Какие же они все идиоты. Эти несчастные родители, бестолковые полицейские, продажные «акулы пера». Они даже не подозревают, что являются лишь пешками на нашей шахматной доске. Это мы направляем их туда, куда считаем нужным, а они воображают, что их судьба – в их руках, что все у них под контролем, а конечный результат игры зависит от них.

Они ошибаются. Их свобода иллюзорна. Что бы они ни сделали, итог будет одинаков. Даже если им удастся совершить нечто неожиданное, мы легко подстраиваемся. Скорректируем наши планы. Переигрываем. И возвращаем их в нужную нам колею. Все дороги ведут в одном-единственном направлении. Сами они не знают, куда идут, но покорно туда идут.

Пока пункт назначения известен только нам. А им вскоре предстоит узнать.

Наш план почти завершен.

Конец девочки приближается.

Всем им близится конец.

В офисе никого не было. В понедельник, сразу пополудни, большинство адвокатов находились либо на встречах с клиентами, либо в судах. Джулии сейчас было не до судов и не до клиентов, но она все равно явилась на работу, лишь бы не оставаться в пустом доме. По крайней мере, здесь рутинные дела отвлекали ее от мыслей. А утром она так и не смогла противостоять соблазну узнать о «последних событиях в жизни Джулии Краун», по выражению Великой Британской прессы.

Ее внимание привлекла статья, написанная известной поборницей традиционных ценностей, телесных наказаний в школе и плавучих тюрем на Темзе. Положим, о последних речь пока не заходила, но кто знает?

Именно такой выглядела Джулия в глазах остального мира. Она перестала обижаться на несправедливые обвинения. Это было бессмысленно. Она могла сделать только то, что могла.

Утром ей пришло письмо от Стива Палмера, знакомого адвоката, представлявшего теперь интересы Брайана. Оно касалось условий посещения дочери. Все было просто: вечер среды и каждый уик-энд. За время своей карьеры Джулия тысячи раз сталкивалась с подобными условиями. Она и сама уже в предварительном порядке обдумывала что-то эдакое, планируя свою жизнь после развода. Но такого поворота судьбы она не предвидела. И подумать не могла, что это ей придется встречаться с дочерью по средам и уик-эндам.

Материнский инстинкт приказывала ей не сдаваться. Выложить на суде все, как оно есть, и верить, что правда выплывет наружу, ее признают той, кем она является на самом деле, а не той, какой она представала в прессе. Однако Джулия сознавала, что даже в зале суда сложившееся впечатление будет играть важнейшую роль, и Брайан с Эдной сделают все, чтобы это впечатление сыграло так, как им требуется.

Вступить в открытую борьбу было рискованно. В этом случае они пустят в ход весь арсенал – агрессию, пьянство, недосмотр, попытку суицида – и в итоге добьются того, что ей вообще запретят видеться с дочерью. Они предлагали сделку: сиди тихо, и тогда тебе перепадет хоть что-нибудь; устроишь бедлам – и не получишь ничего.

Джулия-мать жаждала борьбы. Джулия-адвокат считала, что надо соглашаться на сделку.

Ей явно требовалась помощь. Независимое экспертное суждение. Джулия взяла телефон и нашла номер Майка Шерри – своего партнера, взявшего когда-то ее в контору.

И вот Майк сидел напротив Джулии. Ему явно было неудобно в узком кресле. Майку было под шестьдесят, и он давно и безуспешно боролся с лишним весом. За те десять лет, что Джулия его знала, у него всегда наблюдалось внушительное брюшко, но в последние два года жир начал активно завоевывать новые позиции, оккупировав сперва поясницу, затем – плечи и руки, шею и подбородок. Наконец, лицо растолстело так, что глаза почти утонули в жировых складках.

Липидная колонизация началась вскоре после развода. Карла, жена Майка, бросила его ради налогового инспектора, отчего унижение ощущалось только сильнее. Футболист, врач, пусть даже молодой, полный физических сил рабочий – еще куда ни шло. Но налоговик? Это насколько же паршивым мужем и любовником был в ее глазах Майк, чтобы она предпочла ему налогового инспектора?

Бороться Майку приходилось не только с жиром. Чем дальше, тем больше его одежда выходила из моды. Деньги у него, разумеется, имелись, но, как и множество мужчин, он не придавал значения тем малозаметным изменениям, которые претерпевает мужская деловая одежда, и продолжал носить двубортные пиджаки и брюки со стрелками. В общем-то, ничего страшного, но выглядел он в итоге как «старикан хорошо за пятьдесят», а не «мужчина за пятьдесят в самом расцвете сил». Ко всему стригся он чересчур редко, посещая парикмахерскую лишь тогда, когда это становилось насущной необходимостью, а не удовольствием.

Все вместе создавало впечатление некоторой запущенности.

Жил Майк один. Обе дочери, Люси и Джемма, учились в университете и, похоже, навещали отца не слишком часто. Пару лет назад Джулия как-то повстречала всех троих в ресторане. Девицы вели себя с отцом пренебрежительно, то и дело косо зыркали на него и закатывали глаза. Майк же глупо и жалко улыбался, словно пасуя перед дочерьми. Грамотный, умный, жесткий в суде адвокат заискивал перед ними, будто впавший в немилость фаворит перед средневековыми принцессами. Джулии сделалось тогда неловко и стыдно за него.

