Куно в ту ночь успокаивал нервы народным методом. Скиф распустил дозорных по домам с приказанием хорошенько выспаться – но прежде наш немецкий стажер заглянул в «Глубокий Сумрак» и в одиночестве влил в себя шесть больших кружек «Шпатена». Подъезжая к своей квартире в Хамовниках, он понял – этого явно недостаточно, и взял в магазине бутылку водки «Распутин».

До двух часов ночи он разрешил себе не спать. Все это время немец просидел перед видеомагнитофоном и телевизором, прокручивая кассеты со старыми клипами «The Doors» и «Scorpions». Куно методично, рюмку за рюмкой, опустошал бутылку, закусывая сыром и крекерами, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает. Куно жил один – не везло ему с девушками в России. Нравилась Женя, и он даже пытался неуклюже ухаживать за ней, но что-то не срослось. Большая квартира пустовала. Немец занимал только одну комнату, да и то приходил лишь на несколько часов в сутки – выспаться. Ровно в два часа ночи он выпил последнюю стопочку, поставил бутылку рядом с урной на кухне и, пошатываясь, прошелся по комнатам, выключая свет.

Куно аккуратно сложил одежду на стул, забрался под одеяло и погрузился в мрачное забытье, в котором далекий голос Джима Моррисона пел бесконечную песню об оседлавших шторм, и тени снов двигались в разогретом водочными парами космосе, предательски ускользая из поля зрения.

И когда ранним утром Куно открыл глаза и увидел склонившиеся над кроватью размытые силуэты, он принял их за продолжение беспокойного сна.

– Verpisst euch, ihr Arschlöcher! – грубовато приветствовал пришельцев Куно и попытался спрятать голову под подушку – но не тут-то было. В то же мгновение что-то тяжелое опустилось ему в область солнечного сплетения. Бедняга, задыхаясь от боли, скорчился на кровати.

– Сними это, дружочек, – сказал притворно ласковый голос, и рука указала на янтарный амулет.

Разбитый похмельем, ошеломленный Куно все-таки сделал попытку бежать. Будь он в ясном уме и твердой памяти – наверное, смог бы оказать достойное сопротивление. Но Куно был пьян и плох. Он не успел сделать и двух шагов по направлению к окну, как резкий удар в спину сбил его с ног.

– Сними это, и я, возможно, сохраню тебе жизнь, – снова прозвучал голос из мрака.

Куно поколебался минуту и медленно стянул с себя амулет.

Фрейд из офиса поехал прямо домой, в Коньково. Он не спеша разогрел холостяцкий ужин, съел его под ночной выпуск новостей по ТВ и принял душ. Затем лег на старую скрипучую кровать и долго лежал в темноте, глядя на игру теней на потолке. Сон не шел. Анатолий был готов к этому: он наложил на самого себя «Морфей» и вскоре спал спокойным крепким сном.

Среди ночи что-то разбудило его. Старик сел на кровати, нашел под подушкой часы и поднес их к слабому свету уличного фонаря. Стрелки приближались к шести утра. Рано. Можно еще поспать.

Анатолий прислушался к звукам ночи. В квартире было тихо, за окном едва слышно шелестел на ветру клен.

Использовать «Морфей» снова Фрейд не решился – так можно было не проснуться вовремя.

Он со вздохом поднялся с кровати, зажег свет и принялся одеваться.

На кухне включил электрочайник и подошел к окну. Что же тебя разбудило? Простое предчувствие? Что пробралось в твой стариковский сон и вытолкнуло из него?

Небо за верхушками кленов едва заметно посветлело. Скоро начнется длинный, наполненный тревогами день.

Чайник забурлил. Фрейд насыпал в заварник хорошую порцию чая, залил горячей водой.

Какой-то звук за окном заставил его замереть на месте.

Вот опять. Что-то быстро коснулось стекла.

Шестой этаж. Кто может подняться на такую высоту? Ночная птица? Или…

Чувствуя, как встают дыбом по всему телу мельчайшие волоски, он снова подошел к окну. На стекле, едва заметная, переливалась радужная пленка энергетического барьера. В отличие от Куно старый эксперт надежно защитил свой дом.

