Глава 12

После уроков Дри проводила меня до машины. Сказала, что завидует мне и хотела бы оказаться на моем месте. Такого еще не бывало. Никто никогда не хотел оказаться на моем месте. Никто. Никогда. Мне было велено слать эсэмэски, если Лиам скажет что-нибудь интересное. Все что угодно на самом деле.

— Включая долгие нудные объяснения, как работает касса? — уточнила я без всякой издевки, уже садясь в машину, чтобы ехать на свою первую смену в «Зри в книгу!». Не знаю, насколько серьезно ее помешательство Лиамом, но как человек, сам переживший изрядную долю безумных влюбленностей, я понимаю ее потребность в информации. Собранные по крупицам подробности позволяют тебе притвориться, будто ты знаешь человека, по которому сохнешь, хотя понятно, что ты совершенно его не знаешь.

— Кассу можешь пропустить. В смысле, технические подробности. Но, если он скажет что-нибудь интересное, пока будет объяснять, сразу пиши. — К счастью, Дри поняла, что я над ней не смеюсь.

Пока Лиам не сказал ничего интересного. Ничего такого, что стоило бы увековечить в эсэмэсках Для страждущей Дри. Касса оказалась точно такой же, какая была в «Смузи-Кинге», так что мне не пришлось с ней разбираться. Похоже, все мои должностные обязанности будут заключаться в том, чтобы сидеть за прилавком и вставать навстречу покупателям, когда колокольчик над дверью возвестит об их приходе. Судя по тому, как мгновенно Лиам отзывался на звон колокольчика, со временем у меня тоже выработается рефлекс.

— А ваша группа… Какую музыку вы играете? — Я сознательно не говорю «Оргазмград», главным образом потому, что сомневаюсь в своей способности произнести это вслух и не покраснеть. Эмблема группы — большая, неуловимо похожая на влагалище буква «О» с высунутым из нее языком. Привет «Роллинг Стоунз» и Джорджии О’Кифф. С названием они, конечно, перестарались. Слишком провокационное, слишком прямолинейное.

— Наверное, рок. Что-то вроде этого. Знаешь Лу Рида?

Я киваю, хотя слабо себе представляю, кто он такой.

— Вот типа того. Но современнее. И, может быть, круче. — Он улыбается, давая понять, что шутит.

Надо отдать ему должное. Он не развязный самодовольный болван в отличие от большинства парней из выпускного класса, которые заполняют собой все пространство, когда шествуют по коридорам на переменах: громко приветствуют друг друга, хлопают дверцами шкафчиков и, не таясь, обсуждают девчонок, которым не посчастливилось пройти мимо. Лиам не то чтобы скромный, но более сдержанный. Из тех парней, которые, прежде чем поцеловать девушку, спрашивают разрешения.

Я: Он сравнил себя с Лу Ридом, но вроде как в шутку.

Дри: Он круче.

Я: (громкий стон)

Дри: Ладно. Не круче. Но симпатичнее.

— Кому пишешь? — спрашивает Лиам, и я быстро убираю телефон в карман. Не хочу ставить Дри в неловкое положение, хотя, если честно, сомневаюсь, что он вообще знает о ее существовании.

— Моей подруге. Дри. То есть ее зовут Адрианна. Но все называют ее сокращенно — Дри, — говорю я. Лиам пожимает плечами. Ему неинтересно. — Она классная. Ты ее видел. Она сидела со мной в столовой.

Опять ноль эмоций. Интересно, а как бы он отреагировал, если бы я сказала ему, что она знает, когда у него день рождения, в какой колледж он собирается поступать и какие у него любимые блюда в нашей школьной кафешке. Что в ее фантазиях у них уже завязался бурный и страстный роман. И неважно, что он об этом не знает. Наверное, так даже лучше. Есть девчонки вроде Джем и Кристель, которые не смущаются и не боятся мальчишек и своих сексуальных инстинктов, а есть вроде нас с Дри, которые страшатся отказа, несчастной любви и секса как такового. Мы понимаем, что нам предстоит преодолеть еще много комплексов, прежде чем стать настоящими женщинами.

Да, когда-нибудь я стану женщиной. Природа свое возьмет. Я все понимаю. Но это не значит, что меня не пугают мои будущие чувственные влечения. Мне вдруг представляется почти пустое резюме сексуального опыта Джессики Холмс. Шестнадцать лет, опыт отсутствует. Хобби и интересы: чтение сентиментальных любовных романов, сбор информации об Итане, Итане Марксе.

