Глава десятая
Замыслы и происки
Когда Убош вернулся в становище, уже стемнело. У горящих костров суетились самки, и вкусные запахи еды свидетельствовали о том, что клан готовится к ужину. Убош был очень голоден, но, помня о дисциплине, сразу же отправился на доклад к вождю. А то ведь и без ушей останешься ненароком.
Бужыр продолжал «заливать горе» в своих «апартаментах» с видом на затон. Но на этот раз пьянствовал не один, а с шамом Пуго. Который к приходу Убоша изрядно окосел, потому что был маленьким и тощеньким, а вождь наливал ему под самый ободок. Да еще и приговаривал: «Пей до дна, Пухо. Ухухай любит троишу». На что шам, давно сбившийся со счета выпитых кружек, отвечал заплетающимся языком: «После первой не закусываю».
Увидев Убоша, возникшего на пороге в полутьме коридора, вождь пробормотал:
– Ижыди, нешыштая шыла. – И нервно махнул ладонью с зажатой в ней мозговой костью. Но затем, приглядевшись, обрадованно воскликнул: – Пухо, ты хлянь – Убош вернулша!
На что шам нетвердым голосом отреагировал:
– Наш посол?
– Пошол, – подтвердил Бужыр.
– Живой?
– Кажетша.
– Тогда пусть доложит обстановку.
– Докладай, Убош! – распорядился вождь.
«Посол» с воодушевлением сообщил о выполненной «дипломатической миссии» – достаточно подробно, но умело избежав скользких моментов. После чего с гордостью резюмировал:
– Переговоры прошли ушпешно, Бужыр.
– Ты так шшытаешь?
– Конешно. Торгашы шами отдают нам Тима. Ну, пошти отдают. Ошталишь пуштяки – жаплатим монеты и убьем жавтра хомо.
Бужыр задумался, почесывая жирное брюхо обгрызенной костью. Потом сказал:
– Шлышь, Пухо? Убош шшытает, шо вшо прошло ушпешно. Как думаешь, ушпешно?
– Наверное, да, – невнятно пробурчал шам, грызя обжаренное ребро хоммута. – Могло быть и хуже. Думаю, Убош справился. Молодец, моя школа.
– Молодеш, моя школа, – продублировал вождь. И громко икнул.
– Можно мне вжать одну коштошку? – облизнувшись, спросил Убож.
– Вожми, – великодушно разрешил Бужыр, протягивая «дипломату» свою обгрызенную кость. – Тут ешо ешть мяшо. И немнохо можхов… Так ты шкажал, бой нажнашен на жавтра?
– Да, – сказал Убош, облизывая кость. – Жавтра мы убьем Тима.
– Кто это «мы»?
– Конешно, я! – с пафосом заявил Убош. – Я лишно убью ижменшыка. Это дело шешти, вождь.
Он залез мизинцем в полость кости, пытаясь выскрести оттуда остатки мозга. Бужыр внимательно, наклонив голову, посмотрел на мучения соплеменника и посоветовал:
– Ты лушше штукни по штолу, а потом шлижни… Нет, Убош, ты не убьешь Тима.
– Пошему?
– Потому шо ты придурок. И тебе не победить Тима. Он шлишком шыльный.
– Но, вождь…
– Молши, кохда штаршые по жванию ховорят. Пухо, Убош убьет Тима?
– Нет, – сказал шам. – Убош не убьет. Тим слишком сильный.
– А кто убьет?
– Тебе нужен мой совет?
– Конешно. Ты же мой шоветник.
– Так знай. Никто из дампов не победит Тима. Разве что втроем-вчетвером. И то, если сначала подстрелят из арбалета.
– О! – воскликнул вождь. – Ох-ма! Так шо же делать?
Пуго поднял голову и посмотрел в потолок.
– Куда ты шмотришь, Пухо? – поинтересовался Бужыр.
– Подожди, я общаюсь с космосом.
Шам положил худенькую лапку на железную рамку, висевшую у него на шее, и застыл почти в полной неподвижности. Верхние веки опустились. Лишь щупальца под глазами, заменявшие мутанту нижние веки, зашевелились и вытянулись в струнку.
Так он сидел около минуты. Бужыр и Убош сидели рядом на табуретках, приоткрыв жабьи рты и стараясь не дышать. Наконец, Пуго вздрогнул всем телом, поднял веки и прошептал:
– Я знаю, кто разделается с дерзким хомо.
– Хркт… – нечленораздельно начал вождь и, не справившись с волнением, громко чихнул. – Кто ш ним ражделаетша, Пухо?
– Грыж, – заявил шам. – А я ему помогу.
* * *
В каптерке Тим и ключница на этот раз пробыли недолго. Сначала Марфа налила кружку горькой «кровогонной» настойки, которую Тим выпил мелкими глотками. Затем ключница достала из шкафа снадобье и помазала им раны. После чего прицепила Тиму три пластыря: на грудь, плечо и рубленую рану над коленом. И пробормотала:
– Сдается мне, паря, что я только добро перевожу. Ну, рисковать не будем. От сепсиса никто не застрахован.
– А куда ты добро перевозишь? – спросил Тим.
– Что? А-а… Это я так, в переносном смысле. Заживает все на тебе быстро. Слишком быстро. Вот я и подумала, может, тебе вообще лекарства не нужны? Может, ты у нас из этих самых?
– Из каких?
– Да из этих… – с ударением на последнем слове произнесла ключница. – Не лечить бы тебя вообще, и посмотреть, что… Ладно, я пошутила. Помрешь еще без моих снадобий.
– Ты не думай, я расплачусь, – сказал Тим. – Если надо, то хоть сейчас. Я смогу.
После «кровогона» в голове у Тима зашумело. И по телу пошел бодрящий жар. Правда, в пот сразу бросило. Но это, возможно, от того, что силы прибывают?
«Эх, приятно все-таки пахнет от Марфы, – подумал Тим. – Интересно, чем она мажется? Дорогая, наверное, штука. Надо бы узнать, отработать и подарить потом Алене».
– Верю, что сможешь, – сказала Марфа. – Иначе бы не возилась с тобой. Но сытный ужин для тебя сейчас важнее.
И они пошли в столовую. Вернее, на кухню. Она находилась неподалеку – сначала сотня шагов по коридору, а затем налево. На кухне топились сразу две огромные печки, сложенные из кирпича, а около длинных разделочных столов суетилось несколько женщин – что-то рубили, резали, перемешивали, ставили на варочную плиту, уносили и приносили…
Марфа посадила Тима в углу возле тумбы и сказала, что сейчас его покормят. А у нее дела. Пусть лопает и ждет ее.