Пустой двор. Спящие клены. Полоска рассветного неба.

Это нервы. Сегодня будет сложный день.

Он отвернулся от черного прямоугольника окна – и в этот момент двойное стекло с грохотом обрушилось на него. Фрейд коротко вскрикнул, закрываясь рукой от жалящих осколков. Он бросился прочь, в коридор, но слепая страшная сила ударила ему в затылок – и амулет на груди в одно мгновение стал горячим, как раскаленный уголек.

Анатолий не потерял хладнокровия. По затылку текла кровь, старенький домашний халат сразу прилип к телу. Светлый Иной видел перед собой два огромных черных крыла и перекошенную в злобной гримасе морду чудовища, а руки уже нашаривали в карманах мобильный телефон с тревожной кнопкой.

Защита сработала: вампир, опаленный волной огня, отшатнулся было, но злобная сила переполняла его – он снова пошел вперед, сметая напролом барьер в Сумраке. Но тут же с разочарованным воплем отлетел в сырую предрассветную темноту. Защиту он сломал – но проникнуть в кухню все равно не мог.

Это мой дом, сообразил Фрейд. Даже такой сильный вампир не может войти без приглашения.

Но Кирилл больше и не пытался. Он разрушил магический барьер, и на этом его роль закончилась. Вместо него в окно повалили толпой размытые, будто запеленатые в Тьму силуэты. Им быстро стало тесно в маленькой кухне – заварник с горячим чаем полетел на пол, разбился словно бомба. Обеденный столик разлетелся в щепки. Чудовище за окном пронзительно закричало, распахнув омерзительную пасть.

Фрейд ударил «серым молебном» – лучшим средством против нежити, – и двое нападавших вылетели обратно в окно, но сразу же на Светлого дозорного со всех сторон навалилась удушающая бурая пелена. Мобильный он так и не нашел. Цепочка, на которой висел амулет, с треском лопнула. Последнее, что увидел Анатолий в своей жизни, была раскрытая черная пасть, усеянная множеством острых зубов.

Костя-Байт спал спокойным сном здорового молодого Иного. Он жил не в городской квартире, а в маленьком частном доме севернее Подольска.

Когда над головой тоненько затрещал сигнал тревоги – он спрыгнул на пол и, спотыкаясь о разобранные части компьютеров, принялся готовиться к обороне.

Мобильник лежал на подоконнике – однако толку от него не было: в этом районе Московской области еще не наладили мобильную связь. Поэтому Костя метнулся к обычному телефону – но тот ответил мертвой тишиной в трубке.

– Отрубили, черти, – прошептал Байт, осторожно выглядывая в окно со второго этажа.

В руке его поблескивал пульт от телевизора «Goldstar». Пульт наш умелец незадолго до того разобрал и полностью заменил начинку. Костя ждал, затаив дыхание. Когда во дворе дома мелькнули быстрые тени, он нажал на одну из кнопок.

Ледяной шар света беззвучно вспыхнул посреди двора – аннигилируя все, что попало в радиус его распространения. Ночную тишину разорвал вопль. Устройство разрушало до мельчайших частиц любое вещество или энергетическую эманацию – в том числе на первом и втором слоях Сумрака. Трое нападавших исчезли без следа, один остался лежать во дворе – но не целиком.

Костя не удержался от смеха: изобретенный им магический гаджет сработал лучше всяких ожиданий. В гаснущем свете вспышки он видел идеально круглый след на траве и садовой дорожке и окровавленные останки Темного мага. Осталось от него, прямо скажем, немного.

Костя вспомнил о заряженных амулетах в ящике стола, бросился к нему и набил амулетами карманы. Затем включил компьютер и одно за другим активировал защитные устройства по всему дому. Испытание боем – что может быть лучше для техники! Противники явно находились в замешательстве. Тогда Байт открыл окно и несколько раз наугад выстрелил в ночь из дробовика.

– Ну, давайте, ублюдки! Подходите! – Голос его сорвался, и прозвучало не очень убедительно, но молодой изобретатель не осознавал этого.

