Глава пятая
Наступил понедельник, и Гуров, войдя в здание Главного управления, сразу почувствовал эту свойственную будням суету. Хлопали двери, здоровались люди, сновали офицеры с документами и без них, иногда появлялись суровые на вид спецназовцы, а порой проходили и задержанные в наручниках и в сопровождении двоих полицейских. Крячко он увидел сразу, как только открыл дверь в кабинет, – напарник оказался на рабочем месте раньше его.
– Сгубил жереха, значит! – посмотрев на Гурова как на врага народа, гневно начал он.
– Стас, вот ты вчера смылся оттуда – тебе, видите ли, было неприятно с «мажором» разговаривать! А я вернулся туда по твоей милости, гонялся потом по деревне за всякими алкашами…
– И не стыдно тебе, Лева? – продолжал свои обвинительные реплики Крячко.
– Не стыдно! – тут же ответил Гуров. – Не стыдно! Потому что ты хоть и без жереха, но находился в Москве всю вторую половину дня и прохлаждался. А я работал…
– Много наработал? – буркнул Стас.
– Нет, немного, – был вынужден признать Гуров. – И если ты будешь как-то более адекватным, я тебе расскажу, во что превращается наше дело.
– Не наше это дело, – возразил Станислав. – Это дело… известно кого.
Словно в ответ на его слова, открылась дверь, и на пороге появился генерал-лейтенант Орлов, а за ним – офицер из электронного отдела.
– Доброе утро, орлы, – поприветствовал генерал своих подчиненных. – Я в курсе, что у вас никаких результатов пока нет. Может быть, с помощью майора Головкина дело веселее пойдет… Короче, у него для вас кое-что имеется. И, поскольку результатов пока нет, все силы на это дело. Работаем, не сидим на месте…
Сказав это, Орлов кивнул майору, как бы передавая ему полномочия по дальнейшему ведению разговора, и вышел из кабинета. Моложавый майор открыл папку, вынул листок бумаги с распечатками и протянул его Гурову. На листке были длинным столбиком выписаны цифры телефонов, даты разговоров, время соединения и фамилии абонентов. Гуров стал просматривать список, а Головкин тем временем пояснил:
– Это распечатка разговоров Вероники Крайновой за последние полтора месяца, товарищ полковник. Я проанализировал имена и статус абонентов и те, которые показались мне подозрительными, подчеркнул.
– Спасибо, – отозвался Гуров.
Подчеркнутыми оказались три абонента – все молодые люди. Но один звонил всего два раза, и где-то с месяц назад, другой – часто, но с определенной периодичностью, последний раз звонил неделю назад, а третий стал звонить только две недели назад, и последний звонок зафиксирован в пятницу, то есть накануне похищения. Его-то майор подчеркнул аж двумя чертами.
– Итак, Виктор Болдырев, двадцать лет, зарегистрирован в селе… – начал вслух читать Гуров и невольно остановился: – В том самом селе, в котором я вчера упал в лу…
– Куда ты упал? – тут же заинтересовался Крячко.
– Не важно! – отмахнулся Лев. – Короче, надо снова туда ехать.
В этот момент у него зазвонил телефон – это был участковый Владимир Иванович Суворов.
– Лев Иванович, тут наш алкаш вспомнил одну деталь… Он сказал, что видел нашу беглянку не одну, а с мотоциклистом.
– С мотоциклистом? – переспросил полковник. – Это интересно. Это крайне интересно, Владимир Иваныч! Я тебе перезвоню через пару минут… – Он отключил связь и посмотрел на Крячко: – Ты видел мотоциклетные следы у школы?
– Ну да. Только это все наверняка, Лева, «левые» дела. Там же забор – как он мог перемахнуть через него? На мотоцикле это вряд ли возможно. Я сам в молодости мотоциклами баловался. Это если только какой-нибудь ас, спортсмен…
Гуров пробормотал себе под нос «ас, говоришь?», и снова набрал номер участкового:
– Владимир Иваныч, а у вас в селе есть мотоциклисты?
– Полно. У нас это самый распространенный вид транспорта. Как, собственно, и велосипеды.
– А какой мотоцикл алкаш видел?
– Да не помнит он! Он и про мотоцикл-то не сразу вспомнил.
– Ну да, я так и думал… – задумчиво проговорил Лев. – А вот скажи, знаешь ли ты такого Виктора Болдырева – молодого парня лет двадцати?
– Знаю, в нашем селе живет. И вот он-то не просто мотоциклист, а мотоспортсмен! Я бы сказал даже – мотоас, мотогений! Такие номера на своем коне выделывает – глазам порой не веришь!
– Да что ты говоришь, Владимир Иванович! – заинтересовался Гуров. – А забор на своем мотоцикле он может перемахнуть?
– Думаю, что может, – после паузы ответил Суворов. – Он на спор в прошлом году такой один трюк устроил, что все село про него говорило.
– Надо нам его будет навестить, – решительно произнес Лев.
– Я могу это сделать прямо сейчас, – с готовностью отозвался участковый.
– Нет, прямо сейчас не надо, подожди, пока мы подъедем. Потому что большая вероятность того, что этот самый Болдырев и наша беглянка сейчас вместе и, возможно, прямо у него дома.
– Вот как! – присвистнул Суворов.
– Да, поэтому жди, Владимир Иваныч, мы скоро будем.
Гуров отключил связь, положил телефон на стол и, усмехнувшись, сказал, глядя на Крячко:
– Хреновый ты был мотоциклист, Стас…
Крячко опешил от этого неожиданного оскорбления и даже не нашелся, что сказать. Майор Головкин, поняв, что отработал свое, застегнул свою папочку и вышел из кабинета. Почти сразу же за ним последовал и Гуров, а потом подтянулся и Крячко.
Ехали они в Бутинино молча. Гуров был зол на Крячко, а тот – на Гурова. Такие моменты периодически возникали в их паре, но очень быстро заканчивались, поскольку работа попросту не предполагала долгих конфликтов. Так произошло и на этот раз – только они доехали до села и вступили в разговор с участковым Суворовым, как разногласия мигом улетучились.
– Мы зря туда идем, Лев Иванович, – первым делом поведал участковый. – В смысле, к Витьке Болдыреву…
– Это почему же? – недоверчиво покосился на него Крячко.