Как ни странно, я совершенно спокойно могу представить, как занимаюсь сексом с каким-нибудь парнем (скажем, с Итаном, Итаном Марксом), но этот воображаемый секс мало чем отличается от воображаемой речи на вручении «Оскара». В фантазиях все получается идеально: очаровательно, оживленно, с подобающей долей скромности, — но в жизни вручение «Оскара» мне не светит. И вряд ли мне это нужно. Не знаю, смогу ли я лечь в постель с парнем и не чувствовать ужасающую неловкость, не изводить себя всякими мыслями и не терзаться вопросом, что все это значит. Наверное, смогу. Когда-нибудь. Но сейчас меня пугает сама мысль о такой обнаженности и беззащитности. Если честно, не просто пугает. Приводит в ужас.

— Значит, ты из Чикаго? — спрашивает Лиам.

Интересно, откуда он знает? У нас нет общих уроков, он на класс старше. Может быть, мама ему сказала? Может быть, он и есть Кто-то/Никто?

— Да. Мы недавно сюда переехали.

— Тебе здесь нравится? — Лиам то собирает волосы в хвост, то опять распускает. Каждый раз — одни и те же движения. Как будто смотришь на гифку.

— Вроде нравится, — говорю. — Я пока привыкаю.

— Да?

— Ага. — Я размышляю, достаточно ли интересен этот разговор, чтобы передать его Дри. Жалко, что я не умею поддерживать увлекательную беседу. Всегда боюсь ляпнуть глупость и поэтому предпочитаю молчать. Да и Лиам не особенно разговорчив. Наверное, тоже не знает, что говорить. — Привыкаю. Знакомлюсь с людьми.

— Надо тебя познакомить с Джем, моей девушкой. Она офигенная. Тоже, кстати, в одиннадцатом классе.

— А, Джем. Да. Кажется, у нас есть пара общих уроков, — говорю я как можно небрежнее, типа: Я знаю, кто твоя девушка. А про себя добавляю: Та еще стерва.

— Все будет нормально. Потом станет проще. Новеньким всегда тяжело, — говорит он. — Я тоже, когда пришел в группу, поначалу стремался. Они играют вместе, наверное, класса с восьмого, а я пришел только в прошлом году. Сначала было странно. После всего, что случилось. Но теперь мы почти одна семья. Они мне как братья. Тебе надо прийти нас послушать.

— Конечно, надо. Мне интересно. — Я говорю правду. Хотя бы потому, что смогу привести с собой Дри и укрепить нашу дружбу.

Я: Говорит, он был новеньким в группе, но теперь они ему как братья.

Дри: Да. «О-град» пережил трудные времена. Печальная была история. Но теперь у них все хорошо.

Уж не знаю, какая такая печальная история могла приключиться со школьной рок-группой, но ни капельки не сомневаюсь, что Дри мне расскажет. Во всех живописных подробностях. Вроде бы у детишек из СШВВ достаточно денег, чтобы обезопасить себя от печальных историй, но это, конечно, неправда. Есть вещи, которые не купишь за деньги. Перед глазами встает картинка: моя мама, бледная, лысая, такая слабая, что даже не может сжать мою руку, — и мне становится дурно. Почему я запомнила маму такой? Почему не запомнила ее здоровой и полной сил? Наверное, этот образ болезни был слишком пронзительным, слишком жестоким — и потому въелся в мое сознание. Я моргаю, и видение исчезает.

— Через пару недель мы играем на вечеринке. Это не грандиозный концерт. Просто играем для своих знакомых. Приходи нас послушать, — говорит Лиам.

Я рада этому приглашению. Мне надо развеяться. Я давно никуда не выбиралась.

— Это у Джем. Я сообщу тебе адрес.

Ясно. Поход отменяется.

Я: Пригласил меня на вечеринку, где они будут играть. Я думала, мы пойдем вместе, но…

Дри: МЫ ПОЙДЕМ!!!

Я: Это дома у Джем.

Дри: Ну и что? Когда рядом Лиам, Джем совершенно другой человек. Главное, чтобы никто из девчонок не подходил к ее парню.

Я: Нет.

Дри: Кого волнует, что она говорит о твоих джинсах? Это «0-град»! Они играют, как боги. Тебе понравится.

Я: Если я когда-нибудь назову их «0-градом», пристрели меня сразу.

Дри: Не будь такой язвой. Тебе не идет.

Я: Я в курсе.

Дри: Отлично. Значит, все решено. Готовь удобные туфли, будем плясать до упаду.

— Под вашу музыку можно танцевать? — спрашиваю я Лиама, вроде как ни с того ни с сего.

— Что?

— Нет, ничего.