ГЛАВА 12
В которой появляется наследство
Временами мне кажется, собачья у нас жизнь. С одной стороны, мы вроде как защищаем своё место, а с другой — принадлежим ему, как сторожевые псы.
Записки штатного мага
Отшатнувшись, я врезалась в стену. Саги звонко рассмеялся, прикладывая изящную ладонь к животу.
— Идиот, напугал ведь! — топнула я и направилась прочь.
Но шагов через десять сообразила: «А чего это я?» И, резко развернувшись на каблуках, возвратилась к лестнице в подвал. Саги ждал, криво ухмыляясь уголком губ.
— Знаешь, сколько зомби я в одиночку положила? — Я снова упёрла кулаки в бока.
— Знаю: отчёт видел, — он сложил руки на груди.
— Тогда должен понимать, что я с тобой могу сотворить, — к щекам снова прилила кровь.
В общем-то положила я не одна, а с помощью оборотня, и везение помогло больше, чем навыки. Да и ситуация нелепее некуда. Зачем я пререкаюсь с гомункулом? А нравится. Внезапно это оказалось приятно: просто спорить, не боясь привлечь излишнее внимание, выдать себя.
— А ты должна понимать, что ты не моя хозяйка, и я тоже могу что-нибудь с тобой сотворить, — он снова сощурился. — Повезло, что Гауэйн не приказал убивать глупцов, завалившихся в дом без спросу, иначе лежать бы тебе в могиле.
Эм… в чём-то он был прав. Гомункулы такие приказы легко исполняли. Опустив взгляд, я поковыряла носиком ботинка тончайшую, с волос, щель между половицами — глупая детская привычка, но я до сих пор её не переборола. Кашлянув, заговорила примирительно:
— Может, скажешь, где твоя печать?
— Маленькая ты ещё, неопытная и слишком вспыльчивая, чтобы я доверил тебе управление, — леденящим тоном ответил Саги, но добавил мягче, хоть и с тенью раздражения: — Заколки мадам посмотришь? Или так, растрёпой, к благородным людям пойдёшь?
Зубы стиснулись до скрипа. И тут намёки на низкое происхождение. Или я надумываю? Саги всем видом демонстрировал недовольство задержкой.
— Посмотрю, — я понурилась. Ничего не поделать. Документы у меня низкородной девушки. Воспринимают меня так, и вести себя надо соответствующе, чтобы лишних вопросов не возникало. Вдохнув и выдохнув, я подняла голову и постаралась изобразить радость простолюдинки, получившей шанс примерить украшения настоящей дамы. — Конечно, с удовольствием.
Саги глянул так, словно спектаклю не поверил, но развернулся и снова пошёл вниз. Шаги его гулко отдавались в коридорчике, замок щёлкнул, и дверь отворилась с протяжным скрипом.
— Гауэйн не заходил сюда несколько лет, — будто оправдывался скрытый кромешной тьмой Саги. — Но вещи защищены магией, может, из платьев что подойдёт, хотя… с твоей грудью, даже не знаю, если только швея переделает.
Внизу затеплился жёлтый огонёк и разросся, очертив прямоугольник проёма, узорчатые плитки пола. Подвал, судя по всему, был хорошо отделан. Вздохнув, я ступила на лестницу…
Подвал в бежевых тонах оказался большим, стены из огромных блоков — видимо тех, что повлияли на привязку Саги к месту, — кое-где были прикрыты добротными стеллажами и зачехлёнными то ли картинами, то ли зеркалами. В воздухе ни капли затхлости давно закрытого помещения. Посередине плиточного пола на локоть выступал тёмный постамент с почти стёршимся рельефным узором, на подъёме — столешница.
— Осталось от древнего храма, — подтвердил мою догадку Саги и поставил на столешницу масляную лампу.
Жёлтый свет подрагивал на стенах и полках, сундуках, старой кровати с балдахином, на груде цепей… с кандалами. Сглотнув, я шагнула назад, но на гору кандалов в углу Саги даже не взглянул, он тянул со среднего правого стеллажа коробку, обклеенную светлой обёрточной бумагой.
Поставив коробку рядом с лампой, Саги снял крышку с аккуратной подписью «украшения» и махнул рукой:
— Выбирай.
Скользнув взглядом по сторонам — подвал выглядел уютно, оберегающие от пыли и разрушения заклинания создавали приятную ауру. А вот постамент посередине был какой-то… мрачный, что ли? Не знаю, но он мне не нравился. Саги спокойно стоял рядом и, кажется, ничего особенного не ощущал.