– А потому, что я узнал – аккурат в субботу Витька уехал.
– Куда? – одновременно спросили Гуров и Крячко.
– Куда-то в Тюменскую область, работать на «неф-тянке» или у газовиков – я точно не знаю. Но факт – мужики мне сейчас сказали, что нет его дома.
Гуров с Крячко переглянулись, и оба подумали об одном и том же. Болдырев укатил в какой-нибудь Нефтеюганск или Ноябрьск и взял Веронику с собой – скорее всего, по ее полному согласию. По крайней мере, Гуров думал именно так. И как ее искать дальше – непонятно. Вернее, понятно – надо сообщать в этот самый Нефте-юганск или Ноябрьск, а дальнейшее – уже дело тамошних полицейских. Можно было бы, конечно, слетать и в командировку, но только если бы Болдырев смотался не в Тюменскую область, а в Крым, на север же полковнику совсем не хотелось – из московского мая. Впрочем, может быть, Болдырев придумал эту версию для отвода глаз, а сам рванул с Вероникой неизвестно куда. Совершенно в противоположном направлении. И тогда его роль не совсем понятна – похититель, исполнитель заказа или просто влюбленный джигит?
Все эти мысли пронеслись у Гурова в голове в течение двух минут, пока они ехали от опорного пункта участкового до дома, где проживал Витя Болдырев. Первое, что увидели сыщики, приблизившись к нему, – это ярко-красный мотоцикл, стоявший за палисадником. Он не так сильно бросался в глаза, заслоненный деревянным заборчиком и деревьями, но его яркий цвет все равно пробивался сквозь них.
Полицейские переглянулись, и участковый повернул ручку на калитке. Она легко поддалась, и все трое вошли во двор. Дверь в дом была открыта, и участковый удивленно обернулся к Гурову с Крячко. Гуров этому обстоятельству поначалу даже обрадовался. Бросив взгляд на Крячко, он понял, что его приятель подумал о том же самом: вся версия с Нефтеюганском и вахтой – чистый вымысел, а парочка преспокойно прячется за этими дверями, считая, что тут их точно никто не станет искать. Сыщики двинулись к крыльцу.
Гуров первым отодвинул рукой кусты и увидел на крыльце… ноги. Обнаженные женские ноги, обутые в туфли на шпильках. Крячко тоже их увидел, лицо его мгновенно помрачнело, и он тяжело вздохнул. Гуров и сам ощутил досаду и злился на себя за опоздание, хотя вины его в этом никакой не было. Никто не решался пройти дальше, а участковый за их спинами так и вовсе замер.
Сыщики прошли вперед. Девушка лежала лицом вниз. Гуров видел только темные, ровно постриженные волосы. Станислав взял девушку за запястье, пытаясь нащупать пульс и одновременно понимая, что это бесполезно. Едва коснувшись руки, он сразу ощутил холод, но убедиться в факте смерти все равно был обязан. Гуров же осторожно склонился над телом, пытаясь рассмотреть лицо. То же самое сделал и Суворов.
– Я ее не знаю, – вымолвил участковый.
– Зато знаю я, – проговорил Гуров и в ответ на молчаливый вопрос Крячко, застывший в его глазах, добавил: – Это Дина Маслова, подруга Натальи Крайновой.
«Прощайте, господин полковник. Может быть, мы и встретимся еще где-нибудь…» – вдруг зазвучали в голове полковника вчерашние слова Дины, произнесенные на дороге. Вот и встретились… А ведь если бы он более настойчиво стал упрашивать Дину подвезти ее в Москву, ничего такого с ней не случилось бы!
Крячко тем временем вынул телефон и набрал номер Главка, вызывая криминалистов, которые должны будут провести необходимые следственные действия, как это и положено при любой насильственной смерти.
– А вот и гильза, – показал глазами участковый на маленький металлический предмет, валявшийся неподалеку от входа. – А вот и следы, – выходя на крыльцо, добавил он.
Сыщики, заходя в дом, не заметили, что на крыльце отпечаталась нога, испачканная в крови. Вернее, это был след, и, скорее всего, от кроссовки.
Криминалисты прибыли на удивление быстро – из ближайшего отдела. И на удивление быстро собралась толпа сельчан, которые каким-то образом уже успели узнать, что произошло, и зловещее слово «убийство» переходило из уст в уста.
Гуров вышел и осмотрел толпу. Как обычно, здесь присутствовали женщины старшего возраста – они в любое время и в любом месте составляют основную часть подобных сборищ. Были, впрочем, и мужчины, и среди них Гуров заметил алкоголика Генку Шабалина – он разговаривал с каким-то таким же по внешнему виду субъектом. В общем, это были обыкновенные зеваки… Но среди них стоял совсем молодой парень, показавшийся полковнику наиболее годящимся хоть в какие-то свидетели.
– Вы не расходитесь, пожалуйста, – обратился он к собравшимся. – И вы, молодой человек, тоже.
– Да, хорошо, – кивнул парень. – Сейчас только продукты на дачу отнесу и вернусь.
Он помахал полиэтиленовым пакетом, в котором виднелись консервы и пачка пельменей, и указал куда-то в сторону видневшихся вдалеке коттеджей. Гуров кивнул, и парень удалился.
А в доме продолжались следственные действия, проводимые криминалистами, Станислав Крячко помогал им. Он же первым делом обратил внимание на валявшийся в комнате ученический рюкзак – по наклейкам на нем можно было сделать безошибочный вывод, что принадлежит рюкзак девочке, а не мальчику. Разумеется, к такому же выводу пришел и Станислав. Осторожно заглянув внутрь, он увидел учебники для выпускного класса школы и косметичку. Крячко тут же вышел из дома и подошел к Гурову, который пытался выудить хоть что-нибудь полезного из зевак.
– Лева, она была тут. Почти сто процентов, – коротко и вполголоса сообщил Станислав.
– Вероника? – отойдя от толпы, переспросил Гуров.
– Да. Пойдем, сам посмотришь, рюкзак наверняка ее.
