Глава восьмая
Сделка на крови
До клетки, уже ставшей для Тима чем-то вроде дома, добрались молча. Тим шел впереди. Сзади пыхтели работники, тащившие носилки. Михась постанывал. Процессию замыкал охранник, которого приставил Игнат.
Охранник был знакомый – тот самый круглолицый мужик по имени Хряп, который конвоировал Тима вчера поздно вечером. На этот раз он ничего не сказал Тиму. Но когда подошел, – еще около ограды арены, – то подмигнул и показал большой палец.
Тим не знал, что обозначает этот жест. И в первое мгновение даже немного напрягся – палец, он ведь на разное намекает. Но по довольной физиономии охранника понял, что тот не хочет его оскорбить. И в ответ тоже подмигнул. А вот пальцев показывать, на всякий случай, не стал.
В клетке работяги переложили Михася с носилок на пол и сразу ушли. Тим присел рядом и, взглянув в посеревшее лицо «водяного», тяжело вздохнул. Он не знал, о чем говорить с умирающим… Они были в одной команде, дрались с вормами, а еще Михась умел сказывать увлекательные истории… Жаль, что так все получилось.
– Ты как? – спросил Тим. – Эх, жаль, нет у меня сейчас снадобий. Может, дотерпишь до вечера? Я, наверное…
– Да брось ты, Тим, – просипел Михась. – Какой вечер? Я уже одной ногой… Ты это… Времени мало, слабею я. А мне тебе… еще рассказать надо… кое-что.
– Я слушаю, – сказал Тим. А сам подумал: «Чего он может рассказать? Не про Данилу же Кремлевского?»
– Так вот… Тим, а ты ведь не «лесной». Верно?
Тим опешил. Вот те на!
– Почему… – Он кашлянул. – С чего ты взял?
– Да потому что мы сами… из общины лесных людей. И всех там знаем. Знали… Так чей ты?
Тим молчал. «Вот так влип! Ну и, этот самый… сюрприз. Еще хорошо, что Михась скоро умрет. А то бы рассказал все старшине… Хотя, о чем я думаю? Он давно уже мог рассказать, если бы хотел».
– Ты не бойся, Тим, – сказал Михась. – Я тебя не выдам. Ни к чему мне это… Так чей ты будешь?
– Не знаю, – сказал Тим. Отпираться от обмана было бесполезно. Только вот что нужно Михасю? «Сказать ему, что я капитолиец?.. – подумал Тим. – Нет, Алена категорически запретила это делать. А что соврать?»
– Как не знаешь? Так не бывает… Не хочешь говорить?
– Я и вправду не знаю. Честно. У меня память пропала. Клянусь!
– Не врешь? – в голосе Михася сквозило недоверие.
– Нет. Это правда. Я не знал, что сказать маркитантам. И сказал, что я из «лесных».
– Сам сказал, или… кто надоумил?
Тим задумался. Сообщить про Алену? А вдруг этот Михась сам все врет? Странный он какой-то… А-а-а! Вдруг его Гермес специально подослал?!
Тим чуть не подпрыгнул. Как же он сразу не сообразил, что старшина может подстроить ловушку??? Ох, дура-ак он, дурак… И признался уже, что не «лесной»… Хотя…
– Я не понял, – сказал Тим. – Если вы лесные люди, то зачем про «водяных» выдумали?
– Потому что нам… светиться нельзя. Понимаешь, Тим… капитолийцы на нас… охоту устроили. И у них везде лазутчики. Вот мы и… – голос Михася пресекся. От боли? Или спохватился, что лишнее сболтнул? – Так чей ты, Тим?
– Погоди, погоди. – Тиму пришла в голову хитрая мысль. – Если вы «лесные» и всех знаете… Скажи, кто такая Алена?
– Алена?.. Да у нас много… Ален было. Ну, не много, а штук пять точно.
«Хитро изворачивается, – подумал Тим. – Гермес ему, конечно, сказал про Алену. Но больше он ничего не знает о ней. Хотя и я ничего не знаю… Погоди-ка…»
– А Егоров у вас тоже много?
– Егоров? Да как грязи… Постой, ты вот о ком? Об Алене и Егоре, детях покойного знахаря?
– Какого знахаря?
– Да Федора. Погиб он… пару лет назад. Так ты… знаешь Алену и Егора Федоровых?
– Не только их… – медленно произнес Тим. – Еще Кыса знаю. Скажи-ка, как звали отца Кыса?
Он внимательно всматривался в лицо Михася, следя за мимикой. Но тот внезапно улыбнулся. Хотя и криво.
– Проверяешь меня, Тим?.. Нет у Кыса отца. И вряд ли когда был. Киборг он… Ну, теперь веришь?
– …Теперь верю.
– Так чей ты?
– Ничей, – сказал Тим. – У меня на самом деле память отшибло. Я встретил Алену. Она и посоветовала, чтобы я «лесным» назвался. Но вы-то… Вы зачем к маркитантам пришли?
– Об этом я и хотел… тебе рассказать. Это важно… а я умираю.
– Ты не думай об этом, Михась. Тогда дольше проживешь.
– Я попробую. – Михась усмехнулся. – Я, кстати, не Михась, а Михей… А Чура, свояка моего, Черпаком кликали… Мы это так… для отвода глаз придумали… Чтобы ищеек Якуба… со следа сбить.
– Якуба?
– Да. Новый вождь капитолийцев. Стратег… Ну, это не главное. Ты слушай.
И Михась… в смысле – Михей, начал сказывать. Да такое, что у Тима отвисла челюсть. Не сравнить, конечно, с былью про Данилу, но тоже жуть как интересное. И, главное, из первых уст.
