28 августа
Сеятель
О, да. Это была холодная ночь. Близость к воде добавляла сырости. Поэтому приходилось периодически вставать и делать зарядку, чтобы хоть немного согреться.
Утром проснулись, когда только начало рассветать. С другой стороны речки за рядом из деревьев и кустов была просёлочная дорога. По ней, осветив нас через редкие заросли фарами, проехала тентованная «газель». Из кузова слышались женские голоса. Скорее всего они ехали на работу из села.
У нас уже раньше бродила идея о том, что с машиной мы могли бы добраться до границы с нашими за несколько часов. Хотели дозвониться знакомому в Харьков, попытаться через него найти кого-то из местных на оккупированных территориях, кто мог бы нам помочь. Но безуспешно.
Проехавшая мимо «газель» натолкнула на другую идею. Раз мы близко к цивилизации, и тут проезжают авто, то можно попробовать остановить одно из них, достаточно вместительное, и попросить подбросить нас. Взамен мы бы рассчитались деньгами (которых у нас было немного) и вещами – один только мой мультитул «Leatherman Charge ALX» стоил в районе 3 тыс. гривен, а я бы его тогда отдал ради такого дела не колеблясь.
У этой идеи были сторонники и противники. В конце концов, идея была отвергнута большинством. Было слишком много рисков и факторов, на которые мы не могли повлиять.
Из основных рисков первый – это то, что нас заметят издалека местные, в момент остановки машины. Смысл операции теряется, т. к. уже будет ориентировка на неё.
Второй риск, что водитель окажется упоротым сепаром и откажется нам помогать. Что делать в этом случае? Убивать некомбатанта? Не подходит – тогда уж лучше и не начинать. Взять его с собой, погрузив в машину? Не факт, что мы сможем сами уехать далеко. Безопасных путей мы не знали, и без местного, дружественного нам водителя могли заехать на сепарский блокпост или ВОП. Кроме того, дома или на предприятии пропавшего водителя хватятся и начнут искать. А сейчас о нашем присутствии никто не знает, и это преимущество нам не хотелось терять.
Дальше будут мои субъективные измышления. Я могу ошибаться – не вопрос. Но в данный момент это то, что я думаю. Если кто-то не согласен, то это его право.
По поводу морально-правовых аспектов отбора транспортных средств у предприятий и населения. В военное время – да, это обосновано. В мирное время, в некоторых случаях, тоже да. Есть понятие в админкодексе об избежании большего вреда. В нашем случае подошёл бы второй пункт – т. к. для нас это был вопрос выживания.
Но вот что касается военного времени, то тут есть нюансы. Для нас было очевидно, что шла и идёт самая настоящая война. Но военного положения не было.
Кто-то вообще скажет, что это не война, например, потому, что военных РФ там нет (ну типа междусобойчик внутриукраинский). Но это будет неправда – они там по самые уши, просто официально это не признается Лавровым… пока. Или потому, что РФ не применяет авиации. Или потому, что нет развёрнутых столкновений тысяча танков на тысячу, как во второй мировой. Есть ребята, которым мало крови, чтобы назвать войну войной (ок, а если ЯО будет применено, вам этого хватит?).
Но, друзья, это война. Локальная, с ограниченным применением вооружений. В ней есть убитые и раненые, есть танки, артиллерия и другие вооружения. Это не укладывается исключительно в рамки местного бандитизма или, как это любят называть вражеские голоса, «сопротивление шахтёров и трактористов хунте». В войне участвуют военнослужащие Украины и РФ. И те, кто, имея украинский паспорт, не считает себя украинцем и воюет против Украины. По факту – за РФ. Чтоб они там не говорили…
И при этом есть не разорванные дипломатические и торговые отношения. Отсутствует военное положение в Донецкой и Луганской областях. И есть формулировка об антитеррористической операции.
Ну что же, какое время, такая и война. В эпоху постмодернизма и войны гибридные, подлые, с налётом шизофрении.
С другой стороны, я думаю, что это «закрывание глаз» тоже имеет свой смысл. В 1918 г., когда правительству УНР надоели гибридные действия большевистской России, они назвали вещи своими именами. Мирный договор был расторгнут. После чего в кремле сказали: «Ах так, значит, нет мирного договора? Хм, ну оки.» И повалили сюда с новой силой, уже не пытаясь действовать гибридно под масками рабочих и крестьян криворожской республики (или как там это тогда называлось). И запад нам не помог. Чем это закончилось, все знают. Что-что, а убивать и умирать россияне умеют хорошо, а главное – массово. В то время, как у нас обычно разброд, шатания и каждый себе на уме (и я не исключение). Шибко мы вумные, и где три казака, там два гетмана. Очередной раз убеждаюсь в этом, наблюдая разборки между волонтёрами и товарищами по оружию.
Похоже, в правящих кругах сейчас боятся чего-то подобного. Поэтому и идут на минские соглашения, тянут время. Не разрывают дипломатических отношений.
А может, я ошибаюсь, и причины нашего маразма – другие, менее благородные…
Ну что же, посмотрим, удастся ли нам закончить то, что не получилось сто лет назад. Стать самостоятельной и независимой страной в Европе. Боюсь, пока РФ не перестанет хотеть быть империей, это будет сложно.
Третий риск с машиной состоял в том, что водитель может оказаться умным сепаром, склонным к риску. Рассказать о том, как он любит Украину, согласиться нас подвезти и довезти до ближайшего укреплённого пункта местных террористов (или я неправильно пишу? признали там уже наконец «лнр-днр» террористическими организациями? или они по-прежнему «ополчение»?).
В итоге, хотя идея казалась соблазнительной, большинством, включая командира, она была отвергнута. Пока мы обсуждали «газель», я высказал свой скепсис по поводу того, что мы слишком медленно продвигаемся и нас может банально не хватить физически на то, чтобы дойти до наших. Сказал, что надо идти по дорогам по ночам. Идея с «газелью» мне нравилась, несмотря на стрёмность.
Но нет. И может, оно и к лучшему. «Газель» проехала обратно, возвращаясь по тому же маршруту. Уже без голосов из кузова. А мы продолжили собираться к выходу. Набирать воду, пить, упаковываться в бронежилеты…
Прошли вдоль речки до ближайшего мостика. Провели разведку и, никого не обнаружив вокруг, перешли речушку. Дальше шли по лесопосадкам и полям подсолнечника. Проходя, захватили с собой по несколько тарелок с семечками.
Обойдя очередной холм, подошли к лесу, росшему на склоне крутого высокого холма. По лесу пролегала удобная протоптанная дорожка. И ведь нас должно было это насторожить… Но по карте тут не было строений или населённого пункта. Так шли и радовались скорости и удобству – не надо продираться и петлять. Мы двигались тихо и без разговоров. Поэтому первыми услышали голоса, звук двигателя вдалеке и лай собаки. Быстро ушли в сторону и залегли за деревьями. Спустя время, оценив обстановку, мы начали двигаться параллельно тропинке, постепенно уходя выше и дальше от неё.
Пройдя так около ста метров, мы увидели, что за дорожкой, там, где ничего не должно было быть, раскинулся посёлок. Доносился звук работавшего трактора, крики детей, долетали обрывки разговоров. Мы начали уходить вверх по склону от посёлка. На середине склона остановились и залегли. По приказу я поднялся выше, почти до гребня холма, чтобы осмотреть посёлок. Вернувшись, доложил. Карта была старая, и за прошедшие годы тут вырос целый посёлок. Пусть и не дворцов, но довольно современных, зажиточных домов.
Решили, прежде чем двигаться дальше, попробовать добыть чего-либо из еды, поскольку кроме семечек ничего не было. «Лис» вызвался спуститься в посёлок и поискать еду. Он был самый мобильный из нас, без бронежилета, с одеждой, похожей на гражданскую (не считая камуфляжных штанов, но это была нормальная мода в «днр»). Он вполне мог сойти за беженца или студента в поисках работы.
Оставив оружие нам, с гранатой Ф-1 в кармане и с гражданским рюкзачком-котомкой (с затягивающимся горлышком), он начал спускаться к посёлку. Мы остались ждать его на склоне. Наблюдая за посёлком и прислушиваясь к тому, что там происходит.
Спустя время услышали, как к одному из ближних домов подъехала машина. Потом услышали лай собаки, и как женщина громко отвечала, что стройматериалов не даст, пока её мужчина не вернулся – вот он приедет, тогда пусть и решают, что он кому обещал. Похоже, речь шла о строительстве блокпоста. «Лис» ушёл левее и не должен был с ними пересечься.
Можно было спуститься и положить приехавших сепаров. Но у нас была другая задача – дождаться «Лиса» и тихо уйти. Да и как я сейчас понимаю, судили бы нас за убийство, если бы мы тогда совершили налёт на этих бойцов. Войны-то нет, а у них наверняка нашли бы украинские паспорта и не нашли бы при них оружия. Формально мы бы пристрелили «мирных» жителей Донецкой области. Так что, может, оно и к лучшему, снова…
Позже пошёл дождь. «Бродяга» достал из своих запасов и поделился полиэтиленовыми дождевиками. Мы все равно промокли. Зато так было теплее под дождём. А ещё, дождевая вода, скапливавшаяся в выемках дождевика, была очень вкусной, по сравнению с мутноватой и слегка затхлой водой, набранной из речушки.
Прошёл час, «Лиса» не было. Если бы он попал к боевикам, то мы должны были услышать хотя бы взрыв гранаты или выстрелы. Но было тихо. Росло беспокойство. Ещё через полчаса, мы услышали, как в стороне от нас что-то шуршит. Оказывается это «Лис», возвращаясь, не сразу нас нашёл.
«Лис» принёс яблоки и несколько помидоров. Рассказал, что там, где он вышел, перебравшись вброд через ручей (заодно и помывшись), он обнаружил брошенные участки. Поэтому, не вступая в контакт с местными, собрал на участке немного помидоров и яблок.
После того как поделили, получилось каждому по помидору и пять яблок. Когда я только укусил помидор, это был взрыв вкуса. Не ожидал, что они могут быть такими вкусными, если не есть достаточно долго. Съел его и принялся за яблоки. С трудом заставил себя оставить пару на потом.
Подкрепившись, мы отправились к югу, в сторону Благодатного и Амвросиевки. Вышли на верх холма, потом – на плато другого холма. Нашли пустовавший строительный вагончик с выбитыми стёклами. «Монах» с «Лисом» залезли внутрь. Вагончик был брошен, и из него уже вынесли всё, что могли, до нас. Нас интересовали в первую очередь еда и вода. Нашли маленькую баночку с остатками варенья – каждому получилось по половине чайной ложки. Больше ничего не было. И мы пошли дальше.
Шли по полям и лугам, стараясь быстрее переходить открытые пространства и идти под прикрытием посадок. Раз чуть было не засветились, но увидели велосипедиста на дороге раньше и залегли, пропуская его.
Если поле было пшеничное, то оно было выгоревшим. Иногда встречались такие места – вдоль посадки вырыты окопы (здесь раньше стояли наши). А всё поле перед посадкой выгорело от обстрелов. И воронки перед окопами.
Вспоминая обстрелы на самой Саур-Могиле и то, как я наблюдал оттуда работу российско-сепарской артиллерии, наступательная тактика РФ представлялась мне следующим образом – прежде, чем ступит нога солдата, забомбить всё до лунного пейзажа. А если там есть дома и местное население, то только лучше – злее будут. По принципу «чем хуже, тем лучше». Всё равно потом ВСУ виноваты останутся.
Если работала артиллерия ВСУ, то они виноваты однозначно. И не важно, кто к кому вторгся и то, что ВСУ воюют на своей земле – на территории Украины.
Если не понятно, кто бомбил, то это были ВСУ. «Ну не можем же мы себя сами бомбить». Ага, вы, может, и не можете, но кто вам сказал, что россияне и местные террористы вас с собой отождествляют?
Ну, а если это были явно не ВСУ, то ВСУ всё равно виноваты – а нечего было там стоять, притягивать к себе артиллерию, вот и мирные люди из-за вас пострадали. Одним словом, «смотрите, что вы натворили».
На одном из полей мы нашли место, где стояла раньше техника. Судя про пропалинам, это была реактивная артиллерия. Рядом валялись остатки пакетиков от еды. Не из наших пайков. «Лис» что-то увидел, метнулся и подобрал пару пакетиков (кажись один с сахаром, другой с сухим молоком). «Сокол» торопил всех идти дальше. Поэтому обследовать и искать дальше не стали.
Смеркалось. Вдали на фоне неба выделялись заводские здания. На них горели фонари. Где-то там мы должны были пройти вдоль русла реки.
Уже ночью мы подошли к строениям. Оставалась пара километров. Сбоку от нас остался карьер. Началась дорога из бетонных плит. Речки не было. Командир с проводником останавливались, подсвечивали карту, пытаясь понять, то ли мы не туда вышли, то ли опять карта не соответствует действительности из-за её древности.
Потыкавшись туда-сюда, мы спустились в низину, заросшую лесом. Пахло сыростью, похоже, река была недалеко. Сил идти уже не было. Чёткого понимания, где мы находимся, не было. Блуждать по темноте не имело смысла – можно только усугубить ситуацию. Поэтому остановились на ночлег тут.
В низине было зябко. На ещё слегка сырую после дождя и перехода одежду выпала роса. Я накрылся дождевиком, с ним было чуть лучше. Всю ночь дрожал, и сводило зубы. Но сил заставить себя встать не было.
