В эпоху Вселенских Соборов древнее христианское предание было еще слишком свежо, чтобы мечты какого-либо епископа о верховном главенстве в Церкви были бы допустимы. Протоиерей Н. Сахаров замечает в своем труде: "Как могли хри­стиане примирить эту идею с идеею соборного управления церко­вью? Как могли они признать особые права римского епископа по преемству от апостола Петра, когда всем известно было, что апостол Петр основал не одну только Римскую Церковь? И поче­му, например, первый римский епископ Лин должен главенство­вать над первым Антиохийским епископом Еводием, если оба они рукоположены апостолом Петром, и Еводий раньше Лина? И если папа действительно имеет законное право на главенство в церк­ви, то почему же древняя Церковь ничего не знает об этом праве? Эти и подобные возражения не могли быть устранены сторонни­ками папских притязаний обычным путем добросовестной науч­ной аргументации. И, вот, история Христовой Церкви омрачает­ся целой системой подлогов. Одна ложь, естественно, рождает другую; ложная идея папского главенства породила ложную и лживую аргументацию" (Прот. Николай Сахаров. "Правосла­вие и Католичество", Париж, 1926 г., с. 38-39).

В 753 г. в Риме, из которого только что выехал папа Стефан II для того, чтобы умолить франкского короля Пипина спасти сто­лицу от свирепых лангобардов, был случайно обнаружен замеча­тельный документ. Это была так называемая "Дарственная грамота Константина Великого", состоявшая из 10 страниц. Судя по этому акту, Константин был прокаженным и исцелился в день своего обращения в христианскую веру. Перенося столицу импе­рии в Византию, он даровал пале Сильвестру I (314 — 335), а так­же всем папам, его преемникам, до конца мира, всю Италию, пер­венство над всеми другими патриархами и епископами, импера­торский Латеранский дворец, царскую диадему с собственной главы, пурпурную хламиду и скипетр, все царские регалии, го­род Рим, все провинции, страны и города западных областей — в полное распоряжение и начальство со всеми правами. При этом, говорилось, что Константин, из благоговения к блаженному Пет­ру, держа папского коня за узду, исполнял при папе обязанности прислужника ("statoris officium exhibumus").

Заканчивался этот документ следующим образом: "Нашли Мы приличным перенести Нашу империю и царскую власть в восточ­ные области и на прекрасном месте, в Византийской провинции создать город во имя Наше и там основать Нашу державу, пото­му что там, где Царь Небесный поставил верховную духовную власть и главу христианской религии, — неприлично было бы, чтобы царь земной сохранил свое могущество" (Лаифре. "Пол­ная история пап", с. 37-41).

Этот подлог, полный хронологических и филологических гру­бейших ошибок, вместе с знаменитым посланием Стефана II Пипину (см. гл. II, § 3) произвел огромное впечатление на франка, который не усомнился в его подлинности. Пипин преподнес папе Перузу, Павенну, Комачио, Болонью и Римини, входившие в Равенский экзархат, принадлежавший Византии, в личную соб­ственность. Фульрад, игумен монастыря св. Дионисия, возложил торжественно на гробницу св. Петра дарственные грамоты, а так­же ключи названных городов. Напрасно Византийский император Константин V протестовал, узнав про случившееся: папы переста­ли зависеть от Византии. До тех пор утверждаемые императорской властью папы отмечали официальные акты годом царствования императора; с 757 г. этот обычай отменяется, а с 775 г., папа Адриан I (772—795) начал датировать акты годом царствования императо­ра и одновременно — годом "патрициата" Карла Великого.

Увлеченный примером Стефана, этот папа всячески льстил Карлу, которого величал "новым воскресшим Константином" для того, чтобы тот увеличил "владения св. Петра" городами Модена, Мантуа, Виченца и Верона; не добившись такового по­дарка, Адриан высказал свое неудовольствие (Daniel-Rops. "L'Eglise des temps barbares", p. 474-475).

