Я проснулась рано — гораздо раньше обычного. Однако тащить себя из постели за шкирку не пришлось. Буквально сразу, едва открыв глаза, я откинула одеяло и направилась в ванную. Приняла душ, привела в порядок волосы и лицо.
Затем выбрала новую дурацкую майку, натянула уже привычные дешевые джинсы и принялась расхаживать по комнате. Я вновь прокручивала в голове перечень песен, в которых могу поучаствовать, заодно прикидывала, какую из собственных композиций можно переделать под «уличный» стиль.
Правда, в случае последнего вопрос упирался в перевод — ведь Бьер и Ликрис-Тим пели на риторских наречиях, а мои песни были на всеобщем. Хотя, если переделать только припев…
Полчаса на сомнения, и я сдалась. Пришла к единственно верному выводу — думать в одиночку бессмысленно, вопрос нужно обсуждать с парнями. Уже после этого подхватила кепку и покинула номер, чтобы спуститься на первый этаж отеля, кивнуть улыбчивой Магде и, толкнув тяжелую дверь, выйти на улицу.
Да, опять в бар. Практически пустой в это время суток. Мы с Бьером договорились встретиться здесь утром, чтобы обсудить все еще раз, и пока коллега не появился, я собиралась позавтракать.
С выбором блюд проблем не возникло — за последние дни я выучила меню едва ли не наизусть. Из «нового» был только излишне пристальный взгляд Сэла.
Увы, но от бармена наши вчерашние посиделки не укрылись, а интерес, проявленный местной знаменитостью, не мог не удивить. Теперь я за этот интерес расплачивалась…
Однако задавать вопросов Сэл все же не стал. Более того, через пару минут отвернулся и вновь занялся бокалами. Я же пришла к выводу, что место дислокации пора менять. Очень не хотелось, но выбора, похоже, не было.
Мысль о необходимости переезда немного расстроила, но проникнуться печалью я все-таки не успела. Отвлеклась на включенный галавизор, по которому, как и всегда, шли новости.
Диктор «подпольного» канала бодро вещал о том, что леди Эсми до сих пор не нашли — и эту часть я слушала вполуха. Но когда ведущий упомянул Тамира, забыла про уже принесенную еду и уставилась в полупрозрачный экран.
После короткой, совершенно дежурной преамбулы нам продемонстрировали ролик с фрагментами интервью, которое Тамир давал одному из центральных каналов. Увидев на экране мужа, я забыла как дышать и невольно наклонилась вперед.
Мы были в разлуке всего ничего, но соскучилась я ужасно. Впрочем, сердце сжалось не только поэтому, просто Тамир… он выглядел не так, как всегда.
Лицо главнокомандующего военных сил Риторы заметно осунулось. Взгляд серых глаз был по-прежнему острым, но каким-то безжизненным. И хотя здесь можно было навоображать любых причин — от проблем с Альянсом до сожалений по поводу того, что покушение все же провалилось, — но я очень четко поняла: дело в моем исчезновении. Муж переживает! По-настоящему.
В следующую секунду возникло острое желание вскочить и помчаться к нему. Но… нет, я осталась.
Более того — опомнилась и попыталась принять беззаботный вид. Увы, получилось не очень. Выражение лица контролю не поддавалось, а руки дрожали, причем настолько сильно, что я едва не облилась кофе.
Лишь спустя несколько ударов сердца смогла выдохнуть и вновь сосредоточиться на ролике…
На вопросы репортера муж отвечал с неохотой. Мол, даже не сомневаемся, что Эсми жива, и прикладываем все усилия. Почему сама не проявляется? Не знаю, спросим, когда найдется. Предположения? Конечно, есть, но давайте не будем множить версии и отдадим предпочтение фактам?
А вот о результатах расследования Тамир говорить не желал. Объяснил, что данных достаточно, но обсуждать их рано. Более того, для начала хочется дождаться выводов межпланетарной комиссии. Узнать «самый компетентный» вердикт.
При упоминании комиссии и, соответственно Альянса, в голосе главнокомандующего появилась едкая ирония. Еще через секунду включение закончилось, а на полупрозрачный экран вновь выплыл утомленный жизнью диктор.
Правда, на сей раз ведущий был не один, а в компании очередного «эксперта». И именно ему, гостю, адресовался следующий вопрос:
— Ну что, задала леди Эсми задачку?
— Мм-м… — отозвался гость.
Дальше состоялся короткий разговор на тему моих мотивов и линии поведения. Он закончился уже слышанными рассуждениями про диверсантку-спецагента. Специалиста с отличной подготовкой, которого бесполезно искать.