Тим так и поступил. Знакомая толстая повариха принесла похлебку из брюквы, кусок мяса на кости, ячменные лепешки и кружку киселя. Помня о вчерашнем «экцессе», Тим не рискнул интересоваться происхождением мяса, а быстро умял ужин. И стал дожидаться Марфы.
Но ключница все не шла. Тим посидел без дела минуту-другую и заскучал. Смотреть не на что и поговорить не с кем. И даже не приляжешь удобно, как в клетке. Да еще заныла раненая нога. Тим ее вытянул и едва не сделал подножку поварихе. Она как раз тащила здоровенную кастрюлю и с ходу заорала:
– Ты чего ходули расставил, дубина стоеросовая?! Наелся и вали отсюда, ёпрст. Думаешь, если Марфин любимчик, ёпрст, то можно борзеть? Чего, ёпрст, уставился?
Тим подумал несколько секунд и решил свалить. Ну, раз выгоняют… Он же не по собственной воле. И вообще, почему он во всем обязан слушаться Марфу? Она же не охранник с автоматом.
И Тим вышел в коридор. А там вдруг сообразил, что совсем рядом находится лазарет. И направился туда. А чего? Ходить ему никто не запрещал. А то, что Марфа велела ждать на кухне, так, опять же, повариха…
Женскую палату Тим нашел быстро. А чего не найти, если дорогу он запомнил еще вчера? Дверь, как и вчера, была нараспашку. Тим заглянул за косяк дверного проема и увидел Алену. Она полусидела на топчане, подложив под спину подушку, и перекладывала из одной миски в другую какие-то зерна. Заметив Тима, негромко охнула.
– Это я, – сказал Тим, медленно приближаясь к девушке. – Ты чего, испугалась?
– Немного. Я не ожидала… А что с тобой? Почему столько пластырей? Ты дрался?
– Да так, пустяки, – сказал Тим, присаживаясь на край топчана.
– Какие же это пустяки? – в голосе Алены чувствовалась тревога. – А ну рассказывай!
– Ну… Ну, понимаешь… – Тим подумал, что, наверное, кое в чем он должен признаться. – Понимаешь, мне приходится драться на арене. Чтобы заработать монет. Иначе тебя не будут лечить. А меня выгонят со Стадиона.
– Но ты же отдал им цепь?
– Отдал. Но… В общем, старшина маркитантов меня немного обманул.
– Гермес?
– Он самый.
– Я догадывалась, что такое случится. – Алена глубоко вздохнула. – Еще бы. Маркитанты кого угодно вокруг пальца обведут… Сколько монет тебе платят за бой?
– Мне платят натурой.
– Это как? – Глаза девушки округлились.
– Один бой за сутки проживания здесь. Вместе с едой и снадобьями. Ну и за лечение, конечно.
О своей дополнительной «отработке» перед Марфой Тим благоразумно решил не упоминать. Было у него предчувствие, что Алене это не понравится. Еще переживать начнет, что он слишком много работает.
– Это вся плата за смертельный бой???
– Ну да. Мне сказали, это называется «все включено». Очень удобно. Так мне сказали.
Алена негромко рассмеялась. Но судорожно как-то. И провела ладонью по лицу.
– Эх, Тим…
– Наверное, это маловато, – сказал Тим. Он все понял из очень выразительной интонации девушки. Ну да, дурак он, конечно. – Я понимаю, но… Так я договорился с Гермесом. Наверное, я должен изменить договор.
Девушка расстроенно покачала головой:
– Вряд ли торгаши согласятся… Господи, ты каждый день сражаешься на арене. Как это ужасно!
– Я справлюсь. Я уже привык, – сказал Тим. – Как ты? Тебе лучше?
– Лучше. Сегодня я даже прыгала с костылем. – Она кивнула на сучковатую палку у стены. – Правда, пока очень плохо получается. Тебе надо продержаться хотя бы три-четыре дня. Нога заживает быстро, и мы уйдем отсюда.
– Я продержусь. А что ты делаешь? – Тим кивнул на миску с зернами.
– Что делаю? Перебираю ячмень. – Алена показала крупное, с ноготь, зерно. – Марфа велела, чтобы я не валялась без дела. Да мне и самой скучно.
– Это из них кашу варят?
– Ага. И муку делают. Говорят, что до войны зерна ячменя были очень мелкие. А сейчас он мутировал, и зерна очень сильно набухают в воде – одной жменей можно человека досыта накормить. Но надо регулярно перебирать, чтобы жуки не завелись… А ты сегодня один пришел. Тебе стали больше доверять?
– Вроде этого… Мне надо тебя спросить. Ты знаешь таких людей: хромого Михея и Черпака?
Алена ответила через паузу:
– Да, знаю. Михей наш скорняк. А Черпак охотился и мед собирал. А ты…
– Подожди. А Глашу знаешь – дочь Еремея?
– Конечно! Она моя двоюродная сестра. Мы росли вместе. И до сих пор живем в одной избе на двух хозяев – двухатка называется. Жили, вернее… Но откуда ты…
– Я узнал об этом от Михея. Сейчас расскажу…
И Тим торопливо пересказал историю, услышанную от покойного Михея. Когда закончил, Алена прикрыла лицо рукой и молча сидела так некоторое время. Затем глухо проговорила:
– Значит, Михей и Черпак погибли… Когда они ушли из этого схрона?
– Примерно неделю назад, – сказал Тим. – Вроде бы так.
– Неделю назад… Много уже прошло. Если Еремей был при смерти, вряд ли он столько протянет… – голос девушки дрогнул. – Бедная Глаша…
– Как думаешь, она еще жива? – спросил Тим.
– Трудно сказать… Если схрон надежный, то неделю можно продержаться. Даже без еды. А воду найти можно. Особенно, если шли дожди.
– Сегодня весь день идет дождь, – сказал Тим. – Вроде, с ночи еще начался.
– Дня четыре назад тоже дождило. Мы тогда вдоль Сходни пробирались… Если на Глашу не наткнулись муты… Тим, мы должны ее спасти! Кроме нее и Егора у меня никого не осталось… Если Егор, конечно, еще жив…
– Но как мы ее спасем? – спросил Тим. – Я даже не представляю…
– Я тоже пока не представляю… Михей тебе объяснил, где находится схрон?
– Очень приблизительно. Он упомянул о большой развилке. Еще сказал о трубах, развалине многоэтажки и биороботе.
– Каком именно?