Его преемник Лев III (795—816) сразу после своего восше­ствия на престол присягнул в верности Карлу и поднес ему ключи храма св. Петра и знамя, изображающее герб города Рима. Ко­роль франков ответил папе свысока, призывая его управлять Церковью в благочестии и вести себя прилично. Вскоре против Льва возник заговор, и в 799 г. во время Крестного хода его ста­щили с коня, побили, сняли с него папские облачения и заперли в тюрьму, обвинив в разных преступлениях и пороках. Бежав из заключения, папа стал умолять Карла помочь ему вернуться на свой трон и получил в этом поддержку. В декабре 800 г. Карл пожелал лично убедиться в невиновности папы и отправился в Рим, сопровождаемый большой свитой. Папа выехал к нему на­встречу за 20 км от столицы и раболепно его приветствовал. 23 декабря в храме св. Петра Карл собрал епископов, священников и чиновников и перед ними Лев должен был дать клятву, что он не замышлял и не творил все те преступления и мерзости, в которых был обвинен; это была так называемая "очистительная клятва".

Унижение папы глубоко поразило современников, справедли­во опасавшихся новой эпохи "цезаропапизма", в котором так ревностно Рим осуждал Византию. Алкуин в поэме, посвященной Карлу, называет короля ''руководителем главы Церкви". Лев III заявил, что "благодарность за милость, ему оказанную, обязала его до самой смерти любить Карла..." В день Рождества 800 г. папа короновал своего благодетеля "Императором Запа­да", придерживаясь древнего церемониала, введенного Диокле­тианом: помазав Карла миром, папа встал перед ним на колени и поклонился ему в землю (там же, с. 481)

Карл Великий энергично приступил к искоренению язычества на Западе, попутно расширяя свою империю. Много трудов ему стоило завоевание Саксонии, на покорение которой понадобился 31 год. Сломав, наконец, ее сопротивление, Карл приказал в Вер­дене обезглавить 4500 пленных топором, а половину населения переселить во Францию. После этого саксонский вождь Вити-кинд принял крещение... Методы прозелитизма, применяемые Карлом Великим, для христианизации Венгрии и Саксонии ничем не отличались от магометанских, огнем и мечем насаждавших Коран среди неверных. Позже так же стали действовать Бранденбургские маркграфы в Пруссии и меченосцы на Руси. Карл увлекся и во Франции проведением религии в жизнь своих под­данных. Он сочинил "Капитуларии", то есть гражданские зако­ны, предназначенные для исправления и пополнения декретов, изданных поместными Соборами Римской Церкви. Любопытно, что ни папа, ни Церковь, а император законом вводил в правило: воскресный отдых, обязательность посещать богослужения, со­вершать крещение детей, давать милостыню, ежедневно читать "Отче наш" и т.д. Карл учредил смертную казнь для всех проти­вившихся принятию христианской веры, а также для не постя­щихся во время поста и питающихся мясом по пятницам (там же, с. 487-493). Император перенес свою заботу и на монастыри, сле­дил за соблюдением монашеской дисциплины, за порядком, причем малейшее нарушение, замеченное его полицией, влекло за собой тюремное заключение и различные другие кары. Кроме того, закон предвидел для грешников епитимий...

В эту эпоху на Западе появилось множество монастырей: Сан Галлен, Фульда, Сан Вандрилль, Ферриере, Корбие и др., кото­рые служили не только духовными центрами, но и опорой импе­рии. Капитулярии предусматривали обязательный налог в пользу Церкви в размере 10-й части доходов: так укоренилась во Фран­ции, отмененная только революцией, десятина "дима" (1/10). Бо­гатство монастырей увеличивалось еще дарами, привилегиями и всякими льготами со стороны, превратившегося в громадное "ду­ховное ведомство". Развивая церковную жизнь, Карл не стеснял­ся, когда было надо, отбирать архиерейскую казну или монас­тырский скот для военных нужд, считая себя в одинаковой степе­ни хозяином в стране и в доме Божием. Он это доказал, приняв­шись всерьез за реформу духовенства. Затем Карл стал выбирать и назначать епископов и архиепископов по своему усмотрению, оставляя папе только право посылать "паллиум" (шерстяная повязь, полагавшаяся архиепископам Римской Церкви). Так им были поставляемы 23 архиепископа империи...