И если в самый первый раз эта версия ошарашила и вызвала желание рассмеяться, то теперь я невольно задумалась. Ведь со стороны мое поведение действительно смотрится неоднозначно. Особенно на фоне истерии, которую развел Альянс.
Да, тему Альянса тоже подняли… Конечно, репортеры центральных каналов справились бы с освещением данного вопроса лучше, но пришлось довольствоваться тем, что есть.
Выяснилось, что до прилета комиссии, которая будет проверять мой кар, осталось три дня, и хотя доказанными фактами Альянс еще не владеет, а презумпцию невиновности никто не отменял, на Ритору, словно из рога изобилия, сыплются обвинения.
Главным критиком и «прокурором» выступает не кто иной, как мой покровитель — Стиритт Ларн. Это не удивило, даже наоборот — беспокойство Стиритта было воспринято как нечто вполне естественное.
А вот активное участие властей Занриса вызвало недоумение. Просто была в моей гастрольной жизни пара ситуаций, когда вмешательство Занриса требовалось очень, но они предпочитали делать вид, будто никакой Эсми Солнечный Ветер не знают. Зато теперь…
Интересно, на них Альянс надавил или сами инициативу проявили? Например, чтобы выслужиться перед Стириттом?
Очень хотелось поехидничать на эту тему, но я не успела. Отвлеклась на новый ролик, из числа тех, что изначально на каком-то из центральных каналов показывали.
Тут тоже было интервью, и мужчину, чье авторитетное мнение предлагалось зрителям, я опознала сразу. Ронтан эр Номис. Один из внуков Ксанроса и, соответственно, один из претендентов на престол.
Принц выглядел солидно, но без лишнего пафоса. И говорил не так, как многие политики любят, а по-человечески понятно. Само интервью касалось все той же ситуации с Альянсом. Правда, Ронтан не столько отвечал на вопросы репортера, сколько успокаивал народ…
Мол, да, все сложно, а позиция объединения и лично Стиритта несколько неадекватна, но Ритора справится. Проблемы решаемы! Даже в том случае, если леди Эсми так и не отыщется или вместо живой леди найдется ее труп.
Тема собственной смерти совершенно не привлекала, поэтому я отвернулась от галавизора и вновь посвятила все внимание завтраку. Тот уже остыл, но оставался вполне съедобным. Единственное, кофе пришлось все-таки перезаказать.
Когда официантка принесла новую чашку, в дверях появился Бьер. Нечесаный, но очень бодрый и с невероятной улыбкой.
Позитив коллеги оказался заразен — я тоже разулыбалась и рукой помахала, но Бьер отрицательно качнул головой и направился не ко мне. Музыкант поспешил к барной стойке и замершему за ней Сэлу.
Причины такого поведения? Ну… догадка, разумеется, возникла. О том, что именно будут обсуждать, я тоже догадалась…
В этот миг хорошее настроение отступило, а по коже побежали мурашки. Впрочем… а может, зря паникую? Может, речь не о пропавшей жене главнокомандующего, а о чем-нибудь другом? Ведь если бы Сэл и его помощница опознали во мне ту самую жену, я бы тут уже не сидела. Или?..
Несколько глотков кофе, несколько взглядов в сторону Бьера, и напряженность усилилась. Правда, желания вскочить и поспешить прочь не возникло. Во-первых, я понимала, что это бесполезно. Во-вторых, если меня будут сдавать лично Тамиру, то я вообще-то не против.
Как отнестись к улыбке, вновь тронувшей губы коллеги, когда тот отвернулся от Сэла и двинулся к моему столику, я тоже не знала.
Ну а едва музыкант приблизился и опустился на соседний диванчик…
— Что происходит? — тихо, с толикой обреченности спросила я.
— Где? — отозвался Лонош.
Я сморщила нос, непрозрачно намекая, что все видела и отпираться без толку. В итоге коллега новую улыбку подарил и, понизив голос до шепота, подтвердил догадку:
— Сэл и Мика, — кивок в сторону официантки, — тебя узнали.
— Сами? — уточнила я.
Бьер замер на секунду и отрицательно качнул головой.
— Нет. Из-за меня. Вчера увидели, как мы с тобой общаемся, и прозрели.
— А до этого?
Лонош снова головой мотнул.
— Нет, Эсми. Можешь гордиться, из тебя вышла неплохая диверсантка.
Он шутил, но в свете просмотренного репортажа смешно не было. Зато искра гордости в душе все-таки вспыхнула. Ведь это только кажется, что, видя фото, узнать человека проще простого. Но попробуйте узнать звезду, например, без грима. Если стереть лишнюю краску с моих коллег, то даже я не всех опознаю.
Впрочем, момент узнавания все-таки не главный. Куда важней другое.