Она прекрасно знала, как обстояли дела прежде: это был счастливый отец, любящий и любимый. Теперь же он стал поверженным кумиром, и дочери не простили его.

Без сомнения, свою роль в этом сыграла еще одна «война» Майка, следы которой проявлялись в сеточке лопнувших капилляров на покрасневшем носу. Джулия не раз с тревогой замечала по утрам отекшие с похмелья его глаза. В общем, развод обшелся ему дорого. Не покинь его Карла, он так и остался бы тем, кем был всегда, продолжая привычную жизнь. Жизнь, оставшуюся в прошлом. Брайан, по крайней мере, был молод. Черт побери, да и Майк был еще достаточно молод для того, чтобы начать все заново, но Джулия не верила, что он сможет начать. Скорее всего, он просто не знал как. Джулия подозревала, что Майк так и закончит свои дни: одиноким, спившимся и озлобленным.

Тогда как он заслуживал совершенно иного. Это был добросердечный, внимательный и спокойный человек. Честный руководитель, всегда готовый поддержать как советом, так и деньгами. Когда Джулия стала его партнером, они с Брайаном собирались покупать дом. Им не хватало денег, и Майк легко дал в долг недостающую сумму. Причем свои собственные деньги, а не деньги фирмы.

Адвокатом он был прекрасным. Не каким-нибудь крикливым выскочкой с разящим наповал интеллектом, но многоопытным, дотошным специалистом. Потому-то Джулии и хотелось с ним поговорить.

– Привет, – сказал Майк. – Хорошо, что ты вернулась.

– Не уверена, что тебе от меня будет толк, – ответила она.

– Занимайся тем, что тебе нужно, и не парься. Я тебя не тороплю.

– Спасибо, я очень благодарна тебе, Майк.

– Должен сказать, не ожидал увидеть тебя так скоро. Хотя и рад этому. Как дела?

– Не очень. Собственно, поэтому я и здесь.

– Что случилось?

– Да вот, мы с Брайаном разбежались. Он отправился жить к матери. Странно, что ты не читал этого в газетах.

– Какой смысл их читать? Я увидел, сколько грязи они вылили на тебя за последние дни, и бросил это дело. – Он умолк, и Джулия, словно воочию, увидела, как крутятся «адвокатские» шестеренки в его мозгу. – А где сейчас Анна?

– Она у Брайана, в том-то и проблема…

– Что значит «у Брайана»?

– Да вот то и значит. Анна с ним в доме его матери, и есть риск, что там и останется.

– Не понял. Почему она там? Ты разве не хочешь опеки над дочерью?

– Хотеть-то хочу, – вздохнула Джулия, – но не уверена, что получится.

– Но почему? Что еще случилось?

– Долго рассказывать.

– Мне все равно сейчас нечем заняться, – пожал плечами Майк. – Однако, сдается, твою историю сподручнее выслушать под хорошую кружечку пива. Как насчет «Красного льва»?

– Пошли, – ответила Джулия. – Отчего бы и нет.

Они выбрали столик в углу. После нескольких недель изоляции Джулия почувствовала себя неловко в окружении людей. Рабочий день закончился, и паб был полон: молодежь, еще не обзаведшаяся семьей; люди среднего возраста, забежавшие пропустить стаканчик, прежде чем отправиться к пеленкам и распашонкам; дружные компании сослуживцев; одинокие выпивохи, откладывающие неизбежное возвращение в свои темные, унылые норы.

– Итак, что у вас приключилось? – спросил Майк.

Несколько секунд Джулия обдумывала, как же ему все объяснить.

– Суть в том, – начала она, – что Брайн стремится получить опеку над Анной. Он предложил мне договор: Анна остается с ним, я же буду посещать ее по средам и уик-эндам. В таком случае мы обойдемся без суда.

– И зачем тебе соглашаться на подобное?

– Затем, что это может быть лучшим, на что я могу рассчитывать.

Майк нахмурился, но Джулия предупредительно подняла руку:

– Погоди, дай мне сказать. Если будет суд, они собираются…

– Кто «они»?

– Брайан и Эдна, его мать. Это она стоит за его спиной. У самого Брайана никогда не хватило бы ни ума, ни смелости изобрести такое. Так вот, на суде они будут утверждать, что Анну следует отдать отцу для ее блага.

– Чепуха. Никакой судья не решит дело в пользу отца. Не вижу ни малейшей проблемы.

– Проблема есть. Она в том, какой они собираются выставить меня на суде. Будут утверждать, что я безответственная, не приехала вовремя в школу за дочерью и…

– Опоздать может кто угодно. Такое происходит сплошь и рядом. Тебе просто не повезло. Нельзя же за это наказывать?

– Еще они скажут, что я собиралась бросить Анну с Брайаном…

– А это неправда.

– Что я неуравновешенная, поскольку хотела покончить с собой…

– Чего ты делать отнюдь не хотела.

