Глава 50

– Ну как нынче с голосом? – с некоторой тревожностью спросил Руперт.

– Да как-то неважно, – признался Эван. – Всю ночь першило и саднило в горле.

Утром они должны были вновь поехать в студию, чтобы записать еще один трек с той инди-группой, но, похоже, этому не суждено было случиться. Руперт специально заехал за ним в апартаменты, однако в таком состоянии Эвану лучше было сидеть дома.

– Я уже велел Дьярмуиду приготовить мне каких-нибудь соков с повышенным содержанием витамина С. Надеюсь, это поможет.

– Выглядишь ты довольно скверно, – озабоченно нахмурился агент.

Эвану очень не хотелось это признавать, но и чувствовал он себя так же отвратительно. В постели он все никак не мог согреться и до сих пор ощущал озноб. Руки-ноги у него ныли, веки налились тяжестью.

– У тебя уже очень давно не болело горло, – заметил Руп.

Эван чихнул.

– И давненько не было простуды, – добавил агент.

– Это просто жуть.

– Я отменю на сегодня запись, – потянулся Руперт за мобильником. – Ребята займутся пока теми треками, где не предполагалось твоего участия. Так что не проблема.

– Передай им мои извинения, – попросил Эван. – Скажи, мы непременно запишем с ними все, что осталось, до моего отъезда в Сан-Франциско.

Насчет последнего Руперт скептически скривился, и Эван вынужден был признать, что насчет своего участия явно склонен принимать желаемое за действительное.

Некоторое время его агент общался с кем-то по сотовому, меняя прежние договоренности и ведя довольно шумные переговоры. В такие минуты он сполна отрабатывал свою немалую комиссию.

Наконец он вновь повернулся к Эвану:

– Вот завтра у нас точно будет проблема.

На следующий вечер у Эвана в графике значился большой благотворительный вечер в пользу нуждающихся детей. И всякого, кто чего-то в этом мире стоил, всеми возможными способами, включая лесть, угрозы и даже грубый шантаж, вовлекали в грандиозное мероприятие. Это дело Эван считал своим безусловным долгом и очень не хотел подводить организаторов. Участие в концерте было занесено в его личный график загодя, еще за два года вперед, – так что он просто не мог сейчас вот так взять да и свалиться с простудой.

– Лучше позвони им и предупреди, что я, возможно, не смогу явиться, – с тяжелым сердцем попросил Эван.

– Для них это будет едва ли не катастрофа.

– Думаешь, я сам не понимаю?

Эван готов был рвать на себе волосы, что поймал эту инфекцию. И это при всех его мерах предосторожности, что он всегда соблюдал, оберегая свой голос! Тех мерах, что защищали его верой и правдой – до самой нынешней поры. За все годы своей театральной карьеры он по болезни пропустил спектаклей – по пальцам перечесть! Да, Ферн сказала ему, что состояние Нейтана никак не связано с инфекцией, и все ж таки у него имелись веские подозрения, откуда на него свалилась эта внезапная «простуда».

Руперт словно прочитал его мысли.

– Тебе удалось вчера пересечься с Ферн?

Эван кивнул.

– Все прошло хорошо?

– Поначалу – да.

– Звучит так, будто результат не слишком-то положителен.

– У нее есть ребенок.

Руперт пожал плечами.

– Ну сейчас это довольно распространенное явление – особенно среди женской половины человечества.

– И он болен.

– Немудрено, когда ребенок играет с другими детьми.

– Нет, ты не понял. Он очень болен. Я заехал к ней домой с ее…

Руперт удивленно поднял бровь.

– Познакомиться с ее матерью.

Вторая бровь тут же вскинулась следом.

– Все совсем не так, как тебе может показаться.

– И там ты подхватил инфекцию?

– Не знаю, – пожал плечами Эван. – Ферн сказала, что у мальчика приступ астмы, но… Боже, Руп! Он же выглядел так, будто вот-вот… – Он хотел сказать «умрет», но слово застряло у него в горле. – Он мне показался ужасно больным. И это меня страшно перепугало.