— Только не говори, что передумала, — он полуобернулся, жёлтый свет красиво очертил его профиль.
— А… ничего, что мы без спроса?
— У Гауэйна не было родственников, все вещи уходят в собственность этого отделения, — он отступил в сторону, снова складывая руки на широкой груди. — Давай наслаждайся цацками, деточка.
Проклятие! Ну как он, гомункул несчастный, существо низшего порядка, умудрялся говорить и смотреть так, что я чувствовала себя как среди обнищавших институтских аристократиков, которым в радость поиздеваться над простолюдинами с магическим даром? По спине поползли мурашки, волосы вставали дыбом.
— Пока я не составил опись, можешь взять пару вещиц навсегда. Я, так и быть, закрою на это глаза, — шире улыбнулся Саги.
К щекам прихлынула горячая кровь, от гнева сжались кулаки. Подачка от гомункула! Что может быть унизительнее?
А с другой стороны… вдруг там что ценное, красивое? Кто бы знал, как я любила украшения! Часами могла перебирать мамины драгоценности, а теперь и колечко приличное — несбыточная мечта ближайшие несколько лет работы, если, конечно, не стану содержанкой.
А этот искуситель насмешливо поглядывал, обращённая к лампе щека казалась золотой, как и волосы, впитавшие жёлтый свет. Снова этот ангельский ореол, делавший его каким-то нереальным…
— Шутишь? — глухо спросила я, а саму тянуло взглянуть на груду кандалов, спросить, зачем они здесь.
— Нет, — он легко качнул головой. — Думаю, ты достойна награды за ночное приключение. Не знаю, как отнёсся бы к этому Гауэйн, но он всё равно не может возразить. И человек, помешавший ему обратиться в зомби, по моему разумению, должен получить от него благодарность, если не словесную, то материальную.
О! Я моргнула, пытаясь избавиться от очарования его исключительно соблазнительной внешности, спросила решительнее:
— А деньгами?
Теперь моргнул он, лицо ощутимо помрачнело:
— Ещё торговаться будешь? Я и так делаю одолжение, а это не входит в мои обязанности.
Как-то не заладилось наше общение. Кому бы сказала — не поверили бы.
Опасаясь остаться без украшения, я выдавила:
— Извини.
Саги приподнял красивую бровь. Шумно вдохнув, я повторила… мягче:
— Извини.
— Выбирай, — он изящно взмахнул в сторону коробки. — Только поспеши, надо ещё волосы уложить. Понимаю, ведьмам можно и с распущенными ходить, но авторитет лучше зарабатывать сразу. Ты единственный представитель магической власти на территории, и защищать твои интересы больше некому.
Как-то не думала я об этой стороне назначения, и тревога, видимо, отразилась на лице, потому что Саги вдруг смягчился:
— Выше нос, Мияна, ты очень эффектно начала, если правильно себя поведёшь, сможешь сделать карьеру. Если не имеешь ничего против оборотней, то знай, двое сыновей и три племянника графа Эйлара ещё не сосватаны. Да и сам он вдовец.
— Ты меня сватаешь? — Брови решительно поползли на лоб.
— Разумеется, а то вдруг ты решишь остаться. Место-то свободно, а работа не слишком сложная.
Открыв и закрыв рот, я несколько раз моргнула и наконец обрела дар речи:
— Ты… пытаешься от меня избавиться?
Саги вздохнул:
— Без обид, но с женщинами слишком много хлопот. Все эти платья-подъюбники, рюшечки-финтифлюшечки, шляпки, всюду длинные волосы…
— Будто у тебя волосы не выпадают, — я махнула на его голову. — Весь дом, наверное, засыпал своей волоснёй.
Мрачнея, сдвигая брови, Саги грозно продолжил:
— …капризы всякие, отсутствие здравого смысла и логики, лезущие в окна любовники…
— Мои будут в дверь заходить.
— Э, нет, я не собираюсь слушать ночные дифирамбы.
— Да я… — Внутри всё пылало от возмущения, но слов не было. — Да ты…
— Мужчина бы уже десять минут как шёл к бургомистру, может даже, уже начал бы дела решать.
Задохнувшись, я не могла выдохнуть застрявший в груди воздух, просто бессильно сжимала кулаки.
Одно дело терпеть оскорбления от мужчины, какого-нибудь аристократа, мага с опытом — от тех, от кого простолюдинам положено терпеть почти всё, но от пустышки, от куклы, магией созданной! Закрыв глаза, я досчитала до десяти и смогла выдохнуть. Он просто зарвавшаяся кукла и не стоит переживаний. Открыв глаза, я бросила на него равнодушный — я на это надеялась — взгляд и направилась к коробке.
