Глава 9
Как всегда, на смерть
Так уж получилось, что власть на «Электротехников» взяли уголовники.
Часто власть получают самые худшие представители человечества. В истории рода людского не раз бывало так, что банды брали власть над целыми государствами.
Правда, ненадолго. Никто над собой терпеть таких людей не станет. Но не здесь.
«Заходи – не бойся, выходи – не плачь» – было написано белой светящейся краской на двери, ведущей в переход из канализации: видимо, в последнее время посетители зачастили… Если те твари обосновались на поверхности не сегодня и не вчера, в этом не было ничего удивительного.
Но все же надпись четко выражала мнение мародера об этом переходе.
Многое говорили об «Электротехников»: мол, и ограбить там могут ни за что, и даже прирезать. На самом деле все было не то чтобы не так… Если у тебя есть зубы, то и трогать не станут. По крайней мере, мародеру ничего не грозило, а вот девчонке… Могли и попытаться отобрать ее…
Каждый переход чем-то отличался от других. «Электротехников» был вотчиной бандитов и наемников. И, пожалуй, самым веселым местом в городе. Его жители практически ничего не производили сами, предпочитая промышлять разбоем и поборами.
Однако это был еще один переход-ярмарка, но сильно отличавшийся от чинного «Театра кукол». Заходи кто хочет, оставляй все, что есть в борделе и кабаках. Можешь даже снять номер в гостинице и обширяться до потери сознания – никто ничего не скажет.
А на «Домостроителей» если нашли у тебя косячок – отправляйся на исправительные работы. Нашли грибочки – туда же. И это только в том случае, если для себя купил. Если продавать решился – то либо расстреляют, либо на поверхность выбросят. Без оружия и снаряжения.
Здесь же – законов никаких. На первый взгляд.
На самом деле законы здесь были еще строже, чем в других местах. Только непонятны они были посторонним. Да и не распространялись на них.
Мародер стащил с раскрасневшегося лица опостылевший противогаз и вытер пот куском ветоши. Здесь было уже относительно чисто: по крайней мере, следы какой-то уборки присутствовали. Правда, сомнительно, что братва убиралась сама. Скорее всего, заставили кого-нибудь. Как всегда.
Девушка тоже сняла маску, но было видно, что ей гораздо легче: лицо практически не вспотело. А вот стекло маски, наоборот, быстро покрылось капельками конденсата.
Нельсон с сомнением посмотрел на Карину и вынул из рюкзака балаклаву. Отряхнув с шерстяной шапки налипшие опилки, протянул ее девушке.
– Надень, – приказал он. – Тебе вообще лучше лицо не показывать. И не говорить ни с кем.
– А там кто живет? – спросила она, натянув маску. Химза скрывала пропорции тела и аппетитные выпуклости груди, балаклава – лицо и волосы. Узнать в ней девушку теперь было возможно только по голосу.
– Да шваль всякая со всего города, – ответил Нель, покачав головой. – Так что лучше молчи. С кем нужно, я сам переговорю.
Он подошел к двери и дважды грохнул по ней носком ботинка.
– Кто там? – спросил визгливый голос.
Небольшое окошко в двери приоткрылось, и из него тут же потянуло запахом перегара, шмали и рвоты. К первому и последнему мародер уже успел привыкнуть, а вот сладкий запах марихуаны будоражил сознание. Как в первый раз.
– Я. – Нель подошел к двери вплотную и заглянул в окошко. – Не узнаешь, типа?
Через секунду над дверью зажглась небольшая лампочка, которая заставила Нельсона зажмуриться, зато осветила его лицо.
– А, ты, Нельсон? – спросил голос: и, не дав ответить, задал еще один вопрос: – А чего надо?
– А то ты не знаешь, – ответил мародер, прикрывая глаза руками. – С паханом вашим перетереть. Выключай свет и открывай давай.
– Кто с тобой такой?
– Конь в пальто. Мальчишка-помощник. Ты чего дотошный такой? Типа не пустишь, что ли?
– А может, и не пущу? – визгливо поинтересовались с другой стороны.
– Морду давно не били? – поинтересовался мародер в ответ.