Что-то темное перелетело через забор и со стуком упало в траву. Костя выстрелил – не попал. Затем застучало, зашуршало в траве на заднем дворе. Байт метался по комнатам с дробовиком наперевес, пытаясь разглядеть хоть что-то в окна – тщетно. Внезапно тяжелый удар сотряс весь дом, и мир заполнил слепящий белый свет. Светлый Иной почувствовал, как грубая сила подбрасывает его вверх – высоко-высоко. Еще три взрыва на заднем дворе слились в один – Темные, не желая рисковать, пустили в ход несколько килограммов тротила. Магическая защита не пригодилась.

В Сумрак, уходи в Сумрак, прошелестело в мозгу.

Но в этом ослепительном облаке огня найти свою тень Костя не сумел.

К Скифу они пришли без эффектных трюков: просто позвонили в дверь его квартиры на Октябрьском поле.

За несколько минут до того Скиф встал со своей узкой койки и оделся. Наш звонок из Арзамаса обрадовал его, но ночью тревожные мысли навалились снова, не давая выспаться. Он долго и задумчиво чистил зубы истрепанной щеткой и зубным порошком, затем отправился на кухню, достал из морозилки котлету и положил ее на сковороду. Пока готовился завтрак, он отыскал в кармане брюк мобильный телефон и набрал мой номер. Я был еще недоступен – наш поезд только подъезжал к Москве.

В этот момент звонок в прихожей дважды звякнул.

– Кто? – Скиф стал плечом к двери, достал заряженный заговоренными пулями пистолет.

– Друзья, – донеслось из-за двери, – добрые друзья.

– Я никого не жду. – Он взвел курок.

– Скиф, это я, Рысь, – сказал другой голос, слабый и испуганный.

Рука шефа потянулась к замку, но он тут же отдернул ее.

– Открывай, дозорный, – снова заговорил первый голос, – ты же не хочешь, чтобы я навсегда отправил девочку в Сумрак?

– Она солдат. Она понимала, на что подписывалась.

– Знаю, знаю… вы все подписались. Например, выкрасть несчастного парня по имени Бычара и отнять у него право решать свою судьбу. Или растоптать Великий Договор и испортить праздник Вальпургиевой ночи.

Скиф снова нашел в кармане мобильный телефон. Номер Гесера он помнил наизусть.

– Кстати, не вздумай никому звонить, – долетел приглушенный дверью смех, – чтобы мне не пришлось самому набирать Инквизицию.

Он блефует, лихорадочно размышлял Скиф. Никакой Инквизиции в такой день. Но… если не блефует?

Поколебавшись еще минуту, Скиф снял запоры с двери – обычные и магические. Он ни за что не открыл бы дверь, если бы не голос Жени.

Она вошла первой. Рыжие волосы дозорной были спутаны, лицо бледно до голубизны. Она медленно, спотыкаясь, шагала вперед и смотрела в пол. От девушки сильно пахло спиртным, на лице темнели кровоподтеки. Следом за ней ввалился Дориан – в новеньком твидовом пальто, благоухающий одеколоном, пышущий Силой.

– Рысь, что случилось? – Скиф держал на виду руку с пистолетом. Мобильник он незаметно опустил в карман.

Девушка шевельнула разбитыми губами, но издала лишь странный хриплый звук.

Дориан жизнерадостно рассмеялся:

– Девочка подружилась с Дневным Дозором, Скиф. О да, мы с ней чудесно поладили этой ночью. Не правда ли, Рысь? Но открывает свой нежный ротик она теперь, только если я разрешу.

Скиф увидел разорванную блузку на груди дозорной, ее голую исцарапанную шею. Амулета не было.

Обо всем, что произошло с нашими ребятами и Скифом той ночью и после, в «Лужниках», я узнал много позже. В тот момент, когда происходили описанные выше события, мы с Нелли беззаботно посапывали в своем купе. Кто знает, какова была бы наша с ней судьба, если бы мы не уехали с заданием в Арзамас – или вернулись немного раньше?

Но вся история нашего Дозора пошла бы по-другому, если бы не Женька.