— И что теперь? — выдохнула я.
— В каком смысле?
На лице Бьера проступило шкодливое удивление. Он отлично понимал смысл ситуации, но предпочел сыграть в дурачка.
— Они уже сообщили куда надо? — спросила я.
Лонош ответил очередным «непонимающим» взглядом. Потом удивился уже вслух:
— Зачем куда-то сообщать?
Я не разозлилась, но глаза все-таки закатила.
— Бьер, не прикидывайся, — сказала строго. — Ты отлично знаешь, что за меня назначено вознаграждение. Я никого не осуждаю, понимаю, что деньги нужны всем и всегда. Я просто пытаюсь понять, как давно за мной вылетели. Успею допить кофе или нет.
В подтверждение этих слов я отсалютовала чашкой, а потом вздохнула. Сэл и Мика могли обратиться только в поисковый штаб, а он, по логике, должен находиться под полным контролем главнокомандующего. То есть вероятнее всего прилетят все-таки друзья, но…
Нет, думать о врагах или бояться я была уже не способна. Вообще в некоторую апатию впала — ведь совместный проект с Бьером и группой Ликрис-Тим, судя по всему, срывался, а мне так хотелось…
— Никто никуда не сообщал, — вырвал из мыслей собеседник — Так что пей свой кофе и никуда не торопись.
Теперь настала моя очередь удивляться, но я, в отличие от коллеги, не прикалывалась…
— Не выдали? — переспросила шепотом и изумленно. — Но почему?
— Потому, — отозвался окончательно посерьезневший Бьер. — Потому что даже в трущобах есть вещи, которые не продаются и не покупаются. И есть люди, которые предпочитают торговать пивом, а не судьбами других людей.
Я повернулась и взглянула на бармена. Он, как и раньше, протирал пивные бокалы, причем с таким видом, будто ничего особенного не происходит. Словно девушка, за сведения о которой дают огромные деньги, не здесь, а в каком-то другом баре сидит.
Его позиция? С одной стороны, не удивила. Я в курсе, что есть люди, которые… не то что не продаются — это слишком громко сказано, но продаются не всегда. Более того, мне хотелось верить, что я и сама из таких, однако учитывая сумму вознаграждения…
— Все-таки не понимаю, — выдохнула я.
Как ни странно, но лидер лучшей уличной группы Манкорса принялся объяснять:
— Ты приходила сюда на протяжении нескольких дней, и Сэл успел сделать выводы. Он видел, что у тебя все в порядке, ты не в беде, то есть можешь самостоятельно позвонить по номеру «горячей линии», или связаться с эр Рузом как-нибудь иначе. И раз ты этого не делаешь, значит, есть причины…
Музыкант замолчал, и я не сразу сообразила почему. Оказалось, к нашему столику приближалась официантка — та самая Мика. Она несла поднос, на котором стояли чашка и большой пузатый чайник. Заказ, сделанный Бьером.
— Пожалуйста, — выставив посуду на стол, сказала женщина.
Голос прозвучал дружелюбно и совершенно буднично. Но во взгляде, которым меня одарили, читалось — я знаю!
Это стало поводом потупиться и чуточку смутиться. Ну а когда официантка отошла, Бьер продолжил:
— К тому же Сэл понимает, что дело — политическое. А туда, где замешана политика, да еще большая, только законченный идиот полезет. В таких делах можно потерять гораздо больше, чем выиграть. За вмешательство могут и убить.
Увы, но поспорить не захотелось. Все верно, политика — дело очень грязное…
— Но, как я понял, главная причина все-таки в другом, — вновь подал голос Лонош. — Ты им понравилась.
Я удивленно уставилась на него. Было ясно, что жду пояснений, но музыкант среагировал неадекватно. Он окинул меня взглядом, а потом прикрыл рот ладонью и прыснул. Бьеру реально смешно было! Причем очень.
С минуту я смотрела на это безобразие, а потом все-таки не выдержала…
— Что? — спросила с толикой обиды.
— Твои брови, — охотно пояснили мне.
И после недолгой паузы:
— Прости, но они такие… такие…
Какие именно, Лонош не сказал, но я и так знала, что жутковатые. И хотя момент был, в общем-то, серьезным, непроизвольно надулась. Все понимаю, но обязательно было напоминать?
— Что значит «понравилась»? — возвращая Бьера к разговору, спросила я. — Чем?
Собеседник сразу успокоился и даже снова посерьезнел…
— Ты — своя, — заявил он. — Такая, как мы.
В голосе музыканта прозвучала искренняя убежденность, а я фыркнула. С одной стороны, подобный взгляд польстил, а с другой…
— Мы разные, Бьер.
