Глава 2
– Он был такой красивый. Обаятельный… секси…
Лена мечтательно прикрыла глаза, сложила губы в розовый маленький бантик. От нее резко пахло дешевым вином.
– Что-нибудь из его внешности ты запомнила? – спросил Скиф. Он сидел на стуле перед девушкой, сверля ее взглядом единственного глаза. Здесь, в чиллауте ночного клуба «Полнолуние», было тихо, как в погребе. Повсюду – на танцполе и в коридорах, – погруженные в сон, лежали посетители клуба; на сцене среди барабанов и гитар ритмично похрапывали музыканты.
– Внешность? – сладко прошептала наша свидетельница. Она была в глубоком наведенном трансе. – М-м… внешне он очень хорош собой. Я танцевала с ним один раз. Он прекрасно двигается. Но он все же пошел не со мной, а с Лариской. Счастливая…
– Почему бы просто не вскрыть ее память? – поинтересовался я.
– Что ж, попробуй, – предложил шеф.
Я сосредоточился, вспоминая недавние занятия. Скиф сам обучал меня вызывать «хрустальную сферу» памяти.
Сумрак распахнулся мне навстречу холодной пеленой. Аура девушки вспыхнула переливчатой радугой. Пономаренко Елена Георгиевна. Восемнадцать лет. Первый курс театрального училища. Живет в общежитии, подрабатывает в «Макдоналдсе». Отец умер много лет назад, мать осталась на ее малой родине, в Новосибирске. С Ларисой они вместе учатся. Вернее, учились.
«Хрустальная сфера» под моими пальцами засверкала невидимыми гранями…
Красим губы. Пудрим щечки. Рисуем глаза. Последний взгляд в зеркало – и бегом вниз по лестнице. Грохот метро. Ночная улица. Стук каблуков по асфальту. Все-таки Лариска красивее меня, у нее и грудь больше, и брови как у Лады Дэнс. Тусклый свет фонарей. Бутылка пива на улице – в ларьке-то в два раза дешевле, чем в клубе, экономим! Какие-то грязные заборы. Пьяный смех в темной подворотне: жуть. Симпатичные ребята на «ауди». Яркий свет в раскрытых дверях клуба. Апатичное, плохо выбритое лицо охранника. Грохот музыки – битловская «It won’t be long». Блеск бокалов в баре. Мартини с соком. Лариске – сок с соком, ха-ха. Дым сигарет. «Let’s twist again». Еще мартини. Твистующий танцпол. Красное вино. «Good golly miss Molly». Снова вино. Снова танцпол. Кажется, я созрела покурить в тишине.
Я насторожился.
Вот девушки идут в чиллаут, Лена долго ищет в сумочке зажигалку, закуривает… в углу комнаты, у окна, – размытая тень…
– Ну что? – с иронией спросил шеф.
– Ничего не понимаю. Какой-то серый туман…
– Правильно. Вампир защищает себя. Если бы можно было вот так запросто открывать память всем свидетелям и потерпевшим – мы бы с тобой были не нужны. Лена, – проникновенно обратился он к свидетельнице, – постарайся вспомнить, о чем вы с ним говорили.
– Мы… болтали о разной чепухе… он мне очень понравился…
– Я с первого раза понял, что он тебе понравился. Хватит это повторять. Вспомни хотя бы его имя.
– Имя, – растерянно повторила Лена и сонно моргнула, – у него было какое-то красивое имя… Он сказал мне, что я хорошенькая, как Наташа Ростова, но Лариса ему нравится потому, что не пьет вина… подумать только… Лариска, конечно, не пьет – она на курсе самая тихоня и за здоровый образ жизни…
Я оставил их наедине и прошел через все еще затянутый табачным дымом бар к туалетам. Дверь с рисунком писающей девочки была приоткрыта, из нее падала в темный коридор полоса голубого света. Из коридора я видел на мокром кафельном полу только девичью ногу в разошедшемся стрелками чулке. На лодыжке запеклись мелкие брызги крови.
Он сделал все быстро и тихо, прямо в дамской комнате.
Ларисе выпал несчастливый билетик. Вампиры не переносят алкоголя – хотя есть и среди них «гурманы», способные питаться кровью подвыпивших людей. Конечно, будь он сильно голоден и не будь у него выбора – пара бокалов вина внутри жертвы не стали бы помехой. Здесь, в ночном клубе, выбор большой – и вот, поди ж ты, нашлась одна-единственная трезвая душа. Это ее и погубило…
Мы вышли на улицу.
– Показывай, – сказал Скиф.
Я протянул руку:
– Это было у Ларисы в ладони. Схватила с такой силой, что я еле разжал пальцы.
Вот и заполошный вой милицейских сирен – еще далеко, еле слышно. В дверях клуба кто-то охнул, зашевелился: действие «Морфея» заканчивалось. Скиф взял меня под локоть, и мы зашагали по Большому Каретному переулку, к нашей машине.