Тим напряг память:
– Кажется, он сказал «титан».
– Есть такой био, это разновидность грузового робота. И, кажется, я знаю, о чем идет речь, – в голосе Алены появилось воодушевление. – Ты понимаешь, что такое восток и запад?
– Понимаю. На востоке солнце всходит, а на западе заходит.
– Молодец. Так вот, если выйти на Волоколамское шоссе, а это рядом со Стадионом, то надо двигаться на запад. Туда, куда катится солнце.
– Я понял, – сказал Тим.
– Потом будет полуразрушенный мост. Дальше покажутся развалины церкви – но это для ориентира. Не доходя до церкви, нужно повернуть направо… Кстати, ты знаешь что такое церковь?
– Нет, не знаю.
– Это такое здание с куполом и крестом. Правда, креста там давно нет…
– Да не в этом дело, – прервал девушку Тим. – Если ты мне все объяснишь, я пойму и запомню. Но как я туда доберусь? Ты хочешь, чтобы я сбежал?
Алена задумалась. Потом медленно заговорила. Но энтузиазма в ее голосе заметно убавилось.
– А почему бы и нет? Мне кажется, что ты справишься.
– А что потом?
– Найдешь Глашу и спасешь ее.
– Каким образом?
– Ну-у…
– Понимаешь, я уже не смогу вернуться на Стадион. Маркитанты не простят мне побега.
– …Ну и… ладно… – совсем уже неуверенно пробормотала Алена. – Главное, что ты ее спасешь. Ведь ей одной не выжить. А дальше… Ну, найдете нормальных людей. Общину какую-нибудь.
– Нет, – твердо заявил Тим. – Не буду я искать какую-то Глашу. Пусть она и твоя сестра. Я никогда тебя не оставлю одну. И точка!
– Ух ты, – странным тоном произнесла Алена. – А ты изменился, Тим. Поумнел. И даже командовать научился.
– Жизнь всему научит.
– Да, это так… Наверное, ты прав. А Глаша… – Она прикрыла глаза ладонью. И вдруг всхлипнула: – Погибнет она… если уже… не погибла.
Тим помнил, как вытаскивал этой девушке из раны обломок арбалетного болта с наконечником. Тогда она даже не пискнула. Правда, он сам вскрикнул от боли, потому что Алена прокусила ему плечо – вместо подушки. Острые у нее зубы, однако… А тут, вдруг, заплакала. Надо же, сдалась ей эта Глаша.
– Ты это, – сказал Тим. – Сильно-то не расстраивайся. Может, и жива еще твоя сестра. Может, придумаем что-нибудь еще.
– Что? – Алена блеснула, сквозь растопыренные пальцы, одним глазом. – У тебя есть план?
– Пока ничего нет… – сказал Тим. – Но я попробую что-нибудь сделать… Вот еще чего. Я у тебя не успел спросить – а как я попал к дампам?
– Думаю, ты угодил к ним в плен. Скорее всего… И, видимо, именно тогда в первый раз потерял память… Потом ты кое-что начал вспоминать, и встретил меня. Но затем у тебя случился повторный провал. И ты забыл практически все, что было до этого.
– Просто так взял и забыл?
– Нет, там был шам Пуго, – сказала Алена. – Мне показалось, что он тебя вырубил.
– По голове?
– Ну, в некотором роде. Ментально вырубил, как это умеют шамы. Ну, короче, воздействовал на твое сознание.
– Думаешь, он повредил мне мозги?
В голосе Тима прозвучал испуг, и Алена громко хмыкнула.
– Не знаю, повредил он их тогда или нет… Но мне кажется, что ты явно поумнел с того момента. Правда, с памятью у тебя…
– Ладно, – сказал Тим. – Если я умнею, то часть мозгов у меня, наверное, сохранилась. Пусть и дырявая. А как ты очутилась у дампов?
По лицу Алены пробежала тень.
– Они поймали меня сеткой и притащили в свое становище. Уроды! Хотели меня принести в жертву. А потом и тебя решили прикончить.
– А зачем ты велела мне говорить, что я из лесных людей?
– Чтобы проще было объяснить, как мы очутились вместе. Но ты, если что, ссылайся на провалы в памяти. И не забивай сейчас этим голову. Знаешь, память сама вернется. Если, конечно…
В коридоре раздались чьи-то быстрые шаги. Тим вздрогнул и повернулся к двери. Но человек прошел мимо, лишь на секунду заслонив проем своей фигурой.
– Алена, мне идти надо, – торопливо произнес Тим. – Иначе… В общем, потеряют меня и шум могут поднять.
– Иди, – сипло отозвалась Алена. – Береги себя. А то мне… Ладно, иди. Мне еще чечевицу надо перебрать…
Как не спешил Тим вернуться на кухню до возвращения Марфы, но не сумел. Когда он добрался до нужного коридора, ключница уже стояла около двери кухни. И с беспокойством озиралась по сторонам. Увидев Тима, рассерженно топнула ногой:
– Тимка, ты куда пропал?! Я уже собралась охрану посылать.
– А я к тебе ходил, в каптерку, – соврал Тим. – И чего-то заблудился. У вас тут столько коридоров.
– Да у нас все по кругу, даже дебил не заблудится. – Марфа подозрительно прищурила один глаз. – А чего на кухне не сидел?
– Меня повариха выгнала, – пожаловался Тим. – Сказала, что я твой любимчик. И ёпрст.
– Че-его-о-о? – протянула Марфа, багровея всем лицом.
– Любимчик. А еще – Марфин, мол, ёпрст.
– Чего-о?! Да я этой толстой корове, ёпрст, сейчас рога пообломаю!
Ключница ухватилась за дверную ручку, и Тим понял, что переборщил. Кажется, назревал «экцесс». А он Тиму был ну совершенно не нужен.
– Марфа, мы к Гермесу идем?! – почти выкрикнул Тим.
– А что? – спросила ключница, продолжая держаться за ручку. – Ну, идем.
– У меня к нему секретное дело есть.
– А что ты раньше не сказал? – Она, наконец, выпустила ручку, и Тим облегченно вздохнул. – Ладно, идем.
– Куда?
– Туда. – Марфа ткнула пальцем вверх. – На второй этаж. Топай за мной.
– А что такое «корова»? – спросил Тим, пристраиваясь сбоку от ключницы. – Это вроде тура?
– Почему тура?
– Ты сказала, что «рога пообломаешь».
– Нет, это не тур. Корова, это что-то вроде самки фенакодуса, но рогатая. Только вымерли они все давно. А слово сохранилось.