Да, разные, и это очевидно.
— Не настолько, чтобы кто-то мог назвать тебя чужой, — не пожелал согласиться музыкант.
Повисла пауза — недолгая и довольно неоднозначная. Потом Бьер продолжил:
— Вчера я наблюдал за тобой и видел, как ты держишься. Ты не шарахаешься от окружающих, не задираешь нос и ведешь себя как обычная девушка. Это говорит о многом.
— О чем, например? — вновь фыркнула я.
— Например, о том, что в тебе нет презрения. Ты не считаешь нас грязью под ногами. Относишься к нам совершенно спокойно, как к людям.
Слова вызвали противоречивые чувства. Да, все верно, грязью не считаю и принципиальных отличий между нами действительно не вижу, но…
— Мы все-таки разные, Бьер.
Да, я немного уперлась. Просто желания притворяться «своей в доску» или питать чьи-либо иллюзии не было. Мы разные, и все.
— Хорошо, — согласился Лонош. И тоже чуточку уперся: — Но не настолько, чтобы у нашего Сэла поднялась рука сдать тебя властям.
Ситуация по-прежнему была серьезной, но я улыбнулась. Вновь повернула голову, дабы взглянуть на бармена, и невольно осознала еще одну вещь. Увы, но все. Лафа закончилась. Меня начали узнавать, а раз так…
— Эсми, — Бьер перешел на шепот. — Я думаю, тебе лучше не появляться в публичных местах до нашего выступления. Как по мне, до вчерашнего дня тебе попросту везло, но рассчитывать на это везение и дальше — глупо. Нужно затаиться. Залечь на дно.
Да, мы мыслили в одном ключе, правда, легче от этого не стало.
— Если я запрусь в гостиничном номере, это будет выглядеть еще подозрительней.
Собеседник замер на мгновение, потом вздохнул. И сказал:
— Кажется, есть идея.
— Что именно? — полюбопытствовала я.
— В принципе, ты можешь пожить на нашей базе, — отозвался музыкант. — Спальное место там есть, душ — тоже. Замок на двери крепкий, и посторонних никогда не бывает. О тебе будут знать только парни и я.
Хм-м… Кстати, о парнях!
— Ты уже рассказал им?
Бьер отрицательно качнул головой.
— Они все равно бы не поверили, — пояснил музыкант. — Решили бы, что разыгрываю. Я прикидываю, что мы с тобой дойдем до базы, и парни сами все увидят.
Вот как? Возможно, но…
— А они меня не выдадут?
Просто бармен — барменом, но у музыкантов могут быть другие взгляды на вопрос. Особенно учитывая по-настоящему солидное вознаграждение.
О последнем напомнила вслух, и Лонош уточнил:
— А сколько?
— Реально не знаешь? — удивилась я.
Лидер самой успешной уличной группы Манкорса пожал плечами, а я вздохнула и озвучила:
— Миллион.
— Сколько? — Он аж поперхнулся.
— Миллион кредитов, — понизив голос до шепота, повторила я.
Потом откинулась на спинку диванчика и внимательно уставилась на коллегу. Если бы он сейчас вытащил коммуникатор и начал названивать на «горячую линию» поискового штаба, я бы не удивилась и не расстроилась.
Но Бьер поступил совершенно иначе — налил себе чаю, сделал глоток и тут же успокоился. А заметив мой недоуменный взгляд, сказал:
— Не выдадут. Да и вообще — зачем нам миллион?
К числу риторических этот вопрос точно не относился, и я даже испытала желание поспорить.
Бьер, конечно, заметил и тут же пояснил:
— Это трущобы, детка. Здесь не на что потратить такие деньжищи.
Коллега иронизировал, однако его глаза не смеялись. Лонош был искренен, и за парней своих ручался. Тем не менее при мысли о посещении репетиционной базы я чуточку струхнула. Пусть я не самая слабая, но девушка, а в составе Ликрис-Тим только парни, и…
Впрочем, нет. Давать волю паранойе я все-таки не стала. В конце концов, я стою миллион кредитов, а совместная работа с Эсми Солнечный Ветер может вывести группу на принципиально иной уровень. И нужно быть законченным идиотом, чтобы этого не понимать.
Так что нет. Уж кто-кто, а музыканты зла точно не причинят. В том же, что касается переезда на базу — возможно. Но для начала нужно посмотреть на эту базу «вживую», ну и с группой познакомиться.
— Как думаешь, они удивятся? — сделав новый глоток кофе, спросила я.
— Они будут в шоке, — отозвался Лонош.
Потом, видимо, представил реакцию своих ребят в деталях и снова разулыбался. Его позитив оказался опять-таки заразен, но это было неплохо.