– И что у меня проблемы с алкоголем. И что я – агрессивна.

– Ты вовсе не такая.

– Но они убедят суд, что я именно такая!

– Каким образом?

– Ну… – Джулия замялась. – Из-за одного происшествия в доме Эдны.

– Что за происшествие?

– Я… действительно потеряла над собой контроль и ударила Брайана. Точнее, расцарапала ему щеку. До крови.

– Просто тупо отрицай.

– У них в гостях сидел мировой судья. Он все видел.

– Тем не менее, Джулия, их доводы – лживы или утрированны.

– Но попробуй сложить все вместе и увидишь, как они заиграют на суде. Я напилась снотворного, ударила Брайна, опоздала за Анной в школу, из-за чего ее похитили. Почему бы и всему остальному тоже не быть правдой? Они сделают из меня чудовище. Понимаешь?

Майк долго молчал, потирая виски, затем ответил:

– Да, понимаю.

– Мне запретят вообще видеться с дочерью иначе, чем под их присмотром. Такая вот сделка. Или я удовольствуюсь тем, что они мне дают, или лишусь вообще всего.

– Вряд ли. В самом крайнем случае судья по крайней мере присудит тебе то, что они предлагают сейчас. Кстати, предлагая тебе эту сделку, они тем самым подтверждают, что ты – достойная мать. – Майк запнулся, словно холодное выражение «достойная мать» его смутило. – Будет выглядеть странным, если они потом внезапно передумают.

– Наверное. Но они всегда смогут заявить, что чего-то не знали или не учли. Могу ли я пойти на такой риск?

Майк медленно покачал головой, мрачно, сжав зубы, посмотрел в глаза Джулии. На его лице отразились злость и отвращение.

– Вот же парочка сволочей, – пробормотал он. – Форменные подлецы.

– Так и есть, – ответила Джулия. – За одного я даже выскочила замуж. Хотя временами мне казалось, что сразу за обоих.

– Как же им не стыдно?

– Брайан безропотно выполняет приказы матери. А Эдна умеет только стыдить, но не стыдиться. Она уверена, что делает все это ради своей внучки. Что может быть лучше для ребенка, чем быть воспитанницей самой Эдны Краун? В конце концов, чего стыдиться? Она просто играет теми картами, которые ей выпали.

– Того, что она творит поистине отвратительные вещи, – Майк всем телом подался вперед.

– Это юридическое заключение? – криво улыбнулась Джулия.

– Нет. Не юридическое.

– А как насчет юридического?

– Тут мне надо подумать. – Майк допил свое пиво. – Я отлучусь в уборную. Сейчас вернусь.

С этими словами он встал и растворился в толпе.

Впервые с тех пор, как она покинула дом Эдны, Джулия чувствовала себя относительно спокойно. Прекратила прокручивать в голове варианты развития событий, взвешивать вероятности и предугадывать реакцию судьи. Она должна была просто сидеть и ждать решения Майка. Если ей не понравится его ответ, жужжание в голове возобновится, но это будет потом. Сейчас же наступили блаженные минуты отдыха.

– Ты Джулия Краун?

На нее уставилась женщина лет под тридцать, грузная, если не жирная, с вызывающим, жестким лицом и наглым взглядом. Даже слишком наглым, вероятно выработанным в ответ на пинки, которыми его обладательницу награждала жизнь. Складывалось впечатление, что в юности она была чрезмерно крупной, не слишком привлекательной и нелюбимой. Агрессия стала ее способом показать миру, что она на него плевать хотела.

Незамужняя, кольца, по крайней мере, она не носила. Покрасневшие глаза были остекленевшими, пьяными.

– Да, это я, – ответила Джулия.

– А раз так, – протянула женщина, – мне нужно сказать тебе пару ласковых.

В голове у Джулии возникла картинка: теплая компания, зашедшая в бар, кто-то замечает Джулию и показывает остальным: «Слушайте, а это не та тетка? Ну, из новостей? У которой дочь похитили, а потом вернули?» Другой отвечает: «Точно, она самая. Джулия Краун. Вот же сучка». А эта женщина долго смотрит на Джулию, потом заявляет: «Пойду-ка потолкую с ней по душам. Все ей выскажу». Кто-то пытается ее остановить («Да ладно, брось!»), прекрасно зная, что она не послушает, что скандалы – ее конек и она гордится своей смелостью, не видя разницы между отвагой и хамством. Если бы даже и видела, ее бы это не остановило.

Плевать она хотела.

Именно так она им и ответила, а затем тяжелым шагом потопала к столику Джулии. Вернувшись, она скажет приятелям: «Наверное, это было напрасно, но я просто обязана была все ей высказать. Нельзя же стоять в сторонке и смотреть. Я должна была. Не следует позволять этим людям творить подобные вещи. В смысле, она что, думает – это нормально? Сидеть тут и напиваться с мужиком? После всего, что случилось? Вот же тварь. Короче, я должна была все ей сказать».

– Чем могу быть полезна? – Джулия посмотрела в глаза пришелице.

Женщина глянула несколько неуверенно, как будто забыла, зачем пришла, затем выпалила:

– Ты самая большая чертова эгоистка, которую я когда-либо знала!

