Теперь мы можем расслабиться. Девочка там, где нужно. Странно, что все произошло так быстро, но это ничего. Мы не настолько глупы, чтобы заглядывать в зубы дареному коню. Однако бдительность все же терять не стоит. Никогда не знаешь, на что способен отчаявшийся человек. Взять, к примеру, нас самих: мы вот отчаялись, и к чему это привело?

Нам до сих пор не верится, что удалось все это проделать. Забрать девочку, спрятать ее, вернуть целую и невредимую, причем ни секунды мы не были близки к провалу. Это удивительно даже для нас, при наших-то возможностях. Даже для того, кто прошел по такому пути, как мы.

Признаем, удача была на нашей стороне. Именно так. Все прошло без сучка и задоринки. Нам бы в любом случае это удалось, без сомнения (тому порукой грамотное планирование и интеллект), но удача – прекрасный помощник. Кажется, Наполеон как-то сказал: «Мне нужен удачливый генерал, а не хороший».

А как насчет такого, который сочетает в себе оба этих качества, а, мсье Бонапарт?

Мы восхищаемся Наполеоном. Он был великим и смелым человеком. Уверены, мы бы ему тоже понравились.

Итак, мы выиграли первый натиск и возобладали в первом сражении. Но, как и всякому хорошему генералу, нам этого мало. Слишком мало.

Бой закончен, но война только начинается.

Джулия старалась делать все как можно быстрее. Когда нынешняя ситуация станет привычной, будет достаточно подъехать к дому, подождать, пока Анна не выйдет, не заберется в машину, и после этого спокойно уезжать. Но на первый раз она должна была вылезти из машины, постучаться в дверь и встретиться лицом к лицу с Брайаном и Эдной.

Она постучала. Прошло порядочно времени, прежде чем Эдна открыла дверь. Путь из дальней части дома ко входной двери был очень некоротким и довольно-таки запутанным. Вот что происходит, когда корни твоего дома уходят в шестнадцатый век.

Дому было четыреста лет. За это время он повидал немало: рождения, смерти, свадьбы, похороны, праздники, разорения, может быть, даже убийства. И вот теперь он молча наблюдал за выходкой своих последних жильцов, вписывая ее в свою долгую историю. Брайан как-то рассказывал, что когда они только-только сюда переехали, он боялся встретиться с привидениями, продолжающими разыгрывать неоконченные пьесы своей земной жизни. «Тоуд-Холл» – так прозвал он свой новый дом. До этого они жили в пригородном особнячке 30-х годов и переехали после смерти отца Эдны, оставившего приличное наследство. Новое жилище пугало маленького мальчика. Потом страх прошел. По словам Брайана, он «привык к дому».

«Подрос, наверное, и перестал верить в призраков», – объяснил он.

Джулия, однако, в этом сомневалась. Она подозревала, что если в доме и водились привидения предыдущих жильцев, они были подавлены присутствием Эдны. Не Брайан подрос, это дом претерпел существенные пертурбации под властной десницей Эдны. Здание обветшало, нуждалось в ремонте, но она проследила, чтобы его как следует отремонтировали. Стены были укреплены, кровля – заменена, дымоходы – прочищены. Дом привели в приличный вид, заново подключили к электросети, водопроводу и канализации. Теперь за древним фасадом скрывалась обыденная современная начинка.

Места для призраков, обитателей протекающих труб и продуваемых всеми ветрами чердаков, в нем не нашлось. Да и как им было дать знать о своем присутствии, если все скрипучие половицы и покосившиеся двери заменены были на новые, плотно пригнанные?

Если привидения когда-то здесь и обитали, они отступили под натиском Эдны. Они могли себе это позволить. В конце концов, Эдна довольно скоро исчезнет, а у них впереди – вечность. Быстренько упаковали свои ржавые цепи и лохмотья и отравились пугать маленьких мальчиков где-то еще, дожидаясь, пока Эдна не освободит Тоуд-Холл.