– Интересно, – буркнул Скиф.
На мой взгляд – ничего тут не было интересного. Обыкновенная круглая пуговица. Бронзовая, с насечками по краю.
– Ну-ка, посмотрим.
Скиф бросил пуговицу на асфальт под фонарем и произнес длинное незнакомое заклятье. В Сумраке прокатились одна за другой упругие волны холода. Я видел, как заколебался синий мох, буйно разросшийся за много веков в этом старинном уголке города.
– Вот во что он был одет.
Присвистнув, я поднял с асфальта легкую синюю курточку с декоративными погонами и блестящими пуговицами. Красивая. Я и сам не отказался бы от такой. На рукаве темнела отороченная желтой шелковой ниткой нашивка RAGAZZINO ARRABBIATO.
– Ты по одной пуговице восстановил всю куртку?
– Она оторвалась совсем недавно. Сумрак еще хранил образ.
Скиф сел за руль «альпина», я – на пассажирское сиденье.
– Так можно было и весь костюм восстановить?
– Конечно, нет, – процедил Скиф так, что я почувствовал себя идиотом. – Пуговица от куртки не имеет отношения к его носкам или трусам.
Он выкатил машину на Петровку, и мы полетели в центр города.
– Вампир оставляет на телах жертв свой биологический материал, – сказал я задумчиво. – Как я понимаю, восстановить его облик таким же способом нельзя…
– Правильно понимаешь. Но как он выглядел, мы скоро установим. Не знаешь, где тут можно сейчас купить водки?
* * *
– Что это за тряпка? – Вампир покосился на куртку. – Решил подзаработать на торговле подержанными шмотками, Светлый?
Вурдалак был худой, самоуверенный и скользкий, как полоз. Он не пустил нас дальше прихожей, несмотря на официальное требование Ночного Дозора. За спиной его, в глубине дома, горел приглушенный свет, звучали джазовые аккорды и смех. Оказывается, у вампиров тоже бывают вечеринки. Место располагало к тихой оргии: огромная двухуровневая квартира на верхних этажах сталинского дома на Фрунзенской набережной с видом на реку и Нескучный сад.
– Ричи, мне нужен парень, который приходил сюда в этой одежде, – ласково сказал Скиф, и я понял – он сдерживает бешенство.
– Впервые вижу этот пиджачок. – Вампир нетерпеливо закатил глаза.
– Вспоминай. Вещь приметная. – Шеф сунул ему под нос нашивку RAGAZZINO ARRABBIATO.
Ричи начал нервничать. Он достал из кармана расческу, быстро провел по черным набриолиненным волосам.
– Черт побери, я же, кажется, уже сказал – эта вещь мне неизвестна.
– Я все вижу в твоих глазах, Ричи. Кто этот парень?
– Послушай, мне не нужны проблемы. Уходи и дружка своего забирай. Если хочешь поговорить, обращайся официально, через офис Дневного Дозора.
Скиф вдруг ударил его без замаха по лицу – быстро и точно, словно на тренировке. Ричи с коротким воплем повалился на сверкающий пол.
Я достал пистолет и встал у коридора, ведущего в гостиную, – но это было излишним. Там по-прежнему звучала музыка и лишь голоса стали чуть тише.
– Тебе конец, сволочь, – выплюнул Ричи, зажимая рукой разбитый нос.
– У тебя три минуты, чтобы рассказать мне о хозяине куртки. Иначе я закрою твой притон навсегда.
– Какого дьявола, у меня все законно…
– Я даже отсюда вижу ауры несчастных людей.
– Их в доме только трое! Лицензионные!
– Но ведь так бывает не всегда, правда, Ричи?
Лицо вампира еще больше исказилось, и в какой-то момент я подумал, что он бросится на шефа. На его месте я бы так и сделал – ведь Ричи был в своем доме. Вместо этого он прошипел:
– Если кто-то из гостей нарушил правила, я к этому не имею отношения!
– Вижу, ты решил стоять до последнего, – кивнул Скиф и достал из кармана бутылку водки.
– Это подло, Скиф.
– Ты заставляешь меня, Ричи.
Он открутил крышку, плеснул несколько капель на черные туфли вампира. Тот со змеиным шипением сорвал обувь с ног и проворно отполз в угол.
В этот момент звуки за стеной стихли – гости прекратили притворяться и прислушивались к происходящему в прихожей. В коридор высунулись любопытные головы. На лестнице со второго этажа, не решаясь спуститься вниз, замер слуга с подносом.
– Неужели ты не понимаешь, ублюдок, что создаешь мне огромные проблемы? – Вампир вжался спиной в стену – словно хотел провалиться сквозь нее.