– Но вы меня не знаете, – возразила Джулия.

– Я тебя достаточно знаю, – отрезала та. – Достаточно, чтобы уверенно сказать, что такая, как ты, не заслуживает быть матерью этой маленькой девчушки.

Кем она себя возомнила, эта полупьяная баба? Все, что ей было известно о Джулии, Анне и произошедшем с ними, она вычитала в газетах, а там печатали сущий вздор. И вот она чувствует себя вправе подходить к Джулии и заявлять ей, что та недостойна быть матерью?

– Как скажете, – произнесла Джулия и отвернулась, чтобы не раздражать женщину еще больше. – Спасибо за участие, прощайте.

– Нет, я с тобой еще не закончила.

Видимо, она принадлежала к типу людей, которые хотят сделать остальных такими же несчастными и озлобленными, как они сами. Однако достаточно умны, чтобы понимать: нельзя просто задирать всех подряд. Поэтому они ищут благовидный предлог, скрывая под якобы праведным негодованием свое желание оскорблять других. Этой тетке не было дела до Анны. Она просто хотела заставить кого-то страдать, и история Анны стала отличным предлогом.

– Как вас зовут? – спросила Джулия.

– Джульетта, – ответила женщина.

– Джульетта… – повторила Джулия. – Какое красивое имя. А знаете, наши с вами имена очень похожи, – она чуть наклонилась вперед, держа руки на коленях, чтобы женщина не увидела, как они трясутся от гнева. – Ну, Джульетта, и что же нам с тобой делать? Не надо, не отвечай! Я тебе сама скажу. Уноси-ка свой жирный зад в ту дыру, которую ты называешь домом. Убирайся к своим дерьмовым журнальчикам, дерьмовому телевизору и одиночеству. И постарайся к ним привыкнуть, потому что такой будет вся твоя жизнь. Усекла, Джульетта?

Женщина ошеломленно смотрела на нее. Наверное, она ожидала, что Джулия начнет что-то блеять в свое оправдание или кротко промолчит, а то и вовсе сбежит. Отпора она явно не предвидела. Ну, так что? Раз уж Джулию все равно все считают агрессивной.

– Убирайся! Пошла прочь! – продолжила Джулия. – А пока идешь, подумай о том, что у тебя нет ни детей, ни мужа, ни приятеля. Если хочешь, я тебе подскажу, почему это так. Потому что ты – мерзкий бегемот. Хотя уверена, многие бегомоты сейчас возмутились бы. «Эй! – сказали бы они. – Не сравнивай нас с этим монстром, ведь мы – довольно симпатичные бегемотики».

Лицо Джульетты перекосилось от ненависти.

– Вонючая сучка, – прошипела она. – Да как ты смеешь…

– Что тут происходит? – Майк, растолкав толпу, уже подтянувшуюся в ожидании спектакля, вернулся к столику. В руках он держал пинтовую кружку пива и бокал белого вина.

– Эта сука меня оскорбила, – заявила Джульетта, клокоча от гнева. – И чья бы корова мычала…

– Нам пора, – Майк втиснулся между нею и Джулией, поставил напитки на стол. – Идем.

Схватив сумочку и пальто, Джулия двинулась к выходу. Майк шел следом. Когда они покинули паб, он взял ее за локоть.

– Господи, – сказал он, – неужели ты не могла придумать ничего лучше? После всего, что мне поведала?

– Да знаю я, знаю, – ответила Джулия. – Но почему я должна была покорно терпеть оскорбления?

– Ладно, разберемся. Может, поедем ко мне? Там ты и выслушаешь мое юридическое заключение?

Особняк Майка находился в деревне, расположенной на краю Чеширской равнины. Большой темный дом казался нежилым. Они сидели в гостиной. Майк налил себе порядочную порцию виски, Джулия, чья машина дожидалась снаружи, ограничилась стаканом минералки.

– В общем, я все обдумал, – сказал Майк.

– Излагай, – кивнула Джулия.

– Как ты знаешь, суд действует исключительно в интересах ребенка. Брайан попытается доказать, что Анне будет лучше с ним. Не потому, что он весь из себя такой замечательный, а потому, что ты не способна должным образом заботиться о дочери. Но пока, при всех собранных ими обвинениях, он этого доказать не сможет. Суд – это не газета. Если он утверждает, что ты – алкоголичка, ему придется это доказать. Чего он, разумеется, сделать не сможет, поскольку ты ею не являешься. То же самое касается и так называемой неконтролируемой агрессивности. То, что ты ударила его в состоянии стресса, – это не агрессивность. Это обыкновенная человеческая реакция. Попытку самоубийства мы просто будем отрицать. Таким образом, я считаю, что все его обвинения весьма трудно доказать.

Джулия вся затрепетала. Может быть, дела не так безнадежны, как она себе навоображала? Наверное, эта мысль отразилась на ее лице, потому что Майк нахмурился.