Полковники снова прошли в дом, и Гуров, осмотрев валявшиеся в комнате вещи, кивнул в знак согласия. Кроме того, он внимательно осмотрел и обстановку дома – тут были и компьютер, и плейер, армейские фотографии и многое другое, соответствовавшее тому, что хозяином дома был молодой парень по имени Виктор Болдырев. Оценил полковник и внешность Виктора – вполне симпатичный парень, особенно выигрышно смотревшийся в военной форме. Теперь уже можно сказать, что половина дела об исчезновении Вероники Крайновой решена – она была здесь вместе с этим Виктором и с ним же исчезла в неизвестном пока направлении. Оставалось решить загадку появления здесь Дины Масловой – хотя, впрочем, как раз ее появление объясняется присутствием здесь Вероники. Дина узнала, где скрывается девочка, и пришла сюда. Вот только зачем? Или она заранее была в курсе ее исчезновения? Но все карты путает убийство – огнестрел. А это уже очень серьезно.
Гуров решил не возвращаться в Москву, а переждать ситуацию в компании с участковым Суворовым в его опорном пункте. Там же остался и Крячко, который, впрочем, в отличие от коллеги, совершенно не хотел проводить остаток дня в селе и все рвался обратно в Главк.
Примерно через полтора часа поступили оперативные данные. Запросили билеты на рейсы, и поисковик довольно быстро дал ответ по аэропорту Домодедово: рейсом «S7 Airlines» пассажир по имени Виктор Болдырев улетел вечером в субботу из Москвы в Тюмень. Но пассажирка по имени Вероника Крайнова на том рейсе не значилась. Впрочем, и в этом не было ничего особо удивительного – Вероника уже была объявлена в розыск, и если бы ее имя и фамилия засветились в каких-либо билетах на какой угодно вид транспорта из Москвы, тут же было бы сообщено на Петровку. Это могло означать все что угодно. Но перво-наперво нужно было разыскать этого Болдырева, в какой бы отдаленной нефтегазоносной глуши он сейчас ни находился.
Мысли у полковника Гурова заходили ходуном. Итак, на след пропавшей девочки они вышли. Правда, где сама Вероника, совершенно непонятно, как непонятно и убийство Дины Масловой, которая была, можно сказать, близким другом семьи Крайновых.
Кстати… Алкоголик Генка Шабалин видел девочку вроде бы как в субботу вечером, когда Болдырев уже отбыл на свои нефтяные прииски. И еще – какого черта здесь, уже после похищения Вероники Виктором и отбытия обоих из Москвы, появляется Дина Маслова? И кто ее убивает в таком случае? Предположить, что Виктор улетел, а Вероника осталась? Или будет добираться до нефтепромыслов автостопом, чтобы не «светиться»? Вопрос на вопросе, абсурд на абсурде.
– Лева, а этому Болдыреву не худо было бы позвонить, – нарушил молчание Крячко.
Он разжился уже в сельском магазине пивом и лениво отхлебывал его, поглядывая на Гурова с каким-то упреком. Поначалу Лев не понял причину, а потом до него неожиданно дошло – Станислав по-прежнему скорбит по пропавшему жереху.
– Ну а смысл? – подал голос участковый Суворов. – Если он смылся таким образом, почему он у него должен работать? Там на месте разживется новой «симкой».
– А все же – почему не набрать? – несколько рассеянно возразил Гуров и достал свой телефон. – Стас, диктуй номер!
Крячко, отхлебнув очередной глоток, продиктовал и Лев набрал нужные цифры. К всеобщему удивлению, после нескольких гудков в трубке раздался молодой, довольно задорный голос.
– Виктор? – почти радостно воскликнул Гуров.
– Да, – охотно подтвердила трубка.
– Болдырев? – уточнил полковник.
– Ну да, – все так же охотно ответили ему.
– Витя, это полковник МВД Лев Иванович Гуров тебя беспокоит, с Петровки.
Где-то там, на нефтяных западносибирских просторах, произошла некоторая заминка, а потом из трубки сквозь невразумительное мычание прорвалась уже совсем другая интонация:
– Слушаю вас.
– Витя, у тебя большие проблемы, – продолжил Гуров. – Догадываешься, почему?
– Догадываюсь, – неожиданно легко согласился Болдырев. – Но когда вы разберетесь в этом деле, то поймете, что я, возможно, был прав.
– Если ты про твои мотоциклетные подвиги с Вероникой Крайновой – то их мы разберем отдельно. Гораздо более проблемно для тебя то, что в твоем доме прошлой ночью произошло убийство.
– Вы надо мной смеетесь, что ли? Разыгрываете меня, да? – после продолжительной паузы отреагировал Болдырев.
– Моя должность к розыгрышам не очень располагает, – отрезал Гуров. – Короче, необходимо, чтобы ты немедленно вернулся в Москву. А пока ответь мне на вопрос – где Вероника?
– Не знаю, – тут же ответил Болдырев. – Это же не моя девушка.
– Вот как? А чья же?
Болдырев снова замялся. Возможно, он бы и не сказал ничего путного, но слово «убийство», произнесенное полковником Гуровым, настроило его на серьезный лад.
– Друга моего, Вовки, – выдавил из себя Виктор.
– Какого Вовки? Где он живет?
– В соседнем коттеджном поселке. Вовка Ольшанский, отличный парень. Друг мой.
– Это они с Вероникой были здесь, после того как ты улетел? – догадался Гуров.
– Ну да… А кого убили-то? Вы правда меня не разыгрываете? У меня же контракт, я должен месяц отработать! Как я могу вернуться? – Реплики Виктора начали срываться на истерику.
– Возвращайся, – настойчиво произнес полковник. – И чем скорее, тем лучше.
Закончив разговор с Болдыревым, Лев обратился к коллегам:
– Ну вот, кое-что проясняется, но отнюдь не все. Владимир Иванович, знаешь некоего Вовку Ольшанского?
Суворов чуть подумал, а потом отрицательно покачал головой.
– Тем не менее это именно он был инициатором похищения Вероники. Собственно, это ее молодой человек. Живет, как мне только что поведал твой подопечный Витя Болдырев, в коттеджном поселке через дорогу.
– А, это на той стороне трассы, – тут же сообразил Суворов. – Там дачи в основном.
– Ну вот, значит, он с какой-то из тех дач. И нам нужно его как можно быстрее найти.