Михей сказал, что полмесяца назад Черпак отправился с обозом в составе небольшого отряда «лесных». Командовал отрядом брат Алены десятник Егор. Ехали они на встречу с караваном маркитантов, чтобы провести обмен товарами. Но не доехали, потому что на обоз напали местные нео из клана Дрыгга.
Сначала «лесные» подумали, что мохначи решили заняться грабежом – от косматых разбойников всего ожидать можно. Но на деле оказалось еще хуже. Когда атаку отбили, то удалось взять в плен одного из мохначей. Егор его допросил как следует и выяснил, что клан Дрыгга объявил общине лесных людей войну. Такая, значит, ерундень.
Егор сказал, что надо возвращаться в острог. Мол, какая тут торговля, когда война началась? Мохначи в любой момент снова налетят, и тогда уже не отбиться. Так и порешили – развернули обоз и направились домой.
Но не все. Черпаку Егор велел пробираться навстречу каравану маркитантов. Чтобы предупредить их о том, что обмен не состоится. А то будут ждать зря, а потом заявят, что «лесные» их обманули. Да еще неустойку выставят – торгаши, они такие.
Черпак так и сделал – отправился к условленному месту около развилки. Однако встретить маркитантов ему не удалось. Точнее, караван маркитантов в составе двух бронетранспортеров он обнаружил. Да вот только в живых никого не застал.
Зато увидел другое – как громадный биоробот собирает трупы маркитантов и закидывает в свой реактор. Из чего Черпак сделал вывод, что био подкараулил караван и раздолбил его из своих орудий. И вскоре предположение Черпака подтвердилось.
Дождавшись, когда сытый био утащится по своим делам, Черпак осмотрел место побоища. Увидел покореженные бронетранспортеры. Лужи крови. И ни одного трупа. Если не считать оторванной руки, которая сжимала автомат. А остальное подобрал и умял прожорливый био. Вот такая ерундень.
Когда Михей упомянул об оторванной руке, Тим почему-то вздрогнул. И переспросил:
– Черпак нашел руку?
– Да, – подтвердил Михей. – Вернее, часть руки… Кисть и обломок кости. Примерно до локтя… Видать, био своим диском срезал… Черпак сказал, что эта рука… держала автомат. Малость помятый, правда.
– Думаешь, это была рука маркитанта?
– А кого же еще?.. Черпак даже имя его запомнил – Иван.
Иван???
– Откуда он имя… э-э-э… – Тим растерялся – чертовщина какая-то. Опять Иван.
– Да у него наколка была… на пальцах. – Михей слегка приподнял одну ладонь (другую он все время прижимал к животу). – Вот здесь, выше фаланг… Некоторые так делают… Я и тут у одного охранника видел…
– У Фрола? – быстро спросил Тим.
– Ага, у Фрола. Ты тоже заметил?
– Заметил… А вы Гермесу не говорили про этот караван?
– Мы что, идиоты? Там же товару было полно. Ты слушай дальше…
Дальше Михей поведал, что, осмотрев «бэтээры», Черпак обнаружил в одном из них товар. Тот самый, который маркитанты везли на обмен с товаром лесных людей. Там были карабины, две снайперские винтовки и ящики с патронами. А еще гранаты и мешки с черным порохом. Ну и соли несколько мешков.
Черпак понимал, что такое добро просто так оставлять нельзя, обязательно кто-нибудь найдет и приберет себе. Поэтому он перетаскал все в развалины и отправился в острог. Там сообщил о случившемся Егору. Тот сказал, что доложит главе совета старейшин Еремею. А Черпак пусть языком не треплет. Но Михею Черпак проговорился за жбаном браги – свояки же.
А дальше… Дальше началась война. Сначала острог «лесных» осаждали мохначи Дрыгга, которые почему-то решили, что лесные люди вероломно нарушили перемирие. Через шесть дней косматые мутанты разбежались, потому что их разогнали капитолийцы. И сами осадили острог.
Капитолийцы заявились не спасать, а карать «лесных». Карать за то, что те отвергли их последний ультиматум. Трое суток капитолийцы штурмовали крепость, обстреливая ее из мортир и крупнокалиберных пулеметов. Штурмовали даже ночью, используя штрафные взводы из числа своих рабов и арестантов. А на исходе третьего дня выставили требование: либо утром открываете ворота, либо сотрем ваше городище с лица земли вместе со всеми жителями.
Старейшины совещались до глубокой ночи. И в итоге решили, что крепость надо сдать ради спасении женщин и детей. Капитолийцы их, конечно, угонят в полон, но это все-таки жизнь. И продолжение рода.
А мужчины пусть сами выбирают: кто согласен на жизнь раба – пусть утром сдается, кто хочет сохранить свободу – пусть ночью прорывается через оцепление капитолийцев. А затем – как получится.
Около трех десятков «лесных» выбрали свободу. Среди них был и Егор, и Михей, и Черпак… А также глава старейшин вождь «лесных» Еремей. К мужчинам присоединились сестра Егора Алена и еще несколько молодых женщин.
Правда, отряд сразу же разделился на две группы, потому что «лесные» рассорились. Группа, которую возглавил Еремей, решила пробиваться к стенам легендарного Кремля, чтобы просить приюта и защиты у местного князя. Михей и Черпак увязались с этой группой, понадеявшись на авторитет и опыт Еремея.
А вот Егор с Аленой и еще полтора десятка человек заявили, что надо идти за МКАД – туда, где живут вольные люди и много свободной земли. И мутов, по слухам, почти не водится. Как и сумасшедших биороботов. Вот такая ерундень. Свободы им, вишь, захотелось.