– Не торопись, – сказал он. – Еще не все. Как я уже сказал, он не может доказать свои обвинения, однако ему это и не требуется. Не забывай, что суд руководствуется интересами ребенка. Есть ли у тебя проблемы с алкоголем или нет, имеет значение только в связи с благополучием Анны. И вот тут-то и зарыта собака. – Майк закинул ногу на ногу и сделал большой глоток виски. – По моему опыту, судьи по семейным делам очень не склонны рисковать. Я имею в виду, что судья будет выбирать, какое место из двух наиболее подходит для ребенка. Именно на этом и собирается сыграть Брайан: «Да, я не могу ничего доказать, но вы же не станете рисковать, когда есть абсолютно надежная альтернатива?» Очень неглупая стратегия.

– И что мне, по-твоему, делать? – спросила Джулия. – Что, как ты считаешь, решит суд?

– Я думаю, шансы Брайана на получение опеки высоки.

Джулии захотелось вскочить и заорать: «Нет! Ты должен мне сказать, что мы справимся, что будем бороться, что я не должна сдаваться!»

– Положим, – сказала она. – И как мне поступить? Если бы я была твоим клиентом, что бы ты мне посоветовал?

– Я бы ответил, что лучшее, чего можно добиться в суде, у тебя уже имеется, – среды и уик-энды. А отправишись в суд, можно потерять даже это. В твоем положении сложно рассчитывать повернуть дело в свою пользу, тогда как наоборот – легко, – он посмотрел на Джулию. – Я бы не посоветовал своему клиенту судиться.

Джулия и сама все понимала, но ей нужно было услышать это от Майка. Только так можно было принять ожидавшее ее будущее. Она будет видеться с Анной лишь четыре раза в десять дней. Анна вырастет под сенью Эдны, а может быть, если Брайан вновь женится, однажды назовет мамой другую женщину. И уже она, Джулия, будет заглядывать через забор, чувствуя, что все дальше и дальше удаляется от дочери. Вначале они будут, конечно, проводить вместе уик-энды, но затем Анна станет подростком, девушкой, все выходные которой будут посвящены подружкам и бойфрендам. Даже родители, живущие под одной крышей с тинейджером, видятся с ним нечасто. Джулии же вообще достанутся жалкие крохи.

– Я так не могу, – произнесла она. – Не могу этого допустить.

– Знаю, – кивнул Майк. – Но ты спросила, что бы я посоветовал клиенту, и я ответил. Дал тебе профессиональный совет. Если бы ты хотела получить дружеский совет, я ответил бы иначе.

– Тогда дай мне такой совет.

– Как твой друг, я тебе советую драться с этими подонками не на жизнь, а на смерть. Вот тебе мой дружеский совет.

– То есть своему клиенту ты бы такого не посоветовал, но я должна вступить в борьбу? – спросила Джулия. – Извини, не улавливаю логики.

– Потому, наверное, – улыбнулся Майк, – что никакой логики в этом нет. Попробую объяснить. – Он поерзал в кресле. – Я хорошо помню твоего отца, Джулия. Он тренировал команду по регби, в которой я играл мальчишкой. Не знаю даже, поверишь ли ты сейчас, что эта жирная туша когда-то носилась по полю. Он сам играл в свое время за полупрофессиональную команду, но получил травму и вынужден был оставить спорт. Все это случилось после того, как ты родилась, но помнить ты этого не можешь.

Джулия помнила только, как маленькой играла с отцовскими кубками, которые тот хранил в буфете. Еще у нее остались фотографии отца вместе с товарищами по команде. Было что-то странное в том, что отец жил какой-то жизнью до ее, Джулии, рождения, был мускулистым, атлетически сложенным, с копной рыжих волос и опасным блеском в глазах.

– Он умел работать с подростками. Мы были подозрительной шайкой сорвиголов, но он быстро привел нас в чувство. Научил играть в регби, держать себя в форме, привил нам дисциплину. Но что мы все, его воспитанники, помним лучше всего, так это то, что он заставлял нас придерживаться более высоких стандартов, чем того требовали правила. По его словам выходило, что писаные правила – это одно, а дух игры – совсем другое.

– Ну да? – спросила Джулия, очень любившая слушать рассказы об отце и узнавать о нем что-то новое. – Каким же образом он этого от вас добивался?

– К примеру, будучи рефери, наказывал рослого игрока нашей команды, если он неоправданно жестко обходился с мелким противником. Даже если примененный прием был в рамках правил, он все равно штрафовал нас за «неспортивное поведение». Особенно злило то, что к нашим противникам он за подобные штучки не цеплялся. Совесть не позволяла, ведь они были не в курсе его личных воззрений. Поэтому когда он судил матч, то мы всегда попадали в невыгодное положение. Но знаешь ли что? Мы продолжали играть по его правилам даже тогда, когда матч судил кто-нибудь другой. Так что это сработало.

– Очень похоже на папу, – кивнула Джулия. – Но как нам это может помочь сейчас?

– Я кое-чему научился у твоего отца, – ответил Майк. – Время от времени нужно просто поступать правильно. Ты можешь теперь отойти в сторону, подписать с ними соглашение, отказаться от опеки. Если бы ты действительно была алкоголичкой, склонной к суициду, пренебрегающей своей дочерью, я бы посоветовал тебе поступить именно так. Но ты не такая, и то, что Брайан со своей мамашей представили – успешно изобразили тебя в глазах общественности в подобном роде, – это не повод идти у них на поводу. Если ты это сделаешь, то сама признаешь, что они были правы, выставляя тебя в черном свете. Я чувствую, что если ты… мы сейчас сдадимся, то себе этого никогда не простим.