– А как иначе? О чем ты думал, когда открывал у себя дома притон для нежити? Что все будет гладко, как в булочной? Ну, еще рюмочку…
Скиф поднял бутылку.
– Он приходил пару раз со Спайсом, – сдался Ричи. – Я не знаю, как его имя, – мы не требуем называть себя. Однажды они привели девку, брюнеточку, и поделили на двоих. Но там все было чисто, по лицензии.
– Как он выглядит?
– Высокий, светловолосый, широкоплечий, – свистел вампир себе под нос. Наверное, надеялся, что гости в зале не услышат, как он предает собрата. – Черные глаза, модно одет. Девчонка была без ума от него. Это все, что я помню, клянусь.
Скиф аккуратно завинтил пробку на горлышке бутылки и спрятал ее в карман плаща.
– Спасибо, Ричи. Ты очень помог.
* * *
На рассвете я предложил Нелли довезти ее до дома на «альпине». Мы ехали через дремлющий город, по пустым улицам, высоким мостам, широким площадям, и ветер, влетавший в открытое окошко, взметал мои волосы, приятно охлаждая голову. Длинный забор вдоль заброшенной стройки был плотно, в два ряда, уклеен черно-красными афишками «ВАЛЬПУРГИЕВОЙ НОЧИ» («ПЕРВОЕ ШОУ ЕВРОПЕЙСКОГО КЛАССА В МОСКВЕ»).
– Кто пойдет на эту дрянь? – хмуро спросил я.
– Билеты закончились еще месяц назад, – сказала девушка, – при том, что половину распространили по закрытой подписке. Не хочешь позавтракать?
Пришлось сделать крюк в центр – в нашем районе все заведения были еще закрыты. Едва мы подъехали к ресторану на Покровке, как над головой пророкотал гром, и следом хлынул проливной дождь. Я накрыл Нелли своей курткой, и мы со смехом бросились ко входу в ресторан сквозь сверкающую пелену воды.
Официант положил на стол меню, зажег нам свечу и отошел к бару.
– Ты заметила, – шепотом сказал я, – официант – Иной?
– Больше ничего интересного не наблюдаешь? – рассмеялась Нелли.
Я осмотрелся сквозь Сумрак. В дальнем конце ресторана добродушно гудели вокруг бутылки водки трое мужиков в деловых костюмах, с отпущенными галстуками. Похоже, сидели целую ночь. Все – Светлые. Дальше, на застекленной веранде, пили фруктовый чай парень и девушка – тоже Светлые…
– Это «Глубокий Сумрак», разве ты не бывал здесь раньше? Ресторан принадлежит Светлому магу, наши любят это место.
Я заказал омлет и кофе, Нелли – яблочный штрудель.
– Ты изменилась с тех пор, как я знаю тебя. Стала как будто веселей. Раньше почти не улыбалась.
Она, наклонив голову, лукаво посмотрела на меня. В голубых, как июльское небо, глазах ее отражалось пламя свечи, в светлых волосах мерцали мельчайшие капли дождя. Никакая магия, подумал я, никакие привороты ей не нужны для того, чтобы вскружить голову любому мужчине.
– Наверное, стала чувствовать себя уверенней, – сказала Нелли, – я ведь тоже недавно в Дозоре.
– Как поживает твой дядя?
Улыбка ее увяла.
– Спасибо, сносно.
– Ты не боишься уходить и оставлять его одного?
– Книжнику хватает общества тех, кто живет в его памяти. А уход за ним нужен минимальный – он почти не ест и не пьет. Понемногу тело его высыхает, превращаясь в мумию. Осталось два-три года, и мозг перестанет служить ему.
Я помолчал, помешивая ложечкой кофе.
– Они в городе, ведь так? Те ублюдки, что покалечили его. Сет, например.
– Да, он приехал пару лет назад из Лондона.
– Книжник знает об этом?
– Конечно. Мы долго искали его. Но это было непросто, как ты понимаешь.
– А Сет? Он знает, кто ты?
– Я все еще помню их голоса в Сумраке, – тихо сказала девушка, глядя на бегущие по стеклу струи дождя, – как они кричали и просили Дориана о пощаде. А я не могла пошевелить даже пальцем. Не могла даже заплакать.
– Ты все равно не могла бы им помочь.
Нелли тихонько всхлипнула, закрывая лицо ладонями. Я обошел столик, сел с ней рядом, обнял за плечи:
– Прости… разбередил тебе душу…
– Не в этом дело. – Девушка промокнула слезы салфеткой. – Они умерли ради меня, понимаешь? Мама, тетя. Книжник стал калекой… Будь он более мощным магом – просто бросил бы портал подальше оттуда, но его сила всегда была в другом… Понимаешь, они пожертвовали собой, отвлекли внимание, чтобы я спаслась. Чем я это заслужила?
– Ты ни в чем не виновата…
– Ах, Матвей, бывает и такая вина. Бывает.