Не довольствуясь регламентацией церковных нравов и сочи­нением уставов, Карл сделался и богословом, пожелав лично пе­ресмотреть самые основы христианского вероучения. Как будет подробнее изложено далее (см. § 3), император увлекался ерети­ческой приставкой "филиокве" к Символу Веры, изобретенной на Толедском Соборе в VII в., и пожелал распространить ее во всей своей империи, не спрашивая на то дозволения в Риме. Не­смотря на замечания папы Адриана I, в его императорской капел­ле стали петь "Кредо" с приставкой. Созванный Карлом в 809 г. Аахенский Собор оправдал "филиокве" устами покорных импе­раторских богословов Теодульфа, Смарагда и прочих. Советы Льва III отказаться от приставки ничуть не повлияли на венценосного богослова, тем более, что он знал, как папа ему предан, авторитет же Рима для него не имел особого веса. Так укорени­лось у католиков "филиокве".

Точно так же Карл поступил и в вопросе почитания святых икон: испытывая, как многие германцы, инстинктивную нелю­бовь к изображению Божества, император созвал в Франкфурте Собор в 794 г., который по его указу выступил против икон. По воле императора, епископы западной империи без ведома папы посмели разделить ересь иконоборцев, только что осужденную VII Вселенским Собором, ересь, за которую столько пап справед­ливо осуждали греков, ересь, с такой силой потрясшую всю Цер­ковь. Следовательно, Карл восстал и против Византии, и против Рима одновременно и безнаказанно.

Догмат VII Вселенского Собора гласит следующее: "Подоб­но изображению честнаго и животворящаго Креста, полагати во святых Божиих церквах, на священных сосудах и одеждах, на стенах и надосках,в домах и на путях, честныя и святыя иконы, написанныя красками и из дробных камений и из другаго способнаго к тому вещества устрояемыя, якоже иконы Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, и непорочныя Владычицы нашея Пресвятыя Богородицы, такожде и честных Ангелов и всех свя­тых и преподобных мужей. — Елико бо часто чрез изображение на иконах лики святых видимы бывают, потолику взирающие на оных подвизаемы бываютвоспоминати и любити первообразных им, и чествовать их лобзанием и почитательным поклонением, не собственным, по вере нашей, Богопоклонением, еже подобает единому Божескому естеству, но почитанием по тому образу, яко­же изображению честнаго и Животворящаго Креста и святому Евангелию и прочим святыням, фимиамом и поставлением свещей честь воздается, яковый и у древних благочестивый обычай был. Ибо честь, воздаваемая образу, преходит к первообразно­му, и поклоняющийся иконе поклоняется существу, изображеннаго на ней".

В заключение можно сказать, что во Франции религия, с лег­кой руки Карла, была насильно и деспотически введена в массы, еще слишком невежественные для ее правильного применения к жизни, массы, носящие еще отпечаток варварства и язычества. В VIII в., западные епископы, участвуя в битвах и памятуя, что Христос запретил проливать кровь, дробили головы своих вра­гов кистенями. Тогда уже начинала проявляться у них преслову­тая "казуистика", столь разработанная иезуитами.

Император Фридрих Барбаросса настоял на канонизации Кар­ла Великого, не столько за его христианские добродетели (Карл вел далеко не высоконравственный образ жизни), как для того, чтобы увеличить этим престиж императорской власти. Его став­ленник на кафедре св. Петра антипапа Пасхалий III покорно исполнил желание Фридриха, и 29 декабря 1165 г. канонизировал Карла Великого в Риме. Римская церковь не признала нового святого, но многие папы относились благосклонно к празднова­нию его памяти, например, ВенедиктXIV (1740—1758) (там же, с. 493-499).

Наследники Карла, как будет нами указано, преследовали весьма разную политику в отношении папства. Что касается ду­ховенства, то оно непрестанно богатело. Епископы и игумены, владельцы обширных имений, замков и целых областей, распо­лагали значительной светской властью, судом и расправой над десятками тысяч рабов. История феодализма тесно сплетена с развитием крупных церковных угодий типа знаменитого бенедик­тинского монастыря Клюни, св. Дионисия и других. От Клюни зависело около двух тысяч других монастырей с их землями.