Сдавленно матерясь, привратник – смуглый паренек лет пятнадцати с коротким ежиком черных волос на голове и здоровенным фингалом под глазом – открыл дверь. Ему хотелось высказать все, что он думает о мародере, но слухи о нем убедительно говорили, что делать этого не стоит.
Нельсон тем временем уже забыл о пареньке, снова вдохнув одуряющий запах. Каждый раз как кувалдой по голове.
Веселая музыка раздавалась из нескольких мест сразу, смешиваясь в безумную какофонию, которой добавляли пикантных ноток вопящие на разные голоса проститутки из местного публичного дома.
Бордель был небольшим, на несколько кабинок, в которые едва-едва помещались кровати. Но насколько было известно мародеру, это был единственный бордель в городе. А также единственное место, где можно было купить что душа пожелает. И практически все – поддельное.
Торговые лотки. Оружие, еда, снаряжение, книги. Покупать здесь ничего не стоит: обманут и фамилии не спросят. Если товар не поддельный и не дернут ничего из кармана, то обсчитают.
Наркотики любых типов: анаша, «хмурый», «деза». Тут тоже обманывают, и ничего удивительного: смешать могут с чем угодно, хоть со стиральным порошком, хоть с дерьмом броненосца. И новые наркотики, которые появились уже после Войны. Рецептура их держалась в строжайшем секрете.
Мародер почувствовал запах готовящегося шашлыка, и в животе яростно заурчало. Нель вспомнил, что ел последний раз больше суток назад. Оглядевшись, он приметил небольшое кафе и двинулся туда.
Шашлычок готовили в камине, иначе дым разошелся бы по всему переходу и потравил бы народ к чертям. Хотя…
Может, это и было напускной бравадой, но Нель не раз говорил, что если бы у него была возможность отравить этих людей, он сделал бы это не раздумывая.
Мародер не считал себя хорошим человеком. Он не считал никого из выживших в день, когда упали бомбы, хорошими. Разве что Илью, да и то с натяжкой. Просто ему не повезло больше других, вот и все.
Но, наверное, лучше быть человеком, пусть даже самым плохим, чем выродком, который давно потерял человеческий облик. Потому что люди имеют право носить и так не особо почетное звание человека только до некоего предела, пока не нарушат определенные моральные постулаты, табу, которые веками вбивались в память людского рода.
Здешние же перешли черту. Давным-давно.
С другой стороны, лучше уж эти, чем фанатики из «Ак мечети», или… Как назвать ублюдков из бункера, что под мэрией, Нельсон даже не знал. Не мог найти подходящих слов.
Они, по его мнению, совершили самый страшный грех. Предательство.
Предали свой народ и обрекли его на жизнь в местах, подобных этому.
По левую сторону от мародера часть стены была обита красной бархатной тканью, переделанной из старых штор, а над металлической дверью висела табличка, криво намалеванные буквы на которой зазывали всех мужчин получить удовольствие.
Когда Нельсон с Кариной двигались мимо входа в бардачок, из него буквально выпрыгнул довольно толстый коренастый старик и побежал вслед за спутниками.
– Эй, солдатики! – Жирный призывно замахал руками, показывая, что обращается конкретно к Нелю. – Дело есть для вас! Груз гондонов нужно доставить!
– Если только таких, как ты, – ответил мародер, едва повысив голос. – На кладбище.
– А чего грубить-то, чего грубить? – не унимался тот.
На секунду остановившись, Нельсон вперился взглядом в глаза старика. Карие глаза полыхнули, и мародер взревел на весь переход:
– Сгинь!
Толстяка как ветром сдуло. Нель сплюнул на пол перехода и процедил сквозь зубы:
– Дерьмо!
Тут же непонятно откуда появилась девушка с тряпкой и принялась смывать плевок с бетона. Нельсон двинулся к кабачку, но вдруг решив, что находиться здесь ему вовсе не хочется, направился к конуре местного коменданта.
Карина же остановилась. Ее до глубины души поразил внешний вид рабыни: тело, покрытое ссадинами и царапинами, следами от побоев, разорванная мочка уха, наголо выбритая голова. Большое клеймо, выжженное на правой щеке. Взгляд одновременно злобный и жалкий, забитый и ненавидящий конкретно ее – за то, что она свободна и может двигаться куда угодно.
