Глава 64

– Что, очередной семейный кризис? – подходит ко мне хозяин паба.

– Извини, Кен, – напускаю я на себя удрученный вид. Как объяснить ему, что вообще весь сыр-бор у нас лишь из-за того, что у матушки вдруг развилось внезапное помешательство на бальных танцах и свободе? Не уверена, что я сама успела все это переварить. – Это в последний раз. Честное слово! Отныне «Голова короля» будет для меня всегда на первом месте.

– Ага, как же, поверил! Скорее рак на горе свистнет! – рычит на меня Кен, точно цепной пес.

В этот момент появляется Карл и тут же спешит мне на помощь.

– Привет, народ, – приветствует он нас в своей непринужденной манере. – Что за базар?

– А, ну да, – ворча, отходит от нас Кен, – наш «славный влюбленный» сейчас снова все разрулит.

Карл смотрит на меня, ожидая объяснений.

– Видишь ли, я обещала Кену, что больше ничто на свете не помешает мне наливать пиво – притом что последние полчаса я тут общалась с матушкой.

Он глядит еще более вопросительно.

– Она отправилась в больницу навещать отца, – сообщаю я, и мы оба вздыхаем с облегчением. – Надеюсь, теперь-то они наконец воссоединятся.

– А что мистер Патель?

– Всего лишь ее временный партнер по бальным танцам, и ничего более.

Карл открывает рот…

– Молчи! – останавливаю я. – Я больше ни секунды не хочу думать о своей семье. У меня уже голова от них болит. Скажи мне лучше что-нибудь о себе.

Карл легко запрыгивает на стул, только что покинутый моей матушкой, и я, как всегда, нацеживаю ему пинту лагера и вношу за нее деньги из своего кармана.

– Да нечего мне особо говорить.

– И ты не хочешь мне кое о ком рассказать? – призывно гляжу я на него, склонив голову набок.

Вспыхнув, Карл сосредоточенно изучает содержимое своего стакана.

– Карлос, между нами не должно быть никаких секретов, – напоминаю ему. – Или ты мне о ней расскажешь, или я обижусь.

Приятель поднимает на меня свои прекрасные ясно-карие глаза, и взгляд его смягчается. У меня замирает все внутри: я чувствую, что Карл от меня ускользает.

– Ну она с одного из бэндов, что в клубе том музонят. Помнишь, я тебе говорил?

– И у нее есть имя?

– Шелли.

– Классно. – Судя по имени, она молодая и симпатичная, и я уже ее ненавижу. – И чем она занимается?

– Днем работает в одном из магазинов там же, в Камдене, а вечерами солистка группы.

А, ну да! Еще одна из наших миллионных рядов ловцов удачи. Интересно, а она тоже проходила прослушивания в «Минуте славы»? У Карла я полюбопытствовать как-то не решилась и вместо этого спросила:

– А ты меня с ней познакомишь?

– Ни за что. Ты ее отпугнешь.

– Я буду с ней очень мила, – уверяю я Карла.

Или выцарапаю глазенки!

– Я думал, ты будешь… – хочет что-то сказать Карл и запинается на полуслове.

– Я рада за тебя. Иди сюда, мой дурачина! – наклоняюсь я через стойку и обнимаю его. – Я бы к тебе подошла и крепко-крепко поцеловала, но боюсь, что Кен от злости вырвет на себе остатки волос.

– Да, это было бы совсем нежелательно, – соглашается Карл. – К тому же я ведь тогда могу и передумать.

– Не говори так. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Чтобы у тебя все наконец наладилось. Хочу, чтобы ты влюбился.

Он останавливает на мне такой знакомый, проникновенный взгляд.

– Я влюблен уже очень давно.

– В смысле, влюбишься не в такую безнадежную идиотку, как я.

– Ну да, – кивает Карл. – Похоже, я такую и нашел.

Тут над нами грозно вырастает Господин Кен.

– Ну а теперь, раз уж вы нашли свою любовь, может, потопаете наконец на сцену и споете что-нибудь об этом, черт возьми?!

Мы оба схватываем его красноречивый намек. Карл ставит на стойку пинту и соскакивает со стула, я снимаю фартук и спешу за Карлом к сцене. Просто невероятно, как легко и быстро мы вновь погружаемся в рутину наших повседневных дел! Хотя в какой-то момент я и запаниковала: а вдруг Карл меня бросит ради Шелли и станет уже ее, а не моим лучшим клавишником и супергитаристом?

– Кен прав, – говорю ему тихо, – надо бы нам спеть что-нибудь о любви. Глядишь, это принесет нам обоим удачу.

Мы занимаем на сцене привычные места. И я бы и рада сказать, что в пабе повисает тишина – но сильно покривила бы душой. Хотя, когда мы начинаем петь свой обычный репертуар, многие разговоры прерываются и кто-то из нашей аудитории даже пристукивает в такт ботинком. Как ни странно, но мой опыт с «Минутой славы» изрядно прибавил мне уверенности в себе. Откинув назад голову, я с наслаждением растворяюсь в своих песнях. Карл тоже входит в раж, и посетители вскоре покачиваются под музыку. Кен довольно кивает нам: мол, продолжайте в том же духе, – и мы «выкапываем» еще несколько любимых композиций о любви, способных, кажется, ответить разом на все вопросы.

Едва ли мы когда-то на этой сцене были в таком ударе, как нынче. Некоторые клиенты начинают танцевать, и мы, на подъеме эмоций, наращиваем темп, так что очень скоро все заведение чуть ли не подскакивает. Кен, естественно, в восторге, поскольку продажи пива растут прямо пропорционально жажде танцующих.

Да, сегодня мы с Карлом отрываемся по полной! Я грациозно двигаюсь по сцене – ни дать ни взять богиня рока! Карл просто в экстазе. Никогда еще не слышала, чтобы он так потрясающе играл! И если так на нем отразилась его новая любовь – что мне остается сказать? Успеха!

Откинув волосы назад, даю волю голосу. Я просто улетаю! Как и публика в пабе, что уже сама себя заводит. И вот, на пике драйва, мы буквально разражаемся последней нашей композицией, и на минуту я забываю обо всем на свете. Я уже не знаю, где я, кто я. Я чувствую себя суперзвездой на сцене стадиона Уэмбли перед беснующейся толпой фанатов. Я даже забываю про Эвана Дейвида… пока, устремив взгляд вперед, не вижу среди толпы его агента, Руперта Доусона, который застыл как монолит в самой глубине паба.