Вместе с ними исчезло и обаяние дома. Он стал холодным, пустым и унылым. Джулии ненавистна была одна мысль, что Анне придется тут расти. Нет, она этого не позволит. Найдет способ отвоевать дочь. Сколько бы времени на это ни потребовалось.

По крайней мере, так она говорила самой себе. Но где-то глубоко внутри тоненький противный голосок хихикал над этими надеждами, называл дурой, воображающей, что Эдна позволит воплотить их в реальность. Наверное, попытка ни к чему не приведет. Однако она попытается. И выиграет. Если мир таков, каков он есть, она просто обязана выиграть.

Если. Такое большое-пребольшое «если».

Наконец, Эдна соизволила открыть дверь. На свекрови были темные брючки и голубая блузка, на шее – платочек от «Hermes». Она пренебрежительно, без тени улыбки глянула на Джулию.

– Доброе утро. Анна играет в саду.

– Вы должны были собрать ее, – сказала Джулия. – Сейчас уже девять утра. С этого часа она моя.

– Я же не знала, придешь ты или нет. Брайан мне ничего не сказал.

Разумеется, он ей все сказал! Эдна просто издевалась над ней. Ладно, замнем. Она еще не подозревает, что ей предстоит.

– Он здесь? Я бы предпочла иметь дело с ним. Он как-никак отец Анны. И договаривалась я именно с ним, а не с тобой.

– Куда-то вышел. Я не в курсе, но если он действительно знал о твоем приходе, значит, не захотел тебя видеть.

Джулия видела, что Эдна лжет. Наверняка Брайан попросил ее встретить бывшую жену. Только Эдна не хотела этого признавать. Даже предпочитала играть в свои игры.

– Хорошо, – покорно кивнула Джулия. – Я подожду. Приведи Анну.

Целый день они с Анной провели там, куда обычно водят своих детей разведенные родители, в надежде их порадовать. Они пообедали в пабе, а перед тем разглядывали львов, обезьянок и ящериц в Честерском зоопарке. Потом отправились домой. Уложив Анну, Джулия опустилась на пол в комнате дочери, привалившись спиной к стене. Анна спала на кроватке, той самой, на которой всегда спала с тех пор, как выросла из своей плетеной колыбельки. Кроватку купили в специальном магазине детской мебели. Внчале у нее имелись боковые решетчатые стенки, затем их сняли, и она приобрела обычный вид. Джулия до сих пор помнила тот день, когда они с Брайаном их сняли. Воспользовавшись свободой, Анна по двадцать раз за вечер вылезала из постели. Джулия и Брайан сидели внизу. Заслышав топоток дочери, один из них поднимался в ее спальню и укладывал малышку обратно. Прошло не меньше двух недель, прежде чем они, уложив дочь, могли быть в какой-то степени уверены, что она действительно спит в кровати.

Теперь эта кроватка была маловата. При свете ночника, сделанного в виде забавного поросенка, Джулия видела, что ее ножки почти упираются в спинку кровати. Вскоре потребуется другая.

Много спать в ней Анне не придется. Ночь со среды на четверг и уик-энд. Господи, ужасно сознавать, что эта формула теперь будет относиться к ней! Джулии всегда казалось, что такое распределение времени между разведенными родителями вполне адекватно, теперь же она ясно понимала, что это не так. День пролетел слишком быстро.

Ей казалось, она забрала Анну из дома Эдны каких-то несколько минут назад. И завтрашний день пройдет так же стремительно: торопливый завтрак, мультики, обед – и все, пора назад, к Эдне. Джулия уперлась затылком в стену и закрыла глаза. Ужасно несправедливо! Они просто обязаны присудить ей опеку над дочерью. Ради всего святого, она же ее мать!

Брайан, подзуживаемый Эдной, повел себя нечистоплотно. Она его не винила. То есть винила, конечно, и даже ненавидела. Однако отдавала себе отчет, что поступила бы точно так же, если бы это дало шанс вернуть Анну. Войны за опеку напоминали Джулии классическую борьбу за выживание. Люди, загнанные в угол, в попытке спастись оказывались способны на такие вещи, о которых и помыслить прежде не могли. При этом оказывается, что большинство делают все, что требуется, а привычная мораль отступает на второй план. Убей или умри сам.