Через пятнадцать минут на планшете Гурова появилось сообщение из Главка – в нем указывалось несколько адресов подходящих по возрасту Владимиров Ольшанских, проживающих в Москве. Но это были московские адреса, и ни одного территориально подходящего под коттеджный поселок за трассой. Собственно, ничего удивительного, Суворов сразу сказал, что это поселок дачный, и, следовательно, люди проживают там только летом. Оставалось разыскивать его на месте. Крячко к тому времени покончил со своим пивом и сидел в достаточно благодушном настроении.
– Стас, советую купить жвачку и отправиться в гости к знакомой тебе армянской семье Андроникян, – сказал Гуров, выходя в сопровождении участкового из опорного пункта. – Мы поедем разыскивать Ольшанского, а ты поговори с Идой, все же она лучшая подруга Вероники и, вполне возможно, этого Ольшанского знает. Возможно, знает и еще что-то, что нам может помочь в поисках.
Крячко, надеявшийся на скорое завершение следственных мероприятий в селе и стремившийся в Главк, не очень охотно воспринял это предложение, но, понятное дело, Гурову на эту его неохоту было решительно наплевать.
Найти дачу Ольшанских оказалось достаточно просто – первый же попавшийся дачник кивнул, что знает эту семью, и показал, как пройти к даче. Вскоре Гуров с Суворовым остановились у добротного двухэтажного домика в обрамлении декоративного цветника и кое-где увитого плющом. Прямо у забора была припаркована машина, а из дома вышла симпатичная рыжеволосая женщина лет сорока пяти.
– Здравствуйте, это дача Ольшанских? – начал Гуров.
– Да, а вы кого ищете? – с улыбкой отреагировала дама.
– Я ищу Владимира Ольшанского.
– Я его мама, а в чем дело? – продолжая улыбаться, спросила женщина.
Гуров показал ей свое удостоверение. Но на лице не отразилось никаких изменений – никакой тревоги или недоумения. Она пригласила обоих полицейских зайти внутрь.
Интерьер дачи Ольшанских весьма контрастировал с тем, что Гуров видел в доме Крайновых. Это была действительно дача, куда приезжают отдыхать, и никаким пафосом тут не пахло. Более того, прямо у входа хранились всякие вещи, характерные для сельской местности – лопаты, мотыга, какие-то веники…
– Вы вообще знаете, где ваш сын? – спросил Гуров, когда они прошли на кухню и расселись.
– Нет, – довольно беспечно ответила женщина. – Он сказал нам, что уехал в краткосрочный отпуск, пока не началась сессия. А все-таки, что случилось?
– И вы не поинтересовались, куда отправился ваш сын? – с укором спросил Суворов.
– Нет, он у нас уже взрослый и самостоятельный. Сказал, что вроде бы хочет отдохнуть на природе где-то в Тверской области. Собирался туда с друзьями. Да и прошлым летом ездил на Селигер на неделю. Что тут такого? – На ее лице впервые отразилось беспокойство. Она внимательно посмотрела на Гурова, потом на участкового и с нажимом спросила: – Что случилось? Что-нибудь с Вовой?
– Надеюсь, что с Вовой ничего плохого не случилось, – ответил Гуров. – Но вот нам лучше бы знать, где он есть… Потому что… Ну есть на то причины.
– Скажите, вы знаете Веронику Крайнову? – снова вступил в расспросы участковый.
– Знаю. Это его подруга, – тут же ответила мама Ольшанского. – Она была у нас несколько раз. Молодая совсем девчонка, школьница еще. Но сейчас, знаете… все гораздо быстрее происходит, чем у нашего поколения. Так что все-таки случилось?
Гуров бросил взгляд на стену комнаты, и его вдруг как током ударило. С фотографии на него смотрел улыбающийся парень, которого он видел несколько часов назад – он проходил мимо дома Болдырева с пакетом в руках, обещал вернуться, рассказать, что знает, но – исчез.
– Это Вова? – спросил полковник.
– Совершенно верно, это мой Вова. Кстати, меня зовут Марина Юрьевна…
– Очень хорошо, Марина Юрьевна, – сказал Гуров. – Только вот ваш Вова совсем не в Тверской области. Он, можно сказать, похитил Веронику Крайнову, и скрывались они в соседнем селе – вон там за трассой, в Бутинино.
– В селе? – подняла брови Марина Юрьевна и задумалась. – Ах, ну да… Здесь им было неудобно, а семья у Ники, как я наслышана, весьма и весьма непростая.
– Когда и где они познакомились?
– Я понятия не имею. И даже не интересовалась. Он пришел, представил нам ее – вот, мол, моя Вероника. И все! Неплохая девчонка, правда, забитая слегка…
– А чем занимается ваш Вова?
– Он программист, учится на пятом курсе. И знаете, неплохо учится. Сразу по окончании на хорошую работу устроится. У него уже есть предложения из зарубежных фирм… – снова улыбнулась Ольшанская. – Но я так понимаю, что вам это неинтересно.
– Нет, почему же, продолжайте.
– Ну а что тут особо продолжать? Вы ведь насчет похищения… Но какое может быть похищение, если эта Вероника ждет не дождется, когда сможет уйти из своей семьи?! Впрочем, я не знаю – мне Вова ничего такого ни про какие похищения не говорил! Да и ерунда это все! Подождите… – Она подняла вверх указательный палец и снова обвела взглядом обоих полицейских. – Если вы знаете, где Вова, – значит, вы их, типа, поймали, что ли?
– Нет, я же вам сказал – мы этого не знаем. И где Вероника – не знаем.
– Вы же говорили, что они были в том селе. – Ольшанская сделала неопределенный жест в сторону трассы и Бутинино. – Наверняка у Вити!
– Вы правы, Марина Юрьевна, у Вити. У Болдырева, – согласился с ней Гуров. – Видите, вы многое знаете.
– Витя тоже весьма положительный парень. Он мотоциклист, ездит работать в Сибири вахтовым методом. Ему тяжело – мать умерла, а отец спился, и никто не знает, где он. А этот парень серьезный, хоть без особого образования, а старается в жизни держаться. Собирается учиться… Послушайте, а вы всерьез считаете, что совершено похищение? По-моему, хоть я и не в курсе всей этой истории, здесь, как это сейчас говорят… фейковое похищение! Если девчонка не против, чтобы ее похитили, более того, даже хочет, чтобы это произошло, это нельзя считать похищением.