Под утро группе Еремея удалось без потерь просочиться через оцепление капитолийцев. Те «лесных», можно сказать, проморгали. Возможно, не ожидали такой дерзости. Однако, пройдя несколько километров на восток, группа угодила в засаду, которую устроили мохначи.
Схватка была жестокой. «Лесным» удалось прорваться, но большая часть отряда погибла. В живых осталось всего четверо: Еремей, Михей, Черпак и дочь Еремея Глаша, которая покинула острог вместе с отцом. Еремей, к тому же, был тяжело ранен.
Тогда и решили временно укрыться в развалинах строения, где Черпак запрятал товар маркитантов. Благо, что схрон этот находился неподалеку. А еще там были оружие и боеприпасы, которые, конечно, очень пригодились бы в ближайшее время.
Так и сделали. Дотащили Еремея до места на носилках, обустроили в подвале лежку. Продукты тоже еще имелись на тот момент. Да вот только ранение у Еремея оказалось очень серьезным. А сильнодействующих снадобий у «лесных» не было – человек, который их нес при себе в сумке, погиб в схватке с шайкой нео.
Тогда и появилась идея добраться до базы маркитантов, чтобы купить там необходимые снадобья. А заодно и с местными лекарями посоветоваться. Еремей уже бредить начал, а в знахарстве из оставшихся в живых «лесных» никто толком не понимал. Так, по мелочи – рану перевязать, травку сушеную заварить, да кровь пустить – вот и все знания.
Положа руку на сердце, ни Михею, ни Черпаку не хотелось идти через район, который кишмя кишел мохначами и дампами, не считая прочих мутов и бродячих био. А также пронырливых шамов, выходивших на охоту ночью. Да и сам Стадион внушал опасение – на рынке могли шнырять лазутчики капитолийцев. Но особого выбора не оставалось. Еремей умирал, и Глаша умоляла помочь отцу.
Вот и отправились Михей с Черпаком в путь. С собой взяли соли, пороха и патронов, чтобы продать это добро на рынке. А на вырученные деньги планировали прикупить нужных снадобий и продуктов. Для маскировки решили выдать себя за водяных людей, будто бы живущих на берегу Водохранилища. Даже имена поменяли, чтобы замести следы от соглядатаев Якуба…
– Якуба? – переспросил Тим. Имя казалось ему знакомым, но…
– Да, Якуба, – сказал Михей. – Это новый вождь… капитолийцев. Стратег он у них… называется.
– А почему новый?
– Да потому что… старый помер… – Михей произносил слова все тише и медленней, увеличивая паузы. Видимо, слабел от потери крови. – Или убили, толком… мы не знаем… Олегом его звали…
Тим потер лоб. В висках вдруг закололо ледяными иголками – словно подуло откуда-то очень холодным ветром. Что-то крутилось у него в сознании… Якуб… стратег… Олег…
– Якуб, говорят… ищет его сына… – отрывисто продолжал Михей. – И всех «лесных» ищет… как с цепи сорвался…
– А откуда ты про то знаешь?
– Так мы, считай… больше недели здесь… на рынке слухи ходят… сглупили мы, Тим… напились в трактире… я тебя о чем… стыдно перед Глашей… она нас ждет… молодая… девчонка… одна… Еремей-то… наверное… это у большой… развилки… высотка… две трубы… развалины… и био сдохший… Титан… ерундень… какая…
Он захрипел. Следом в горле забулькало, на губах запузырилась кровавая пена.
– Эй, Михей, – сказал Тим, взяв «лесного» за руку. – Ты это, держись, старик.
Но тот уже ничего не слышал…
Тим некоторое время сидел рядом с неподвижным телом. Думал. Новые сведения следовало как-то уложить в голове. Нельзя сказать, что рассказ Михея здорово продвинул Тима в понимании окружающего мира. Но навел на определенные размышления. Наконец, он встал, подошел к решетке и крикнул:
– Эй, охрана!
Маркитант появился почти сразу же – видимо, его пост находился неподалеку. Это был незнакомый охранник, которого Тим видел впервые, и поэтому спросил у него:
– А где Хряп?
– Ушел на другой пост. А зачем он тебе?
– Да так, – сказал Тим. – Поболтать с ним хотел. Передай кому следует – пусть труп унесут.
– Окочурился, значит, мужик? Ладно, передам. Все?
– Нет, не все. Еще передай, что мне нужно переговорить с Гермесом.
Охранник хмыкнул:
– А больше ничего не хочешь, гладиатор?
– Хочу, – сказал Тим. – Жрать хочу. И вода в ведре кончилась. А я, между прочим, оплатил полный набор услуг. Это называется «все включено» – так мне Игнат сказал. Усек, смерд?
Охранник выпучил глаза и, похоже, проглотил язык.
– Так что, чтобы шустро мне, – сказал Тим. – Одна нога здесь, другая тут. Пока я Гермесу не нажаловался…
Дерзкий разговор с охранником, как ни странно, возымел действие. Вскоре тот принес Тиму ведро воды, а через некоторое время работники забрали труп Михея. Тим прилег на кусок мешковины и попытался заснуть. Но не получалось, потому что сильно хотелось есть. Позавтракал-то он неважно, благодаря «помощи» Михея и Чура. Вернее, Черпака. Ох, и прожорливые оказались мужики.
Впрочем, чего теперь о них плохо вспоминать? Пусть покоятся в Долине Предков. Или куда там еще отправляются души лесных людей?