Рабы довольно часто ненавидят не своего хозяина, заставляющего их выполнять свои прихоти. Они ненавидят свободных людей, ненавидят за собственную же зависть и бессилие.
Хлесткий удар ладони мародера чуть не уронил девушку на землю. Она обернулась к Нельсону и чуть не бросилась бежать – настолько злобным был его взгляд.
– Кто тебе сказал остановиться, салага? – заревел Нель, и из глаз Карины брызнули слезы боли и обиды. – Кто сказал?!
Второй удар остановился, не достигнув пары сантиметров до цели. Мародер особо и не церемонился, но бить женщину было не так уж просто: вбитые с детства принципы не выветрились из головы до сих пор. Вроде того, что нельзя плакать и поднимать руку на девочку.
И переступить через них было куда сложнее, чем через фундаментальное «не убий».
– Ты хочешь остаться тут? – едва слышно прошипел Нельсон. – Попробуй только раскрой себя и займешь ее место. Эти выродки – не я, они сантиментов разводить не станут.
Девушка едва заметно кивнула ему, хотя душа все еще разрывалась от обиды. И он-то разводит сантименты? Ударил ее ни за что!
– Ты понял или нет? – снова внезапно взревел мародер так, что даже из самых дальних ответвлений высунулись любопытные головы. – За мной!
Развернувшись, он снова двинул к главному ублюдку в этом дрянном переходе.
– Она, скорее всего, провинилась, – пояснил Карине мародер уже тише. – Тут стараются женщин не калечить, но у них две дороги: либо в шлюхи, и за тобой даже ухаживать будут некоторое время, пока букет заразы не подхватишь, либо в такие вот забитые рабыни, которых даже трахать брезгуют.
– А нельзя помочь? – шепотом спросила девушка. – Что-то сделать?
– Раб должен сделать что-то сам, чтобы освободиться, – ответил мародер, отрицательно мотнув головой. – Смысл давать ему свободу, если он снова бездарно потеряет ее? Большая часть людей попадает сюда за долги. Их проблемы: надо знать, у кого берешь.
– А если у тебя нет выбора? – спросила Карина. – Если нет выбора, у кого брать?
– Выбор есть всегда, – ответил Нельсон, яростно потерев лицо ладонью. – Поверхность огромная, ценностей там пока еще полно и хватит на всех. Ну а если трусишь, то будь добр оттирать чужие плевки с пола.
Было видно, что девчонка не привыкла к такому. Ничего удивительного – если она действительно одна из тех, что живут в бункере под мэрией. Мародер в очередной раз поклялся себе, что разберется с ней, как только достигнет более-менее безопасного места.
Только вот пока что не удавалось. Сначала – напавшие на поверхности монстры, потом канализация, а теперь вот…
Вывеска над входом в кабинет здешнего «коменданта» скромно сообщала: «Смотрящий». Прямо под ней стоял здоровенный верзила, облаченный в спортивный костюм, как и многие из местных. Секьюрити, значит. Где же они размер-то такой нашли?
– Сходи к главному, скажи, что Нельсон пришел, – приказал мародер.
– Я тебе шнырь, что ли, дядя? – лениво спросил здоровяк.
– А типа нет? – Мародер посмотрел ему в глаза. – Типа, не должен сообщить?
Парень презрительно цыкнул зубами и двинулся в кабинет. Нель стащил с плеча автомат и протянул девушке.
– Стой здесь, – приказал ей он. – Веди себя тихо. Ствол береги, как свою девичью честь. Если есть еще что беречь.
Не дожидаясь, пока верзила вернется, мародер юркнул за дверь и через секунду сам оказался в кабинете смотрящего.
Сухой старичок в строгом костюме сидел за столом, держа руки на коленях.
Стадо быков должен вести умный пастух, иначе оно забудет, куда шло, повернет назад или вообще заблудится. Если б власть здесь взял кто-то из отморозков последнего времени, то переход на «Электротехников» уже вымер бы.
Вор старой закалки. Ему, судя по внешнему виду, было лет под восемьдесят. И говорил он как вполне цивильный интеллигентный человек, мародер знал. Они уже успели познакомиться. Как тут не успеть-то, за двадцать лет?
– Иди, Аркаша, иди, – кивнул он своему охраннику на дверь. – Он уже зашел, я и сам вижу.
