«Боже, боже мой! Какой ужас! Я же этого не хотела!» – звучало в голове Вероники, бежавшей, не разбирая дороги, прочь от сельского дома, где на крыльце лежала окровавленная тетя Дина.

«Что делать? Что делать?» – бился в голове второй вопрос, ответа на который у Вероники пока не было. Параллельно она окидывала взглядом окрестности, казавшиеся ей сейчас пугающими и зловещими. Вероника была одна, почти что в незнакомом месте, оглушена тем, что произошло, и повиновалась, можно сказать, инстинктам. Взяла ли она телефон? Да, вроде бы он здесь, во внутреннем кармане курточки. Что еще? Что говорил Вова? Господи, почему он ушел?! Ну почему он ушел?! Ах, ну да, она же сама настояла на том, чтобы он погулял хотя бы часок. Выходит, сама виновата в том, что произошло! Так все же, что он говорил? Что нельзя высовываться без нужды из дома. Но как можно было оставаться там? Да и нет вроде никого вокруг. По телефонам найти их не могут, так Вова говорил. Да, он наказывал никому не звонить. Но было так страшно, что она не удержалась и позвонила тете Дине… Блин, зачем, ну зачем она это сделала?! Все, больше невозможно, надо набрать Вову! Немного отдышавшись, Вероника отошла от дороги к каким-то кустам, вытащила телефон и набрала на нем цифру 1 – именно так обозначил себя Вова, когда вручал ей два дня назад этот телефон с какой-то, как он выразился, «левой симкой». Однако Нику ждало разочарование – абонент был недоступен. Ах, ну да – Вова же говорил, что отправляется на важный заказ и телефон его может быть выключен. Внезапно Вероника чуть не вскрикнула – по проселочной дороге двигалась машина, ярко освещая все впереди своими фарами. Но люди, которые были в машине – а она увидела, что там сидело несколько парней, – ее не заметили только потому, что именно в этот момент ей пришло в голову набрать Вову, для чего она отошла к кустам. Бешено колотившееся сердце чуть успокоилось, когда машина скрылась в направлении села.

Девушка пошарила по карманам – ага, деньги у нее есть. Это уже хорошо. Нужно добраться до трассы и там ловить удачу. Оставалось всего каких-то пятьсот метров. Она хотела положить телефон снова в карман, но чуть замешкалась. А что, если?.. В конце концов, отец ее понимал гораздо лучше, чем мать, хотя и общались они очень редко – Эдуард Васильевич бывал дома, что называется, наездами. Вероника знала, что отец поехал в Подмосковье – но вдруг он в офисе, в Москве? Он довольно часто так делал, ссылаясь на всякие неотложные дела. Телефон отца, как и телефоны матери и тети Дины, Вероника знала наизусть. Поэтому, подумав немного, набрала номер. Ответом были длинные гудки… А, ну да, он видит, что номер незнакомый, поэтому не отвечает. Что делать? Если Вова не отвечает, значит, вступает в действие план Б – как он и говорил, то есть они должны встретиться завтра в Зеленограде – вернее, на станции Крюково. Но до этого надо же где-то перекантоваться!

Вероника рассчитывала как-то убедить отца в правильности принятого ею решения. Возможно, это было глупо, но она подумала именно так в тот момент, когда на трассе остановилась машина, за рулем которой был мужчина, а рядом сидела женщина. Семейная пара благожелательно позволила Веронике разместиться на заднем сиденье и вступила с ней в разговор. Вероника сообщила, что поссорилась с парнем, поэтому едет обратно в Москву к родителям. Женщина два раза уточнила, не случилось ли с пассажиркой чего-нибудь нехорошего, намекая на сексуальные приставания, но Вероника отмахнулась и сказала, что «он просто козел, и все». Данное объяснение удовлетворило семейную пару, и она пожелала девушке счастливого пути, высадив ее у ближайшей к МКАД станции метро. Офис отца располагался не так далеко отсюда, но все же нужно было проехать три остановки на метро или взять такси. В такой поздний час Веронике пришлось воспользоваться именно такси. Впрочем, все прошло довольно гладко – деньги у нее были, а таксист не стал интересоваться, какого черта такая молодая девчонка разъезжает одна по ночной Москве.

Выйдя у офиса отца, она взглянула на окна – здесь Вероника была несколько раз и примерно знала, где расположен отцовский кабинет, однако там было темно. Правда, ей показалось, что какой-то слабый свет пробивается сквозь шторы. Она снова набрала номер отца, но он не отвечал. Вероника оглядела парковку перед зданием и обрадовалась, заметив знакомую машину и знакомые номера. «Он здесь!» – торжествующе подумала девушка и попробовала открыть дверь. Однако она была закрыта, и Вероника снова набрала отцовский номер.

Ответа по-прежнему не было. Не оставалось ничего другого, как снова поймать такси и поехать уже в то место, где она могла спокойно провести остаток ночи. Правда, определение «спокойно» не слишком подходило к той ситуации, в которой Вероника оказалась. И только из круглосуточного «Макдоналдса», откуда никого не выгоняли, она сумела дозвониться отцу…

– …Вот и все! – обнял Веронику Вова, когда они устроились на уединенной скамье электрички, в хвосте последнего вагона. – Ничего не бойся, все будет нормально. Устроимся в Питере, снимем квартиру, это уже на мази, я обо всем договорился. Я сдам сессию, переведусь на заочный, откроем бизнес – возможно, даже попробуем завязаться с Финляндией. Это тоже реально, я тебе об этом говорил… С экзаменами твоими тоже что-нибудь порешаем. Все это решаемо. Ты пойми – все ре-ша-е-мо!

Вероника слушала и машинально кивала, но одна мысль не давала ей покоя.

– Тетя Дина! Вова, ты забываешь про тетю Дину!

Ольшанский вздохнул. У него с языка были готовы сорваться сейчас тысячи упреков подруге за то, что она вообще позвонила Дине в ту ночь, вообще решила «запалить» все дело, звонила отцу и так далее, и тому подобное. Но он не стал этого делать – Вова вообще для своего возраста был удивительно сдержанным и даже мудрым парнем.

– Но ты-то в чем здесь виновата? – сказал он, чтобы немного успокоить подругу.

Вероника не ответила, просто отвернулась и стала смотреть в окно – электричка набирала ход, приближаясь к Солнечногорску.

– В Бологое пересаживаемся, там потусим где-нибудь – надо два часа переждать, – произнес Вова, весь захваченный своими планами на будущее.

– А в Питере ведь нас будут искать, – с сомнением покачала головой Вероника.

– Будут, но не найдут. Во всяком случае, в ближайшее время, – ответил Вова. – Потому что квартира будет снята на другое имя, ты вообще светиться не будешь, а меня никто не знает. Во всяком случае, я так думаю, что не знает. Кстати, кто вообще обо мне знает? – вдруг опять насторожился он. – Давай еще раз… Мать, отец?