– Но что же мне остается? Сунусь в драку и, вероятно, потеряю даже несчастные среды с выходными, поскольку они потребуют присутствовать на моих встречах с дочерью. Я этого не переживу.

– Да, риск имеется. Вопрос в том, стоит ли того дело.

– Нет, если я не способна выиграть.

– Не бывает никакого «не способна», – заметил Майк. – Не знаю, как тебе объяснить, но такого не бывает, и все. – Он умолк. – Суть в том, что их претензии по большей части основаны на лжи. Ты не агрессивна и не злоупотребляешь алкоголем. Мы должны найти способ разрушить их плутни. Разыскать конец ниточки и распутать весь клубок.

– Как? Как я смогу это сделать?

– Есть несколько путей. У меня наклевывается пара идеек, – Майк встал. – Ну? Не хочешь дать знать Брайану, что не принимаешь его условий? Чтобы мы могли начать работать?

– Зависит от твоих идеек.

– Сейчас расскажу.

Утром Джулия, как всегда, уселась за кухонный стол и включила ноутбук.

Кликнула на «Отправить». Оставалось только уповать, что она поступила правильно.

Через несколько минут пришел ответ:

«Хорошо. Присылайте свои предложения. Мой адвокат будет на связи».

Судя по всему, в их глазах она уже не заслуживала того, чтобы ее называли по имени или снисходили до ее обвинений. Не заслуживала даже подписи.

И это было прекрасно. Отныне они смогут творить все, что вздумается.

Джулия просмотрела твиты под хэш-тегом #недостойнаямать. Можно было начинать с любого места, недостатка в яде, впрыснутом посредством клавиатур, не наблюдалось. Интересно все-таки, что побуждает людей травить тех, кого они не встречали? Думают, что таким образом сделают мир чище? Покажут остальным, как следует жить, предостерегут их от ошибок? Или просто-напросто получают от этого удовольствие? Быть может, эти люди озлоблены на весь свет и не могут противиться желанию напасть? Желанию, неосуществимому в реальной жизни, но анонимность Интернета позволяет им потакать своим страстям?

Джулия была уверена, что правильно именно последнее предположение. И если так, то они просчитались. Интернет далеко не так анонимен, как им кажется.

Она обратила внимание на твиты некоего @vernaldraft. Там было что почитать. От простых оскорблений, типа: «#ДжулияКраун пример того почему некоторым нельзя позволять иметь детей #недостойнаямать», до глубокомысленных размышлений на тему: «Что общего между #ДжулияКраун и стиральной машиной? Они обе текут когда кончают #недостойнаямать». Попадались и запредельно злобные выпады: «#ДжулияКраун не должна больше иметь детей #недостойнаямать #насильственнаястерилизация»

«Ну, что же, – подумала Джулия. – Давай-ка посмотрим, что мы можем о тебе разузнать, дружок». Она продолжила листать твиты @vernaldraft.

Пивной фестиваль в Кромере, «лучший эль в Британии и во всем мире!»

Пивко, значит, любит. И вроде бы земноводных:

Итак, ты – любитель пива из Норфолка. Джулия продолжила листать. Ага, вот еще один, годовой давности:

Некто @RobParker на это ответил:

«Мои поздравления приятель до встречи в офисе возьмем несколько банок и устроим вечеринку. Класс».

«Итак, что мы имеем? Вернее всего, – мужчина, работает инженером по насосному оборудованию в Норфолке, знаком с типом по имени Роб Паркер».

Дальше все было легче легкого. В «LinkedIn» обнаружился некий Роб Паркер, работающий в небольшой канализационной фирме в Норфолке. У него было всего семнадцать контактов, один из которых, Клайв Гаскелл, присоединился около года назад и являлся, кстати, председателем местного пивного клуба.

Поиск по имени «Клайв Гаскелл» вывел Джулию на профиль в «Фейсбуке»: мужчина под пятьдесят, женат, имеет двоих детей. На аватарке – фотография вечернего пруда.

Бинго!

Еще несколько кликов, и Джулия выяснила имя владелицы фирмы – Дженни Джонс – и нашла ее аккаунт в «Твиттере». Затем выбрала наиболее отвратительный твит @vernaldraft и напечатала:

Затем для порядка прошлась по остальным твитам:

Джулия надеялась, что теперь Клайв Гаскелл дважды подумает, прежде чем кого-нибудь кусать.

Она удовлетворенно захлопнула крышку ноута. Как бы ни было весело расправляться с врагами в «Твиттере», это был всего лишь способ вернуть себе контроль над ситуацией и перестать чувствовать собственное бессилие перед бывшим мужем, прессой, судом и Эдной.

Что было очень важно, поскольку предстояла драка.

– Наверное, мне лучше встретиться с Дереком наедине, – предложил Майк.