Тим уже приоткрыл рот, чтобы спросить: «А кто такой любимчик?», но его остановило предчувствие. Раз Марфа так разозлилась, наверное, это нехорошее слово – что-то вроде ёпрст. А нехороших слов Тим к этому времени и без того знал очень много…
В кабинете Гермеса ощущался неприятный запах. Слабый, почти неуловимый. К тому же, он забивался другими запахами. И все-таки Тим его почувствовал. Потому что слишком он к нему привык. И вдоволь им нанюхался в позапрошлую ночь, когда вырывался вместе с Аленой из логова дампов. Как же он мог его не уловить – этот запах разлагающегося мяса?
Здесь недавно побывали дампы! – понял Тим. Или один дамп. Но очень вонючий. Интересно, что он тут делал? Неужели…
Тим попытался сосредоточиться. Но старшина не дал ему времени.
– От тебя, Тимоха, сплошные неприятности, – сердито заговорил он, едва Тим и Марфа разместились на табуретках. – Мы сегодня потеряли пять бойцов. Целых пять! А из-за чего?.. Ты хоть знаешь, кто хотел тебя убить?
– Нет.
– А что означают клейма на лбу диверсантов? Ты же видел эти клейма?
– Одно видел, – признался Тим. – А что означают – не знаю.
– Врешь, небось?
Старшина сверлил его тяжелым, неподвижным взглядом, и Тим непроизвольно сморгнул.
– Нет, – сказал он, отведя глаза в сторону.
– Врешь, – констатировал Гермес. – А это ведь, Тимоха, преступление. Эх, надо было тебя сразу на дыбу вздернуть. Ну, еще не поздно… Значит, ты из общины «лесных»?
И тут Тим почувствовал подвох. Отчасти это случилось интуитивно – из-за запаха дампов. Отчасти оттого, что Тим сам готовился к разговору с Гермесом. И вдруг подумал, что версия о его принадлежности к общине лесных людей может не выдержать серьезной проверки, если Гермес сильно захочет ее проверить. А он, похоже, готов был это сделать.
Вишь, даже о дыбе вспомнил, – подумал Тим. Он-то, предположим, пытку выдержит. А Алена? Разве его обман стоит того, чтобы ее начали пытать?
– Не знаю, – сказал Тим. – Не знаю я точно, откуда я. И не помню.
Гермес, видимо, не ожидал такого ответа. Потому что несколько секунд молчал, барабаня пальцами по столу. Затем требовательно произнес:
– А ну-ка давай по порядку – снова да ладом. Если ты не помнишь, зачем ты это сказал?
– Так мне посоветовала Алена.
– Зачем?
– Она боялась, что вы примете меня за дампа. Или просто за какого-то мутанта. И не пустите на Стадион. И тогда она могла умереть.
– Ну, предположим… Предположим, что ты ни черта не помнишь. Но Алена-то знает, кто ты такой? Ты ведь с ней разговаривал?
Это был очень сложный и скользкий момент. У Тима возникло ощущение, что от его правильного ответа зависят судьбы их обоих. Не зря хитрый Гермес завел этот разговор. Ох, не зря! Наверное, он что-то знает. И если поймает Тима на вранье… Какой у них тут любимый способ казни? Скормят дворовому дереву? Или просто запытают до смерти?
– Алена знает, – с неохотой признался Тим. – Точнее, она знает, что я не «лесной». А вот кто я такой, она не знает. И велела, чтобы я прикинулся «лесным». Ну, чтобы ко мне…
– Я так и подозревала! – воскликнула Марфа. – Я так и думала, что она ему не сестра. То-то он все время о ней беспокоился. Просто места себе не находил.
– Ну и где здесь логика? – отозвался Гермес. – Если они чужаки, чего Тимохе за девчонку переживать? Тимоха, ты давно с этой Аленой знаком?
– Почти не знаком, – сказал Тим.
– Тогда чего ты так волнуешься за нее? – ехидно спросила Марфа.
Вопрос был на засыпку. И, если разобраться, очень сложным. Ведь Тим и сам толком не понимал, чего он так переживает за Алену. Настолько переживает, что жизнь готов за нее отдать. Не иначе как здесь присутствовала загадка. Или даже колдовство, если учесть, что Алена была знахаркой и ведуньей. Вот тут и ответь правдиво или, хотя бы, как надо.
Но Тим слишком устал за сегодняшний день, чтобы ломать голову над хитрыми вопросами. Поэтому он произнес то, что первое пришло на ум. И в значительной степени его ответ был правдивым.
– Она спасла мне жизнь, – сказал Тим. – Как мне за нее не волноваться? Она освободила меня от веревок, когда мы находились у дампов. И мне удалось сбежать. Нам вместе, вернее. Я раздобыл оружие, и мы прорвались.
– Знаю я, как вы прорывались, – сказал Гермес. – Зарубили с десяток «мусорщиков». А, может, и два десятка. Да еще ихнего колдуна прикончили. Как его там…
– Ашаб, – сказал Тим. – Его звали Ашаб.
– Правильно. – Старшина кивнул. – Цепь-то золотую, небось, с него сняли?
– А откуда ты знаешь, кого мы зарубили? – спросил Тим. – И про цепь?
– Я, Тимоха, многое знаю. Должность такая. А про цепь… Такую дорогую побрякушку только колдун может таскать. Или вождь. Так что, с Ашаба сняли? Колись.
– С него, – признался Тим.
– Ну и молодцы. Грабь награбленное.
– Замечательная мысль, – поддакнула Марфа. – Ох, и умен ты, Гермес.
– Ну-у, это еще мой дедушка говорил, – поскромничал старшина. Но при этом довольно улыбнулся. – Живем мудростью предков, так сказать. На том стоял и будет стоять клан маркитантов – на добрых традициях… Ну, это все лирика.
Его лицо снова стало жестким.
– Темная история. Был бы ты, Тимоха, «лесным», на фига к тебе наемных убийц подсылать? Община-то «лесных» уже накрылась медным тазиком. А вот ты кому-то по-прежнему очень нужен… В смысле – смерть твоя нужна. Кому же? А?
Старшина снова сверлил взглядом Тима, и тот решил на этот раз не отводить глаз. Уставился на Гермеса и твердо произнес:
– Не знаю. Знал бы – сказал. Я вам не враг.