– Приветствую, – кивнул вору Нельсон.
А что ему еще оставалось сказать? «Вечер в хату»?
Верзила прошел мимо Неля, ощутимо толкнув его плечом.
– И вам того же, молодой человек, – ответил старик, задумчиво посмотрев на мародера. – Что привело вас к нам домой? Советы по педагогике давать пришли?
Мародер вспомнил старую легенду, что началось все на «Электротехников» с двух автозаков, забитых этапируемыми заключенными. Якобы должны были их отвезти в другую зону, на севере…
Страна к Войне, конечно, готовилась: и программа по созданию убежищ в переходах прошла, и запасы успели создать – всякого старья, с советских времен на мобскладах лежащего, правда, но успели ведь. А могло и этого не быть, и пришлось бы палить по тварям из трех-четырех охотничьих ружей на переход и жрать друг друга.
– Мне нужен доступ в коридоры, которые ведут к Орловке. По поверхности не пройти: там твари, а мне сейчас очень нужно на ГЭС.
– На ГЭС? – заинтересованно посмотрел на мародера смотрящий. – И что за дела вас ждут на ГЭС?
– Я думаю, это вас не касается. – Нель попытался ответить настолько вежливо, насколько был способен. Способности его в этом всегда были достаточно скромными, ничего уж тут не поделаешь.
Старый вор нахмурился.
– Зачем же грубить? – спросил он, поморщившись, его лицо выражало крайнюю степень неудовольствия. – Может быть, у нас здесь общие интересы.
– Я готов заплатить, – предложил Нель. – Столько, сколько скажете.
Старик откинулся в кресле, сложил руки на груди и закусил губу.
– Очень опасно так говорить, молодой человек. Вы же не знаете, сколько я могу попросить. К тому же бордель и торговцы приносят достаточное количество денег. А вот за определенную услугу я бы пропустить вас…
– Какого рода услугу? – мародер смирился, что придется работать на бандитов. Не первый раз, в конце концов, бывало уже и такое.
– Курьерскую. Только доставка, вот и все. Доставить на «ДК Энергетик» мой пакет, передать моему человеку. Это все, чего я прошу.
– Что в пакете? – поинтересовался Нель.
– Я думаю, это вас не касается. – Вор ответил мародеру его же словами.
– Как раз касается. – Нельсон позволил себе усмехнуться. – А если там бомба?
– За кого вы меня принимаете, молодой человек?
– За бандита, – честно ответил мародер.
– А сами-то вы кто? – Старик, прищурившись, заглянув в глаза Неля. – Если не такой же преступник, по старым понятиям.
– В уголовном кодексе нет статьи за мародерство. А на самом деле он уже и не действует. Как и Конституция.
– Ну вот, вы сами себе противоречите. Какой же я бандит, если все эти кодексы не действуют?
– Самый настоящий. – Нель протяжно выдохнул и снова спросил: – Что в пакете?
– Грибы в пакете. Ничего опасного, всего лишь грибы, – пожал плечами вор. – Беретесь?
– У меня есть выбор? – с отвращением к себе спросил Нельсон, мысленно пообещав, что пакет этого ублюдка выбросит в реку, а его человека в ДК просто прирежет. После такого оправдаться перед собой будет гораздо проще.
– Вы же знаете, что нас лучше не обманывать, – будто прочитал мысли Неля смотрящий. – Иначе за вами будут охотиться на три перехода больше.
Мародер мрачно усмехнулся. За ним уже охотится добрая половина населения Автограда. А если учесть еще и парней из-под мэрии!.. Да и, откровенно говоря, своей головной боли он боялся гораздо сильнее, чем гипотетических убийц. От них он мог спрятаться за мощными гермоворотами родного перехода.
От того, что у тебя в голове, не спрячешься.
Нельсон протянул смотрящему руку, чтобы скрепить соглашение рукопожатием, а через секунду все рухнуло к чертям, похоронив под обломками все договоренности. Дверь распахнулась, и в кабинет смотрящего втащили отчаянно визжавшую Карину. Балаклавы на ней больше не было, оружие тоже отобрали.