– С точки зрения права все гораздо сложнее, Марина Юрьевна! – возразил Гуров. – Но давайте не будем сейчас заостряться на нюансах. Давайте с вашей помощью – а вы, я вижу, многое знаете и понимаете – найдем наших беглецов. Витя сделал свое дело и умотал на свою вахту, а вот Вова с Никой исчезли непонятно куда. Причем Вову я видел два часа назад, он пришел к этому дому и хотел было туда зайти… но Ники там уже не было.
– Где же она была? – с интересом спросила Ольшанская.
– Именно это нам и надо выяснить. И самое последнее, Марина Юрьевна, пожалуй, самое неприятное. В том самом доме, когда мы туда с участковым Владимиром Ивановичем пришли, не было ни Вовы, ни Вероники. А вот труп женщины по имени Дина Маслова был. И это факт.
Тут впервые за время разговора Ольшанская спала с лица.
– Какой труп? Что за чушь?.. Какая Маслова?… Я не знаю никакой Масловой, да и Вова, скорее всего, не знал ее…
– Вова, может быть, и не знал. Это знакомая Вероники, и она была убита в том самом доме ночью.
Ольшанская задумалась на мгновение, потом резко встала, подошла к двери, где висела ее сумочка, и достала оттуда сигареты. Покрутив сигарету в руках, она уже собиралась закурить, но потом передумала и спросила, стрельнув глазами в Гурова:
– Ну то, что они убили эту Маслову – сразу можно откинуть. Зачем? Из чего? Ее как убили?
– Из пистолета, – мрачно ответил участковый.
– У нас не было никакого пистолета! И у Вовы тоже! – радостно парировала Ольшанская. – И быть не могло! Он вообще у меня такой… Ну… не то чтобы совсем «ботаник»… Но он сторонится всякого рода криминалов, и никаких пистолетов у него быть не может! Значит, это не он. Вот и все.
– Где он сейчас может быть? – задал вопрос в упор Гуров. – Куда может пойти в такой ситуации?
– Сюда он не пришел и правильно сделал – потому что здесь очень быстро оказались вы, – начала рассуждать Марина Юрьевна. – Ехать в нашу московскую квартиру – тоже глупость несусветная. Там сейчас папа… К бабушкам? – Она вдруг хлопнула себя по губам, вздохнула и продолжила: – Впрочем, ладно, вы бабушек вычислили бы и без моей врожденной болтливости! Короче говоря, ни туда, ни сюда он не поедет – следовательно, к друзьям. Или вообще в какой-нибудь мотель на трассе – деньги у него есть, он заработал их весной, когда приезжали к нам немцы – в смысле, в их институт, он им что-то там такое сделал, ночами сидел, не спал совсем. Что касается телефона – я уверена, вы будете сейчас спрашивать, – он мне сказал, что телефон отключает, потому что хочет побыть в одиночестве на природе, и наказал, чтобы его не беспокоили.
– А если бы вдруг у вас что-то случилось? – поинтересовался Суворов.
– Вы имеете в виду, наверное, если бы умер кто-то из нас – в смысле, я или муж? – улыбнулась Марина Юрьевна. – Ну, мы об этом стараемся не думать, мы позитивные люди. Бабушки – а у Вовы их две – весьма бодрые и умирать в ближайшее время не собираются. Нет, мы о таких вещах не думаем! В крайнем случае приехал бы не на похороны, а постоял бы потом у могилки… Вы не очень шокированы моей слишком легкомысленной болтовней о таких серьезных вещах? – спросила она у Гурова, округлив свои большие карие глаза.
– Ну если и шокированы, то это не имеет отношения к делу, – ответил полковник. – Вы продолжайте, говорите вы хорошо и, что интересно, все по делу. Во всяком случае, бесполезной болтовней это явно не назовешь.
– Я польщена, – одарила Ольшанская полковника улыбкой. – Но если говорить серьезно, то искать, по всей видимости, вам его будет нелегко. Он мальчик смышленый, весьма разбирается в ваших технических тонкостях, как говорит мой муж, во всех этих биллингах-шмиллингах, так что… Задача у вас непростая. Что же касается, как вы говорите, права, – то… Нику он не похищал, как вы сами сказали. Эту вашу… как ее… Маслову не убивал, потому что у него не было пистолета. За что его привлекать? Если вы, конечно, по каким-то своим полицейским соображениям захотите посадить мальчика просто потому, что никого другого нет, ну… Придется поднимать связи, потом платить, наверное, деньги – все это очень неприятно и, судя по тому, что сейчас пишут, очень дорого. А кстати, сколько стоит «отмазать» человека от наказания?
– Со мной такие вещи не проходят, – скупо улыбнулся Гуров.
– Наверняка вы и не будете решать. Пускай вы и честный человек, но интересы дела… И вы подкинете улики, не так ли?
– Вот сейчас, Марина Юрьевна, ваша болтливость уже не по делу! – резко оборвал ее Лев и тихо добавил: – Так вы не знаете, где живет тот самый друг, куда ваш Вова мог сбежать?
Ольшанская отрицательно покачала головой. На этом содержательная часть разговора закончилась. Поводив глазами по обстановке дачи, Гуров понял, что большего добиться ему здесь вряд ли удастся, и сделал знак Суворову. После этого они распрощались с Мариной Юрьевной и прошли к машине.
– А эта дама – она вообще с головой дружит? – спросил Суворов, усаживаясь на пассажирское сиденье.
– Мне кажется, вполне. Просто такой стиль жизни. Современный, – ответил Гуров, садясь за руль. – И мне кажется, что она ни капельки не врет. Ни в чем. Но нам этот факт никак пока не помогает.