– Ну-ну, – пробормотал Гермес. – Ну-ну… – И перевел взгляд на ключницу. – Тимоха, может, и не враг. Но история темная. И Алена… Вот как думаешь, Марфа, девка за ту себя выдает? Все с ее слов, получается. А сама-то она кто? Может, зря мы ее лечим? Тратим, значит, снадобья, лекаря напрягаем…
– Я заплатил за лечение, – сказал Тим. Он понял, что разговор снова повернул не в ту сторону. И очень опасную. – Зачем ты так, Гермес?
– Заткнись, Тимоха. – Гермес раздраженно махнул рукой. – Тебе слова не давали. Так что думаешь, Марфа? Не пора ли эту Алену под ребра ножичком пощекотать? А?
Марфа молчала. В ней боролись два противоположных по смыслу желания. К приблудной Алене она симпатий не испытывала по целому ряду причин. Можно даже сказать, что девушка ей мешала. Но отправлять ее в пыточную камеру…
Марфа исподтишка покосилась на Тима. Тот сидел посеревший, плотно сцепив зубы. А глаза лихорадочно блестели…
«Как бы не ляпнул чего ненужного, – подумала Марфа. – А то и сделал. Ишь, распереживался-то как за свою кралю. А краля-то? Ущипнуть не за что. Тьфу!»
К Тиму, в отличие от Алены, Марфа кое-что испытывала. И поэтому сказала:
– Ну, не знаю… Какой из нее лазутчик? Сама к мутам в плен попала. Уж не знаю…
– Добренькая ты у нас, – процедил Гермес. – Все хотят быть добренькими. А враг не дремлет. Тут каленое железо нужно, а не сопли.
Он замолчал и, наклонив голову, задумался. Принимал решение, видно. И Тим не выдержал.
– Алена правду говорит, она «лесная», – выпалил, не скрывая эмоций. – Я это точно знаю. Не надо ее пытать!
– Ну-у? Что еще за новости? – Старшина криво усмехнулся. – Учить меня вздумал, сопляк? Что ты можешь знать, если ни черта не помнишь?
– Я не помню, да. Но я знаю. – Тим решил, что надо использовать все аргументы для спасения Алены, которых у него и без того было негусто. А ситуация между тем стала критической. – Я знаю, потому что мне рассказали.
– Это кто еще??? – насторожился Гермес.
– Люди. Чур и Михась. Вернее, Черпак и Михей.
– А, может, ложка и Машка? – с издевкой спросил старшина. – У тебя что, убогий, совсем в голове заклинило?
– Не дави на него, Гермес, – вмешалась Марфа. – Ну, волнуется парень. Тимка, это и есть твоя секретная информация?
– Да, – сказал Тим. – Мне ее ваши арестанты сообщили. Которые «водяные». Они у вас срок тянули за кражу. Мы вместе в ногомяч играли.
– Теперь вспомнил этих чудиков, – сказал Гермес. – Мне сегодня докладывали о них. Небоевые потери несписочного состава, как же. Но при чем тут они?
– А при том, что они вовсе не «водяные», а только ими притворялись.
Глаза старшины мгновенно сузились:
– Чего??? Так они что, лазутчиками были?
– Нет, не лазутчиками. Они были из общины лесных людей. И знали, где находится ваш товар. Тот, который был в вашем караване. Понял, о чем я?
Лицо Гермеса застыло в неопределенной гримасе. Он явно растерялся и не смог сразу переварить услышанное. Еще бы! Ведь речь шла о товаре на сумму больше пятисот золотых монет. И не «Сеятелей», а «Победоносцев»!
Память о потере товара при невыясненных обстоятельствах до сих пор занозой сидела в душе старшины. Он знал, что группа сопровождения погибла, а ценный груз раздербанили. Но вот кто посмел это сделать? И, самое важное, где товар? Неужели этот дурковатый парень неизвестно какого роду-племени знает ответ на эти вопросы?
Да за подобную информацию озолотить мало! Хотя… «Нет, насчет озолотить я сильно погорячился, – подумал Гермес. – Золотишко, оно на дороге не валяется. Его еще заработать необходимо. Но если Тимоха не врет и ничего не путает…»
– Ты рассказывай, паря, – вкрадчиво произнес старшина. – Рассказывай. А потом видно будет, кто тут понял, а кто нет.
И Тим начал рассказывать. Не торопясь, подробно и точно, как он умел. И практически ничего не утаивая, потому что не видел в этом смысла. Ведь Гермес умен и проницателен. И если он поймает на вранье, то вся польза от чистосердечного признания обернется полной катастрофой.
В итоге Тим рассказал все, что знал.
Когда он закончил, то старшина долго сидел молча, почесывая свою щегольскую бородку. Расчесав едва ли не до пуха, начал барабанить пальцами по столу. А затем перешел к уточняющим вопросам:
– Значит, Михей говорил о большой развилке и двух высоких трубах?
– Да, – подтвердил Тим.
– Сходится. Там мы и собирались встретиться с «лесными». Хм… В «бэтээр», говоришь, были карабины, гранаты и патроны?
– Еще порох и соль.
– Хм… А вождя «лесных» зовут…
– Еремей.
– Да, это верно, – задумчиво протянул Гермес. И вдруг быстро спросил: – А зачем ты мне решил это рассказать?
– Как зачем? – Тим немного растерялся.
– За такой товар можно кучу золота выручить. Это целое богатство. А ты взял и выложил. Или хочешь свой процент получить?
– Какой процент?
– Часть от стоимости товара. За то, что наводку на него дал.
– А зачем мне процент от стоимости? – искренне удивился Тим. – Я не для этого рассказывал.
– А для чего? Выгода твоя в чем?
Тим в недоумении пару раз хлопнул ресницами. Затем спросил:
– Выгода, это когда монеты дают?
– Ну да.
– А если без монет?
Теперь уже в недоумение впал Гермес:
– Без монет?.. Да глупость это тогда, пустое дело.
– Ну тогда у меня пустое дело, – сказал Тим. – Я хочу, чтобы вы Алене поверили. И не трогали ее.
– Вот оно что, – пробормотал старшина. – Чудак-человек… Ну, предположим, тут многое сходится. Хотя подтвердить все равно некому. Померли твои свидетели.
– Хочешь сказать, я все это придумал?
Старшина внимательно посмотрел на Тима, наклонив голову. И сказал:
– Нет, тебе такого не придумать – мозгов не хватит. Слишком мудрено. Да и ни к чему тебе такая придумка, если разобраться. Как и твоей Алене. Но тут еще все проверять надо. И денег я тебе не дам – не за что пока.
– Да не надо мне денег! – воскликнул Тим. – Вы Глашу спасите. И заодно проверите, правда это или нет.