Так Тим и ворочался с боку на бок. Чтобы прогнать голод, выпил несколько кружек воды. Однако не помогло. Жрать хотелось все сильнее, аж в животе начало крутить. Тим уже было собрался по-новой шугануть охранника, но тот объявился сам. И притащил полный котелок еды.
– А что насчет Гермеса? – спросил Тим, забирая котелок.
– Я передал командиру, – буркнул охранник. – А остальное не моя забота. Скажи спасибо, что жратвы для тебя захватил, когда на обед ходил. А то бы сидел голодным до вечера. Вишь, какая пайка здоровая?
Охранник немного приврал, выставляя свои заслуги перед Тимом. Сам бы он оборзевшему гладиатору в жизни ничего бы не принес, но на всякий случай доложил о требованиях Тима командиру взвода охраны Степану. Тот и сказал, что по приказу Гермеса гладиатора Спартака – Тима то есть – положено от пуза кормить. И велел охраннику на обеде подойти к ключнице Марфе, чтобы та выделила для Тима двойную пайку.
Охранник так и сделал. И получил, по распоряжению Марфы, от поварихи полный котелок ячменной каши, да еще три мясных котлеты. На обратной дороге, хотя и терзаясь сомнениями, маркитант одну котлету съел – уж больно заманчиво она выглядела. Но остальные две трогать не рискнул – вдруг «блатной» гладиатор и вправду нажалуется Гермесу на плохое питание?
– Спасибо, – миролюбиво сказал Тим, принюхиваясь к сытному запаху из котелка. Да, пайка и в самом деле большая. – Что, это все мне?
Охранник помялся.
– Ну, если не жалко… Можешь мне одну котлетку отдать.
– Бери, – великодушно сказал Тим.
Он никогда не был жадным – ни в прошлой, ни в нынешней жизни. А еще интуитивно чувствовал, что с окружающими желательно налаживать отношения. Если эти окружающие, разумеется, не желают ему плохого. Как, например, вечно злой Фрол.
Охранник ушел, довольно чавкая котлетой. А Тим нашел в углу клетки большую ложку покойного Михея и до отвала наелся. И почти сразу же уснул…
* * *
Гермес подсчитывал прибыль за день, когда в дверь его кабинета громко постучали.
– Минуту, – крикнул старшина.
На столе оставалось еще несколько мешочков с неучтенными монетами. Гермес записал последние данные в бухгалтерскую книгу. Потом убрал мешочки в верхний ящик стола. Задвинул его под столешницу. И лишь после этого выкрикнул:
– Ну, что там? Заходи.
Дверь приоткрылась, и в щель просунулась мятая физиономия Фрола.
– Старшина. Тут к тебе этот – посол вроде как.
– Какой еще посол?
– От «мусорщиков». Говорит, что его послал их вождь.
– …Бужыр, что ли? – после короткой паузы отозвался Гермес.
– Ага.
– И чего этому послу надо?
– Не знаю. Но говорит, что особо секретное дело. Ну, ты знаешь, как они говорят. – И Фрол, скривив лицо, передразнил произношение дампов: – Ошобо шекретное.
Гермес помолчал, раздумывая.
– Больше ничего не говорил?
– Говорил. Сказал, что дело выгодное. Мол, они готовы заплатить золотом. Жаплатить жолотом, ха! Тоже мне, гнилозубые.
– Хватит паясничать, – оборвал старшина. Но лицо его при этом оживилось. – Где этот… посол хренов?
– Его Убош зовут. Внизу ждет, у лестницы.
– На оружие проверил?
– Проверил. Кинжал у него с собой. Этот самый, с черепом.
– Забери, – велел Гермес.
– Я сразу хотел забрать. Да он не отдает. Шепелявит, мол, вопрош шести. Честь у него, видите ли, завелась. Умора.
– Я понял. Скажи ему – если кинжал не отдаст, то пусть проваливает. И никаких переговоров. Уяснил?
– Уяснил, старшина.
– Тогда выполняй… Хотя, стой. – Гермес был коммерсантом до мозга костей. И терять потенциальную прибыль ему не хотелось. – Вот что. Скажи ему так. До двери пусть идет со стилетом своим. Но перед дверью ты у него оружие заберешь. Не положено и все. Не устраивает – пусть проваливает.
– Понял.
Фрол убрал голову и захлопнул дверь. Гермес посидел несколько секунд с озадаченным видом. Затем выдвинул другой ящик стола, в котором лежал пистолет ТТ. Старшина взял его в руки, спустил с предохранителя и положил обратно в ящик. Безоружного дампа он, вообще-то, не боялся. И вообще мало кого боялся. Но навсегда запомнил фразу отца.
«Лучше, сынок, убить не того, кого надо, чем допустить, чтобы убили тебя, – сказал тот однажды. – Не принимай ничего близко к сердцу, а принимай меры. И тогда будешь жить долго и спокойно».
Гермес, следуя заветам отца, научился принимать меры. И, действительно, жил уже долго, не испытывая серьезных потрясений. Потому что всегда был готов защитить себя.
«Интересно, – подумал Гермес. – На фига этот «мусорщик» ко мне приперся? Особо секретное дело? Какое? Никогда у нас с ними дел не было. На рынок пускаем, и ладно. А серьезных сделок они не совершают. «Огнестрелом» не интересуются, как и порохом, пропитание сами добывают, одеваются в тряпье… И снадобья у них свои. Неужто решили сразу тонну соли закупить? Или, наоборот, сахара? Ха… Никогда не думал, что дампы любят сладкое».
