли не верила в его доброжелательность.
— Я готов ответить на любые интересующие вас вопросы и в свою очередь ожидаю, что вы расскажете мне немного о себе.
Так и хотелось сказать «ожидайте», но я сдержалась. Моя задача донести до сведения, что здесь я оставаться не собираюсь, а не цапаться с ним.
— У меня к вам нет вопросов, так что равноценного обмена информацией не получится. Спрашивайте, что вас интересует, и расстанемся, — отбила подачу я.
— Нет вопросов? — усомнился жрец. — Неужели вы не желаете узнать больше о своём даре? Или вы уже проходили обучение?
Я скрыла улыбку, так как стало понятно, что он пытается выяснить, учили ли меня владеть способностями. Им же нужно знать, где появились конкуренты.
— Недавняя демонстрация моих способностей возле цветка стала для вас сюрпризом. Так чему вы собираетесь обучать меня?
— Тогда, может, вы поделитесь тем, как вам удалось их так развить?
— Природный талант, — кратко ответила я.
— У вас не было учителей?
— Это больше всего вас волнует? Давайте не будем тратить время на второстепенные вопросы.
Если раньше я бы хотела научиться лучше владеть своим даром, то после знакомства с жрецом желания поубавилось. Лучше быть самоучкой, чем довериться вот этому.
— Хорошо. Тогда ответьте, почему вы враждебно настроены к тем, кто почитает богиню Наяриту? В вас горит искра её дара, так отчего вы столь недоверчивы, придя в её храм. Разве мы для вас враги?
— Не надо смешивать. Богиня — отдельно, вы — отдельно. Не имею ничего против богини, но вот вас я не знаю и доверять первому встречному не намерена. Жрецы не боги, и подвержены алчности, напыщенности и гордыне, как обычные люди. То, что вы живёте при храме ещё не делает вас выше остальных.
— Соглашусь с вами, но лучше всего о людях говорят их поступки, — мягко произнёс Пресветлый.
— Вы правы, и ваши мне не нравятся. Очень ловко устроили всё так, чтобы я возродила цветок и тут же собрали всех жрецов, чтобы огласить меня наяритой. Разве не так?
Старец не стал ничего отрицать, заговорив о другом:
— Мансан для многих является последней надеждой. Из дальних уголков плывут сюда в поисках спасения от недугов. При нашей первой встрече вы были чересчур резки и категоричны. Не нужно осуждать меня за желание задержать вас здесь и показать сколь сильно люди нуждаются в вас.
— Легко быть добреньким за чужой счёт, — хмыкнула в ответ я. — Вот только на жизнь у меня свои планы и Мансан в них не входит.
— Здесь вы — дочь богини, каждому слову которой внимают люди. Неужели лучше быть чужой марионеткой, выполняющей все прихоти Хозяина? — уколол меня жрец, прощупывая почву насчёт нашей связи с аттаном.
— Хотите сказать, что в ваших силах разорвать связь Хозяин-Тень? — приподняла бровь я.
— К сожалению, такая связь рвётся лишь со смертью, но у нас есть много друзей, которые могут помочь вам освободиться.
«Вика, у тебя есть прекрасная возможность натравить на меня фанатиков», — подал голос аттан, не скрывая насмешки.
Так и хотелось сказать некоторым, что они доиграются, но я не стала отвлекаться:
— Зачем? Аттан Корнуилса благородный человек и ни к чему меня не принуждает.
— Хотите сказать, что Тенью вы стали добровольно? — поддел меня жрец, давая понять, что ему известно обо мне многое.
— Как же быстро распространяются сплетни… Каждый ошибается. Аттану Корнуилса хватило ума понять, как он был не прав, и мы достигли взаимопонимания, — с намёком ответила я.
«Радость моя, мне понравилось, каким образом мы с тобой достигали „взаимопонимания“, и я жду не дождусь тебя, чтобы продолжить», — бархатным тоном многообещающе произнёс Ридгарн, вызвав табун мурашек у меня внутри.
Вот же зараза! У меня серьёзный разговор, а он отвлекает.
— Надеюсь, и с вами мы его достигнем, — елейным голосом отозвался Пресветлый.
«Пусть и не мечтает!» — рыкнул аттан, растеряв всю свою игривость.
— Чего вы хотите? — поморщилась я от эмоциональности отдельно взятых личностей.
— Задержитесь в Мансане. Узнайте больше о наяритах и их жизни.
— Не обсуждается. Можете дать почитать книги, в свободное время пролистаю, но говорю сразу, что их путь не для меня. Удерживать силой вы права не имеете, я собственность гражданина другого государства, да и о моих способностях не забывайте. Один неверный шаг и я не буду больше угрожать, а начну защищаться.
— Разве я на вас нападаю?! — всплеснул руками жрец. — Я, наоборот, желаю вам помочь! Сильные мира сего не оставят вас в покое. Похищения, войны… Лучше сами останьтесь здесь. Мансан — дом наярит.
— Куда врываются все кому не лень, топчась грязными сапогами, — с иронией произнесла я. — В ваших словах есть доля истины, вот только от кого они узнают о моих способностях?
Мы с жрецом скрестили взгляды и повисла пауза.