– Сдалась мне ваша Глаша… – начал старшина и замолчал.
В предложении Тима что-то было. Искать девчонку в развалинах, это уж точно пустое дело. Но вот если удастся попутно отыскать товар, тогда овчинка стоит выделки. Точнее, наоборот. Овчинки, и даже куда больше, стоил поиск товара. А девку можно было найти заодно – если она до сих пор там сидит, в этом схроне. И если им повезет.
Еще одна крепкая баба в хозяйстве, конечно, не помешает. Тем более – молодая. А если она еще и такая же ладная, как Алена, то… То просто грех не попользоваться при случае…
Гермес был охоч до женского пола в общем. И до девок, в частности. Но еще больше он был охоч до выгоды и прибыли.
– Я сам пойду ее искать, – сказал Тим. – Только дай мне меч. И этот, с пулями который… автомат.
– Ишь ты… А ты стрелять-то умеешь, автоматчик?
– Научусь. Это несложно.
– Ишь ты, – повторил Гермес.
– Не хочешь давать автомат – не надо, – сказал Тим. – Я и с мечом справлюсь. Ну и копье мне бы еще. Метательное. Или арбалет.
– Я смотрю, ты уже в поход собрался? – Старшина усмехнулся. – Ты мне еще тут нужен, герой.
– Ну тогда отправь свой отряд на поиск. Это же недалеко.
– Ага, как же! Отправлю, а там какая-нибудь засада. А? Ишь, нашли дурака.
Тим хотел возразить: «Мол, какая еще засада?» и запнулся. Такой хитрый вариант ему не приходил в голову. А вдруг Михей и на самом деле рассказал не всю правду? Более того, не хотел ли он заманить Тима в засаду, если тот отправится искать схрон?
Зачем хотел? Да кто ж его знает. Вон эти, в черных масках, тоже напали на него ни с того, ни с сего.
– Вот что я тебе скажу, Тимоха, – решительно проговорил Гермес. – Закроем пока эту тему, мне ее еще обмозговать надо. У меня для тебя другое задание есть. Вот справишься с ним, тогда и посмотрим.
– Какое задание? – деловито спросил Тим.
– Думаю, оно тебе понравится. Ты же у нас, как выяснилось, специалист по дампам? Вот завтра и замочишь одного из них.
– Кого?
– Да хоть котяха в пальто. Кого они выставят, того и замочишь. И нет у тебя иного выбора. Ты, парень, передо мной проштрафился. Обмануть меня пытался. А уж за пять моих погибших бойцов тебе всю жизнь не расплатиться.
– А я-то тут при чем? Их же диверсанты убили.
– Да они бы и не сунулись сюда, эти диверсанты, если бы не ты! – выкрикнул Гермес. – Это ты мне проблемы создал. Вот теперь и расхлебывай… Впрочем, если завтра гладиатора дампов завалишь, я тебе долг скощу. Может, и не весь, но… В общем, от тебя зависит. Или не согласен?
Старшина хищно улыбнулся.
Тим, конечно же, был не согласен. И разозлен. На секунду возникло желание вскочить и врезать по гладкой и ухоженной роже маркитанта. Ишь, сучок, еще и лыбится.
И тут Тим услышал голос Марфы. Негромкий голос, почти шепот.
– Не спорь с ним, Тимка, – прошипела ключница, сидевшая рядом на табуретке. – Гермес всегда прав. И судит по справедливости. Да и об Алене подумай.
Тим сделал очень глубокий вдох и сдержался. А очень хотелось врезать. Аж кулак зачесался.
– Не слышу ответа, – хмуро бросил старшина.
– Я согласен, – сказал Тим, переведя взгляд на стену.
– То-то, – с удовлетворением отметил Гермес. – А теперь ступай.
– Куда?
– В камеру свою, в клетку.
– А охранник?
– Сам дойдешь, не маленький. У меня сейчас каждый караульный на счету. Только не по двору иди, а по внутреннему коридору. Дорогу найдешь?
– Найду, – сказал Тим. Он знал эту дорогу. По ней его вел в лазарет охранник после схватки с наемными убийцами.
Когда Тим вышел из комнаты, Марфа спросила:
– Не боишься его одного отпускать?
– А куда он денется? Пока Алена здесь, он, считай, как на привязи. Дурачок, из-за девки жизнью рискует.
– Значит, хорошая девка, коли так… – равнодушно произнесла ключница.
– Может, и хорошая… Ладная. И глазастая, я заметил. Но все равно глупец, этот Тимоха. Глупо ведь из-за баб жизнью рисковать, а, Марфа?
– Глупо, – охотно согласилась ключница. Подумав про себя: «Коз-зел! Тебе бы только девок брюхатить. А сам без нас и на свет бы не вылупился». – А что по поводу схрона делать собираешься? Вдруг товар, и вправду, сохранился?
– Проверить надо. Но так, чтобы в ловушку не вляпаться. А вообще – утро вечера мудренее. Завтра и решу… Ты ведь Тимоху осмотрела?
– Осмотрела.
– Ну и как он? Вижу, он весь в пластырях.
– Это на всякий случай. Думаю, завтра будет в порядке. Да и снадобья мои, сам знаешь, не на помойках растут.
– Знаю. Кстати, о снадобьях. Ты Тимохе завтра дай что-нибудь перед боем с мутом. Я хочу на него крупную ставку сделать. Очень крупную. Надо, чтобы было наверняка.
– Дам, – сказала Марфа. – Есть у меня одно хорошее средство. И на Тимохе уже опробовано.
– Вот и отлично! Дай ему двойную дозу.
– Двойную нельзя. От двойной и окочуриться можно с передозу. Да Тимохе и одной хватит с лихвой. У него своих сил немерено.
– Ну, тебе виднее. Дури у него, действительно, на троих… Да и живучий он какой-то. Ты не находишь?
Ключница ответила после небольшой заминки:
– Да, заживает на нем быстро. Организм, видимо, такой, хорошо восстанавливается. Да и молодой он еще совсем.
На секунду у Марфы мелькнула мысль, что надо бы поделиться с Гермесом возникшим у нее подозрением. Поврежденные ткани восстанавливались у Тима не просто быстро, а феноменально быстро. Даже с учетом применения регенерирующих мазей. Это настораживало и даже пугало.
В своей богатой знахарской практике Марфа никогда не встречала ничего похожего. Лишь слышала на уровне баек и легенд, что подобное, в принципе, возможно – у людей и мутантов, побывавших в Полях Смерти. Якобы таких существ практически нельзя убить, разве что отрубить голову или вырвать сердце.