И Эдна, не колеблясь, поступила как требовали обстоятельства. Увидела возможность и воспользовалась ею, слив информацию прессе и походя разрушив репутацию Джулии. Не стоило ли принять брошенный вызов? К примеру, собрать чемоданы, усадить Анну на заднее сиденье машины, и только их и видели. Теперь девять вечера. В течение пятнадцати часов их никто не хватится. Как далеко можно уехать за пятнадцать часов? Паспорта Анны у нее нет, следовательно, они должны будут остаться в Британии, затеряться где-нибудь в Корнуэлле или в Шотландии.

Джулия представила, как они с Анной живут на небольшой ферме, питаются тем, что вырастили на огороде, собирают грибы и съедобные коренья, ставят ловушки на кроликов, ловят в озерах и речках юрких серебристых рыбок.

Ага, как же. Джулия не знала даже, с какой стороны подойти к ловушке для кроликов, и не сомневалась, что после первого же собранного лукошка грибов они с Анной умрут от отравления. Да и незамеченными они с дочерью не останутся. Едва Анна исчезнет во второй раз, начнется широкомасштабная облава. И очень скоро их обнаружат, после чего не видать ей дочки как собственных ушей.

И еще: они будут в опасности. Кто бы ни похитил Анну, похититель до сих пор на свободе. Полиция понятия не имела, кто это был и почему вернул девочку. Подобные мысли тревожили ее. Некто идет на крайний риск, похищает ребенка, а затем возвращает его, целого и невредимого. Но зачем? Что он с этого получил? Может быть, над Анной как-то все-таки надругались? Выложили ее фотографии в Интернет? Вдруг это какая-то нездоровая игра, до сих пор не закончившаяся? Что, если за ними наблюдают прямо сейчас? И ждут, пока выпадет еще один шанс украсть Анну? Или, не ровен час, они собирались ее убить, но у них сдали нервы, а теперь похитители высматривают новую жертву, другую маленькую девочку?

Не стоит забывать и о Джиме Крауне с мисс Уилкинсон, имени которой Джулия до сих пор не знала. Где они? Вряд ли ей когда-нибудь доведется это узнать. Маловероятно, что полиция продолжает их упорно искать. Джулия сомневалась, что Джим имеет какое-то отношение к похищению Анны, но что, если таким способом он хотел отомстить Эдне?

Зачем тогда было ждать столько лет? Бред какой-то. Все это дело вообще было одним сплошным бредом.

Нет, что бы там ни произошло с Джимом, с Анной он никак не связан. А ведь с ним обязательно что-то произошло, Джулия была в этом уверена, как и в том, что никогда не узнает подробностей. Разве что случится чудо, и Эдна разоткровенничается.

Впрочем, Джулии и без них есть о чем беспокоиться: Брайан, предстоящий суд… У нее сосало под ложечкой от ощущения, что история еще не закончилась. Господи, как же ей надоело думать обо всем этом. Приходилось признать, что мир, в котором она живет, может оказаться весьма неприятным местом.

Но хуже всего была мысль, что ничего еще не закончилось.

Они подъезжали к дому Эдны. Джулия как раз говорила Анне, что та должна вернуться к бабушке.

– Мамочка, но мне хочется остаться с тобой, – ныла Анна.

– Мне бы тоже этого хотелось, солнышко, – вздохнула Джулия. – Однако тебе надо побыть с папой.

– Это же не мой дом. Это дом бабушки. А я хочу к себе.

«Вот и скажи им это», – подумала Джулия, но вслух произносить не стала. Иначе сразу бы посыпались обвинения в том, что она манипулирует ребенком.

– Знаю, родная. Разве у бабушки тебе плохо?

Господи, как ей было больно произносить эти слова даже ради спокойствия дочери.

– Я приеду за тобой в среду, хорошо?

– А когда будет среда? Завтра?

– Через два дня после завтра, – ответила Джулия. – Сама не заметишь, как они пролетят.