Я только провел рукой по ее волосам, собирая дождевые капельки. Она явно недоговаривала что-то.
Глубоко под всем этим кроется какая-то тайна – тебе лишь показали ее краешек. Знает ли о ней Скиф?
– Что ты собираешься делать?
Нелли посмотрела на меня с печальным интересом:
– А что бы сделал ты, имея пятый уровень – и то с натяжкой, против такого сильного и злобного врага?
– Я бы перевернул мир, но отомстил.
Она накрыла мою ладонь своей.
– Иногда «перевернуть мир» означает долго и терпеливо ждать своего шанса.
В разрывах лохматых облаков в сыром небе подслеповато щурилась луна. Одинокий покосившийся фонарь едва освещал узенький проулок и ряды ржавых, переполненных мусором контейнеров. Здесь, в Бирюлево, на южной окраине города, не было дорогих ресторанов и неоновых реклам – только мрачные силуэты спящих девятиэтажек, разбитый асфальт под колесами и далекий лай собак.
Мы оставили машину у въезда в гаражный кооператив, миновали пустую будку охранника и долго шли в почти абсолютной темноте. Наконец ряды гаражей кончились, мы перебрались через поваленный бетонный забор, и Скиф сказал:
– Теперь будь наготове.
Покосившийся деревянный дом стоял здесь, наверное, с дореволюционных времен. На втором этаже из давно разбитых окон проросли деревца. Я слышал, как в курганах мусора вдоль стены попискивают голодные крысы. Мы медленно обошли кругом.
– Встань у этого окна, – шепотом скомандовал шеф, – целься в ноги, Спайс нам нужен живым.
Я вынул пистолет и послушно встал у окна, вдыхая запах пыли и прелого дерева. В висках шумно пульсировала кровь, и я подставил лицо каплям дождя.
Я услышал, как входная дверь с треском провалилась внутрь. Глухо громыхнуло в подвале, словно упал шкаф, и сразу же сдавленно закричала женщина.
– Ночной Дозор! – прогремел Скиф. – А ну быстро все вон из Сумрака!
Что-то темное ворохнулось за окном, ударилось о стекло изнутри – и я решил, что пришло время выполнить приказ. Три громких хлопка, три ослепительные вспышки – и к моим ногам упало нечто косматое, рычащее от боли и очень скверно пахнущее.
– Не двигаться! Руки вытяни!
Все это напоминало кадры из криминальной хроники. Бомжеватого вида мужчина распластался на грязном асфальте среди осколков стекла, схватившись за простреленную ногу, и я без труда заломил ему руки за спину.
– Кот, тащи поганца сюда, – послышался довольный голос шефа, – вниз по лестнице.
Поначалу в сыром воздухе подвального помещения я разглядел только луч фонаря, в нем плясали комары. Потом увидел трех вампиров, уложенных в ряд вдоль ржавой канализационной трубы: женщину и двух мужчин. Один из них закрывал руками разбитое лицо. Грязная одежда, словно с помойки. Спутанные волосы, затравленные взгляды. И тошнотворный запах давно не мытых тел.
– Всем лежать на месте, не шевелиться! – Скиф кивнул мне. – Проверяй регистрацию.
Я пристально всмотрелся в метки арестованных, и сердце мое упало: все четверо были зарегистрированы по правилам.
– Где Спайс? – спросил Скиф того, что приволок я.
– Какой еще, к черту, Спайс? – промямлил вурдалак, закрываясь от света фонаря.
Я наступил на что-то, включил свой фонарик – и отшатнулся. На бетонном полу, раскинув руки, лежала пожилая крупная женщина в одном нижнем белье. В ее пустых, подернутых дымкой глазах не было жизни. Из проколов на дряблой шее лениво сочилась вязкая, как клей, почти черная кровь.
Смотри! Это тоже вечеринка для упырей.
Большинство из них сильны и красивы, они умеют выдоить все наслаждения из своей странной жизни (хотя и не живут по-настоящему). Кто-то, как Ричи, светски пирует с друзьями в дорогих апартаментах. Кто-то, рискуя, промышляет свежую человеческую кровушку на темных улицах города. Но есть и такие – отбросы социума, – весь ужин коих составляет насыщенная холестерином и дешевыми лекарствами кровь старушки в подвале заброшенного дома. Московские вампиры и московские люди, сколько у вас общего!
– Преступление доказано, виновные взяты с поличным, – с презрением сказал Скиф, – вас всех ждет развоплощение. Но тот, кто расскажет, где искать Спайса, выкупит свою псевдожизнь.
– Не кипеши, командир, – хрипло сказала вампирша, – мы имели право выпить эту старуху. Ты не можешь убить нас…
– Я не вижу лицензии. Значит, обсуждать нечего.
– Тут все немного сложнее, господа, – раздался голос за спиной.