Вечером двадцать девятого апреля оставшиеся в Москве сотрудники собрались в офисе и провели короткое совещание, на котором подтвердили план действий на завтра: приготовленную для шоу жертву нужно любой ценой выследить и вывезти за город. Пусть это сложно и опасно, но придется искать его непосредственно в «Лужниках» перед шоу или на ближних подступах, когда Темные повезут парня на стадион. План отдавал авантюрой – но это было лучше, чем ничего. Ребята согласились с ним и разъехались по домам набираться сил. Женька тоже поехала домой, но по дороге зашла в бар, где заказала бутылку самого дорогого виски и бутылку самой дешевой колы. Она не мандражировала, подобно Куно, перед опасным днем. Она заливала тоску.

Через час или около того в баре появилась Алиса. Она уже была сильно пьяна. Ведьма попросила разрешения присесть за столик. Женька сказала, что ей все равно. Алиса принялась хлестать виски, словно компот, и изливать жалобы на Завулона, на Гантрама и Сета, на весь Дневной Дозор. Шеф предпочитает ей молодых девиц из бухгалтерии, плакала она. На завтрашнее шоу ее не пригласили. Алиса показалась Женьке такой искренне несчастной, жалкой и пьяной, такой красивой и незаслуженно обиженной, что наша юная волшебница-перевертыш не заметила никакой фальши. В ответ она принялась плакаться на свои проблемы в Ночном Дозоре – и через короткое время две молодые Иные были уже как подруги. Они поднимали тосты друг за друга, делились сигаретами и бумажными платочками. Очевидно, в какой-то момент Женька потеряла всякую бдительность, и Алиса подсыпала ей что-то в стакан. Ведьма слушала бессвязные Женькины жалобы, курила и поддакивала. Когда Рысь стала стремиться к горизонтальному положению, она по-дружески обняла ее и предложила проводить до дома. При таком тесном контакте снять амулет было делом техники.

Конечно, Алиса не случайно появилась в том баре. Лишенная защиты Женька оказалась в руках Темных. Как бы ни была пьяна – она все же поняла, что с ней происходит, и попыталась позвать на помощь, но уже не смогла. Она выдержала долгую пытку, но к утру сломалась. Так Дневной Дозор узнал о наших планах. Пыткой руководил Дориан. Он принял решение нанести немедленный удар, благо формальный повод у него появился: в Трибунале он мог объяснить свои действия активной обороной. Из памяти Женьки он вытряс адреса Куно и Фрейда (старику она как-то помогала настраивать компьютер), а также мой; кроме того, Темные уже знали адреса Скифа и Кости (квартира шефа была давно известна Темным – он жил в ней десятки лет, а наш изобретатель был слишком беспечным, чтобы обращать внимание на слежку). За исключением меня все оказались дома. Так в течение одного часа наш маленький Дозор потерял убитыми и пленными пять из восьми сотрудников.

– Не стоит в панике жечь синий мох, – с ухмылкой сказал Дориан, забирая пистолет у Скифа, – дом окружен, район оцеплен. Да и зачем нам проблемы, верно, Андрей? Еще Гесера расстроим – а он уже не молод, ему сердце надо беречь.

– Отпусти девушку, Дориан. Ты уже получил от нее все, что хотел.

– Да ты джентльмен, никак? – обрадованно спросил Темный. – Одноглазый защитник женщин? Но я напомню тебе твои собственные слова – она солдат и знала, на что подписывается.

– Вам нужен заложник? Я пойду вместо нее.

– Ты и так пойдешь со мной. А с этой рыжей кошечкой мы теперь лучшие друзья.

Дориан расхаживал по комнате перед Скифом, помахивая тростью – рослый, изящный, уверенный в себе. Его длинные черные волосы лоснились в электрическом свете старенькой люстры. Женька стояла в стороне – безмолвная, недвижимая, словно предмет обстановки. Руки ее были сложены внизу живота. Скиф заметил, что девушка непрерывно теребит пальцы, с силой сжимая их, словно только это удерживало ее от обморока. Он неотрывно смотрел на нее исподлобья, пытаясь поймать взгляд.