– Нет!

– Одноклассницы?

– Ида, – закусила губу Вероника. – Но она будет молчать.

– Если будет, – процедил Вова и вдруг хлопнул кулаками по коленям: – Черт! Витя… Это его дом, там произошло убийство, он будет просто вынужден меня сдать! Черт! Надо думать, каким образом себя легализовать в Питере. Как же я об этом не подумал?! Вероника, ну зачем, зачем ты позвонила этой Масловой? Кто тебя просил?!

– Не начинай, а! – Вероника вырвалась из объятий Вовы и с надутым видом уставилась в окно электрички, практически прислонившись к нему лицом.

Утро вторника в Главке на Петровке началось с совещания в кабинете генерала Орлова.

– Ну что, давайте по порядку, орлы! – сказал генерал. – Начнем с Льва Ивановича.

Гуров развел руками и показал на лежавшую перед ним бумажку:

– Веришь или нет, Петр, но я, ты же знаешь, по бумажке никогда практически не читаю, все говорю по памяти. А тут вынужден был вот написать тезисно… Потому что пока мало что понятно.

– А так всегда, до поры до времени, – ответил генерал.

– Итак, первая версия – нашу «шатунью» Дину Маслову убил кто-то из ее сельских собутыльников, – вставил Станислав Крячко.

– Сразу несколько возражений, – усмехнулся Лев. – Убита она выстрелом из пистолета – совсем не стиль сельских собутыльников. У них или кухонный нож, или камень, или топор. Или вообще просто кулак.

– Логично, – тут же согласился Крячко.

– Вот-вот, – подтвердил Гуров. – Я разговаривал сегодня с утра с участковым Суворовым. Он утверждает, что никто из его подопечных в серьезных криминальных делах не замечен. Я имею в виду – банды, огнестрелы и так далее. Тот самый алкаш Генка Шабалин, благодаря активности которого мы и обратили внимание на это село, максимум на что способен – дать в морду или трусливо вымогать деньги на выпивку за информацию. Кстати, тот же самый участковый, до того как все случилось, ни разу в селе Дину Маслову не видел.

– Не видел – это не значит, что ее там никогда не было, – скептически возразил Крячко.

– Вполне возможно, ты прав, – согласился Гуров. – Хотя у меня сложилось впечатление, что Владимир Иваныч Суворов – один из тех, кто к работе своей относится серьезно. В этом плане нам, можно сказать, повезло. Но вполне может быть, что бывала она там весьма нерегулярно, а в тот вечер появилась прицельно. И это связано не с тем, что ей негде или не на что было выпить, а с тем, что она знала, где находится Вероника Крайнова.

– Поэтому и возникает вторая и самая правильная на нынешний момент версия – Вероника, – тут же подытожил Крячко.

– Правильно, коллега, – иронично поддержал его Лев. – Пистолет пропал из дома Крайновых, и первый, вернее, первая, кто мог его взять, – это Вероника, которая к тому же собиралась сбежать из семьи. Зачем ей пистолет – да, вопрос. Но, как показали дальнейшие события, пистолет этот все же пригодился. Может быть, в этой семейке есть какая-то тайна, которую мы до сих пор не знаем?

– Тайна, в которой замешана Дина Маслова, – выдал очередную реплику Станислав. – Она же, Лева, как ты говорил, почти как член семьи!

– Почти, – подтвердил Гуров. – Правда, глава семьи ее не жаловал, кривился при одном ее упоминании. А вот Наталья, можно сказать, была лучшей подругой. И, что немаловажно, у Дины сложились хорошие отношения с Вероникой.

– А она ее взяла и убила, – нахмурился генерал Орлов. – Как-то не вяжется – да, орлы?

– Могло быть что угодно – ссора, просто неосторожность. В конце концов, там, кроме нее, был еще ее хахаль Вова! – поднял вверх палец Крячко. – Этот Вова, кстати, мог и настаивать с самого начала, чтобы его подружка сперла у отца пистолет, а потом воспользовался им, чтобы убрать свидетеля. Дина каким-то образом узнала, что Вероника прячется в селе.

– От Вероники, скорее всего, и узнала. – Гуров посмотрел на еще один листок, на котором были отражены все звонки с мобильного телефона Масловой. – Этот хмырь, Вова, вручил ей новый телефон с новой «симкой», с которого она и позвонила Дине в 22:30.

– Сейчас по этому номеру что биллинг показывает? – спросил Орлов.

– Майор Головкин в этом плане работает, – ответил Крячко.

– Так, ну а ты, Станислав, что скажешь по результатам своей вчерашней работы? – в упор посмотрел на него генерал.

Крячко вторую половину вчерашнего дня провел в оперативной разработке погибшей Масловой. Он посетил ее квартиру и устроил там обыск. Однако ничего такого, что наводило бы сыщиков на какие-то новые версии, в результате этого так и не появилось.

– Жила она одна, – со вздохом начал свой доклад Станислав. – Мужчин, судя по показаниям соседей, рядом с ней видели, но они были всегда разные. То есть сегодня один, завтра – другой. Короче говоря, распутной женщиной она была…

– Это к тому, что какого-то таинственного покровителя, о котором она так сладко пела своей подруге Крайновой, скорее всего, у нее не было, – заметил Гуров.

– Встает вопрос – а на что она все же жила? – пристукнул пальцем по столу Орлов. – Машина у нее была, кстати, она постоянно нарушала правила дорожного движения…

– Этот вопрос мы, надеюсь, выясним, – сказал Гуров, – хотя пока на него ответа нет.

– Соседи отзываются о ней по-разному, – продолжил Крячко. – Пожилая соседка – так весьма негативно, потому что часто видела ее поддатой, она вообще не вызывала никакого уважения, потому что жила одна, ни детей ни плетей. Ну а пожилые у нас любят во всем порядок. А вот молодой парень лет тридцати из другой квартиры – так, наоборот, сказал, что интересная была женщина, приятная. Ну для него, наверное…

– А он с ней не… того? – скосил на него глаз Гуров.

– Уверяет, что нет, – быстро отреагировал Станислав. – Я отвел его в сторонку и деликатно об этом самом и спросил. Ну а если и было, то, может, разок или два, но на общую картину это не влияет. Парень он свободный, так что может устраивать досуг как хочет. В том числе и с соседками на пятнадцать лет старше. Сейчас, когда нравственность на нуле, все возможно! – пафосно изрек полковник. – Или, может быть, его в подозреваемые запишем?

Гуров промолчал, а Орлов пожал плечами.

– Выяснил также, что у покойной жива мать, – продолжил Крячко. – Ей за семьдесят, проживает в Перми, позвонили, сообщили, старушка в горе, понятное дело, но, возможно, даже приедет на похороны.

– Кстати, что с похоронами, не знаешь? – нахмурился Гуров. – Кто организовывать-то их будет?

– Не знаю, – отрезал Крячко. – Я так понимаю, что должна заняться ее подруга, Наталья, но это ты с ней общаешься в основном, а не я, – многозначительно посмотрел он на Гурова. – Тело сейчас, как и положено, в морге, эксперты отработали. Огнестрел, очень похожий на тот, что образуется от спортивного пистолета. То есть на девяносто процентов убили ее из пистолета Крайнова.

– И по-любому получается, что главная подозреваемая у нас все равно – беглянка Вероника, – подвел черту под обсуждением Орлов.

– Которая до сих пор не обнаружена, – мрачно поддакнул ему Крячко.

– Давайте, орлы, работаем дальше, – завершил разговор генерал. – Ориентировки разослали, будем ждать поимки беглецов. Хотя что-то мне подсказывает, что не совсем в них дело. – И негромко добавил: – И дай бог, чтобы я не ошибался…

Гуров и Крячко мрачно посмотрели на неожиданно засомневавшегося начальника – им, разумеется, хотелось, чтобы беглецов поймали, но пока что было совсем непонятно, чем дело закончится. Оба полковника вышли в коридор и направились в свой кабинет. А у его двери, как оказалось, их поджидал майор Головкин.

– Лев Иванович, вы просили узнать насчет номера машины, – напомнил он.

– Какой машины? – нахмурился Гуров и тут же вспомнил – он просил уточнить, кому принадлежит тот черный «Инфинити», который маячил в туманных сумерках подмосковной дороги перед тем, как он встретил там Дину Маслову.

– Вот, пожалуйста, данные, – вручил ему бумажку майор.

– Petuhovs Andris, Riga, Latvijas Republika, – увидел полковник надписи латиницей.

Тут же к изучению бумаги присоединился Крячко.

– Это что за хрень? – неудоменно воскликнул он.

– Похоже, что наш таинственный незнакомец приехал в Москву из Латвии. Он иностранец.

– Ага, Петуховс, – хохотнул Станислав.

– А они там ко всем русским фамилиям добавляют в конце букву «с». Это же Европа, Стас, Европа! – поддержал иронично-шутливый тон коллеги Гуров.

– Мы почти что в Европе, – констатировал Вова, накидывая рюкзак на плечи. – Нам туда, – сказал он Веронике, показывая на силуэт видневшегося вдалеке перрона Московского вокзала.

Они не спеша побрели по перрону, обходя по дороге всякие тюки с поклажей, носильщиков и двигавшихся еще медленнее, чем они, пассажиров, вышедших с электрички. Вероника нервничала, и Вова это чувствовал – то она зачем-то оглядывалась, то прятала глаза. Заметив впереди у входа в вокзал маячивший наряд полиции, Вова ткнул Веронику в бок:

– Помнишь, как я тебе говорил – видишь копов, иди как обычно. Не зажимайся, расправься!

Но Вероника словно не слышала Вову, она, наоборот, прижалась к нему и как будто старалась спрятаться от полицейских. Чем, собственно, и привлекла их внимание. Один из вокзальных патрульных приблизился к ним и дежурным казенным голосом попросил предъявить документы. Ольшанский, внутренне понимая, насколько близки они сейчас к провалу, тем не менее спокойно вынул свой паспорт. Полицейский довольно равнодушно просмотрел его, сличил фотографию с живым Вовой и кивнул в сторону Вероники.

– А это сестренка моя, у нее паспорт дома, – с улыбкой пояснил Вова.

– Сестренка тоже в Москве живет?

– Ну да, мы решили северную столицу посмотреть, приехали вот…

И что-то в нервном поведении Ники насторожило второго полицейского, который тоже в этот момент подошел.

– Придется пройти для выяснения, – строго произнес он. – Тут недалеко. Пройдемте!

Молодым людям ничего не оставалось, как подчиниться служителям закона. А дальнейшее все было просто – ориентировки на московских беглецов уже со вчерашнего вечера были разосланы в питерскую полицию, причем Гуров настоял на том, чтобы особый упор был сделан на Московский вокзал и на прибывающие туда электрички – именно на них, скорее всего, поедут Вероника и Вова, чтобы не светить свои паспорта.

Московский и питерский главки сработали четко и быстро – сигнал, поступивший с Московского вокзала в Главное управление по Санкт-Петербургу, тут же ушел в Москву, и оттуда пришло сообщение, согласно которому задержанных беглецов надлежало немедленно отправить назад в столицу. На все про все ушло меньше часа, и уже в девять часов утра Веронику и Вову в сопровождении сотрудника полиции посадили на «Сапсан», который в час дня прибыл на Ленинградский вокзал Москвы. А около двух часов дня парочку уже допрашивали успевшие пообедать полковники Гуров и Крячко – в разных кабинетах. Гурову как более интеллигентному и тактичному оперативнику досталась Вероника, а с Вовой отправился разбираться Крячко. Довольно быстро выяснилось, что показания молодых людей практически во всем совпадают, различались они разве что эмоциональным окрасом, риторикой и чуть разными оценками произошедших за последние дни событий.

– Расскажи мне, девочка, почему такое неудачное время выбрали для своего, так сказать, побега? – ласково спросил Гуров. – Я в плане того, что экзамены же нужно было сдавать. Сдала бы экзамены, тогда и сбежала бы…

– Не экзамены, а экзамен, – шмыгая носом, поправила полковника Вероника. – Мне оставалось только обществознание. А оно мне совсем не нужно, оно матери нужно, потому что она хотела запихнуть меня в институт, где учиться я не собиралась, я кулинаром хочу быть. А аттестат мне так и так положен, потом могла взять, и все. Просто достало все, все достало, понимаете!

– Все очень просто, – спокойно отвечал в соседнем кабинете Вова на аналогичный вопрос полковника Крячко. – Именно сейчас мне предложили интересную работу в Питере. Мне оставалось всего лишь сдать диплом – но он у меня готов, я мог приехать сюда на несколько дней, и все!

– А о девчонке ты не подумал? – укоризненно спросил Станислав.

– А у нее примерно то же самое, – пожал плечами Вова. – Последний экзамен, который ей не нужен. Он нужен только в представлении ее мамы. Мама там претендует слишком на большое место в жизни Ники.

– Так она же мать! – пафосно воскликнул Крячко.

Вова не удержался от улыбки и хотел было поведать полковнику о том, что выражение «она же мать» стало давно уже предметом насмешек продвинутой молодежи в Интернете и превратилось в устойчивый «мем», но тут же одернул себя, поскольку придется слишком многое объяснять полковнику, наверняка далекому от мира социальных сетей и связанных с этим терминов.

– Вот на что вы рассчитывали? – все так же ласково спрашивал тем временем его подругу Гуров.

– Ну мы думали, что устроимся в Питере, а потом, типа, объявимся… И родители как-то, типа… – Вероника с трудом подбирала слова.

– Поймут и простят? – решил помочь ей Гуров.

– Да! И именно поэтому я позвонила тете Дине – мне стало страшно одной в этой избе… Но главное не в этом – я хотела выяснить, что там дома, как там, ищут нас или не ищут, и, в общем, хотела, чтобы тетя Дина поговорила с мамой – ну осторожно так, чтобы ее подготовить…

– То есть использовать ее в роли челночного дипломата по урегулированию кризиса? – еще раз пришел на выручку Гуров.

– Да, да! Я же понимала, что искать-то, конечно, нас не перестанут.

– Ну а вот скажи – ведь ты же врешь, что оставил Веронику одну тогда ночью! – продолжал, в свою очередь, допрос Крячко, с хитрым прищуром глядя на Ольшанского.

– Опять же – все просто, – уверенно парировал тот. – Мне позвонил заказчик и предложил очень выгодный вариант, когда за одну ночь я мог заработать… Ну, скажем так, приличную сумму. Отказываться было совсем не резон, потому что деньги нам очень пригодились бы.

– Мне бы тоже, – с пониманием кивнул Крячко и вздохнул.

Вова бросил на него удивленно-недоверчивый взгляд – игра? не игра? – но продолжил:

– Мне нужно было подъехать и на месте за его компьютером это все решить. Ехать нужно было в Щелково – сами понимаете, это довольно далеко от того места, где мы скрывались. Удаленно я решить вопрос не мог – если вы понимаете, о чем я говорю…

Крячко, хоть и не совсем понял, снова кивнул в знак согласия.

– Если насчет моего алиби на убийство Масловой, то опять же все просто – оба моих телефона, и легальный, и, скажем так, нелегальный – хотя юридически такого понятия нет, – для связи только с Никой, находились при мне. При ваших возможностях и желании вы можете легко проследить местонахождение обеих трубок на время убийства. А это очень далеко от Бутинино.

– Ну положение трубок еще не доказывает, что тебя не было на месте убийства.

– Может быть, вы нашли у нас пистолет? – провокационно спросил Вова.

– А откуда ты знаешь про пистолет? – тут же отреагировал Крячко.

Вова усмехнулся, и Стас понял, что ему снова не удалось его подловить.

– Что там был огнестрел, мне рассказала Вероника, – спокойно ответил Ольшанский. – И вообще, это вы должны доказать, что я совершил убийство, а я доказывать, что не убивал, не должен. И с доказательствами у вас что-то не очень… Вы, конечно, сейчас думаете, что я, по вашему пониманию, молокосос, салага, сейчас я на него наеду, и он признается…

– А ты признаваться, значит, не будешь? – спросил Станислав, хотя оценить Вову уже успел.

«Ловкий малый! – подумал он. – Такого не возьмешь за рупь двадцать!»

«Хитрый мужик, – думал в то же время Ольшанский. – «Косит» под простачка, но сразу видно – опытный. Впрочем, другим и не может быть полковник МВД».

Вслух же он сказал:

– Смотря в чем. В убийстве – конечно, не буду, потому что в нем не замешан. Да и Вероника не замешана. А вот кто убил и почему – мне самому очень интересно. Это означает, что мы где-то прокололись… Вернее, кто-то еще, кроме Дины, знал, где мы скрываемся. То, что Дина знала – это понятно, потому что Вероника, несмотря на все мои предостережения, зачем-то позвонила ей.

– Вот-вот, зачем она позвонила? – ухватился за эти слова Крячко.

– Страшно ей стало, – ответил Вова. – Вообще, конечно, если задумывать какое-то серьезное дело, Вероника – не самый лучший партнер. Но тут, как говорится, сердцу не прикажешь. Хотя вы, наверное, как человек уже пожилой сейчас посмеетесь надо мной.

– Смеяться я, Вова, не буду, – махнул рукой полковник, – потому что веселого во всем этом мало. А чего это я пожилой-то? – как-то обиженно добавил он.

– Ну, по сравнению со мной – точно пожилой, – упрямо повторил Вова.

– Значит, не будешь рассказывать, как убил Дину Маслову? – еще раз на всякий случай спросил Крячко.

– Нет, потому что меня в тот момент в доме не было, – повторил Ольшанский. – И Вероника тоже не убивала, там так получилось, по ее словам, что спустя полминуты, как они закончили разговаривать и Ника закрыла дверь, раздался выстрел. Или выстрелы – она точно не помнит, сколько их было. А потом какая-то машина отъехала от дома. Какая именно – она, конечно, не запомнила и не стала высовываться в окно, потому как очень испугалась. И долго не хотела дверь потом открывать. Наконец все-таки открыла, а там… Ну, короче, там труп лежит на крыльце. Она и сбежала оттуда. И честно вам скажу, товарищ полковник, что я на ее месте тоже сбежал бы. Это мне, можно сказать, повезло, что я в это время был в Щелково. А то еще непонятно, что с моими нервами было бы…

Крячко еще раз испытующе посмотрел на молодого человека. Он действительно вызывал не то чтобы симпатию, но определенное уважение. Опираясь на свой богатый полицейский опыт, Крячко понимал, что на девяносто с лишним процентов парень не врет, вопрос только в том, что сейчас по этому же поводу говорит его подруга Вероника Крайнова…

…А Вероника, постоянно срываясь на истерику и рыдания, наконец рассказала Гурову о своей встрече с Диной Масловой и том страшном событии, которое последовало за ней.

– Она сразу же согласилась приехать ко мне. Я ее целых три раза предупредила, что, если она вдруг сообщит моим родителям или полиции, то все отношения между нами закончатся. Это будет невероятным предательством с ее стороны. И тетя Дина заверила меня, что никто, абсолютно никто об этом не узнает. И что она придет в село, когда стемнеет, а лучше даже чуть позже, чтобы никто ее не увидел. Она постучала мне в окно два раза, как мы условились, где-то в половине двенадцатого. Ну или чуть позже.

– О чем вы говорили?

– Она сказала, что поговорит с моими родителями насчет экзамена, и настоятельно советовала мне вернуться домой. Но я сказала, что все решено и мы уезжаем в Питер. Особо она меня не отговаривала, а насчет родителей обещала. Вот, наверное, и все.

– А скажи, Вероника, почему все-таки ты выбрала Дину? Она действительно самый близкий тебе человек? Ближе мамы с папой?

– Папа… – Вероника закусила губу и отвернулась. – Вообще-то я звонила папе…

– Что? – Гуров слегка удивился. – Звонила папе? Когда?

– Тогда же! Вчера!

– После смерти Дины или до? – уточнил полковник.