Мы обернулись, поднимая оружие.
По лестнице в подвал спускалась женщина лет пятидесяти: невысокая, полненькая, в добротном деловом костюме, с кокетливо уложенной прической. Манерами она походила на главбуха небольшого банка.
– Регистрация, – скомандовал Скиф.
Я проверил регистрацию, уже уверенно считывая метку. Все было в порядке.
– Изольда Ковалевская, Иная, – спокойно сообщила женщина.
Мы представились в ответ.
– Зря вы подняли шум, Светлые. – Она зевнула, с укоризной посмотрела на меня. – Это не то, о чем вы подумали.
– Так объясните, – сказал я.
– Старуху эти бедняги получили на вполне законных основаниях.
Изольда протянула лист бумаги с текстом, отпечатанным на машинке.
– Настоящим удостоверяю, – скороговоркой прочел Скиф, – что моя мать, Петровская Лидия Ивановна, 1932 года рождения, паспорт номер… передана мною в полное распоряжение и пользование для любых целей Иному седьмого уровня вампиру Хлебникову Арсению…
– Это я, – хлюпнул разбитой губой один из арестованных.
– …в счет уплаты карточного долга, – Скиф с недоверием посмотрел на Ковалевскую, но та невозмутимо кивнула, – карточного долга в размере 26 000,00 руб. (двадцати шести тысяч рублей ноль-ноль копеек). Подписываю данную сделку без какого-либо принуждения, находясь в трезвом уме и твердой памяти… 16 апреля 1998 года… Петровский Игорь.
– Бред сивой кобылы, – сплюнул я, – редкостная синька.
– Нет, не синька, – даже при тусклом свете фонарика было видно, как вытянулось лицо Скифа, – это действительно подписано ее сыном, без принуждения.
– Но мы не можем просто так это оставить!
– Только это и можем. Если мы с тобой сейчас тут всех развоплотим, к нам явятся из Инквизиции с этой бумагой.
– А вы обратитесь в милицию, господа, – рассмеялась хозяйка, – здесь же явное нарушение законов Российской Федерации!
В Большом Дозоре эту ситуацию оценили бы иначе, подумал я. Но Скиф, похоже, считал, что на пути к серийному убийце одним нарушением Договора можно пренебречь. Он вернул бумагу Темной.
– На первый раз я попробую закрыть глаза на ваш притон. Но мне нужно знать, где Спайс.
– Спайс продал дом мне. У него новая квартира где-то в центре, свой бизнес…
– Его телефон?
– Может быть, где-то и завалялся, – Изольда обворожительно улыбнулась, – но найти будет нелегко.
– Что ты хочешь?
– Сущие пустяки. Три лицензии для моих друзей.
– Хватит с тебя и одной. Давай номер.
* * *
Когда мы с Нелли подъехали к ее дому, девушка заснула на пассажирском сиденье.
Утро медленно перетекало в день. Я остановил машину у подъезда и некоторое время сидел молча, глядя на свою спутницу. Во сне Нелли казалась еще красивее. На щеках выступил едва заметный румянец. Грудь под красным вязаным свитером тихо вздымалась в такт дыханию.
По лобовому стеклу автомобиля снова забарабанили мелкие капли дождя.
Здесь, у дома номер пять по улице Коломенской, несколько месяцев назад я бродил по снегу в теле девочки-химеры, жаждавшей убить меня, а рядом, на детской площадке, свернулся кольцами исполинский сумеречный червь.
(– Разве в Сумраке возможна жизнь? – спросил я Скифа после той истории.
– На первом слое Сумрака есть только синий мох, – ответил он, – но так было не всегда.)
Принял ли бы я его предложение вступить в Дозор, если бы в тот холодный вечер рядом с одноглазым мрачным Иным не стояла Нелли? Полагаю, что нет. И шеф скорее всего знал это.
Я наклонился и осторожно поцеловал Нелли в губы. Девушка улыбнулась во сне.
В тот же миг я почувствовал напряжение Силы в каких-то сантиметрах от моего лица. Сложно подобрать определение этому… будто батарея тяжелой артиллерии вдруг была приведена в боевую готовность.
Серьги, понял я, медленно отодвигаясь. Подарок дядюшки. Изящные изумрудные «капельки» в ушах Нелли готовы были превратить меня в кровавый блинчик, если я рискну причинить их хозяйке зло.
* * *
Вдалеке, на асфальтовой дорожке между гаражами, горел костерок. Ночь вокруг него была непроглядной. Казалось, подует ветер – и робкие лепестки огня исчезнут без следа в бескрайнем море тьмы.
– Думаешь, есть шанс найти этого Спайса сегодня? – спросил я, но Скиф вдруг стукнул меня кулаком в плечо и приложил палец к губам.