– О, не представляешь, Скифушка, какое ты сейчас являешь собой жалкое зрелище, – Дориан притворно скривился, – но ничего, ничего – я предчувствую у нас с тобой впереди много приятных и веселых минут. Едем! Я развею твою грусть-тоску!

– Ты же знаешь, я не любитель ваших развлечений.

– Придется полюбить… на одну ночь.

– Боюсь, меня будет непрерывно тошнить.

Дориан засмеялся:

– Я лично подержу тазик.

На щеках Скифа гуляли желваки.

– Мое условие – ты должен отпустить Рысь.

– Чтобы вы растерзали бедную девочку? – Дориан подошел к Женьке, потрепал ее по щеке. – Неужели ты думаешь, я поверю, что такое шикарное предательство вы не оставите безнаказанным, а?

Скиф быстро положил руку в карман, где лежал телефон, – но Дориан уже снова повернулся к нему. Намеренно или нет, Темный еще ни разу не упустил его из виду даже на несколько мгновений.

– Рыси будет хорошо с нами, – Дориан вдруг грубо прижал девушку к себе, так что та застонала, – она помогла нам и теперь получит награду. Она станет Темной, если захочет! Она получит деньги, тачки, шмотки, брюлики – что угодно. Сможет завести себе десяток молодых кобелей и издеваться над ними сколько заблагорассудится. А лучше – уедет за границу, подальше от мстительного Гесера. В богатую и сытую западную страну. Она заслужила!

– Никогда она не станет Темной, – глухо проговорил Скиф, – ври, да не завирайся.

– Думаешь, Завулону это не под силу?

– Пусть Рысь сама скажет за себя.

– Скажи, красотка. – Темный по-прежнему не выпускал девушку из объятий, больше похожих на удушающий захват.

Серые от напряжения губы Женьки шевельнулись:

– Я… предатель… прости…

– Ты не предатель, – ответил Скиф.

Глаза их наконец встретились, и он быстро подмигнул Женьке.

– Нет, предатель, – глумливо смеялся Дориан, – вернее, предательница. Но это же прекрасно, дуреха.

Женька непонимающе смотрела на Скифа. Пальцы ее внизу живота продолжали извиваться, изломанные ногти расцарапывали кожу. Скиф ждал.

– Я… все им сдала… я не выдержала…

Слова с трудом выходили из ее губ, словно прорывались через невидимую преграду.

Скиф снова подмигнул ей. Девушка медленно перевела взгляд на лоснящегося Дориана.

– Можешь стать моей ассистенткой, – сказал тот и взял Женьку за подбородок. – Сделаешь быструю карьеру, малышка. Многого от тебя не потребуется. Все, что я могу захотеть, у тебя уже имеется.

В этот момент пленница вскрикнула, закатила глаза, и ноги ее подкосились. Как ни было ей плохо – она поняла: Скиф просит ее отвлечь внимание Дориана. Для того чтобы подхватить Женьку и парой пощечин привести в чувство, Темному понадобилось всего несколько секунд. Но этого времени хватило Скифу для того, чтобы, не вынимая из кармана телефон, на ощупь открыть историю звонков, выбрать последний набранный номер и включить повторный звонок.

Последний набранный номер в истории звонков был моим.

Когда я взял трубку, я услышал то, что происходило в квартире Скифа. Это был единственный знак, который шеф успел подать нам, оставшимся на свободе бойцам.

Мы с Нелли разбирали только отдельные слова, но узнали голос Дориана. Вскоре связь оборвалась, и до шефа мы больше не дозвонились. Я поочередно набирал номера Куно, Фрейда, Байта и Женьки – и раз за разом слушал «абонент недоступен».

Поезд причалил к перрону Курского вокзала, и мы с Нелли, подняв воротники курток, растворились в толпе. Мы понимали только одно: случилась огромная беда. Вдалеке в зале ожидания мелькнули ауры Темных – и мы поспешили на улицу. Мы не сомневались, что были объектом охоты.

Где-то позади нас, на дороге в Москву, оставался ничего не подозревающий Квинт. Перед тем как спуститься в метро, я скинул ему эсэмэс: