Вскоре после того, как Русь обратилась, св. Антоний Печерский (+1073), пришедший с Афона, и его ученик св. Феодосий (+1074), основали в 1062 г. знаменитый Киево-Печерский монастырь, который был первым большим русским монастырем, а также, вплоть до советской революции, в высшей степени процветающим центром духовной и культурной жизни. Первые монахи строго придерживались Афонского устава. Они были людьми простыми, глубоко погруженными в искусство достижения духовной красоты. Они упражнялись в нищете, умерщвлении плоти, смирении, послушании, отказе от пищи, молитве, совершении долгих монастырских богослужений, в помощи нуждающимся. Они же были авторами первых писаний на русском языке и составляли переводы из Отцов, таких как Ипполит Римский, Афанасий, Ефрем Сирин, Василий Великий, Григорий Назианзин, Григорий Нисский, Григорий Двоеслов, Иоанн Златоуст, Иоанн Лествичник, Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин, и из других восточных писателей-мистиков.

Монашество получило широчайшее распространение, и монастыри стали центрами не только религиозной жизни, но и жизни культурной, политической и экономической. За три года до того, как Киев был разрушен татаро-монголами (1240), только один этот город насчитывал целых двенадцать монастырей. После недолгого периода упадка, вызванного татаро-монгольским нашествием на Русь и ослаблением связей с Константинополем, монашество вновь расцвело благодаря Сергию Радонежскому (+1392), основателю (1354) прославленной Троице-Сергиевой Лавры (ныне находится в Сергиевом Посаде, примерно в семидесяти километрах от Москвы), которая весьма быстро стала самым крупным, самым богатым и самым значительным монастырем во всей России, местопребыванием московского Патриархата, духовной Семинарии и Академии. В память о преподобном Сергии, который освятил во имя Троицы первую часовню монастыря, его ученик Никон в 1409 г. заказал святому иконописцу Андрею Рублеву (+1430) икону Троицы. Ей суждено было стать шедевром византийской иконописи. Духовность св. Сергия находится в русле великой традиции Отцов. Она слагается из любви к Писанию, молитвы, нищеты, аскезы, поиска одиночества, созерцания троической тайны Бога. Троице-Сергиевская лавра была основой для созидания необычайно большого количества других монастырей, которые стали центрами искусства, культуры (с собственными библиотеками, школами, центрами профессионального обучения), помощи нуждающимся и болящим, миссионерской деятельности.

Отличительная черта русского монашества XVI-XVIII веков — его миссионерская устремленность. Монахи переводили Писание и литургические книги на местные языки, заботились о подготовке священнослужителей-туземцев, основывали монастыри, строили церкви, больницы, приюты, начальные школы, ремесленные мастерские. Это была эпоха крайнего ригоризма, чем, в частности, объясняется сопротивление иосифлян литургическим реформам патриарха Никона (+1667), что привело к расколу, повлекшему за собой выход очень многих консерваторов из русской церкви.

Возрождение монастырей и золотой век русского мистицизма связаны с горой Афон и с фигурой св. Паисия Величковского, канонизированного в 1988 г., по случаю тысячелетия крещения Руси.

Отправившись на Афон, Паисий создал русский Ильинский скит, в котором находился с 1747 по 1763 г. Водворившись в румынском монастыре Неамту, он перевел на славянский язык многочисленные творения Отцов и Filocalia ("любовь к красоте"), изданную на греческом языке в 1782 г. в Венеции митрополитом Макарием Коринфским и св. Никодимом Агиоритом. Паисий опубликовал свой перевод в 1793 г. в Москве под названием "Добротолюбие": в этой книге содержатся лишь 25 из 36 писаний Отцов и исихастов, которые имеются в греческом оригинале. Столпами, на которых зиждилось монашеское правило Паисия, были изучение Библии и Отцов, делание молитвы Иисусовой, неуклонное следование "киновиальному" устроению жизни (братии настоятельно предлагалась общежительная, а не индивидуальная и не "идиоритмическая", или "своежительная" форма существования) и практика старчества, т.е. духовного водительства. Нужно отметить, что распространение "Добротолюбия" решительно способствовало новому оживлению русской духовности. В начале нашего века, до большевистской революции, русские монастыри, мужские и женские, были многочисленными и процветающими. Из зарубежных особой известностью пользовался монастырь св. Пантелеймона (Aghiou Panteleimonis) на горе Афон, в библиотеке которого Большаков обнаружил в 1957 г. рукописный экземпляр знаменитых Рассказов странника духовному своему отцу.

После семидесятилетнего господства атеистического советского режима, почти полностью уничтожившего монастыри и подвергшего жестоким преследованиям их насельников, многие из которых стали мучениками, в последнее время начинается новый расцвет обителей и мужских, и женских, восстанавливается традиционная монашеская жизнь и создаются новые ее формы. В этом расцвете — надежда на будущее русской православной церкви, которая наконец вновь начинает жить и выражать себя в условиях свободы.

В России можно без труда различить большие "агиографические" районы: южный — Киевский, центральный — Московский и северный — Новгородско-Псковский. Значительно сложнее вычленить различные категории святых. Создается впечатление, что русская святость почти исключительно — удел монахов. Хотя первые святые, братья Борис и Глеб (святые воины, убитые в 1015 г.), были мирянами, но, уже начиная с преподобного Феодосия (+1074), канонизированного в 1108 г., святость становится главным образом монашеской. Именно монахи особенно глубоко познавали жизнь в Духе и проникали в мистическую реальность христианства.

Испытывая значительное влияние византийской церкви, чьей дочерью она является, русская церковь видит в монашеском идеале вершину христианской жизни. П. Евдокимов утверждает: "Надежный путь для понимания православной духовности — постигать ее через монашество, которое сыграло главную роль в ее формировании и в выработке ее отличительной черты — совершенного однообразия в том смысле, что для всех существует одна духовность без различия между клиром, монахами и мирянами; и духовность эта — монашеская". Русская церковь, в отличие от западной, не усматривает различия между евангельскими заповедями и евангельскими советами: евангельские требования, во всей их радикальности и глобальности, обращены ко всем и каждому — к монахам и к мирянам, к епископам и к священникам, к деревням и к большим городам, ко вчерашнему дню и к сегодняшнему.

Едина духовная мера (подвиг), характеризующая восточную святость: радикальное аскетическое делание и всеобъемлющий мистический опыт. Первое — основа второго; второй же взыскует и требует непрерывного аскетического опыта осознания собственной слабости, постоянного самоумаления, участия в страстях Христовых, нищеты в земных привязанностях и нищеты буквальной, отказа от необходимого и презрения к излишку, умерщвления плоти ради полного преобладания и распространения Духа, — оставления града человеческого ради водворения в августиновом граде Божием.

Духовность русского монашества, как и греческого, исполнена страдания, сознательного, спокойного и нередко алкаемого принятия муки, креста и смерти как реальности жизни. И история русского народа, и история отдельных мистиков это быль, в которую страдание врывается подобно наводнению, подобно разливам Дона, когда он выходит из берегов и заливает все вокруг.

В то время как сотворение литургии в церквях неразрывно связано с великолепием икон, с пленительностью песнопений, с благоуханием ладана, с пышностью священных облачений, с блеском тысяч свечей, сотворение личной аскезы в монастырях или в скитах совершается в абсолютной нищете, в радикальной простоте, в прямом и неукоснительном следовании евангельским требованиям. Любовь к пышности и красоте литургии, свойственная русским, парадоксально сочетается с не менее крепкой любовью к отвержению всякого имущества и, нередко, — с полнейшей материальной нищетой мистиков и святых Русской церкви.