Богатства эти подвергались притязаниям не только со сторо­ны грубонравных баронов, но и своих же митрополитов, желав­ших обогатиться за счет подчиненных им епископов и игуменов. Кроме их, епископы были еще стесняемы так называемыми "xoрепископами" или помощниками, вроде теперешних викарных епископов, желавших также свою часть доходов. Для защиты притесняемых прелатов, империи нужна была поддержка извне, и оказать таковую могли только папы. Ввиду сильного упадка пап­ского авторитета после мероприятий Карла Великого и его на­следников, среди епископата зародилась идея подкрепить его настолько, чтобы создать в глазах королей и митрополитов образ папы — абсолютного владыки вселенной.

Такова причина появления на Западе известных "Лже-Исидо-ровских Декреталий", явившихся искуснейшим историческим подлогом, сыгравшим роль трамплина для униженного папства IX в.

Сборник этот, по мнению историка Ланфре, составлен был неким галльским священником, Исидором Меркатором, вероят­но по желанию и с поддержкой епископата, он переделал всю древнюю историю Церкви, вложив в уста пап I в. желания и идеи пап VIII в., подчеркивая почти на каждой странице первенство пап над королями и Соборами.

Вот как характеризовал их историк аббат Флери: "Они пред­ставляют отпечаток видимого подлога: все написаны одинако­вым слогом, более употребительным в VIII в., чем в первых ве­ках, — пространны, полны общих мест, заключающих, как выяс­нилось при ближайшем рассмотрении, разные выписки из творе­ний св. Льва, Григория и других позднейших писателей, а не тех пап, которым приписаны эти декреталии. Числа в них почти все ложные, что подтверждается самим содержанием... Они запреща­ют созвание даже провинциальных Соборов без дозволения пап, апелляции же в Рим представляют как обыкновенное правило... Латинская Церковь подчинилась обману: подложные декреталии считались истинными в продолжении 800 лет, и только в после­днем столетии от них отступились" (L'Abbe Fleury. "Histoire Ecclesiastique", t. IX, p. 415).

Существовало два сборника декреталий пап и соборных дея­ний: один принадлежал перу Дионисия Малого (Denys de Petit) и был составлен в Италии в VI в., другой же был составлен в Испа­нии в VII в., и автором его являлся св. Исидор, епископ Севильский.

Фальсификатор, зная, что папских декреталий ранее IV в. не суще­ствовало, сочинил и переделал 60 штук между апостолом Петром и св. Мельхиадом, прибавив к ним еще 35 совершенно выдуманных. Все подчеркивают вселенское главенство римского папы...

Современники, по своему невежеству, не только поверили в подлинность декреталий, но даже римская курия стала неоднок­ратно на них ссылаться, как мы увидим ниже.

Приведем теперь отзыв другого католического историка, аб­бата де Феллер. Он категорически отрицает авторство какого-либо галльского священника, о котором писал Ланфре. "В VII веке, — пишет он, — славился своею ученостью и святостью не­кто Исидор, епископ Севильский, который созывал и вдохновлял несколько поместных Соборов в Испании. Он, между прочим, участвовал в Толедском Соборе 633 года, прибавившем "фили-окве" к Символу Веры. Собор наградил Исидора званием "Док­тора своего века" и "Нового украшения Церкви". Им написаны были многие труды по истории Церкви и, между прочим, "Кол­лекция Декреталий". Первая часть посвящена греческим, афри­канским, французским и испанским соборным решениям, а вто­рая — декреталиям пап, начиная с первых, Лина, Клета, Климен­та и кончая св. Григорием, современником Исидора". Де Феллер предполагает, что, по смирению своему, он подписал свой труд "Исидор Пеккатор" (т.е. грешник), а кописты переделали его в "Меркатор". Позже кем-то были к этому сборнику прибавлены определения Соборов, состоявшихся после смерти Исидора.

Труд был разобран и проверен в XVIII в. испанским иезуитом о. Бурриелем, который написал о нем следующее; "Прибавления эти ничуть не исказили подлинность книги... Папа Адриан I точ­но так же сделал добавления к коллекции Дионисия Малого, не изменив самого труда и не причинив ущерба славе его автора". Де Феллер считает, что, несмотря на позднейшие интерполяции и фальсификации, "Коллекция Декреталий" все же остается сочи­нением св. Исидора Севильского. "Кем-то неловко ретуширован­ный, — пишет он, — труд этот, удлиненный, стал распростра­няться в Германии в VIII и IX вв. Так как в подлинности Декрета­лий никто еще не сомневался, сам архиепископ Майенский, Рикульф, приказал их размножить и распространить не только в Германии, но и во Франции".