– После, – вздохнула Вероника. – С папой у меня отношения лучше, чем с мамой. Он меня хотя бы пытается понять. А мама – нет! Но все-таки позвонить ему и таким образом подставить себя и Вову я не решилась. Я хотела сначала поговорить с тетей Диной: узнать, как они вообще настроены, родители то есть.

– Ну и что же тебя сказал папа? – поторопил ее Гуров, которому момент с мотивами звонка Дине Масловой был уже ясен.

– Да практически ничего. Быстро проговорил, что говорить не может, что побеседуем завтра, и отключил связь.

– Значит, отец отказался разговаривать с тобой?

– Я поехала в Москву, чтобы переждать ночь в «Макдоналдсе», проезжала мимо его офиса – ну, так получилось – и увидела его машину. Она стояла припаркованной там, но окна в офисе были темными. Он ответил чуть позже и сказал, что сейчас занят… А я не успела даже сказать, что ушла из дома…

Наталья Николаевна, что удивило Гурова, не очень-то и обрадовалась, когда полковник сообщил ей по телефону, что ее беглая дочь Вероника нашлась. Как показалось Гурову, женщина была чем-то сильно расстроена и даже, скорее всего, заплакана.

– Да, конечно, сейчас… Я приеду, – упавшим голосом подтвердила она.

Спустя час в кабинет на Петровке она вошла в сопровождении мужа. Как и предполагал Гуров, на Крайновой лица не было. Вероника сидела в углу кабинета и при появлении матери сжалась вся в комок. Та бросила на дочь взгляд и, казалось, облегченно вздохнула. Но это было мимолетно – на лице Натальи Николаевны вскоре отразилась вселенская скорбь. Никаких объятий и слез не последовало – как будто произошло некое рутинное и ожидаемое событие. А Эдуард Васильевич прошел в угол кабинета, остановился прямо перед Вероникой и, укоризненно покачав головой, произнес:

– Ну ты и даешь! Впрочем, я ожидал от тебя нечто подобное, не думал, правда, что это произойдет сейчас. Я бы на твоем месте все-таки подождал где-то с месяц, а то и больше.

– Так получилось, – глухо ответила Вероника, уставившись в пол.

– Ну и ладно, – махнул рукой Крайнов, присаживаясь на стул возле стола, за которым сидел Крячко.

– Да вот не совсем ладно, – тут же возразил Станислав. – Дело осложняется тем, что совершено убийство. А у вас – вот ведь какое совпадение – из дома пропал спортивный пистолет.

Крайнов в ответ молча пожал плечами. Потом повернулся и пристально посмотрел на дочь. Та отвела глаза, и Эдуард Васильевич побелел.

– Вы хотите сказать, что это она убила Дину? – несколько пугаясь своих слов, спросил он, показывая широким жестом на свою дочь. – И она взяла пистолет?

– Мы это как раз и выясняли с вашей дочерью и ее, так сказать, молодым человеком. Но так и не выяснили, – спокойно проговорил Крячко.

– Но послушайте… – Крайнов впал в замешательство и пытался думать на ходу, выдвигая доводы в пользу дочери: – Не хотите же вы сказать, что молодая девчонка совершила выстрел из пистолета? Да она и стрелять-то не умеет, господи! И не интересовалась никогда пистолетом. И вообще, зачем ей убивать Дину? Она ее обожала! Больше, чем мать! – бросил он последнюю фразу с каким-то победным, как показалось Гурову, видом.

На Наталью Крайнову это произвело ожидаемо негативное впечатление. Она вскочила со стула, метнула гневный взгляд в сторону мужа, попыталась что-то сказать, тыча в него пальцем, но потом вдруг резко повернулась к скромно сидевшему в стороне Вове Ольшанскому:

– Это вот он во всем виноват! Это же бандит, похоже, настоящий.

– Вы бандитов, наверное, нечасто видите, – чуть усмехнулся Вова, оглядев с ног до головы Наталью. – Впрочем, извините, конечно… – добавил он. – Да, я виноват, куда же теперь деваться. Мы бы все равно вам сообщили и дали знать, если бы все получилось.

– Он еще и издевается! – всплеснула руками Наталья и, закрыв лицо ладонями, разрыдалась. – Это он и убил Дину! Это он!

– Мама, его не было там, – послышался голос Вероники из угла кабинета. – Там была только я.

– Наталья Николаевна, давайте пройдем в соседний кабинет, – предложил Гуров. – Или хотя бы выйдем в коридор.

Крайнова пожала плечами, вышла из кабинета и встала возле стены напротив.

– Что случилось-то, Наталья Николаевна? Я имею в виду – может быть, у вас есть какая-то информация по делу Дины Масловой? Мне показалось, что вы были очень расстроены, когда приехали сюда.

Наталья нервно дернулась, потом замахала руками – мол, ничего такого не случилось, но в конце концов опять заплакала. Правда оказалась для нее слишком непосильной ношей и быстро выплеснулась наружу.

– Дело в том, что мой муж разводится со мной, – сквозь рыдания выдавила она из себя.

– Из-за случая с Вероникой? – даже не став делать вид, что удивлен, предположил полковник.

– Нет… Не знаю… В общем, разводится…

– Он объявил вам об этом сегодня? – уточнил Лев.

– Да, еще до того, как вы мне позвонили. Но ничего, ничего… Сейчас Ника будет дома, и я надеюсь, что все утрясется.

В этот момент из кабинета выглянул Крячко:

– Лева, я хочу с тобой перекинуться парой слов. Там с задержанными майор Головкин побудет. А вы пройдите, пожалуйста, в кабинет, – обратился он к Край-новой.

Та кивнула головой и направилась к кабинету.

– Слушай, Лева, а почему мы игнорируем этого хлыща? – спросил Крячко, как только дверь за Крайновой закрылась.

– Ты про кого?

– Про этого плейбоя, мать его! – презрительно бросил Крячко.

– Про Эдуарда, что ли?

– Ну да, про этого Эдика-шмедика, – добавил презрения Станислав. – Смотри, Лева, алиби у него нет…

– Алиби у него, скорее всего, будет – он же в Подмосковье на каком-то объекте был, – возразил Гуров.

– Ага, а Вероника говорит – машина стояла возле офиса.

– Ну и что, возможно, в Подмосковье они выезжали на каком-то другом транспорте.

– А я тебе так скажу – машину он оставил у офиса, чтобы не светить ее под камерами, а сам поехал в это село на другой машине и там грохнул Маслову.

– Зачем? – вонзил скептический взгляд в напарника Гуров.

– Мало ли что… – почесал затылок Крячко и стал рассуждать на ходу: – Относился он к ней показательно плохо. А, судя по его внешности, развратник он еще тот. Может, схлестнулся с ней разок-другой – баба-то она распутная. А та потом – давай деньги, а то жене, то есть подруге своей, все расскажу. Вот тебе, Лева, кстати, и ответ на вопрос – на что она жила. Ну и достала окончательно мужика, и тот ее раз – и в расход.