Джулия внутренне напряглась. Она смотрела сквозь боковое стекло «Ауди» Майка. Шедшая мимо женщина с осунувшимся, усталым лицом толкала перед собой коляску и покосилась на Джулию. Они с Майком ехали к Дереку Джейкобсу, тому самому отставному мировому судье, который присутствовал при исторической сцене «расцарапывания» Брайана.

– Почему? Мы же собирались пойти с нему вместе.

– Не хочу, чтобы у него создалось впечатление, будто мы на него хотим надавить, – ответил Майк. – Он может отказаться с нами разговаривать.

– Не собираюсь я на него давить! Но он должен знать, что поставлено на кон! Я хочу, чтобы он посмотрел мне в глаза!

– Я тебя понимаю. Но он – бывший мировой судья. Если до него дойдет, что предстоит суд, может просто набрать в рот воды. Со мной одним он будет чувствовать себя спокойнее. Видишь ли, я знаком с ним уже много лет и могу поговорить с ним приватно.

– Так ты с ним знаком?!

– Джулия, я уже тридцать лет работаю адвокатом в этом городке. А он был судьей. Естественно, наши дороги много раз пересекались.

– Ну, не знаю, Майк. Я хочу его видеть.

Майк притормозил перед светофором и повернулся к Джулии.

– Слушай, положись на меня, – сказал он. – Так будет лучше. Поверь, я знаю Дерека. Со мной он точно поговорит, а если к нему ты заявишься, то… Не уверен.

– Ладно, будь по-твоему.

– Спасибо. Расскажи мне еще разок все, что случилось тогда в доме Эдны.

– Да там и рассказывать нечего. Брайан с Эдной меня выгоняли, я вспылила. Понимаю, не надо было, но я устала, а они не отдавали мне дочь. В результате немного поцарапала Брайану щеку. И этот твой приятель все видел, – Джулия тряхнула волосами. – В этом вся Эдна! Устраивает званые приемы посреди всей катавасии. Заявила, что встреча, видите ли, была назначена давно. Вот так она и поступает: ведет себя как ни в чем не бывало, лишь бы не ударить в грязь лицом.

– Ну, этим можно только восхищаться, – сказал Майк. – Присутствия духа ей не занимать.

– Я бы не стала настаивать на слове «восхищение».

Они свернули на стоянку перед пабом с белыми стенами. Майк заглушил мотор.

– Жди меня здесь. Я вернусь где-то через час.

Джулия смотрела, как Майк шаркающей походкой идет по мокрому асфальту. Его замшевые туфли были испачканы, брюки висели мешком. В ее сердце шевельнулась жалость. Наверное, он так и состарится в одиночестве. Все, что его ждет в жизни, – это пьянки с бывшими коллегами и редкие визиты дочерей. Это будет лишь подчеркивать серость его существования. Проблема Майка была не в том, что он остался в одиночестве. Множество одиноких людей вполне себе живут и процветают. Проблема была в том, что он не хотел быть одиноким. Джулия представила, каким он был отцом в молодости: заботливым, малость бестолковым, любящим глупо пошутить и почитать своим дочерям умные книжки. А также каким он был мужем: верным, внимательным, щедрым, всегда готовым подставить плечо, упорно работающим на благо семьи. Если всего этого недостаточно, то его жене должно быть стыдно. Джулия видела ее однажды, уже после развода, и эта самая Карла ей не понравилась. Потому что так поступила с Майком.

Конечно, кое-кто может сказать, что и сама Джулия не лучше. Она ведь тоже была неудовлетворена с Брайаном, вполне достойным мужчиной, и тоже бросила его. И если жена Майка обязана была остаться с мужем, почему для Джулии все должно быть иначе? Она не могла ответить на этот вопрос.

Впрочем, размышлять об этом было не ко времени. Джулия достала сотовый, проверила почту. Там обнаружился запрос из «LinkedIn». Ее старая подруга, или лучше сказать, знакомая по университету, работала теперь исполнительным директором транспортной компании в Лидсе, чего Джулия никак не ожидала от миниатюрной блондинки Шарлотты. Они познакомились в студенческом театре, где Джулия исполняла свою первую и последнюю роль.

Приняв запрос, она пролистала свои контакты. Парень, с которым она встречалась в старшей школе, теперь был вице-президентом по маркетингу в одной крупной корпорации. Она бы, наверное, могла остаться с ним, если бы не одно «но». Он возбуждался, только если она строила из себя шлюху. В первый раз это было даже забавно, однако потом начало напрягать. Бывший коллега рекомендовал Джулию как обладательницу стратегического мышления. Это было приятно. Брайан праздновал юбилей: пять лет работы в школе. Джулия кликнула по его имени. Контактов у него было мало, и среди них – Эдна, что неудивительно.

У самой Эдны их было всего девять. Разумеется, лишь немногие люди, кстати, включая Джулию, заслуживали чести войти в круг избранных. Джулия просмотрела контакты свекрови.

Вдруг сердце у нее екнуло.

Одним из контактов свекрови был издатель «Дейли уорлд».

Перечитала имя и вбила его в поисковую строку «Гугла». В «Википедии» нашлась биография: выпускник Оксфорда, того же года, что и Эдна.