Они свернули в переулок, к задней части дома Эдны. Полицейской машины видно не было, наверное, уехала после того, как Анну забрала Джулия. Позже они вернутся. Джулия припарковалась на клочке асфальта между соседскими гаражами. Брайан уже ждал у калитки. За его спиной маячила Эдна.

– Привет, – закричал он, раскидывая руки для объятий. – Как провела день моя маленькая принцесса?

– Хорошо, – ответила Анна. – Мы с мамой ходили в зоопарк. Я видела там носопотама.

– Ух ты! – воскликнул Брайан. – А его, случайно, не носорогом звали?

– Ну, да. Я и говорю, – носопотам.

– Здорово, – сказал Брайан. – А я тут в магазин собрался, купить что-нибудь на ужин. Чего бы тебе хотелось? Выбирай.

– И дромадуру, – продолжала Анна.

– На ужин? – удивился Брайан.

– Не дромадуру, а дромадера, – поправила внучку Эдна.

– Нет, – покачала головой Джулия. – Кажется, это была именно дромадура.

– Ага, – важно кивнула Анна, – дромадура. А на обед я хочу рыбные палочки и мороженое.

– Рыбные палочки и мороженое? – переспросил Брайан. – Заметано. – Он потянул из кармана ключи от машины. – Я мигом вернусь.

Джулия проводила его взглядом. С ней он даже не поздоровался, сделал вид, что ее не существует. Джулии это было безразлично, муж вызывал у нее чувство отвращения пополам со злостью, она была бы счастлива никогда больше не видеться и не разговаривать с ним. Просто ей не хотелось, чтобы их отношения превратились в незаживающую саднящую рану, вечно разъедаемую взаимными упреками. Джулия не раз видела подобное, а в итоге всегда страдали дети. Не понимая, в чем дело, они пытались сгладить острые углы и помирить враждующих родителей. Джулия не хотела для Анны подобного детства и была полна решимости этого не допустить. Следовало намекнуть Брайану, чтобы он прекратил так себя вести. Ко всему прочему, это дало бы ей приятное чувство морального превосходства.

– Мам, а мне правда можно будет съесть на ужин рыбные палочки и мороженое? – поинтересовалась Анна.

– Ну, раз папа тебе пообещал… – пожала плечами Джулия. – Но только сегодня, а не каждый день.

– А мне бы хотелось каждый.

– Посмотрим. – Джулия повернулась к Эдне. – Ты бы проследила, чтобы она питалась чем-нибудь более полезным.

– Не волнуйся, теперь она в надежных руках, – ответила свекровь.

– Как же мне не волноваться? – удивилась Джулия. – Все матери волнуются.

– Да-да. Разумеется, настоящие матери всегда волнуются, – Эдна растянула в улыбке тонкие губы.

В холодной улыбке, так знакомой Джулии.

Честно говоря, это даже улыбкой сложно было назвать. Так, движение уголков рта. Эдна так делала, когда хотела дать кому-нибудь понять, что презирает его, но слишком хорошо воспитана, чтобы грубить. Такая улыбка приберегалась для низших существ, не достойных ее внимания. Пустышка, означавшая: «Видишь, я тебе улыбаюсь. Мало? Увы, это все, чего ты заслуживаешь. А теперь убирайся и не трать понапрасну мое время».

Джулию бесило пренебрежительное отношение свекрови к окружающим. Оно говорило о том, что Эдна свято верила, будто по праву образования и происхождения стоит выше подавляющего большинства остальных, включая Джулию, ее родственников и друзей. Такое замшелое викторианство, уверенность в том, что некоторые лучше остальных только потому, что принадлежат к так называемому высшему среднему классу. При этом не важно, чем они занимаются и какой у них характер. Они якобы заслуживают особого уважения по той простой причине, что родились в уважаемой семье.

Высокомерие Эдны будило в Джулии настоящую классовую ненависть, но за годы жизни бок о бок со свекровью она научилась сдерживаться. Однако сейчас Эдна нарочито унизила саму Джулию, и та почувствовала, как внутри вновь вскипают обида и злость.