Да, он сделал выводы о том, что никто из королей о моих способностях не в курсе, так как медленно произнёс:
— Не понимаю, как вам это удалось, но вы не сможете долго хранить свой секрет от Хозяина и лучше вам к этому моменту оказаться под защитой Мансана.
— Защита? Я не считаю ваше паразитирование на способностях наяриты защитой. К тому же Мансан уже столько раз завоёвывали, что ваши слова попросту смешны.
— Паразитирование?!
— А как ещё это можно назвать? Всё здесь держится на воде, которую наполнила силой последняя наярита. Деньги за вход и лечение люди платят. Куда идут средства? Кто распоряжается ими? Уж точно ни наярита, ни её дети с этого не имели ни копейки.
— Наяритам не свойственна корысть. Они всю себя отдают людям, неся к ним свет и благословение богини.
Да-да, я уже не первый раз слышала эту песню и поэтому жёстко произнесла:
— А я не наярита. Я корыстна, эгоистична, обидчива и весьма мстительна. На моей родине не слышали о вашей богине, и к её свету я не имею никакого отношения. Я прекрасно понимаю, что ваши источники теряют силу и срочно нуждаются в подпитке, но на меня можете не рассчитывать. Со временем Мансан превратится в обычный город и станет памятником всем наяритам. Зато в истории кровавых завоеваний и борьбе за обладание наяритой будет поставлена жирная точка.
«Радость моя, никогда ещё женские пороки не звучали для меня так привлекательно. Только сейчас понял, что люблю в тебе каждый из них», — прокомментировал аттан мои слова, снижая градус внутреннего напряжения.
Пресветлый сложил ладони домиком, задумчиво смотря на меня.
— В твоих словах много боли, дитя, — меня перекосило, и он тут же исправился: — Жизнь научила вас защищаться, но поймите, что здесь врагов нет. Для нас вы живое благословение богини всему роду людскому.
«Ага, а также дойная корова», — уже про себя дополнила я.
— Вы зря обвиняете нас. Все пожертвования идут на благотворительность. Мы помогаем нуждающимся, выделяем средства больницам, открываем приюты по всей стране…
Тихим тоном жрец начал перечислять, кому и как они оказывают помощь. Его речь лилась плавно, успокаивая и убаюкивая моё возмущение и гнев на них.
«Разве это не благое дело? — говорил он. — В мире много боли и несправедливости. В Мансане люди получают избавление от болезней. Мы протягиваем им руку помощи».
Он говорил и говорил. Вначале я скептически отнеслась к его речи, но потом тихие слова стали сливаться с журчанием воды и сознание выхватывало отдельные фразы: «несём добро», «благо всем», «доверие»…
Ладони, сложенные домиком, мерно покачивались и, постепенно, моя голова стала утвердительно покачиваться с ними в такт, а глаза всё норовили закрыться.
«Вика, очнись! — резкий вопль аттана в моей голове заставил меня вздрогнуть и распахнуть глаза. — Он влияет на тебя. Уходи немедленно!»
Приказ прозвучал настолько властно, что я тут же вскочила и покачнулась, на ватных ногах. Тело разомлело и плохо слушалось.
— Дочь моя, что случилось? — жрец тоже встал, но вопрос прозвучал не тревожно, а как-то успокаивающе.
Вот только крики аттана в моей голове уже прогнали окутывающий сознание туман, и вместо расслабленности пришла ярость, подпитываемая страхом.
— Зря ты стал играть со мной в эти игры, старик! — воскликнула я и, не стыдясь, бегом рванула к выходу, успев заметить в глазах жреца мелькнувшую досаду.
От мысли, что меня чуть не загипнотизировали, леденело всё в душе. Неизвестно, как бы он промыл мне мозги, если бы не Рид.
— Ты куда смотрел? — на бегу спросила я.
«Он меня сам заговорил. Спасибо, что принесли срочное донесение».
Действительно, хвала богам. Меня трясло от испуга и гнева на то, что сидела, развесив уши. Нечестными методами играет жрец, нечестными…
Выбежав из здания, я бросилась к чаше с водой, в которой мы омывали руки. Опустив ладони, я передала воде свой страх, транслируя мысли: «Бежать! Срочно покинуть храм! Бежать!»
— Ты что делаешь, дитя? — возник рядом со мной жрец, и в голосе его звучало беспокойство.
— Я не дитя! — огрызнулась в ответ, убирая из воды руки и отряхивая воду с них ему в лицо. — При мысли меня подчинить будешь икать!
— Ик, — тут же икнул жрец, и глаза его расширились от удивления. Они стали ещё больше, когда на аллее, ведущей из купальни, появились бегущие к выходу женщины. Не было больше неспешно прогуливающихся людей. Все в страхе бежали, как будто за ними гнались. Многие бежали неодетыми, кутаясь в одни простыни. Были и такие, которые не понимали, в чём дело. Наверное, они не контактировали с водой, когда я бросила призыв.
— Нет ничего страшнее, чем лишать человека свободы воли, жрец. Это тебе мой урок!
— Пресветлый, что происходит? — с растерянным лицом к нам нёсся один из жрецов. — Почему все бегут?
Послав холодную улыбку Пресветлому, который во все глаза смотрел на творящийся хаос, я вытерла руки о юбку платья и с независимым видом пошла на выход.