И тут он вспомнил ночное происшествие, о котором ему докладывал начальник взвода охраны Степан. Странное происшествие, ничего не скажешь. В суматохе дня Гермес о нем запамятовал, а разобраться бы не мешало. Хотя…
В дверь постучали условным стуком.
– Заходи, Фрол! – крикнул Гермес.
Дверь распахнулась, и на порог ступил охранник.
– Я привел его, старшина.
– Кинжал забрал?
– А как же! – Фрол показал на рукоятку с черепом, торчащую из-за пояса. – Сдал мне, как ты требовал.
– Ну, пусть тогда заходит, – распорядился Гермес. – Сам далеко не уходи, побудь в коридоре.
– Понял, – сказал Фрол. Однако остался стоять на пороге. И наморщил лицо, словно у него болели зубы.
– И чего стоишь? – недовольно спросил старшина. – Заводи это чучело.
– Тут вот еще… Ребята, в общем, передали. Этот самый «лесной», Тимоха который, к тебе на встречу просится. Мол, чуть не требует. Мол, отведите меня к Гермесу, говорит. Совсем обнаглел, Спартак хренов.
Гермес удивленно поднял брови. И тоже слегка поморщился. Похоже, что сообщение охранника его немного удивило. И не очень понравилось.
– Так что с «лесным»? – спросил Фрол.
– А ничего, – сказал Гермес. – Некогда мне сейчас. Надо будет – сам позову.
– Понял.
Охранник отступил в коридор. Затем, приподняв ствол карабина, обратился к невидимому собеседнику:
– Значит, так. Заходишь, встаешь у порога и не рыпаешься. Уяснил, страхолюдина?
– Уяшнил, хомо, – отозвался шепелявый голос.
– Говоришь, что хотел, Гермес тебя слушает. А ты слушайся его. Если чего не так – пристрелю. Уяснил?
– Уяшнил.
– Тогда заходи.
Через несколько секунд в дверной проем ввалился высокий упитанный дамп в грязных обмотках. Сделал два шажка и остановился с тупым выражением на угреватой физиономии. Кроме тряпичных обмоток, одеяние мутанта составляли брезентовый пояс с пустыми ножнами для кинжала и сандалии на резиновой подошве.
«Ну и чучело! – подумал старшина. – А воняет-то как! Хрен потом проветришь. Закурить хотя бы, что ли?»
– Шлава великому Ухухаю! – глухим и шепелявым, но при этом бодрым голосом произнесло «чучело». – Уважаемый Гермеш! Я пошол Убош. Я доштавил пошлание от нашего вождя, великого Бужыра.
– Ну и где оно, твое послание? – отозвался старшина, насыпая в трубку табак.
– Ждеш. – Дамп ткнул себя в лоб указательным пальцем. – Я буду говорить.
– Говори, я слушаю. Только короче, у меня время – деньги. Ну?
– Деньги у наш ешть. Мы вам жаплатим. Жолотом.
– Мы не против. – Гермес щелкнул огнивом, высекая сноп искр. И поднес «зажигалку» к лицу, раздувая трут. – А что вам нужно?
«Мусорщик» переступил с ноги на ногу и, понизив голос, сообщил:
– У ваш ешть хомо, который нам нужен. Отдайте его нам.
– Вот как, – пробормотал старшина, разжигая трубку. – Вот как…
Предложение дампа застало его врасплох. Он, естественно, уже знал о том, что мутанты собираются заключить некую сделку. Но никак не ожидал, что речь пойдет о хомо. Точнее, о человеке.
– О ком ты говоришь? Какой еще хомо?
– Его жовут Тим. Но вшера его нажывали Шпартак. Там, на арене.
Гермес пыхнул трубкой. Затем еще раз. И еще. Ситуация складывалась интересная. И надо было выбрать правильную линию поведения.
– Вы, господа дампы, ничего не перепутали?
– Нет, не перепутали, гошподин Гермеш. Это Тим. Мы его жнаем. И он нам ошень нужен.
«Очень нужен, – отметил про себя старшина. – Значит, с ними можно и нужно торговаться. А ведь предчувствие меня не обмануло. Странный парень этот Тимоха. И темный. Эти подозрительные провалы в памяти… А еще татуировка на плече. И одет он был, кстати, забавно и вовсе не как «лесной». А, скорее…»
Старшина вспомнил, как Тимоха раздевался у него в комнате, и непроизвольно поморщился. Ну и вонь от этого дампа… А через секунду его озарило.
Тимоха был тогда очень грязным, как будто не умывался целый месяц. И обмотки были почти один к одному, как у этого урода с приплюснутой башкой-тыковкой. И обувка такая же… Хм, кажется, дело проясняется.
– Зачем он вам нужен? – вкрадчиво спросил Гермес.
– Мы хотим его убить.
– Вот оно как… За что?
– Это наше дело, штаршына.
– Нет, не ваше. Тим – мой гладиатор. Так что – это наше общее дело. Ну?
– Шего «ну»?
– Рассказывай. Откуда вы его знаете?
«Мусорщик» замялся. Очевидно, его не уполномочивали вдаваться в подробности. Но Гермеса игры в секретность совершенно не устраивали. Он понял, что получил шанс разобраться с загадкой, и не собирался его упускать. Впрочем, как и возможную прибыль.
– Как хочешь, Убош, – лениво сказал старшина и пыхнул трубкой. – Уговаривать я тебя не буду. Не желаешь рассказывать, не надо. Проваливай.
– Куда проваливай? – не понял дамп.
– Да хоть к удильщику в задницу. Разговор окончен.
Рожа мутанта перекосилась, выражая крайнюю степень разочарования. Он был расстроен и, одновременно, сильно озадачен.