Мы достали оружие и медленно пошли вперед. Скиф – впереди, я чуть сзади. Если бы не он, я бы не почуял опасность. Еще слишком свежи были эмоции, пережитые во время визита в притон для нищих вампиров. В ушах еще звучали крики и звуки выстрелов.
Не сговариваясь, мы оба вошли в Сумрак. Здесь сквозь серую метель я углядел впереди нечто… там, где Тьма была особенно непроглядной, замерла высокая фигура. Тень среди теней. Его аура казалась растекшейся по стене кляксой.
– Что-то вы долго, Светлые, – прозвучал приятный молодой голос, – ужин успел слегка подгореть. Можете оставаться в Сумраке, так даже лучше!
Темный от души рассмеялся.
– Сет. – Шеф слегка наклонил голову.
– Скиф, – ответил таким же квазипоклоном тот. – А это что за испуганный юноша прячется у тебя за спиной? Ты завел себе щеночка? Дрессируешь его – апорт, сальто, упал, умер?
– Выходи из Сумрака, – шепотом приказал шеф.
Я подчинился. Сет, конечно же, последовал за мной – чтобы продолжать издевательский монолог:
– Тебе даже выдали пистолет? Не боишься застрелиться из него?
– Я только что прострелил из него ногу вампиру. Могу и тебе показать, для чего мне его выдали.
– Прекрати болтать, – остановил меня Скиф.
Сет сел у костра, устроился поудобнее, радушным жестом пригласил последовать его примеру. Мы остались стоять.
– Значит, Кот, ты храбро отстрелил ногу какому-то старому бомжу? Расскажи, что ты чувствовал при этом?
– Чего тебе от нас нужно, балаболка? – невозмутимо спросил Скиф.
– Я ведь уже сказал, – усмехнулся Темный, – хочу угостить вас ужином. Ловите!
Он взмахнул рукой, и к нашим ногам упали два прутика с чем-то, что на первый взгляд казалось похожим на шашлык. Приглядевшись, я понял – это обжаренные крысы, насаженные на импровизированные шампуры. Я отшатнулся, прикрывая нос ладонью.
Только сейчас я осознал, как на самом деле напрягся Скиф. На левой руке у него повисло сразу несколько боевых заклятий большой силы. В правой поблескивал пистолет. Скиф – непринужденно раздающий тумаки вампирам и в одиночку громящий притоны – сейчас был словно туго свернутый в бухту хлыст.
– Вы, Светлая порода, – сказал Сет, откинув длинные, цвета воронова крыла, волосы, – всегда казались мне похожими на маленьких детей. Да, на детей. Вы ментально не взрослеете. Вы верите в придуманные кем-то другим сказки – всю жизнь, до самой последней черты. Сказки, в которых все всегда заканчивается по заранее определенному сценарию. В этом сценарии хорошие парни всегда отстреливают ноги плохим, каким-нибудь бомжам-вампирам, а потом уезжают на красивом автомобиле в закат со своими подружками и живут долго и счастливо. Ты уже завел себе подружку в Дозоре, Кот? У вас там есть недурные телочки. Романтические связи на работе укрепляют коллектив, ты это должен знать, Скифушка. – Он взял из костра прутик с изжаренной крысой, откусил кусочек, задумчиво прожевал. – А ты приходуешь кого-то из своих дозорных девчонок, а, Скиф? Приходуешь, конечно. Или предпочитаешь мальчиков?
– Приятного аппетита, чудовище, – с отвращением сказал шеф.
Он с силой сжал мое плечо и повел вдоль гаражей, далеко обходя костерок.
– Жизнь – это не сказочный сценарий, Светлые мои друзья, – не оборачиваясь, сообщил Сет, – в жизни за бедного старенького вампира может вступиться его сильный товарищ. И тогда в закат с вашими подружками поедет кто-то совсем другой.
Мы торопливо шагали прочь, в любой момент ожидая нападения. Но Темный маг остался сидеть у своего костра, с ухмылкой глядя пустыми глазами на танец языков пламени. Когда мы подошли к машине, шеф тихо рассмеялся:
– Ты молодец, Кот, что сдержал себя. Я видел, как тебе нелегко.
– Все его слова я однажды забью ему обратно в пасть! – Я пытался убрать пистолет в кобуру, но никак не мог попасть в нее стволом.
– Не кипятись. Разве ты не понимаешь, что он специально нас провоцировал? А это что? Ах, чертов ублюдок…
Все четыре колеса у нашей машины были спущены.
* * *
У входа в офис Ночного Дозора на Соколе скучал охранник. Он внимательно посмотрел на меня, сканируя ауру, но заметил амулет на шее и расслабился.
– Тебе к кому?
– Мне бы Гесера, Бориса Игнатьевича.
Он не удивился:
– На лифте на самый верх.