Но так то байки, в них и не такое насочиняют – типа про оживших мертвецов, пьющих кровь, и прочие страшилки. А тут Тимка – живой, нормальный парень, не злой, на людей не бросается, да еще и симпатяга. И вообще – очень полезный и перспективный в отдельных направлениях юноша.
Поэтому Марфа решила придержать свои подозрения при себе. Пока. До получения новой информации и проведения дополнительных исследований.
* * *
– Я не могу поверить в то, что ты мне сообщил, Люм. Такого просто не может быть.
Вождь клана шамов трехглазый шам Руго откинулся на спинку стула и опустил голову. Он говорил очень тихо – зачем повышать голос, если есть другие средства? Но после его тихих слов у двуглазого Люма так резко отдалось в затылке, что он едва не вскрикнул. Свои эмоции вождь всегда выражал подобным способом – на ментальном уровне. Они же шамы, в конце концов, а не какие-нибудь безмозглые хомо, чтобы кричать, брызгая слюной, и стучать кулаками по столу.
– Но это правда, вождь, – прошелестел Люм, еле шевеля тонкими, словно лезвие ножа, губами. Собственно, губы у шамов, как таковые, отсутствовали – узенькая фиолетовая полоска становилась заметна лишь тогда, когда мутанты приоткрывали рты. – Клянусь своим родом – я приложил все усилия, чтобы воздействовать на мозг этого хомо. Но бесполезно – я словно стучался в бронированную дверь.
– Усилитель использовал?
– Да. Но никакого толку.
– Не могу поверить…
Руго в недоумении качнул маленькой плешивой головой, покрытой складками морщин. Вождь шамов жил очень долго. Так долго, что сам не помнил, сколько именно. И поэтому редко удивлялся. Вот и сейчас он не торопился удивляться. Скорее всего, ленивый Люм проявил свойственное ему раздолбайство. Ну ничего, разберемся. А так…
А вообще-то история выглядела невероятной. И очень неприятной. Не только потому, что клан потерял крупную сумму денег. Деньги, это мелочь, тьфу… Другое беспокоило Руго. Он не любил явления, которые не мог объяснить. А сейчас речь шла именно о необъяснимом событии. Если, конечно, не напортачил бездельник Люм.
Конкретно эта история началась несколько дней назад, когда глава клана маркитантов старшина Гермес предложил Руго провести интересное состязание. Мол, есть тут одна идея, услышал в предании старого калика. Обмозгуешь? Вождь шамов обмозговал – и согласился, потому что речь шла о новом зрелище.
У Руго, как и положено старшему шаму, практически не было недостатков – так, по мелочи. Кроме одного – Руго любил зрелища и в такие минуты становился очень азартным. Однажды, блуждая сознанием в космосе, Руго наткнулся на чужой разговор, где прозвучала фраза: «А ты, Парамоша, азартен». И подумал, что так же, как и о неизвестном Парамоше, могли сказать и о нем.
Реализуя тягу к азартному времяпровождению, Руго иногда играл со средними шамами в подкидного дурака – на щелбаны. Но это было малоинтересно, потому что Руго насквозь видел карты «двуглазых». Более того, при желании мог «просканировать» все карты в колоде. В результате всегда выигрывал. И вскоре намозолил указательный палец, отщелкивая «двуглазых» по лбу.
И тут ушлые маркитанты начали устраивать на Стадионе гладиаторские бои с участием хомо и мутов. Руго быстро подсел на азартное зрелище. И вскоре проводил там почти все свободное время, «болея» за гладиаторов и, разумеется, делая ставки на победителя. А через некоторое время поручил Люму создать собственную труппу гладиаторов. Слово «труппа» Руго выловил в космосе, и оно ему понравилось.
Правда, когда Руго сказал о труппе гладиаторов Люму, тот подумал, что ослышался. И, удивившись, спросил: «Зачем нам трупы? Мы что их, солить будем на продажу?» На что Руго, поморщившись, пояснил, что труппа это труппа – с двумя буквами «п». А слово «труп» пишется с одной буквой. И глупый Люм запросто в него превратится, если будет задавать дурацкие вопросы.
И вообще, давно бы уже пора подтянуть грамотность, – продолжил Руго. В космосе вон сколько знаний – хоть с утра до вечера сиди в нирване и впитывай. А Люм вместо этого спит или скачивает из космоса всякую порнографию. И тупеет, вместо того, чтобы развиваться. И скоро станет глупым, как одноглазые шамы. А ведь мог, хотя бы, кроссворды отгадывать. Космос, кстати, через «о» пишется, а не через «а», как Люм сообщил в последнем ментальном докладе.
В общем, пусть летит квазимухой и создает труп-пу (Руго так и произнес, у Люма аж в мозгах раскатилось – пу-пу-пу) гладиаторов из отборных вормов. Их все равно тренировать надо для боевых действий. Да и самим «двуглазым» необходимо чаще тренироваться, чтобы не терять навыки управления чужим сознанием. А то разленились, дармоеды!
Люм знал, что Руго шутить не будет, и в тот же день отобрал из числа рабов-вормов с десяток наиболее сильных и злобных «трупоедов». Один из них – с зубами в два ряда – оказался очень даже перспективным, разодрав в клочья мощного и свирепого нео. Именно Зубача и сделали атаманом команды для схватки в ногомяч, придуманной Гермесом.
Руго, не говоря уже о самоуверенном Люме, был убежден, что «бомжи» без труда разделаются с командой маркитантов. Поэтому велел поставить на победу «своих» сотню золотых монет. Но сам на Стадион не пошел, потому что в тот день почувствовал недомогание. И решил нырнуть в нирвану – подпитаться энергией космоса и новыми знаниями. А когда вынырнул, то узнал, что в ногомяче случился полный облом – потеряли двух бойцов, ну и проиграли в итоге.
Люму, правда, удалось забрать с арены раненого Зубача, но это являлось слабым утешением на фоне остальных потерь. А особенно расстроило Руго то, что их команда уступила при огромном стечении публики – он очень не любил проигрывать. Тем более – безмозглым хомо.
Теперь над шамами будут долго смеяться самые распоследние мутанты по всему Тушино. И ладно, что смеяться – бояться перестанут. Решат, что шамы вовсе не всесильны, коли продули соперникам в какой-то беспонтовый ногомяч. Как такое могло случиться???
Ведь тактика, разработанная Руго, предусматривала полную и безоговорочную победу. Какие проблемы? Управляй вормами, чтобы бежали куда надо и мочили кого надо. Ну и, при необходимости, воздействуй на мозги противника, сбивая его с толку. И дело в шляпе, хоть хет-трик делай.