– Так нешештно, – наконец, с возмущением прошепелявил Убош. – Мы предлагаем жолото, шего ешо надо? Какая вам ражниша?
– Разница в том, что мы людьми с мутантами не торгуем! – с пафосом заявил старшина, приподнимаясь из-за стола. – Человечность не продается. Так что, проваливай, посланник хренов.
И Гермес выразительно указал пальцем на дверь: мол, вот тебе дверь, а вот – порог. Мутант отступил на шаг назад и пробормотал:
– Так нешештно.
– Да что ты заладил? – рассердился Гермес. – Это ты мне, образина, о честности говоришь?!
– Говорю, – не без нахальства отозвался дамп. – И я не ображына. Я пошол.
– Ну-ну. Посол, значит? – Гермес сменил тон и заговорил с легкой издевкой. – Тогда слушай, посол. У нас тут утром труп нашли у дворового дерева – прямо под «аркой смерти». Хиленький такой труп – одна кожа да кости. И обмотки еще. Это, часом, не ваш хлопец решил с нашим дендром в прятки поиграть?
– Нишего не жнаю, – сказал дамп, опустив вертикальные зрачки к полу.
– Так уж и ничего? Значит, труп не ваш?
– Нишего не жнаю, – повторил Убош. И отступил еще на шаг.
– А я думаю, что знаешь. У этого хлопца еще и пояс сохранился. С ножнами для кинжала. Вот точь-в-точь, как у тебя. А рядышком и сам кинжал валялся. Ваш ритуальный кинжал с черепом.
– И шего?
– А того, чучело, что это был дамп. И он находился на запретной территории. Мы рассматриваем это, как недружественное проникновение.
– Шего-шего? – с недоумением спросил Убош. – Какое проникновение?
– Как диверсию, короче. Ваш боец пытался проникнуть в нашу тюрьму. И я, кажется, знаю, зачем.
– Жашем?
– Чтобы убить Тима. Вот, хлопцы, что я думаю. А когда у вас не получилось, вы решили к Тиму по-другому подобраться. Но так не выйдет. Мы таких вещей не прощаем. Диверсия, это почти что война.
Мутант ожесточенно почесал темечко, стимулируя умственную активность. Или фурункул очередной созрел.
– Может, это и не дивершия вовше? Может, он это по ошибке?
– По ошибке нарушил границу и комендантский час? Ну, предположим. Только за это все равно крупный штраф положен вашему клану. А о Тиме забудьте.
– Шего вы ешо хотите? – набычившись, спросил дамп. – Мы же вам предложили жолото.
– Золото, это правильно. Только для начала заплатите штраф. А дальше – посмотрим. Кстати. Имеем право тебя арестовать, как заложника – пока штраф не заплатите. Посидишь недельку-другую у нас в кутузке.
– Не имеете такого права! – с вызовом воскликнул Убош. – Лишношть пошла – неприкошновенна. Она гарантирована Веншкой конвеншией.
– Да ну? – искренне удивился Гермес. – Ты у кого такому нахватался, чувырла? Думаешь, тебе эта белиберда поможет?
Дамп промолчал, собираясь с куцыми мыслями. Перед тем, как отправить «пошла» на переговоры в логово маркитантов, его проконсультировал шам Пуго – советник вождя по международным вопросам. Так Пуго сам себя обозначил – скромненько, но со вкусом.
Трехглазый шам был невероятно умен. Настолько умен, что дампы не понимали многое из того, что изрекал советник Бужыра. Да и как тут поймешь, когда, по утверждению Пуго, он черпал свои знания из космоса – то есть из черной дыры, которую по ночам было видно на небе. А это, хлопцы, такая дыра, что в нее десять био провалятся без следа. А то и все сорок – если их сосчитать получится.
Тем не менее, «мусорщики» шама уважали и боялись. Да и как не уважать советника вождя по самым разным вопросам? – Бужыр сразу уши отрежет и на колбасу пустит. А некоторые, особо сообразительные, дампы даже запоминали мудреные выражения Пуго, расширяя свой словарный запас. Про этот самый запас тоже Пуго просветил: мол, у кого он расширяется, у того мозги пухнут и становятся очень вкусными.
Убош входил в ограниченное число «умников», способных запоминать и цитировать при случае наставления шама. За это его и ценил Бужыр, давно попавший под тлетворное влияние «трехглазого». Но сейчас Убош не знал, что противопоставить агрессивному «наезду» старшины маркитантов. Не хватало этого самого… Ага, интеллекта!
– Не поможет, – констатировал Гермес, не дождавшись встречных аргументов. – В общем, вот тебе мое последнее слово, хлопец. Сначала штраф, потом переговоры. Иначе не видать вам Тима, как своих ушей.
– Но нам нужен этот хомо! – с отчаянием воскликнул Убош.
Он понял, что опять провалил задание Бужыра. Или почти провалил. Потому что маркитант его вконец запутал. А упоминание про уши и вовсе шокировало дампа. Неужели вождь маркитантов знает о привычке Бужыра отрезать уши провинившимся соплеменникам? Это ведь такой позор…
– Почему вам нужен Тим? – с настойчивостью в голосе спросил старшина.
Дамп потрогал свои разлапистые уши, посмотрел по сторонам, вздохнул и громким шепотом произнес:
– Не могу шкажать. Это шекрет.
– А ты по секрету скажи, – заговорщически отозвался Гермес. – Нас здесь никто не услышит. Шепни мне, и дело в шляпе. А не хочешь… Что ж, посиди тогда в кутузке до выяснения обстоятельств.