Традиционная армянская семья Андроникян на этот раз была в полном сборе – присутствовал и глава семьи, пузатенький и несколько комично выглядящий армянин средних лет по имени Ваник Агванович. Он сразу же полез к Крячко знакомиться, тут же назвал его Стас-джан и предложил выпить за знакомство сто грамм. Крячко, пожевывая жвачку по совету Гурова, отказался, мотивируя тем, что он все же на работе, а дело совсем не сделано, скорее даже наоборот. Интересовала его только Ида, а она была наверху и, как и в первый раз, категорически не хотела спускаться вниз. В этот момент со второго этажа послышались звуки эмоционального кавказского скандала между матерью и дочерью.
– У вас постоянно так? – поинтересовался Станислав у хозяина.
– Обижаешь, Стас-джан! Только когда я дома. Когда меня нет – здесь тихо и спокойно. А я дома бываю редко, потому что дела – бизнес, сам понимаешь.
– Понятно, – кивнул Крячко и вдруг увидел спускающуюся по лестнице Иду Андроникян. Девочка раскраснелась и выглядела страшно недовольной.
– Я знаю, что вы хотите у меня узнать! – с вызовом сказала она, подойдя к полковнику. – Этого мальчика, Вову, я видела всего два раза – один раз, когда они с Никой познакомились на дне рождения у Таньки Лазаревой, а второй – когда приходили… – Ида покосилась на родителей и махнула рукой: – Ну, в общем, не важно, гуляли мы вместе здесь. Где-то неделю назад.
– Почему же ты не сказала мне об этом, когда я приходил?
– Потому что мать у Ники – дура! – выпалила Ида. – Да, они понравились друг другу, да, стали встречаться. Я знала, но вам не говорила, потому что у Ники мать – дура.
Мать тут же подскочила к Иде и шлепнула ее тряпкой по губам. Девочка резко отвернулась и закрыла лицо. А отец разразился длинной гневной тирадой на армянском, пытаясь придать лицу грозный и безапелляционный вид. Впрочем, Станиславу эта сцена показалась несколько театральной и смешной. Он даже немного пожалел о том, что вот-вот придется покинуть эти гостеприимные кавказские пенаты.
– Где могут находиться сейчас наши беглецы, Ида? – со всей возможной для себя лаской в голосе спросил Крячко. – Ты же понимаешь, что это очень важно! Искать их мы все равно будем, а чтобы глупостей не наделали, нужно, чтобы их нашли скорее. Дура там мать Вероники или нет…
Ида надулась и смотрела в сторону, чтобы не видеть ни отца с матерью, ни полковника. Потом встряхнула головой и подняла глаза на Крячко:
– Да не знаю я! У одноклассников наших не спрячешься, а так – не знаю. Она вроде что-то про Питер говорила…
– А что она говорила про Питер? – тут же насторожился Станислав.
– Что у этого Вовы какие-то завязки там есть.
– Завязки?
– Ну работа или что-то в этом роде. Он же компьютерщик.
– То есть они должны были поехать в Питер? Вероника там собиралась ресторан открывать – я что-то припоминаю.
– Не знаю! – упрямо мотнула головой Ида. – Ника что-то хотела сказать, да Вова ее одернул – он вообще следил, чтобы Вероника лишнего нигде ничего не болтала. Он никому не доверяет.
«Прямо как я», – подумал Крячко.
Гуров перебазировался, уже без участкового Суворова, в коттеджный поселок Бутинино. И снова, уже в третий раз за прошедшие три дня, он был вынужден переступить порог дома Крайновых. Был уже практически вечер понедельника, когда полковник зашел в коттедж, часы в просторной комнате на первом этаже громко возвестили об этом шесть раз. Конечно, формально рабочий день Гурова закончился, но фактически продолжался – опросы свидетелей и розыски Вероники никто не отменял.
Крайнова звонила полковнику в течение дня несколько раз, но, будучи занят, он два раза просто не ответил, а потом сказал, что заедет вечером. Встретила она его, как всегда, нервно и, как всегда, с претензиями.
– Вероника сбежала вместе с неким Владимиром Ольшанским – парнем из соседнего коттеджного поселка. Их не нашли, но думаю, что скоро найдут. Не волнуйтесь, вашей дочери ничего не угрожает, скорее всего, она сбежала с этим Вовой по собственной инициативе. – Гуров сухо и четко изложил факты прямо в лицо Наталье Николаевне.
Поскольку та собиралась что-то гневно возразить, он сделал предупреждающий жест рукой и продолжил:
– Но главное уже не в том, что ваша дочь пропала. Это отходит на второй план. И знаете, почему? А потому, что в том самом доме, где Вероника пряталась вместе с Вовой, прошлой ночью была убита ваша подруга Дина Маслова. Убита выстрелом в голову. И скорее всего, из того самого пистолета, который пропал у вас дома. Но точно об этом скажет наша баллистическая экспертиза, которая в настоящий момент проводится.
Лицо Крайновой побелело, и она схватилась рукой за стенку. В этот момент дверь боковой комнаты открылась, и на пороге появился мужчина средних лет, высокий брюнет с волнистыми волосами, в которых пробивалась седина.
– Наташа, в чем дело?.. Я говорил по телефону, а тут услышал… Дину убили? Из моего пистолета? Как такое может быть, Наталья?!
Наталья Николаевна не знала, что ответить, и полковник повернулся к хозяину дома:
– Полковник МВД Гуров Лев Иванович. А вы, я так понимаю…
– Крайнов Эдуард Васильевич, муж Натальи и отец Вероники. Я в курсе событий – просто только сегодня приехал с важного мероприятия в Подмосковье. Но я краем уха слышал, что с Никой вроде бы все в порядке.
– Точно мы не знаем, – предостерегающе поднял вверх палец Гуров.
– Мне кажется, нам нужно побеседовать вдвоем, – многозначительно проговорил Крайнов.
– Нет-нет, я тоже буду присутствовать! – почти выкрикнула Наталья.
Эдуард Васильевич одарил жену недружелюбным взглядом, но сделал приглашающий жест в комнату, где всего лишь два дня назад Гуров познакомился с уже ныне покойной Диной Масловой.
– Да, это правильно, что вы выступили с такой инициативой – побеседовать со мной. Я и сам собирался это сделать, поскольку вы отсутствовали, а вы все-таки отец и… владелец пистолета, из которого предположительно убили женщину.