Лифты здесь были старенькие, с громыхающими узкими дверями. Я поднялся на четвертый этаж и свернул в первый попавшийся коридор. Из кабинета выскочил невысокий мужичок с помятым крестьянским лицом, заметил меня, остановился на лету:
– Заблудился, браток?
От него так и веяло Силой. Второй, а то и первый уровень. Если бы Скифу в помощь придали хотя бы несколько таких бойцов Большого Дозора, шайка Гантрама боялась бы высунуть нос на ночные улицы.
– Не подскажете, где Гесер сидит?
– Кто-кто? Ах, Гесер, – он улыбнулся, – до конца по коридору и направо.
В приемной у шефа Большого Дозора было прохладно. Хорошенькая секретарша в деловом костюме и тоненьких очках попросила меня присесть и подождать. За окном уже вступало в права утро, на стеклах дома напротив заиграли золотистые блики солнца.
– Может быть, тебе чаю налить?
– Спасибо, не хочется.
После изнурительной ночи у меня хватало сил только сидеть, прислонившись к крашеной стене, и разглядывать потолок, слушая, как секретарша быстро-быстро набивает что-то на компьютере.
* * *
Я уже собирался ехать домой, когда меня остановил Скиф и протянул перевязанный скотчем пакет.
– Отвезешь это в головной офис, – сказал он, – лично сдашь в приемную Гесера.
– Можно спросить, что это?
– Куртка нашего клиента. Пусть тамошние сыскари поработают на нас немного.
Вот и хорошо. Мне это дело сразу не понравилось. А сыскари могут заодно и с душевнобольным Сетом разобраться. Я вспомнил ночной разговор среди бирюлевских гаражей и поежился.
* * *
– Галочка, кто у нас там? – прогудел властный голос в интеркоме.
– Вам пакет от Скифа. Лично в руки.
– Давай.
Я вскочил со стула и вдруг подумал, что стоило, наверное, что-то сделать с моей одеждой: рукав куртки разорван и заляпан чем-то темным, на ботинках вся грязь городских окраин… да еще разбитые, в запекшейся крови, костяшки пальцев. Приводить себя в порядок было уже поздно. Но Галочка снова попросила меня сесть, выхватила пакет – и, постукивая каблучками, проследовала в кабинет через высокие обитые кожей двери.
Я увидел часть письменного стола, стопку бумаг и большую глиняную чашу с кусочками разноцветного стекла.
– Вот, Борис Игнатьевич.
Сам Пресветлый Гесер находился где-то вне поля зрения. Только его рука с зажатым в пальцах карандашом лежала на краю стола.
– Посыльного пригласить?
Вместо ответа рука с карандашом указала на мой пакет, затем – на журнальный столик по соседству. Галочка послушно положила пакет на столик. После этого карандаш указал ей на дверь.
– Борис Игнатьевич просил поблагодарить тебя, – холодно улыбнулась секретарша, закрывая двери в кабинет, – и всего тебе наилучшего.
– Что ж, и вам того же.
Я поднялся и вышел в коридор.
Вот и все на сегодня. Теперь можно домой, в душ – и спать.
Я замер на месте.
Прямо на меня по коридору шла Светлана. Та самая милая девушка, что стала в январе моим первым «боевым заданием». К счастью, она была увлечена разговором с подругой. Я быстро опустил голову и присел на корточки, изображая возню со шнурками.
– Оля, ты же видишь, какой Антон мрачный в последнее время, – услышал я прямо над головой, – может быть, мне стоит самой его куда-нибудь пригласить?
Голоса удалились по направлению к приемной. Пронесло. Значит, у Светы все хорошо, она Иная и работает в Большом Дозоре. От этой мысли мне стало очень тепло на душе. Откровенно говоря, все эти месяцы с беспокойством вспоминал о ней. В очень уж неприятной компании оставил ее в том вагоне.
Я не смог сдержать счастливую улыбку. Встал… и почти сразу налетел на давешнего простоватого (на первый взгляд) мужичка, что показал мне дорогу к кабинету Гесера.
– Тебя ведь Скиф прислал? Слушай, на два слова. Давай, давай.
Не успел я оглянуться, как оказался в тесном кабинете с квадратным окошком под потолком. Выкрашенные в серый цвет стены, истертый линолеум. Из мебели – маленький стол, похожий на школьную парту, и несколько стульев. На одном из них… сидел тот самый вампир, с которым в вагоне метро укатила Света! Только сейчас его аура был совсем другой – чистого, приятного голубого оттенка.
Ничему не удивляйся, Кот. Самое главное, теперь ты знаешь – со Светланой все хорошо.
«Вампир» протянул мне руку:
– Тебя ведь Матвей зовут? Я – Антон, а это Семен. Присаживайся. Да не волнуйся так, мы только потолкуем немного.
Никакой он не вампир. Интересно, для чего он так замаскировался в ту ночь?
– Я и не волнуюсь, – соврал я.