Почему свекровь не вспомнила о нем? Можно было бы заручиться его поддержкой, чтобы пресечь всю ту дрянь, которую они печатали о Джулии. Но Эдна, имея такой контакт, им не воспользовалась.

А может, и воспользовалась!

– Нет, – вслух произнесла Джулия. – Нет, она бы не решилась.

Неужели информацию в «Дейли уорлд» сливала сама Эдна? С одной стороны, свекровь вряд ли стала бы мараться. А с другой… Тот, кто это делал, знал такие вещи, которые были известны очень и очень немногим. После беседы с Брайаном Джулия решила, что информатор кто-то из полицейских – но что, если это не так? Что, если это была Эдна?

Голова у нее пошла кругом. Она никак не могла заставить себя сосредоточиться. Ясно было одно: если это совершила Эдна, дело об опекунстве приобретает неожиданный поворот.

Майк вернулся через сорок минут.

Открыл дверцу, залез в машину. Он него несло пивом. По мутным глазам было видно, что он пропустил по крайней мере две пинты.

Джулия не придала этому значения. Открытие так распирало ее.

– Майк, – провозгласила она, – кажется, я тут кое-что обнаружила. Кое-что важное.

– Какое совпадение, – ответил он. – Потому что я – тоже.

– Давай сначала ты, – предложил Майк.

Джулия молча протянула ему телефон. Он посмотрел на экран и поднял взгляд:

– И что? Это же только аккаунт Эдны в «LinkedIn».

– А ты взгляни на ее контакты.

Майк уставился на страницу.

– Ого! – воскликнул он. – Теперь понял.

– Вот именно, – кивнула Джулия. – И вот что я думаю, Майк. Это Эдна им растрепала и про мое так называемое самоубийство, и про недосмотр, да еще и наплела про какой-то роман.

– Час назад я бы сказал, что ты спятила. Но после того, что узнал от Дерека, не скажу.

– Что же ты узнал?

– Я спросил его о том, что случилось в доме Эдны. Он рассказал примерно то же, что и ты. Выразил сожаление по поводу того, во что тебе это может обойтись, но, мол, что он может сделать? Ты сама виновата, что потеряла над собой контроль.

– Надо же, как он отзывчив.

– В чем-то он прав, Джулия. В любом случае, на многое я и не рассчитывал. Однако я выразил удивление, что Эдна устраивает званые обеды в такое сложное для семьи время, и предположил, что она такой человек, который не может отменить давно назначенную встречу. И тут он так странно на меня посмотрел, словно не понимал, о чем я. Знаешь, что он сказал? Что Эдна пригласила его тем самым утром. Мол, ей хочется, чтобы все шло по возможности обыкновенно и она нуждается в моральной поддержке.

– И как ты отреагировал? – поинтересовалась Джулия.

– Сделал вид, что не обратил внимания, не придал значения этому факту, – Майк завел машину, взялся за рычаг переключения скоростей. – Но это важная находка, Джулия. Поскольку означает, что вся сцена была спланирована заранее. Эдна расставляла тебе ловушку. А если она еще и сливала частную информацию прессе… – он взглянул на Джулию и широко улыбнулся. – В таком случае наше дело в шляпе.

Проехав где-то с милю, они остановились у паба. На этот раз промочить горло потребовалось Джулии. Она взяла бокал «Совиньон-блан», Майк – диетическую колу.

– И как нам поступить? – спросила Джулия. – Может, мне побеседовать с Эдной?

– Ну, нет, – покачал головой Майк. – Сейчас не надо ничего предпринимать. Они с Брайаном уверены, что все козыри у них в руках. Не стоит выводить их из заблуждения. Прежде чем нанести удар, нам нужно разгадать эту головоломку. Держись так, будто ничего нового не случилось: забирай Анну, когда они тебе разрешат, вовремя привози ее обратно.

– А тем временем?..

– А тем временем мы будем искать доказательства, что именно Эдна растрепала все прессе.

– Но каким образом? – спросила Джулия. – Газетчики сошлются на свои журналистские привилегии. Мол, не обязаны раскрывать источник информации, и все такое.

– Знаю, – ответил Майк. – Жалкие лицемеры, вот кто они такие. Я уже думал, как заставить их раскрыть свой источник. Да-а, это будет нелегко.

– Разве только самим поступить так же, – сказала Джулия.

– Ты о чем?

– Отплатить той же монетой. Эдна наговорила им вранья, а мы можем сказать правду. Найти конкурирующую газету и рассказать, что было на самом деле. Если выйдет такая статья, «Дейли уорлд» придется либо опровергать ее, либо подтверждать.

– Либо проигнорировать. Но для нас и отсутствия опровержения уже будет достаточно. Я сомневаюсь, что они будут что-то опровергать публично. Последствия слишком непредсказуемые. – Он отпил из стакана. – Пожалуй, у нас с тобой есть план. Пока мы будем расставлять фигуры на доске, продолжай строить из себя дурочку перед Брайаном и Эдной.

Джулия торжественно чокнулась с Майком.

– Звучит неплохо, – заметила она.