Внутри лежали бархатные мешочки: чёрные, синие, бордовые. Саги не отступил, он слегка опирался на столешницу и источал соблазнительный запах дрожжевого теста. Запах удивительно не подходящий мужчине, но почему-то очень привлекательный, когда исходит именно от мужчины.
«Он никто, — я запустила руки в коробку, поглаживала бархат, прятавший под собой жёсткость украшений. — Просто слуга, не более».
Раздражение на Саги убивало трепетное отношение к наследию давно умершей женщины, и я бралась за вещи равнодушно, словно за новые в магазине. В первом же мешочке — чёрном — оказалась нитка жемчуга с красивым золотым вензелем застёжки. Но жемчуг я не любила, хотя в желтоватом свете он казался каким-то особенным.
В следующем мешочке был комплект: золотые колье, заколка и браслет с опалами. Изделия пусть не слишком талантливого, но мастера. Вещь чересчур дорогая для моего положения. Но с прикосновением к этим огненным опалам в рамках колючих лепестков сомнения в правомерности присвоения украшений исчезли.
Я вываливала сокровища на столешницу: кольца, серьги, заколки и гребни, браслеты, геммы, фабулы, броши. Дух захватывало от их драгоценного блеска, сердце переполняла радость, пальцы дрожали. Всё это здесь, в моих руках, я могу снова и снова приходить и перебирать их, надевать. Тут были даже диадемы, одна — с розами в россыпи опалов, другая напоминала узоры мороза из бриллиантов.
Сердце бешено стучало, я опустила морозную диадему на голову и, заглядывая в синие-синие глаза, прошептала:
— Мне идёт?
— Надеюсь, ты не собираешься надевать это на встречу с бургомистром, — заломил бровь Саги, но было что-то в выражении его лица, что заставляло подозревать: ему понравилось.
— Ну конечно нет! — Я с сожалением сняла диадему и положила на ворох мешочков. — На такую встречу если и надевать, то что-нибудь скромное. Вот это, например.
Я вынула из полотна сверкающих вещей черепаховый гребень в оплётке серебряных узоров.
— Хороший выбор, думаю, длины волос хватит его удержать, — кивнул Саги.
Он укладке научился, прислуживая покойной? Спрашивать не хотелось. Саги наблюдал за мной с любопытством… изучал? Сейчас он напоминал кота, крадущегося к куску мяса. Опустив взгляд, я несколько секунд изучала сокровища и вытянула из них скромную бархатку с каплей чёрного камня, его грани сверкнули в свете лампы огнём:
— И, пожалуй, это, — разглядывая крепление камня с тонким узором коловоротов, я вслушивалась в магические колебания. — Кажется, это оберег.
— Да, защита от сглаза, — брови Саги дрогнули, но не уползли ни на лоб, ни к переносице. — Вполне пристойная вещь для ведьмы. Помочь?
Представила, как его руки касаются шеи, и мурашки поползли, я отрицательно мотнула головой, и хвостики бархатки качнулись.
— Давай поторопимся, — попросила я. — Если сегодня и впрямь так много дел…
— И сегодня, и завтра, и все две недели.
— Что, совсем без выходных? — По привычке я смотрела жалобно и строила глазки, хотя наличие и отсутствие выходных меньше всего зависело от Саги.
— На отдых выделена пара дней, но не может быть, чтобы что-нибудь не пошло не так.
Последние остатки радости как ветром сдуло, я кивнула. Куратор поступил опрометчиво, позволив нечисти копиться, а печатям ослабевать. Будь проклят Марли!
Вздохнув, я крепче сжала холодную каплю камня, снова «жалобно» взглянула:
— А нельзя как-нибудь поторопить начальство с заменой?
— Можно написать, что ты тоже скончалась, но за это оштрафуют.
— Да, — я тяжко вздохнула.
«А может, ну его, сбежать и по новому кругу? — Я окинула взглядом разложенные на столешнице блестящие сокровища. — А может, и не ну».
— Кстати, откуда у жены захолустного штатного мага столько хороших украшений?
Взяв фонарь, Саги развернул меня за плечо и подтолкнул в спину:
— В наследство достались, родители были состоятельные.
Послушно шагая к двери, я искоса оглядывала стеллажи вдоль стен: как много коробок. Надо проверить их до того, как Саги составит опись — пока они формально ничьи, — так, на всякий случай. Бедной девушке, вроде меня, материальная помощь не помешает.