– Кажется, ты считаешь, – завелась она, – что знаешь ответы на все вопросы, правда?

Эдна уставилась на нее так, будто пыталась разобрать, что эта Джулия там такое лепечет. Затем снова растянула уголки рот в своей улыбке.

– На какие вопросы?

– На все, – фыркнула Джулия, стараясь не показать горечь. – На каждый гребаный вопрос.

– Отнюдь, – серьезно возразила Эдна. – К примеру, я не разбираюсь в квантовой физике или истории Китая. Еще я понятия не имею, кого выберут поп-идолом года и кто продолжит загрязнять эфир своей так называемой музыкой. Есть достаточно много того, о чем я ничего не знаю.

– Я совсем о другом. И ты это прекрасно понимаешь.

– О другом? О чем же? Если ты имела в виду что-то другое, почему прямо об этом не спросить? Ты задала мне вопрос, я на него ответила, но ты начинаешь предъявлять мне претензии, на том основании, что имела в виду нечто…

– Послушай, заткнись, а? Как же глубоко ты залезла в свою задницу, Эдна, имея о себе чрезвычайно высокое мнение. А не боишься обнаружить там собственного сына? Неужели это тебя нисколечко не волнует? То, что ты сделала с Брайаном? Не сомневаюсь, ты считаешь, что он в полном порядке под твоим материнским крылышком, однако кто угодно скажет тебе, что все, чего ты добилась, – это не дала ему повзрослеть и стать мужчиной. Ты погубила его, Эдна. Это было бы забавно, если бы не было так грустно.

– Как тебе будет угодно, – Эдна едва заметно пожала плечами. – Думай как нравится, лишь бы это помогло тебе вынести собственную жизнь.

Джулия прикрыла веки и несколько раз глубоко вздохнула. Нельзя позволить себя спровоцировать. Это даст Эдне лишний повод для утверждений, что Джулия недостойна быть матерью. Она открыла глаза и широко улыбнулась свекрови:

– Проехали. В любом случае его судьба – не моя проблема. Мне пора.

Она обернулась, чтобы попрощаться с Анной. Дочь должна была стоять тут же, у машины.

Но ее нигде не было видно.

– Анна! – позвала Джулия. – Анна, ты где?

Она взглянула на Эдну. Та стояла с застывшим лицом и широко распахнутыми глазами, рот был чуть приоткрыт.

– Куда делась Анна? – спросила Джулия.

Эдна посмотрела направо, затем налево. Сад, окружавший дом, был обнесен забором, а в калитке стояла она сама. Анна не могла проскользнуть мимо, следовательно, ее не было ни в саду, ни в доме. И раз ее нет на парковке, значит, она либо забралась в соседский сад, либо вышла на дорогу.

Дорога!

Движение тут было не слишком интенсивным, но Джулию машины не волновали. Ее беспокоило само отсутствие Анны.

Это был он. Похититель. Она сердцем чувствовала. Пока они с Эдной выясняли отношения, он (Джулия подсознательно была уверена, что это именно «он») воспользовался тем, что они отвлеклись, и вновь украл у нее дочь.

Как же она могла позволить этому случиться? Почему оказалась настолько тупой, что опять подставила Анну под удар? Судя по всему, она действительно не заслуживает того, чтобы быть матерью. Господи, хуже этого уже ничего быть не могло. Пока Джулия грызлась с Эдной, человек, уже раз похитивший Анну и вернувший ее обратно, украл ее вторично, продолжив свою безумную игру.

Наверняка специально поджидал, готовился, ловил момент. И дождался, когда полиции рядом не было, а Джулия ловила ворон.

– Я не знаю, – пробормотала побледевшая Эдна. – Не представляю, где она. Надо пойти проверить на дороге.

– Боже! – Джулия сорвалась с места. – Боже, просто не могу в это поверить!

Добежав до перекрестка, она осмотрелась. Вокруг было пусто. Дорога, уходя влево, сужалась, прячась под кронами деревьев. Направо все просматривалось лучше, там были поля, разделенные низкими изгородями.

Так налево или направо? Снова тот же выбор.