– Я совершенно ничего не понимаю, честно говоря. – Крайнов довольно нервно уселся на диван и потер руками лицо. – Пистолет, значит, пропал в субботу? Да, Наталья? – повернулся он к жене.
– Не знаю, когда он пропал! Может быть, и в пятницу! – нервно воскликнула Наталья.
– Черт знает, что происходит! – сквозь зубы выругался Эдуард Васильевич. – А все из-за твоей идиотской манеры лезть в дела Ники даже тогда, когда этого не надо делать!
– Эдик!
– Эдик, между прочим, сто раз тебе говорил, что, если ты будешь продолжать в таком духе, она от нас сбежит! Хотя она и так сбежала бы, но благодаря тебе это произошло в самый неподходящий момент! Когда экзамены, когда пистолет пропал, когда Дину убили! Все одно к одному! Почему она сбежала – сказать тебе?
Наталья ничего не отвечала, лишь вся съежилась и стала совсем маленькой и незаметной, словно хотела совсем раствориться, исчезнуть.
– Это скажу я, – прервал эмоциональную речь Крайнова полковник. – Потому что ей мешали встречаться с парнем, который ей нравился. Его зовут Вова Ольшанский. Знаете что-нибудь о нем?
– Нет, – раздраженно отмахнулся Крайнов. – Ну вот, вот… Я об этом и думал…
– О чем вы думали?
– О том, что когда-нибудь появится какой-нибудь парень, и наша благонравная мать, – указал он на готовую разреветься Наталью, – смешает его с дерьмом, после чего наша дочь смешает с дерьмом нас обоих.
– Эдик, что ты говоришь?! – всхлипнула Наталья.
– Я говорю, по-моему, очень ясно и понятно. Или у тебя уши заложило?
Раздражение мужа, давно, видимо, сдерживаемое, сейчас открыто вырывалось наружу, и он не стеснялся в выражениях, игнорируя даже присутствие представителя закона.
– Давайте семейные сцены вы продолжите после моего ухода, – примирительно предложил Гуров. – Мне же надо выяснить у вас кое-что, что касается убитой Дины Масловой. Поскольку вы здесь сейчас оба, интересно будет послушать мнение вас обоих относительно этой персоны.
– Я знаком с ней исключительно поверхностно, – тут же категорично заявил Эдуард Васильевич. – Это Наташина подруга, пускай она о ней и рассказывает.
– Да, Эдик не очень ее жаловал, – продолжая всхлипывать, подтвердила Наталья. – А ведь она безобидная была… Добрая душа! Хоть и надоедливая порой.
– Вы давно с ней знакомы?
– Лет десять, наверное.
– Где познакомились? – продолжал расспросы Гуров.
– Познакомились на каком-то приеме или дне рождения. У твоего друга, между прочим, – кивнула она мужу, но тот не прореагировал.
– Чем она вообще занималась?
– Да ничем, – махнула рукой Наталья. – Я даже не знаю, что у нее за специальность. Вроде дизайнер чего-то там… Да, еще она институт окончила. А может, и не окончила. Она вообще могла приврать. Простите… О мертвых же нельзя… – с каким-то священным ужасом пробормотала она.
– То есть Маслова нигде не работала? – поднял бровь Гуров. – А на что же она жила в таком случае?
При этих словах Эдуард Васильевич усмехнулся, а Наталья опустила глаза, после чего ответила:
– Она говорила о каком-то таинственном покровителе. Но мы его никогда не видели…
– Не знаю, что уж там за покровитель, – скептически скривился Крайнов.
– Между прочим, Эдик, мы здесь живем-то благодаря ей! – с укором возразила Наталья. – Господи, бедная! Бедная моя! – снова запричитала она.
– Что вы имеете в виду? – заинтересовался Гуров. – Насчет «благодаря ей»?
– Это она познакомила нас с Рокотовыми, и Вадим пробил для нас место – он какой-то там чиновник по строительству. Сюда ведь просто так не пробьешься! Места на вес золота, – шмыгнув носом, ответила Наталья.
– Ну да, ну да, – неохотно согласился Крайнов. – Только она потом запарила сюда приходить, и почти всегда навеселе. И деньги постоянно у тебя клянчила!
– Да, что было, то было. Но это объяснимо – живет одна, делать нечего, личная жизнь не складывается. А темперамент у нее очень даже…
При этих словах жены Крайнов тяжело вздохнул и обхватил руками голову. По его виду можно было сделать вывод, что разговаривать и даже слушать что-то о Масловой он не хочет и терпит только потому, что имеет уважение к ушедшим из этого бренного мира.
– Я подкидывала ей денег, – продолжила Наталья. – Жалко было ее. Но не очень много – так, сколько могла.
Муж снова тяжело вздохнул.
– У нее были враги, проблемы? – спросил Гуров.
– Если и были, то мы о них не знаем. Хотя проблемы у нее были постоянно – одну из них, как я поняла, вы помогли решить ей два дня назад. В смысле – с гаишниками…
– А что за отношения у нее с Рокотовыми? Почему она имела на них влияние?
– Ну влияние – это, наверное, громко сказано, – возразила Наталья. – Просто они давно знакомы с Алевтиной – дружили еще с молодости. Вот я и попросила Дину… ну… замолвить за нас словечко.
– Товарищ полковник, вы это… – повернулся к Гурову глава семейства, – сходили бы к Рокотовым – они знали Дину лучше, чем мы. Все же Алевтина, насколько я знаю, знакома с Диной гораздо дольше.
Он настойчиво переадресовывал полковника Рокотовым, явно желая избавиться от постороннего присутствия и переложить хотя бы часть свалившихся на него проблем на их плечи.
Но Гуров и не возражал. Он и сам понимал, что Рокотовы могут оказаться свидетелями более полезными, чем Крайновы, и решил сразу же воспользоваться этим советом – посмотрев на часы и оценив, как быстро темнеет за окном.
Последний разговор вечером в понедельник, когда за окном уже смеркалось, а Мария уже два раза поинтересовалась у Гурова, собирается ли он сегодня возвращаться домой, у полковника с Петровки произошел в коттедже семьи Рокотовых. Здесь семейство тоже было в полном сборе, только сын Виталик, совершенно ненужный теперь Гурову, спокойно сидел в своей комнате и занимался своими делами, а папа Рокотов буквально столкнулся с Гуровым в дверях – он вместе с каким-то важным полным господином уезжал по делам. Гуров еще отметил тот факт, что перед коттеджем Рокотовых был припаркован новенький джип. Очевидно, автомобиль принадлежал как раз этому человеку.