Протестанты скоро раскрыли подлог и на основании трудов своих ученых, между прочим, Феброниуса и Эмских исследова­телей, обвинили Римскую церковь в восьмивековом использовании подложного сборника для возвышения папского авторитета.

Католический ученый аббат Шмидт в своей "Истории гер­манцев" пишет: "Лже-Исидор подделал или сфабриковал "Декре­талии" вовсе не для того, чтобы возвысить папу, а чтобы предохра­нить епископов от произвола митрополитов... Он возвеличивал папу, дабы умалить митрополитов". Тут явное противоречие.

Ученый Карл Бласко в своем труде "Комментарии на Исидо-ровские каноны" соглашается со Шмидтом и признает, что "Дек­реталии" усиливали папскую власть, чтобы митрополиты не зло­употребляли бы своей. По его мнению, фальсификатор добивал­ся, чтобы в Майенсе был бы назначен митрополите патриаршими правами. Кроме того, он также считает, что следовало этим пу­тем увеличить власть папы, данную ему Христом, и, чтобы успо­коить епископов, указывая им на него, как на лицо, могущее за­щитить их от митрополитов.

Наконец, ученый Томассин признал, что "Декреталии способ­ствовали укреплению церковной дисциплины" (L'Abbe F. X. De Feller. "Dictionnaire Historique", 1793, p. 40-45).

Из всего этого немудрено сделать вывод, что кем бы ни были подделаны "Декреталии", хотя бы частично самим Исидором Севильским, Рим использовал их для возвышения папского авто­ритета, благодаря чему папа сделался центральной фигурой сред­них веков.

Удивительно то, что перечисленные нами римские ученые при­ветствуют положительные (на их взгляд) результаты подлога, исходя, вероятно, из принципа, согласно которому "цель оправ­дывает средства".

Кроме верховной власти пап над Вселенской Церковью и Со­борами. "Декреталии" определяют, что они должны также забо­титься о соблюдении законов и справедливости в разных государ­ствах, наблюдать за нравственностью государей и т.д. Представлялось в "Декреталиях", что все указанные прерогативы принадлежали папам с первых веков и были признаны всей Церковью.

Удивительно, что потребовалось столько веков для раскры­тия грубейшего подлога переписки папы Виктора, жившего во II в., с Феофилом Александрийским, жившим в IV в. Писатели II в. приводят тексты по переводу Библии, сделанному св. Иеронимом в конце IV в., и т.д.

Римские проповедники стали распространять повсюду этот сборник, содержащий в себе все основы грядущего "папоцезаризма". Наиболее просвещенные прелаты Римской курии, разу­меется, понимали, что пользование "Декреталиями" рисковало рано или поздно навлечь на них осуждение и канонические санк­ции со стороны Вселенской Церкви. Учитывая это, властолюби­вый папа Николай I (858—867), чье восшествие на престол почти совпало с появлением сборника (Durny. "Histoire de France", t. 1, p. 240), решил воспользоваться очередными беспорядками у гре­ков, чтобы открыто заявить перед Вселенской Церковью о пра­вах, якобы веками принадлежавших Римской кафедре.

В 864 г. к папе обратился с жалобой Ротад, епископ Суасонс-кий (Франция). Тогда Николай заявил его сопернику Гинкмару, архиепископу Реймскому, что ни один поместный Собор не может быть созван без согласия на то папы, ибо, согласно "Декрета­лий", папа стоит выше Соборов. Подобное заявление было тем более абсурдным, что с IV в. в Галлии и во Франции множество соборов были созываемы помимо пап.

Гинкмар, видя усилия Николая I подчинить себе французский епископат, опираясь на "Декреталии", ответил ему, что таковые не могут быть признаны во Франции обязательными ввиду того, что они не входят и никогда не входили в "Канонический Сбор­ник", принятый Галликанской Церковью.