Дамп снова посмотрел по сторонам. Машинально опустил руку к поясу, где висели ножны для кинжала. Но ладонь вместо рукоятки поймала воздух. Эх, куда ни кинь…
Загреметь в каталажку хомо, это еще хуже, чем потерять уши. Уж лучше сразу кинжалом под подбородок – удар дампа, называется. И ты умер, как воин. Иначе все решат, что ты сдался в плен, словно последний ворм.
Но Убош отдал ритуальный кинжал охраннику, нарушив завет предков. И очутился в безвыходном положении. Чем теперь лишать себя жизни? Не пальцем же…
Почему отдал кинжал? Да потому что боялся сорвать переговоры с маркитантами. Тогда бы Бужыр наверняка отрезал ему уши. А то и еще чего-нибудь, с вождем шутки плохи. А в результате…
– Кстати, учти, в коридоре наш охранник с карабином, – как бы вскользь заметил Гермес. – Так что, не глупи, хлопец. Лучше выкладывай свои секреты. И все останется между нами.
«Хлопец» глубоко вздохнул и сделал пару осторожных шагов вперед. Затем еще один шажок. И еще…
– Стоп, – сказал Гермес, зажимая нос пальцами. – Ближе не надо, я и так услышу. Так что там у вас случилось?
Убош вытянул шею и прошипел:
– Тим жил у наш в клане. Но потом шовершил ижмену.
– Какую?
– Убил наших. Много убил. Колдуна Ашаба убил. И моего брата тоже.
– Понятно, – сказал Гермес. – Чего-то подобного я ожидал. Ну и какой же это секрет? Обычное дело, рядовая поножовщина. А вы переполошились… Слушай, Убош. Скажи-ка мне еще по секрету – у Тима с головой все в порядке?
– Шо жнашыт – в порядке?
– Ну, с памятью у него как? Он все помнит?
– Нет. Пошти нишего не помнит.
Старшина с удовлетворением хмыкнул. Что же, хотя бы в этом Тим его не обманул. Значит, интуиция и здесь не подвела.
– А откуда он вообще взялся? Чей он, этот Тим?
Убош помолчал, морща лоб. У него имелось шаткое предположение о том, что Тим был капитолийцем. Но сообщать такие важные тайны старшине маркитантов он не хотел. И так почти все секреты выдал. Да и не был он точно уверен в том, что Тим капитолиец. А не уверен, чего зря болтать?
– Не жнаю. Шешно, не жнаю. Когда он попал в плен, он был один.
– А Алена?
– Какая Алена?
– Девушка, которая была с Тимом. Она тоже к вам в плен попала?
– Попала, – сказал Убош. И подумал: «Маркитанты и про самку знают. Неужто у нас в клане есть лазутчик?»
– Вместе с Тимом попала?
– Нет. По отдельношти.
Гермес побарабанил пальцами по столу. Трубку он докурил, и вонь от дампа в комнате, лишенной окон, становилась все сильнее. Пора проветрить помещение, а то хоть противогаз надевай.
– Значит, вы хотите выкупить у нас Тима?
– Да, хотим, – сказал Убош. – Тима и шамку.
– Даже так?.. А для чего они вам?
– Штобы предать их кажни. По нашим обышаям.
Гермес кашлянул:
– Ну-ну… И сколько вы готовы заплатить?
– …Што шервоншев.
Убош назвал цифру после паузы. Так его научил Пуго – мол, надо сначала поторговаться. А когда торгуются, то не торопятся.
Гермес, не сдержавшись, захихикал. Ну и придурки! Да Тим за неполных два дня принес ему прибыли куда больше, чем какие-то жалкие «што шервоншев». Однако сообщать об этом мутанту старшина, естественно, не стал. Лишь произнес с ухмылкой:
– За такую сумму вы разве что мизинец Тима получите. Да и то, если сумеете отрубить.
– А школько вы хотите? – еле шевеля губами прошипел Убош. Так его научил Пуго: торговаться надо с каменным лицом, чтобы не выдать своих намерений. Вот «мусорщик» и попытался изобразить неподвижную физиономию.
– Ну, даже не знаю… Предположим, тысяча червонцев. Предположим. Устроит?
У дампа сразу отвисла челюсть. Да и как она могла не отвиснуть, если Бужыр велел торговаться до двухсот монет? Тысячи монет в казне «мусорщиков» не бывало никогда за всю историю существования клана. Да даже если бы и бывало, они бы ни за что не заплатили столько золота за головы двух вонючих хомо. Надо же и меру знать, верно?
– У наш нет штолько монет, – пробурчал Убош. И без того не шибко симпатичная рожа мутанта моментально скисла, словно он выпил кружку уксуса. – Это нешештно.
– Почему нечестно?
– Хомо штолько не штоят.
– Это не вам, обмылкам, решать, сколько они стоят. Товар наш, мы и устанавливаем цену.
Убош молчал. Нет, он все-таки провалил задание вождя. Не умеет он вести переговоры, чего уж там. А торговаться и вовсе не умеет. Быть ему без ушей.
– Впрочем, есть вариант, как вам помочь, – тихо пробормотал Гермес.
Но дамп расслышал.
– Как? – спросил он с оживлением и надеждой.
– Тима я вам, естественно, не продам. Но можете получить его тело.
– Э-э-э… – Мутант с ожесточением почесал подбородок. – Э-э-э… А жашем нам тело? Это не по обышаям. Мы должны шами убить его.
– Так убейте! – резко, будто швыряя кость, произнес старшина.
– Э-э-э… Я не понял… Как?
– Очень просто. Тим – гладиатор. Вот и вызовите его на поединок. И убивайте на здоровье. Потом и тело можете забрать.