– Давно работаешь на Скифа? – с прищуром посмотрел на меня Семен.
Я пожал плечами:
– С чего вы взяли, что я на него работаю? Просто иногда помогаю.
– Ну, чем-то же вы с ним там занимаетесь, а? – Он пытливо всматривался в меня, словно пытался прочесть мои мысли. – Я слышал, он вампира ловит. Мы ведь тоже с упырями тут дело имеем.
Мысли твои прочесть он не может. Никто не может: их защищает амулет на шее.
– То, что делаем мы со Скифом, касается только нас со Скифом.
– Ой-ей, какие мы надменные. – Семен скривился, как от зубной боли.
– Матвей, пойми нас правильно, – сказал Антон миролюбиво, – ты с Ночным Дозором дело имеешь недавно, еще новичок – не обижайся, – а мы-то работаем много лет. С нами можно поделиться оперативной информацией, ведь мы же не тайны какие-то тебя просим раскрывать. Все вместе одно дело делаем.
Я усмехнулся:
– Тогда почему бы вам напрямую не поговорить со Скифом?
Они переглянулись.
– Пробовали уже, – вздохнул Антон, – скрытный он до безумия. Хотя бы расскажи, что ты Гесеру привез. У нас дело стоит, а эта кровососущая мразь продолжает убивать.
Я молча смотрел на него. Язык мой так и чесался выложить все.
– Матвей, все равно же через полчаса шеф нас сам позовет и отдаст этот пакет нам. Что ты молчишь, как партизан на допросе? Мы тут все свои.
– Полчаса? – повторил я. – Вам трудно подождать полчасика?
Честно сказать – я чувствовал себя совершенным идиотом. Ночные дозорные имеют полное право допросить любого Светлого Иного с пристрастием – так важно их дело. Да этого никогда и не требуется, каждый из нас всегда посчитает за честь помочь им в работе. Ведь Ночной Дозор – это армия Света, они еженощно рискуют жизнью на темных улицах ради всех нас. Но сейчас я не знал, имею ли право рассказать им хоть что-то.
– Школа Андрюхи, – кивнул Семен, – они там все такие.
– Молчуны! – с чувством сказал Антон и с силой бросил авторучку в угол комнаты.
– Я ведь Ярового еще с шестидесятых… даже, пожалуй, с пятидесятых помню. Всегда был скрытным. Ты знаешь, он ведь в КГБ долго работал. Слыхал про Карибский кризис, а? Он лично на Кубу ездил разруливать.
– Вот это интересно, – я закинул ногу на ногу, – расскажите подробнее.
– С удовольствием! Но сначала ты, братец.
– Боюсь, у меня для вас ничего интересного нет.
Антон и Семен снова переглянулись.
– Я думаю, Гесер прав, – сказал Антон, – у Скифа мозги перебродили. И молодежь туда же тащит. Пора ему на заслуженный отдых.
– Да уж, – Семен почесал за ухом, – а кого на его место? Ты бы пошел, Антошка?
– У меня свой отдел есть.
Я неподвижно сидел на своем стуле, словно облитый ледяной водой из ведра. Мне и в голову не приходило, что Скифа могут попросту погнать с его места. А почему бы нет? Дозор – такая же офисная пирамида, как и бессчетные конторы у нас в стране. Сегодня ты начальник, а завтра тебя уже забыли, и все потому, что не сумел поладить с каким-нибудь хмырем из совета директоров. И что тогда мы, семеро тайных дозорных, будем делать?
– Как насчет тебя, Матвей?
Я не сразу сообразил, что имеет в виду Семен. А когда понял – не поверил.
– Ты мог бы отдел Скифа возглавить?
– Вы это серьезно?
– Абсолютно. Но условие: мы должны знать все, что у вас там происходит.
Возглавить Тайный Дозор? В неполные двадцать пять лет? Я почувствовал, как полыхают мои уши, а мысли помчались вскачь. Нет, не то чтобы я был тщеславен… Но я все организовал бы иначе. Я уважал шефа – однако далеко не все его методы принимал. Предложение было и заманчивым, и, что скрывать, приятным.
Дозорные, затаив дыхание, смотрели на меня.
– Извините, ребята. Устал я очень. Поеду спать.
Меня не удерживали. Я на ватных ногах, с колотящимся сердцем спустился на первый этаж по лестнице, кивнул охраннику и толкнул дверь.
Солнце ударило в глаза, и я не сразу понял: на крыльце стоит Скиф.
– Молодец, – сказал он, – я все слышал.
Его соломенные волосы будто горели на солнце белым огнем, перехваченные черным шнурком повязки, закрывавшей выбитый глаз. Я почувствовал, как его каменная рука сдавила, словно тисками, мою ладонь:
– Поздравляю. С этого дня ты больше не стажер, а полноценный сотрудник.