– Смотри, какую шмару мы тут нашли, старшой! – проревел боец, сжимающий ее. Казалось, что любое движение девушки, каждая попытка освободиться от захвата доставляли ему невыносимое удовольствие. – А мы-то гадали, чего это у пацаненка походка такая, не петушок ли он! А это и не «он» вовсе!
Громовой раскат гомерического хохота, казалось, сейчас обвалит потолок подземного перехода.
– Кто ее пустил вообще? – спросил смотрящий, заинтересованно рассматривая девушку. Как будто там было возможно что-то рассмотреть: химза надежно скрывала все ее прелести.
– Да она с мародером пришла, с этим! – все так же радостно орал верзила, кивнув на Нельсона.
Старик повернул голову к Нельсону, а через секунду смотрел уже в черное дуло «ярыгина». На лице мародера застыла жесткая ухмылка.
Хотели как лучше, а получилось как всегда.
– Молодой человек… – протянул старик, оторвав взгляд от ствола и наконец посмотрев в лицо Неля. – Зачем?
– Она моя, – жестко сказал тот. – Скажи своему быку, чтобы отпустил ее. Пока я не выпустил тебе мозги.
– Отпустить? – Старик рассмеялся. – Знаете, застрелив меня, вы не сделаете услуги никому. А особенно себе.
– Думаю, что без тебя гопота эта разбежится в первый же год, – ответил ему Нельсон. – Так что я окажу огромную услугу каждому человеку в этом городе.
– Не разбежится, – покачал головой тот и горько вздохнул. – Люди с «Театральной» помогут. Ну как помогут, подомнут это место под себя. Так что вы мало того что наживете себе врага, так еще и усилите его раза в два минимум…
– И что предлагаешь? – спросил Нель.
– Оставьте девчонку и идите. Можете даже пакета не брать. А мы позаботимся о ней… Что ей на поверхности-то делать, в любом случае?
Нельсон глухо рассмеялся и харкнул на пол.
– Может, мне все-таки пристрелить тебя? – спросил он.
– Это ваш выбор. Каждый имеет право на выбор в своей жизни. Правда, тогда и вы, и девочка отсюда не выберетесь.
Ситуация сложилась патовая. Он, конечно, мог сейчас пристрелить обоих, но как потом выбираться из перехода? Варианты прокручивались в голове мародера со скоростью молний, он все еще пытался найти выход.
Арена. Здесь проводились бои типа гладиаторских. Тотализатор, разумеется, и много-много крови, которую рабы потом долго оттирают со стен и пола. Почему бы и нет?
– У меня есть один вариант, – сказал Нель, опустив пистолет. – Я выхожу против любого вашего бойца на арену. Прямо сейчас. Если я побеждаю, то мы с девчонкой уходим.
– А что же вы можете поставить? – заинтересованно посмотрел старый вор на мародера.
– Ее, – глухо ответил тот.
* * *
Карина никак не могла понять, что заставило мародера повести себя так.
Девушка была возмущена поведением Нельсона. И как он посмел назвать ее своей? Как посмел поставить ее в бою?
После короткого слова, брошенного мародером, старик хрипло рассмеялся и приказал верзиле отпустить девушку, после чего отправил его организовывать бой.
Народ собрался в течение пятнадцати минут: деревянными лавками, скорее всего притащенными с поверхности, оградили часть перехода под ринг. За двумя столами сидели букмекеры, принимавшие ставки. Валютой был автоматный патрон. Принимали и товар, но все пересчитывали именно в патронах, и не в пользу тех, кто ставил.
Ее как главный приз смотрящий решил оставить рядом с собой. Чтобы не сбежала, наверное. Хотя здесь и бежать-то было некуда: куда ни глянь, всюду мерзкие бандитские хари.
Зато, как выяснила девушка, ставки принимались три к одному, не в пользу Нельсона. Это, естественно, только сильнее разозлило ее.
Мародер, стоявший в углу ринга, уже освободился от стеснявшего движений защитного костюма и смотрел на своего соперника.
Двухметровый, в полтора раза шире в плечах, чем Нель, с лицом злобного имбецила боец смотрел на мародера. В весе он вообще превосходил Нельсона раза в два.
– И чем тебя только кормят здесь… – прошептал мародер, качая головой.
Соперник его стащил с себя спортивный костюм и брюки, оставшись в одном белье и обнажив внушительных размеров пузо. Он поднял руки вверх и призывно зарычал.
Зрители кричали, как на футбольном матче. Нель снял с себя мешковатый свитер и бросил на одну из лавок, оставшись только в легкой хлопковой футболке, насквозь пропитанной его потом.
– Друзья! – раздался откуда-то радостный голос. – Сегодня у нас внеочередное развлечение, бой между… Вы его знаете и любите. Николай Штайн! Двадцать семь боев, двадцать шесть побед нокаутом и одна ничья. Соперник его – Нельсон, мародер, только что прибывший с поверхности! Ни одного боя, ни одной победы!
Толпа скандировала имя его соперника. Тот снова поднял руки и радостно зарычал, будто бы уже празднуя победу.
– Вперед! – завопил конферансье, и толпа подхватила его крик.
Боец бросился на мародера, выбрасывая вперед руку со сжатым кулаком. Нель ушел от удара, проскользнув под рукой, и изо всех сил толкнул соперника ногой. Потеряв равновесие, тот свалился на пол, но тут же вскочил и снова ринулся в атаку.
Нель понимал, что стоит только дать схватить себя, и бой проигран: завалит и затопчет. Стоит попасть под удар мощнейших лап – будет то же самое. Единственным вариантом было уклоняться.
Нель лавировал, подныривал под удары, старался бить исподтишка, со спины. Правда, ни один из его ударов не смог свалить верзилу. А тот, несмотря на массу, даже не собирался выдыхаться.
– Тренированный, зараза, – прорычал сквозь зубы мародер.
Толпа продолжала орать, комментируя каждое движение бойцов. Теперь, как оказалось, у мародера даже были поклонники, раз за разом выкрикивающие что-то подбадривающее-одобрительное.
– Да ты заколебал уже бегать! – заорал один из зрителей, брызжа слюной. – Дерись как мужик!
А через секунду мародер пропустил мощнейший удар в лицо, нос хрустнул, и по лицу в две струи побежала кровь.
– Мясо! – торжествующе проревел здоровяк, всей своей массой надвигаясь на Нельсона.
Мотнув головой, тот стряхнул капли крови с лица, слизнул то, что натекло на верхнюю губу, и нанес подлый и мощный удар носком берца в низ живота. Однако боец его даже не почувствовал, всем весом рухнув на тело мародера и свалив того на землю.
Из мародера выбило дух, дыхание перехватило, и какое-то время он потратил на напрасные попытки вдохнуть. Верзила схватил Нельсона за обе руки, прижав их к полу, будто собирался вдавить его в застывший бетон, и снова нанес удар в лицо, теперь уже головой.
– У-бей, у-бей, у-бей, у-бей! – в один голос скандировала толпа, алчущая крови.
Карина закрыла глаза, не в силах видеть то, что происходит на арене.
Перед глазами мародера плыли разноцветные круги, он перестал соображать. Бой был окончательно и безнадежно проигран…
Нель напрягся и зубами вцепился в бычью шею своего соперника, вырвав из нее кусок мяса. Выплюнул его на грязный пол и скривился, чувствуя во рту отвратительный вкус человеческой крови.
– Мразь! – заревел боец, отпустив Нельсона и попытавшись зажать рану, но мародер не дал ему такой возможности, прижав массивные руки к не менее массивному телу, обняв его с такой силой, с какой не обнимал ни одну из девушек, которых называл любимыми.
Кровь бойцов мешалась на полу, Нель снова поднял голову и вцепился в шею, туда, где, повинуясь сердечному ритму, билась сонная артерия. Кровь ударила струей, соленая жидкость мгновенно наполнила рот мародера.
Теперь бычье сердце верзилы работало против него же. С каждым его биением кровь покидала могучее тело, вытекая на бетон пола. Вместе с кровью вытекала и жизнь.
Толпа замолчала. Секунд через двадцать из-под затихшего тела бойца выбрался окровавленный мародер. Ноги его подкосились и, упав на землю, он изверг содержимое желудка на пол. Рвота мешалась с кровью, запах бил по голове, вытеснив и конопляный дым, и мощный спиртовой дух.
– И ты уверена, что хочешь идти с ним дальше, девочка? – спросил вор, посмотрев на Карину.