– Ага, Стас, из своего пистолета, подставляя себя… Вот прямо так… И к тому же в селе, в доме, где пряталась его сбежавшая дочь. Ну что за абсурд, Стас?! – покачал головой Гуров и решительно направился в сторону кабинета, но Крячко остановил его, схватив за рукав:

– Пистолет его! Он не найден, кстати… Этих малолеток обыскали, пистолета у них нет. Значит, не они. А кто?

– Выбросили, Стас, как улику! – Гуров повысил голос, так как начал уже раздражаться. – Кто бы это ни был, выбросил давно как улику.

– А обыск устроить у плейбоя все равно надо, – упрямо стоял на своем Крячко. – И ордер я получу быстро. Между прочим, машина Крайнова здесь стоит, – кивнул он на парковку напротив Главка.

– Будет он тебе ствол там держать, из которого совершено убийство! – Гуров махнул рукой на Станислава, решительно вырвал из его руки свой пиджак и открыл дверь кабинета.

– А вот давай поспорим! – азартно воскликнул за его спиной Крячко, чем заставил Гурова остановиться и снова закрыть дверь кабинета.

– Ну что ты несешь? – устало спросил он. – Какие споры? Ерунда!

– Лева, я кожей чую, что прав! Зуб даю! – В голосе и взгляде Стаса была такая уверенность, что Лев сам засомневался. – Зуб даю! – для пущей убедительности повторил Крячко и возбужденно ткнул напарника в бок.

– Да нужен мне твой зуб! – в сердцах воскликнул тот.

– Да я не на зуб спорить буду! На ящик пива!

– А прокурор? – все еще не сдавался Лев. – Думаешь, он тебе ордер на обыск даст?

– Мне? Выпишет вмиг! Спорим? Я сейчас мгновенно все организую!

– Ладно, – сдался наконец Гуров. – Готовь пиво!

– Ага, щас! С тебя еще и рыба!

– Чего? – прищурился Лев.

– Того! Загубил мне жереха!

Гуров не успел ответить – Крячко маячил уже в конце коридора, несясь с мальчишеским проворством и утратив полковничью солидность и вальяжность. Собственно, для полковника Главка, не один десяток лет проработавшего в этом заведении, быстро получить санкцию у прокурора действительно не представлялось слишком серьезной проблемой. Нужно было лишь привести убедительные аргументы. И Гуров не сомневался, что кто-кто, а Крячко их приведет. Скорее всего, прокурор проникнется и ордер даст… На свою голову, потому что ни черта этот обыск не принесет. И найдет Крячко у Крайнова лишь дырку от бублика. А это означает, что всем им грозит получить по шее от начальства за столь бездарную работу…

Вздохнув, Лев вернулся в кабинет. Там тоже была довольно унылая картина: понурые Вова с Вероникой, хмурый отец, вконец разбитая мать… И со всем этим еще предстояло разбираться.

Гуров сел за стол и стал в гнетущей тишине заполнять бланки документов. Спустя минут двадцать тишину нарушил Крячко, вломившийся в кабинет. Вид у него был загадочно-торжествующий.

– Гражданин Крайнов! – грохочущим рокотом окликнул он с порога.

Эдуард повернулся к нему, не ожидая ничего особо интересного.

– Вам вот эта вещица знакома? – Станислав ловко, как заправский фокусник, выдернул из-за спины правую руку и протянул ее вперед ладонью вверх.

Эдуард Васильевич подался вперед, все остальные невольно сделали то же самое. И было отчего: на ладони полковника Крячко, блестя новенькой сталью, переливался спортивный пистолет, упакованный в полиэтиленовый пакет…

Гуров, признаться, и сам на миг обомлел. Он никак не мог взять в толк, откуда Крячко откопал этот пистолет – судя по всему, тот самый, что пропал из дома Крайновых. Что касается Эдуарда, так тот вообще впал в ступор.

– Мне… Мне нужно посмотреть, – проговорил он, подходя ближе.

Крячко протянул руку с пакетом и великодушно разрешил:

– Смотрите, смотрите. Можете даже руками трогать.

Крайнов повертел пакет в руках, со всех сторон оглядел ствол и не слишком уверенно произнес:

– Внешне он очень похож на мой пистолет.

– А он и есть ваш! – весело воскликнул Стас. – Там же номер имеется – вот здесь, посмотрите. Так вот, номер совпадает с тем, который зарегистрирован на вас!

Эдуард Васильевич потоптался на месте, не понимая, как ему на это реагировать. Преувеличенно счастливый вид Крячко сбивал его с толку.

– Ну… – наконец выдавил он из себя. – Это, наверное, хорошо, что вы его нашли? Оперативно работаете.

– А то! – самодовольно согласился Станислав.

– А… Простите, где? Где вы его нашли? – В интонациях Крайнова появилась настороженность.

– Да тут рядом совсем! Буквально в двух шагах! – продолжал веселиться Крячко, а затем, резко посерьезнев, рубанул: – В багажнике вашей машины… Вот ордер на обыск, вот протокол обыска, вот подписи понятых, – продолжая исполнять роль фокусника, вытащил он из кармана официальную бумагу.

– Слушайте, вы что, охренели, что ли? – Крайнов был готов взять торжествующего Крячко за грудки, но его заслонил своей широкой полковничьей спиной Гуров.

Оправившись от шока, Эдуард продолжил разоряться:

– Да вы мне его подбросили! А эти ваши понятые – купленные! Это вообще безобразие – такое творить в московском Главке! Да я до министра МВД дойду! С ума вообще сошли!

На какой-то миг у Гурова самого закралась шальная мысль, что Крячко нарочно подбросил этот пистолет ради ящика пива, но все-таки благоразумие тут же подавило ее. Во-первых, такими грубыми подтасовками Стас сроду не занимался а во-вторых, откуда бы он взял этот пистолет? Значит, тот действительно был в багажнике крайновской машины.

А Крайнов вдруг взглянул на жену и злобно зашипел:

– А ты чего тут делаешь? Забирай Нику и дуй домой, чтобы я тебя здесь не видел!

– Эдик! Но ты же не убивал Дину, скажи мне! – Глаза Натальи Николаевны, казалось, готовы были вылезти из орбит.

В ответ Крайнов только крайне раздраженно махнул рукой в ее сторону и продолжил эмоциональный разговор с полицейскими.

– Послушайте, – дернул он за рукав Крячко, – вы можете подкидывать эти пистолеты сколько угодно. Только моих отпечатков там на девяносто процентов нет. И знаете почему? А я вам объясню – настоящий преступник должен был стереть и свои отпечатки, и любые другие, в том числе и мои! Мои-то отпечатки там обязательно должны быть, поскольку это мой пистолет!