– Аля, я буду дома в десять, – поднял указательный палец Рокотов, обращаясь к жене.
Алевтина в ответ на это скорчила скептическую мину и махнула рукой:
– Да хоть в двенадцать! Я в последнее время устала от тебя. Дай отдохнуть.
Рокотов покачал головой, не найдясь что ответить, а важный господин церемонно простился с хозяйкой, поцеловав ей руку. Гуров хотел, чтобы Рокотов тоже остался, однако понял, что, скорее всего, он будет бесполезен – судя по словам Натальи Крайновой, Дина общалась только с Алевтиной. И еще – судя по нюансам общения в семье, он понял, что муж Алевтины – классический «подкаблучник». Даром что важная шишка в министерстве строительства. Что ж, такие ситуации не редкость – большой начальник, умело руководящий сотней людей, дома тушуется, теряется перед властной супругой. Однако такие браки, опять же по наблюдениям Гурова, одни из самых крепких. Во всяком случае, куда крепче тех, где каждый пытается тянуть одеяло на себя и стучать кулаком по столу.
Когда мужчины вышли, он выждал паузу и, глядя прямо в глаза Алевтине, сообщил:
– Убита ваша подруга Дина Маслова.
Алевтина нервно дернула плечом, поиграла бровями и развела руками:
– Ну, можно сказать, что Дина доигралась.
Рокотова пригласила Гурова пройти на кухню, где достала бутылку коньяка и разлила в две рюмки.
– Давайте выпьем. Ну, типа, за упокой, как это принято.
Гуров не стал отказываться, но свою рюмку только пригубил. Алевтина же выпила свою полностью, поставила рюмку на стол и произнесла:
– Ну рассказывайте, как это произошло. Что, это связано с исчезновением Вероники Крайновой?
– Связано в том смысле, что произошло это совсем недалеко от вас, в селе, где, собственно, Вероника все эти дни и пряталась от матери.
– От Наташи? – слегка удивилась Рокотова. – Хотя, впрочем, да – там же сложные отношения!
– А что вы имели в виду, сказав «доигралась»?
– А то и значит, – вздохнула Алевтина, – она ведь вела распутный образ жизни. Поэтому то, что с ней произошло, нисколько не удивляет. Что, ее кто-то по башке стукнул, да? Или ножом ткнул?
– Нет, скорее прострелил голову, – ответил Гуров.
Рокотова на миг застыла.
– Вот это несколько удивительно. Хотя… Вы говорите, это произошло в селе? Так ведь там сплошные алкаши, уголовники… Целые династии криминальные – один отсидел, вернулся, а брат его или сын за ним пошел. Там ведь такой контингент… Я ей говорила, и не раз, – что ты туда шатаешься?
– А она туда шаталась? – полюбопытствовал полковник.
– Весьма часто… – не задумываясь, ответила Рокотова, но потом все же поправилась: – Ну не часто, а так, время от времени.
– То есть она приезжала в гости к вам или к Наталье, а потом отправлялась от вас в село?
– Ну примерно так и было. В гости она приезжала в основном к Наталье. Потому что я-то и отшить довольно грубо могу, она часто обижалась на меня. Но я не люблю эту всю пьяную бабскую болтовню. Так что больше она с Наташей общалась. Но и та тоже, по большому счету, ее с трудом терпела.
– А чего она туда шаталась?
– Лев Иванович, а зачем одинокая пьющая женщина шатается? Чтобы выпить… Ну и с кем-то, значит… Ну вы понимаете…
– Неужели в Москве не находилось подходящего для нее общества?
– Я же не говорю, что она каждый день здесь торчала! Ну где-то пару раз в месяц. Может, у нее в селе знакомый был – алкашей там много.
– Но все же, все же… – никак не мог взять в толк полковник. – Дина ездит на такой красивой машине, московская барышня – и вдруг сельские алкаши!
– Когда хотелось выпить, тут уж не до выбора, – отрезала Рокотова. – С деньгами у нее постоянно были перебои. На рестораны уже давно не хватало, закупаться в столичных магазинах тоже дорого. И вообще, Дина – она же эмоциональная, шалопутная, любящая всякого рода ерунду, болтовню ни о чем. Посудите сами – семью не создала, детей не родила, учиться не стала. Все отсюда и идет. А когда нет денег – тогда и самогон за двести рублей в помощь, к тому же, говорят, самогон в селе хороший… Я, конечно, сама не пробовала, – на всякий случай добавила Алевтина и, выдержав паузу, решила смягчить свои оценки: – Нет, Дина весьма приятная в общении женщина… Но когда трезвая, а в последнее время это было большой редкостью. Вот и получается, что, наверное, с кем-то не тем выпила.
– Вы давно ее знаете?
– Да, весьма давно.
– С детства? – уточнил Гуров.
– Нет, скорее с юности, – вздохнула Рокотова. – Даже затрудняюсь вам сказать, где мы познакомились. Скорее всего, в какой-то компании. Она тогда была молодая, вся такая яркая, общительная. Смеялась много. А я, наоборот, немного зажатая. Наверное, поэтому и подружились. Правда, потом я вышла замуж, и общаться мы стали гораздо реже, бывало, даже по два года не виделись. Как-то раз она позвонила и попросила помочь со строительством коттеджа в нашем поселке своей новой подруге. Это оказалась Наталья Крайнова. Собственно, с ней она сдружилась гораздо больше. Со мной продолжала общаться скорее по инерции.
– А вчера она к вам не заходила?
– Нет, только звонила. Но она опять была пьяна, и я не стала с ней долго разговаривать, сослалась на семейные дела, и она отстала.
И тут Гуров вспомнил про машину, которая вроде как преследовала его, когда он подвозил Дину после того, как ее остановили гаишники. И вроде бы эта же самая машина мелькала совсем недалеко отсюда – а конкретно там, где полковник вечером встретил Дину на дороге. Похоже, этим автомобилем следует заняться всерьез…