Словечко «хет-трик» Руго выудил из космоса, когда случайно наткнулся на трансляцию какого-то зрелища. Зрелище ему не понравилось, показалось суетливым и бестолковым. А вот словечко он запомнил.
Так вот. В теории все было гладко, а на практике шамы опростоволосились. По словам Люма основная проблема возникла из-за атамана команды хомо. Он всех рвал и метал, буквально, в клочья. И даже свирепого Зубача приложил так, что тот едва не отдал удильщику душу. А когда Люм попробовал воздействовать на сознание этого атамана, то ничего не получилось. Наоборот, сам Люм едва сознание не потерял от перенапряжения.
А ведь Люм не какой-то там «одноглазый», и рамка усилителя при нем находилась. Но все равно не смог внедриться в мозги странного хомо, хоть ты тресни. Так, по крайней мере, утверждал Люм.
– Я так и не понял, почему наш боец схватил этот ватный мяч руками, – прошипел Руго. – Получается, это ты дал ему такую команду?
– Нет, вождь, я не давал, клянусь! – вытаращив оба узких глазика, чуть не плача заявил Люм. – Я уже объяснял, что велел ему пинать «ватник». Но он почему-то взял его в руки. И судья его пристрелил. Ума не приложу, что случилось.
– Ум надо было во время игры прикладывать, а ты, похоже, в тот момент задницей думал, – ехидно заметил Руго. – Должно же быть объяснение. Ну, шевели извилинами!
– Ну-у… Я тут подумал. Наверное, мы еще не отработали технологию управления мозгами вормов. Мозги-то у них слабые. Вот они и перенапряглись у этого придурка.
– Хочешь сказать, он сошел с ума?
– Что-то вроде того – перегрелись и сварились. Слишком долго шла игра. А все из-за атамана команды маркитантов. Он очень упорно и долго сопротивлялся. Иначе бы мы разделались с ними в два счета.
– Как ты, говоришь, зовут этого атамана?
– Я не говорил, вождь. А зовут его Спартак.
Старший шам резко выпрямился на стуле, словно внезапно проглотил древко копья. Веки всех его трех глазниц одновременно распахнулись, а узкие глазки блеснули любопытством.
– Как ты сказал? Повтори.
– Спартак его зовут. – Руго молчал, и Люм неуверенно продолжил: – Странное имя, я тоже удивился, вождь. Я даже подумал…
– Ну-ну, – подбодрил «трехглазый».
– Я слышал, что когда-то так называлась база маркитантов. Ту, что сейчас называют Стадион. Но это было очень давно, еще до Большой Войны.
– А что ты еще слышал?
– Больше ничего.
Руго качнул головой. Чего еще ожидать от существа, разглядывающего в космосе изображения голых самок? И это вместо того, чтобы постигать знания и приумножать могущество расы шамов. Куда катится этот мир?
В отличие от малообразованного Люма, имя Спартак не показалось старшему шаму странным. Он знал, что такое прозвище встречалось у хомо до Большой Войны. И в память об одном из таких хомо у Стадиона даже поставили памятник, похожий на киборга. Может, тот древний Спартак и был киборгом или еще каким уродом. Но не в этом дело.
Руго встрепенулся, услышав имя, потому что вспомнил о недавнем происшествии около базы шамов. Тогда наблюдатель засек группу капитолийцев из четырех хомо. Люм, находившийся на дежурстве, принял решение провести атаку, чтобы захватить капитолийцев в плен. Но операция закончилась практически ничем, если не считать множества трупов.
Само по себе решение об атаке было правильным. И Руго тоже бы его поддержал, если бы не смотрел в то время на Стадионе гладиаторские бои. Однако легкомысленный Люм едва не провалил операцию, потеряв двух младших шамов и около полусотни вормов из «батальона смерти». Разве так воюют?
Капитолийцев, разумеется, тоже завалили, всех четверых. Но троих сразу порвали на куски голодные «трупоеды», так как Люм упустил контроль над ситуацией. А четвертый хомо был, скорее, мертв, чем жив, когда его доставили к Руго. И выудить из его сознания почти ничего не удалось. За исключением того, что звали его капитан Латыпов, и командовал он группой, направлявшейся в Кремль.
А еще Руго уловил несколько разрозненных слов, среди которых были «ценности Гохрана», а также «Спартак». То ли прозвище, то ли название… У мертвого-то уже не спросишь.
Вот почему вождь шамов так заинтересовался, когда услышал о гладиаторе по прозвищу Спартак. Не потому, что он был сильно нужен Руго. А потому, что мог иметь какое-то отношение к таинственной миссии капитана Латыпова и ценностям Гохрана.
А еще Руго очень заинтриговала странная невосприимчивость Спартака к ментальному воздействию. Подобное, конечно, случается. Но только в том случае, если кто-то ставит на сознание блок.
Это что же получается? Кто-то заблокировал сознание Спартака с помощью гипнотического внушения? Но зачем? Неужто этот «кто-то» догадывался, что на мозг Спартака будет проведена ментальная атака? Или причина в чем-то другом?
А еще Руго очень интересовала личность загадочного гипнотизера. Ведь его блок не смог преодолеть средний шам Люм. Из чего следовало, что «гипнотизер» обладал способностями на уровне двуглазого шама. А то и выше! Кто же это мог быть?..
– Вот что, Люм, – сказал вождь. – У меня есть к тебе важное поручение. Очень важное.
– Слушаюсь, Руго. – Худенький Люм от усердия вытянулся в струну – задень, и тут же лопнет. – Я все выполню.
– Возьмешь охрану и сходишь завтра к Гермесу. Нужно договориться с ним о реванше.
– В ногомяч?
Руго задумался, шевеля подглазными щупальцами.
– Нет, схватка должна быть один на один, чтобы не возникало побочных помех. Понимаешь? Спартак должен драться один. И я лично займусь его сознанием.
– А кто будет драться против него?
– Скажи Гермесу, что мы выставим Зубача. Он уже познакомился со Спартаком и наверняка жаждет его крови. А чтобы был злее, не корми его ближайшие дни. Как говорят хомо, голодная крысособака злее кусает.
И Руго еле заметно усмехнулся. Он обязательно выяснит, кто такой этот Спартак. И что случилось с его сознанием, он тоже выяснит. Видимо, Спартаку есть что скрывать. А тот, кто старается утаить свои мысли от других, всегда знает что-то важное. И опасное.