Глаза дампа блеснули. И он, не раздумывая, выпалил:
– Я шоглашен!
Убош не ожидал такого подарка от маркитантов. Чего может быть лучше? Он сам вызовет Тима на поединок и убьет его. А затем заберет тело хомо. Вместе с головой, сердцем и прочими внутренностями. А это значит, что колдун сможет принести жертву Ухухаю. И тогда позор клана будет, как и положено, смыт кровью виновника. А Убош получит звание великого воина.
– Это хорошо, что ты согласен, – сказал старшина. – Но ты не торопись. Сходи, посоветуйся со своим начальством. Это ведь платная услуга.
– Платная? – с разочарованием протянул Убош.
– А ты как думал? У нас тут не богадельня. Да и штраф вы должны заплатить за нарушение комендантского часа… Короче, мои условия следующие. Во-первых, выплачиваете штраф. Из уважения к Бужыру уменьшу размер в два раза – пусть будет пятьдесят червонцев. Ну и делаете ставку у нас в тотализаторе. Вносите сто червонцев и деретесь с Тимом. По рукам?
– А шо так много – што шервоншев? – недоверчиво спросил дамп.
– Разве это много? Если клан выставляет своего бойца против гладиатора другого клана, то тарифы всегда такие. Мы выставляем Тима, вы – своего мордоворота. И все по чесноку. К тому же – ваши деньги не пропадут. Это же честный тотализатор, а не разводилово какое-то. Выиграете бой – получите в несколько раз больше монет, чем поставили.
– Шкоко именно? – деловито уточнил Убош.
– Ну, это от конкретного размера банка будет зависеть. От того, сколько всего монет публика внесет. Но все равно – очень много.
– Тышаша? – с придыханием спросил Убош.
– Запросто, – подтвердил Гермес. А про себя подумал: «Как же, тысяча! Ишь, раскатал губешки, лупоглазый. Ты Тима еще попробуй завали, чувырла».
– Хорошо, – сказал дамп. – Я шпрошу у Бужыра.
– Спрашивай. Только не тяни. А то у нас знаешь, какая очередь к Тиму? За неделю записываться надо.
– Неделя, это ошен долго, Ухухай рашшердитша. Нам надо быштро.
– Быстро, так быстро. А боец-то у вас есть подходящий?
– Боеш?
Убош задумался. Вообще-то вопрос о бойце был ерундовый. Он сам собирался выйти на бой с хомо, чтобы защитить честь. И смыть позор. Но вдруг у Бужыра собственные планы? И дамп решил уточнить:
– А кого мы можем выштавить?
– Да кого угодно. Монеты за вызов платите и выставляйте хоть кого. Хоть удильщика лысого.
– Я не жнал, шо удильшыки лышые, – сказал Убош.
– Я это для примера. В общем, кого хотите. Правило простое – наш боец против вашего бойца. Так что, найдете, кого выставить?
– Найдем.
– Ну и ладненько. Давайте я вас тогда на завтра поставлю. На полдень. Только учтите – если откажетесь, то заплатите неустойку. Заметано?
– Жаметано, – сказал Убош.
Он был уверен, что Бужыр не откажется от такой исключительно выгодной сделки. Надо же – теперь они и изменщика Тима убьют, и монет получат. Очень много монет – целую тысячу. А то и две тысячи. И тут дамп вспомнил:
– А шамка? Шамку нам отдадите?
– Почему бы и нет? – Гермес широко улыбнулся. – Только давай сначала с Тимом разберемся. Вот проведете завтра бой с Тимом, потом и по поводу самки все решим. Вы, главное, завтра не опоздайте. Ждем вас в полдень.
– Мы не опождаем, – сказал Убош.
– Тогда топай в свое становище.
Гермес облегченно выдохнул. Тяжело все-таки вести переговоры с мутантами. Да еще с такими вонючими. Но теперь-то они не сорвутся с крючка.
Старшина жил на этом свете долго и удачно, хорошо разбирался не только в психологии людей, но и других человекообразных существ, и всегда всех обманывал. Поэтому был уверен в том, что и сейчас провернул выгодную сделку. А кто за нее заплатит – Тим собственной жизнью, дампы своим золотом или еще кто иной – его не интересовало.
Бизнес есть бизнес. И ничего личного. Так говорил отец Гермеса и отец его отца. И на следовании этому простому правилу стоял, как на фундаменте, клан Тушинских маркитантов.
– Эй, Фрол! – громко выкрикнул Гермес. – Принимай гостя, мы закончили.
Охранник тут же распахнул дверь, словно находился прямо за ней, и встал бочком у порога.
– Уводить?
– Уводи. И дверь пока оставь открытой. А то душновато тут.
– Понял, – сказал Фрол. И распорядился: – Значит, так, посол или кто ты там еще. Выходишь в коридор и сразу мордой к стенке. Дальше слушать мои команды…
Фрол уже удалялся вместе с Убошем по коридору, когда раздался громкий голос старшины:
– Эй, Фрол, вернись-ка на секунду.
– Стоять на месте и не двигаться, – велел Фрол дампу. Потом рысью вернулся к распахнутым дверям и спросил: – Я слушаю, старшина.
– Ты вот что – найди потом Марфу, – сказал Гермес. – Пусть ко мне заглянет.
– Понял.
– Ну так выполняй.
Старшина набил трубку и закурил – на этот раз с полным удовольствием. Так он сидел несколько минут – развалившись в широком кресле, попыхивая ароматным дымом и размышляя над очередной комбинацией. И не заметил, как задремал…