Крячко совершенно это не смутило, и он спокойно ответил:

– Вы убили, а потом стерли свои отпечатки и положили пистолет в багажник. А больше никаких отпечатков там и не было.

– Послушайте, так бы поступил какой-нибудь идиот из того села, где было совершено убийство! – взорвался Крайнов. – А я – руководитель крупной фирмы в Москве! И я, по-вашему, так глупо подставился? Да еще приехал на своей машине с пистолетом в багажнике на Петровку! – Он истерически расхохотался и продолжил свой страстный монолог: – Вы что, просто не хотите работать? Не можете найти убийцу, решили воспользоваться тем, что очевидно? Вот владелец пистолета, он и виноват. Вот он, пожалуйста, Крайнов Эдуард Васильевич! Сам приехал, даже на задержание никого отправлять не надо! Очень удобно, просто офигенно удобно! Еще и отпечатки там нарисуете. Да, кстати! Я хочу присутствовать при дактилоскопической экспертизе, потому что совершенно вам не доверяю!

Шумно выпустив воздух ртом и поправив галстук, Крайнов присел на стул. Он качал головой, бросал гневные взгляды на жену, играл желваками, словом, пребывал в нервном шоке. Но что еще сказать, ему пока не приходило в голову. И вдруг Эдуард Васильевич радостно подскочил на стуле:

– Так, когда это случилось? Ника! – обратился он к дочери, которая уже была готова отправиться с матерью домой. – Когда это было? Когда убили Дину?

– Пап, я это… Не помню, – виновато ответила Вероника. – Я вообще чуть не умерла там от страха.

– Примерно в полночь с воскресенья на понедельник, плюс-минус полчаса, – сказал Гуров.

– Ага, ага… – пробурчал себе под нос Крайнов. – Так вот, я вам предоставлю алиби.

– А мы вас с удовольствием послушаем. Давайте имя и адрес человека, который подтвердит ваше алиби, – любезно согласился Гуров.

И тут Крайнов несколько замялся и попросил разрешения закурить.

– И вообще – а где мотивы, господа? – продолжил он задавать риторические вопросы, нервно выпуская дым изо рта. – Или это уже не имеет значения – типа пистолет перевешивает тысячи других улик и мотивов, как в одном известном фильме? Да, я не очень жаловал покойную подругу жены, но это как-то слабенько, вы не находите? Деньги она клянчила у жены – то есть фактически у меня, поскольку моя любезная супруга давно отказалась от вредной привычки работать. И чтобы это прекратить, я убил Дину. Очень веско, очень фундаментально, любой судья сразу поверит. – Выдавая порционно эти фразы, Крайнов нетерпеливо поглядывал на жену и дочь, которые стояли и слушали его сбивчивые оправдания. – Езжайте домой, я сейчас все объясню, и меня отпустят. Я приеду позже, – раздраженно бросил он, обращаясь к ним.

– Нет, Эдик, мы тебя подождем! – заупрямилась Наталья. – Мы же на твоей машине…

– Вот и ждите меня в машине!

– В машине не получится, – подал голос Крячко. – Там проводился обыск, не положено, это улика. Нам надо еще проверить ее на скребки с колес – вполне возможно, обнаружится глина, типичная для села, где было совершено убийство…

– Там одна и та же глина! – крикнул Крайнов. – Расстояние между селом и коттеджным поселком – меньше километра! Это одна и та же геологическая субстанция. Конечно, на шинах моей машины будет глина, характерная для нашего поселка и соседнего села. И что, это докажет, что я ездил той ночью в село, чтобы убить несчастную Маслову? Что вы глупости-то говорите?!

– Проверим на субстанции. – Полковнику Крячко, казалось, доставляло удовольствие подзуживать Эдуарда Васильевича. К тому же ему нравилось произносить умные слова и термины.

И вообще он сегодня с полным основанием мог считать себя триумфатором – именно его интуиция позволила обнаружить орудие преступления. Честно признаться, Крячко и сам до конца не верил, что обнаружит в багажнике Крайнова какие-то улики. Им руководило упрямство и вот та самая интуиция, без которой любой сыщик считается никудышным.

Вообще-то щеголять интуицией – это была прерогатива Гурова, поэтому он особенно гордился, когда и ему удавалось проявить некую изящность в расследовании.

Оставалось только изобличить преступника. Воспользовавшись моментом, Крячко победоносно подмигнул Гурову, и тот прочел этот взгляд безошибочно: «Гони пиво с рыбой!»

– Короче, ждите меня в коридоре, – сквозь зубы проговорил Крайнов, снова обращаясь к членам своей семьи. – А вы давайте допрашивайте меня по делу, – повернулся он к Гурову, который в данном случае по отношению к нему явно выглядел «добрым следователем».

Перед выходом в коридор Наталья вдруг обернулась, будто вспомнив о чем-то. Помимо дамской сумки в ее руках был какой-то довольно увесистый пакет, герметично упакованный в слой полиэтилена.

– Вот, – протянула она его Крячко.

– Что это? – не понял тот.

– Пакет, вы у меня забыли. Ну, с рыбой, кажется. Заберите. Она пахнет, а я запах рыбы не переношу. Пришлось упаковать ее, чтобы машина не провоняла.

Когда Наталья с Вероникой наконец скрылись в коридоре, майор Головкин увел Вову в другой кабинет – с ним было не так просто, и отпустить его, как Веронику, пока указаний от Гурова с Крячко не поступало, Эдуард Васильевич придвинул стул к столу Гурова и, воровато оглянувшись на дверь, как бы пытаясь убедиться, достаточно ли плотно она закрыта, вполголоса заговорил:

– Товарищ полковник, ерунда это все! Пистолет мне подбросили, и вы, надеюсь, узнаете, кто это сделал. А я в убийстве не виноват, и знаете почему? Да потому что у меня есть стопроцентное алиби! Правда, оно довольно специфического характера.

– Да что вы говорите! – подал полную скепсиса реплику Крячко.

Гуров недовольно покосился на него и кивнул Крайнову – мол, давай, излагай факты.

– Понимаете, я действительно не был в Подмосковье на объекте в ту ночь – вся работа закончилась еще днем в воскресенье. Но у меня были обстоятельства, так сказать, личного плана. И мое алиби, то есть нахождение в офисе нашей фирмы на момент убийства Дины может подтвердить один человек. Вернее, одна… Девушка. – Крайнов досадливо вздохнул. – Ее зовут Кристина Костыко, она работает у нас дизайнером. Мы с ней вместе были в офисе.

– Ночью? – громко хмыкнул Крячко. – Лева, а я тебе говорил! У меня интуиция не только насчет пистолетов, а и насчет моральных обликов!

Крайнов развернулся и метнул в него полный злобы и гнева взгляд.

– Стас, выключись! – строго прикрикнул на напарника Гуров. – Или хочешь – сам веди допрос.