К ней подбежала Эдна.

– Ты туда, – кивнула она на купы деревьев, – а я – туда.

Они внезапно превратились в союзников. Какую-нибудь секунду назад были врагами, готовыми вцепиться друг другу в глотку, теперь же оказались по одну сторону баррикады и должны были отыскать Анну, без которой их борьба не имела смысла.

– Анна! – закричала Джулия так, что запершило в горле. – Анна!

Тишина. Затем донеслось тихое:

– Мама!

Голос был едва слышным, но дочь находилась где-то рядом. Совсем-совсем рядом.

– Анна! – вновь заорала Джулия. – Ты где?

– Мам, я здесь. Вот она я.

Голос шел откуда-то сзади, откуда они только что убежали. Джулия понеслась обратно на парковку.

Анна была там. Она стояла у боковой двери соседского гаража, стенка которого замыкала парковку. Рядом находились ворота, ведшие к тому самому новому дому, столь ненавистному Эдне. Сейчас они были закрыты. Жильцы уехали в отпуск в Испанию.

– Анна! – Джулия прижала дочь к груди. – Господи, как же я рада тебя видеть!

– Анна, – проговорила запыхавшаяся Эдна, – где ты была? Ты не должна никуда уходить одна!

– Ничего-ничего, – шептала Джулия, – это все не важно, главное, ты – здесь.

– И тем не менее, я хочу знать, где она пряталась, – настаивала Эдна. – Чтобы впредь подобного не допустить.

– Я ходила смотреть на кукольный домик, – ответила Анна.

– Ты о чем? – Джулия уставилась на дочь. – Какой еще кукольный домик?

Анна выскользнула из ее объятий на землю и показала на дверь соседского гаража. Та была немного приоткрыта.

– Вон там!

– Что? – переспросила Джулия. – Что ты сказала?

– Я же тебе говорю: ходила смотреть на большой кукольный домик.

– Хватит, Анна, – рявкнула Эдна. – Быстро иди в кухню и жди меня.

– Нет, погоди, – проговорила Джулия. – Анна, ты говоришь о том самом домике, в котором спала?

– Да. Он там.

Джулия посмотрела на соседский гараж. Неужели это они, те, кто похитил Анну? Звучало логично: соседи должны были знать девочку, поскольку та частенько приезжала в гости к Эдне.

– Эдна, твои соседи в Испании, да? – спросила Джулия.

– Да, в Испании.

– Значит… По-моему, это были они.

– Не дури, – хмыкнула Эдна. – Я бы что-нибудь обязательно заметила.

– Но ты же слышала, что говорит Анна.

– Ну и что? У девочки живое воображение. Там, наверное, и дома-то никакого нет. Хочешь – иди, посмотри. Я же, – она крепко взяла Анну за руку, – пойду кормить внучку ужином. Когда закончишь свой мартышкин труд, можешь зайти попрощаться.

Джулия толкнула дверь и вошла в гараж. Он был пуст, машина, скорее всего, дожидалась хозяев на стоянке в аэропорту. У задней стены стоял верстак с инструментами, а справа – большой кукольный дом. Джулия не сводила с него глаз. Неужели этот тот самый, где спала Анна? Похож на самодельный. Трехэтажный, размером с односпальную кровать. На земляном полу ничего не было, кроме мешка с песком.

Откуда Анна узнала, что дом здесь? Может быть, видела его раньше, когда гостила у Эдны, и этот домик запечатлелся у нее в подсознании? Сомнительно. Свекровь права: она бы что-нибудь да заметила, поскольку знала, что соседи в отъезде.

Если только…

Ответ пришел как холодное, еще смутное, озарение, он словно змея выползал из извилин разума.

Объяснение было единственным, но оно не могло быть правдой. Слишком невероятно.

А вдруг это все-таки правда?

За спиной у Джулии захрустел гравий. Фигура Эдны заслонила свет в дверном проеме.

– Ну, как? – спросила свекровь. – Нашла что-нибудь?

Джулию начало трясти.

– Нет, – забормотала она. – Господи, нет, нет…