Агент молчал, терпеливо ожидая дальнейших объяснений.

– Я вылетел оттуда как пробка из бутылки. Чуть ее мать не сшиб в дверях.

Руперт тихонько хихикнул.

– Это было совсем не смешно, – проворчал Эван. – Я выглядел там полным идиотом.

– То есть на этом фронте без перемен, – подытожил Руперт, и друзья разочарованно переглянулись.

– У тебя когда-нибудь были дети, Руп?

– Я, видишь ли, никогда не задерживался на одном месте на столько, чтобы от меня мог кто-то понести, – усмехнулся Руперт, пытаясь обернуть все это в шутку. – Согласись, довольно трудно строить серьезные отношения, когда ты постоянно в разъездах. А еще сложнее, когда в это уравнение вводятся ребятишки. Дети все же совершенно не вписываются в наш образ жизни. Вот почему я никогда не склонялся к идее создать семью.

– У меня на то есть куда более сложные причины, – молвил Эван, уставясь куда-то вдаль и размышляя о той боли, что он носил в себе после гибели сестры.

Без сомнения, ему очень хотелось сблизиться с Ферн: в ее присутствии Эван испытывал такие чувства, которые, как ему прежде казалось, были для него уже недоступны. Но смел ли он рисковать, решаясь на тесное общение с ее ребенком? При мысли об этом все его существо захлестывало такими эмоциями, которые он всячески хотел в себе подавить. Он не мог позволить себе снова и снова впадать в этот параноидальный припадок всякий раз, как мальчишка засопит. К тому же едва ли это поможет наладить отношения с его матерью.

– Да, знаю, – сказал Руперт и похлопал его по плечу. – Я этого нисколько не забыл.

– Ты очень многим пожертвовал ради меня, Руп. Разве не так?

Руперт явно смутился.

– Ну а ты, в свою очередь, сделал меня очень богатым человеком.

– Разве мы богаты? – с горечью вопросил Эван. – Ну да, мы весьма состоятельны – но разве это то же самое, что быть богатым? У меня много денег, которых мне за свой век не потратить, машин, на которых я не езжу, домов, в которых не живу. Но как вот насчет всего того, что действительно имеет ценность в жизни? Есть у меня хоть что-то?

– Ну у тебя масса разных достоинств, – ответил Руперт с пылкой преданностью, так характерной для его манеры общения.

– Мне неприятно в этом признаться, но я испугался этого ребенка – ее Нейтана. Мне он показался невероятно уязвимым, просто чертовски беззащитным! Это до смерти меня напугало! А что еще сильнее меня потрясло – так это близость, сплоченность их семьи. Ферн и ее мама просто без памяти его любят, как безудержно любят все друг друга в этой семье. У меня никогда такого не было. В моей семье… – И вновь слова застряли у него в горле. – Ну ты сам знаешь.

Руперт поджал губы, давая понять, что он и правда в курсе.

– Я могу выйти перед тысячной толпой и спокойно петь – но вот этот крошечный семейный союз шокировал меня буквально до глубокой дрожи. И я не уверен, что меня хватит на то, чтобы все это принять.

– Но ты об этом подумываешь.

– У меня уже голова от этого кругом, Руп! – Эван прочесал обеими руками по волосам. – Я ведь, наверно, староват уже для кризиса среднего возраста?

– Я бы сказал, идеальный для этого возраст, – усмехнулся агент.

– Весьма меня обнадежил, – улыбнулся Эван.

– Ну что, – вздохнул Руперт, – можешь теперь целый день об этом размышлять. Дядя Руп советует тебе немедленно залечь в постель. Не двигаться и не болтать. Дай отдохнуть телу, дай отдохнуть голосу – и к завтрему, глядишь, почувствуешь себя совсем иначе.

«А глядишь, и так же скверно», – с серьезным опасением добавил про себя Эван.