– Да нет, я лучше послушаю. Уж больно занимательный рассказ! – буркнул Крячко и сел, нарочито подперев рукой подбородок.

– Не более занимательный, чем ваши фокусы с подкинутым пистолетом, – огрызнулся Крайнов. – Короче, я могу ее набрать прямо сейчас, – добавил он, вынимая из кармана телефон.

– А вот с телефоном в полиции, тем более в Главке, не положено, – опять встрял Крячко. – Выключите его и передайте нам, а потом получите у дежурного…

– Ну знаете ли! Ваша бесцеремонность переходит всякие границы! – стараясь придать своему лицу грозное выражение, проговорил Крайнов, приподнимаясь со стула. – В полиции никто, к вашему сведению, не должен выключать телефоны. Даже в прокуратуре такого не требуют. Только в суде – поскольку это неуважение к одной из ветвей власти. А в полиции, извините, такого закона нет. Так что телефон я вам не отдам, а если вы попробуете забрать у меня его силой, я вас закидаю жалобами.

Гуров снова сделал знак Крячко, чтобы он прекратил задирать Крайнова по всяким мелочам, и продолжил допрос:

– Значит, всю ночь вы провели с вашей сотрудницей Кристиной Костыко. Давайте ее адрес и телефон, мы сами позвоним.

Крайнов порывался что-то сказать – по-видимому, он хотел как-то обойтись без привлечения к делу своей любовницы, но сам понимал, что это вряд ли у него получится, поэтому смирился со своей участью. Единственное, что ему удалось сделать – это настоять на вызове такси для Натальи и Вероники, чтобы приехавшая на Петровку сотрудница Крайнова не столкнулась с его домочадцами.

Когда жена и дочь уехали, Эдуард Васильевич вздохнул с облегчением, не меньшим, как показалось Гурову, чем если бы подтвердилось его алиби. Он сидел на стуле перед полковником, а тот, осматривая Крайнова как бы со стороны, размышлял про себя. Ну да, нервничает человек. А кто бы не нервничал в его положении? Однако все же волнение его не выглядело столь сильным, как бывает перед неизбежным разоблачением. Напротив, он как будто сидел в нетерпении, ожидая, что скоро его алиби подтвердится. Но это отнюдь не означало, что Крайнов невиновен в убийстве. Ведь он мог заранее запастись алиби через свою Кристину Костыко. И это, кстати, могло стать причиной того, что он оставил пистолет в багажнике – дескать, смотрите, очевидно же, что его подбросили! Разве я стал бы оставлять орудие преступления на видном месте? Да у меня и алиби есть – вот, Кристина Костыко!

Кто она вообще такая? Нет, понятно, что сотрудница, но что за отношения? Обычная интрижка? Или что-то большее?

Личные дела Эдуарда Васильевича, по большому счету, были Гурову неинтересны, если бы не два момента: висевшее над ним обвинение в убийстве, а также неожиданное признание Натальи Крайновой, сделанное сегодня утром.

«Он хочет со мной развестись» – вот что она сказала. В суете допроса Вероники и Вовы, обыска машины, нахождения пистолета и дальнейшем переполохе эти слова потонули как малозначительные. А ведь это не так. Крайнов хочет развестись с женой? Почему? Просто эмоции? Минутный импульс, возникший из-за разногласий Натальи с дочерью, приведших к побегу последней? Возможно, возможно… Но вот фигура Кристины Костыко неожиданно обретала дополнительную нагрузку. Не просто любовница и свидетельница. Она могла быть человеком, с которым Крайнов собирался связать свою судьбу. Ведь просто так, под влиянием эмоций, не разводятся с женой, с которой живут почти двадцать лет. Играет тут роль Кристина Костыко или она просто была, что называется, под рукой у Крайнова, чем он и воспользовался? А теперь, подтвердив – или не подтвердив! – алиби своего шефа и отыграв свою роль, навсегда сойдет со сцены? И если у них все серьезно, то каким образом меняются роли остальных участников, в первую очередь Натальи Крайновой, которая остается в крайне невыгодном положении?

Так рассуждал Гуров, с непроницаемым видом сидя за столом напротив Крайнова и заполняя документы. Ответов на эти вопросы у него не было, и он решил получить их у самого Эдуарда Васильевича, поскольку лучше него никто не мог знать о его планах и намерениях.

– А почему вы разводитесь с женой? – закончив писать, неожиданно спросил Лев, подняв глаза на Крайнова.

Вопрос этот прозвучал для Эдуарда Васильевича как гром среди ясного неба. Ситуация усугубилась тем, что в этот самый момент в кабинет вошел Крячко и, услышав последнюю фразу, сразу почувствовал к ней огромный интерес, который и не замедлил продемонстрировать:

– О-паньки! Вон оно что!

Крайнов покраснел от досады и заерзал на стуле. Станислав тем временем подошел к нему вплотную, заглянул в глаза и повторил:

– Вон оно что! Вот вам и скрытый мотив!

– Да какой скрытый мотив, что вы несете! – недовольно запротестовал Крайнов, но не слишком уверенно. – Черт бы подрал этих баб за болтливость! – отвернувшись в сторону, выругался он сквозь зубы. Потом снова повернулся к Гурову и продолжил: – Послушайте, товарищ полковник, это все ерунда! Не слушайте Наталью… Вернее, я действительно собираюсь с ней разводиться. Она в последнее время какая-то неадекватная, все пытается амбиции свои дурацкие реализовать, дочь чморит, навязывает ей всякие ненужные вещи… Сама ничем толком не занимается, только «распальцовки» вечно свои разбрасывает – в обществе уже стыдно за нее. На моем дне рождения тоже всякую ерунду болтала насчет того, какие мы крутые. Да все знают об этом! Более того, к нам приехали люди и покруче нас… В общем, надоело мне все. И никаких скрытых мотивов здесь нет. Можно подумать, для того чтобы развестись, мне нужно убить Дину Маслову. Ну смешно же, елки-палки!.. Да и потом, это я в запале сказал. А если хорошенько подумать, так, может, и не разведусь. Это же такой геморрой! Коттедж этот надо будет делить, ну и всякое такое… Короче, к делу это не имеет никакого отношения.

Гуров слегка кивнул Крайнову в знак того, что принимает его аргументы. А спустя полчаса выяснилось, что у Эдуарда Васильевича есть алиби на момент убийства Масловой. Оно было успешно подтверждено Кристиной Костыко. И это означало, что перед сыщиками снова вставала задача поиска убийцы. И не только – теперь уже предстояло выяснить, кто же подкинул пистолет в багажник машины Крайнова. А эксперты уверенно сказали – выстрел в голову Дины Масловой был произведен именно из этого оружия. И если Крайнов в этом невиновен, напрашивается, само собой, вывод, что настоящий убийца хотел, чтобы обвинили в преступлении Эдуарда Васильевича…