Уже вскоре после праведной кончины преподобного Серафима его стали называть "последним святым". И, хотя и девятнадцатый век не был беден на святость, а двадцатый принес Русской Церкви неисчислимое число мучеников, некоторые из которых уже прославлены, преподобный, вероятно, надолго останется именно "последним", если не по времени, но по духовному смыслу своего подвига.

"Стяжавший совершенную любовь к Богу существует в жизни сей так, как если бы не существовал," — говаривал Серафим. Он действительно и не существовал в жизни сей, — пишет современник его прославления, — у него, собственно, не было жизни, а было только "житие!" И ничем не отличается это житие русского святого XIX века от житий синайских и фивоидских отцов в V или VI веках." (Д. С. Мережковский).

Будущий подвижник родился в 1759 году в семье курских купцов, мирское имя его — Прохор Мошнин. Отец Прохора, Исидор, брал подряды на строительство храмов, и Прохор родился в то время, как отец его был занят возведением храма во имя преподобного Сергия Радонежского, так что все детство свое провел у его строительства, как бы у ног своего небесного наставника. Жизнь одного из величайших русских святых словно берет свое начало под сенью имени другого.

Образ преподобного Сергия по желанию преподобного Серафима будет положен и во гроб его.

Отец Прохора умер, когда мальчику было три года. Вместе с другими двумя детьми будущего святого воспитывала его мать Агафья. Как и многие русские праведники, именно от матери он впитал в себя все то, что расцветет потом в его жизни: теплота молитвы, смирение, верность долгу, страх Божий, храмовое благочестие, вкус к труду ради славы Божией. Однако, иная Мать взяла Прохора под свое покровительство. Семи лет произошло с Прохором первое чудо: взобравшись на высокую колокольню собора (еще сегодня широченный лесной простор, что с весны наполняется пением знаменитых курских соловьев, открывается оттуда), он упал с большой высоты, откуда непременно должен был разбиться насмерть, но остался совершенно невредим. В возрасте десяти лет Прохор тяжело заболел, близкие уж не надеялись видеть его живым, но Матерь Божия явилась ему во сне, обещав посетить его снова и исцелить его. Исцеление пришло от иконы "Знамение", которую переносили из Знаменского монастыря в Коренную пустынь. Сильный ливень заставил свернуть крестный ход во двор Мосниных. Мать поднесла больного мальчика приложиться к иконе, после чего он стал быстро поправляться и вскоре выздоровел. Этими посещениями Матери Божией, сначала тайными, а затем и явными, будет отмечена вся его жизнь.

В детстве многих русских святых призвание обнаруживается очень рано, так что само выражение "будущий святой" здесь теряет смысл. Конечно же, Прохор Мошнин не сразу, но лишь с великими подвижническими трудами стал святым Серафимом Саровским, но вместе с тем он как бы уже и родился им. С ранних лет жизни храм делается родным его домом, более близким, чем семейное гнездо, богослужение становится школой, катехизисом, университетом, важнейшей частью жизни, каким оно было для множества русских людей. Юный Прохор вставал до рассвета, чтобы до работы в лавке побывать на заутрене и с печалью покидал храм, так как сердце его не лежало к мирской работе. И потому, как ни любили его близкие, особенно мать, но и она с радостью дала ему свое благословение на иноческий путь.

Прохор отправился прежде всего в Киево-Печерскую лавру, чтобы помолиться у мощей отцов русского монашества, святых Антония и Феодосия Печерских и испросить их небесных молитв, а также, чтобы получить указание у какого-нибудь опытного старца. На Саровскую обитель Прохора благословил прозорливый старец Досифей: "Гряди, чадо Божие, и пребудь томе, место сие будет тебе во спасение: с помощью Божией скончаешь там земное свое странствование, только старайся стяжать непрестанную память о Боге в постоянном призывании имени Божия и вселится в тебя Дух Святой, и управит жизнь твою во святыни". Предсказание это целиком исполнилось.