Та, которая любила называть себя "растеньицем св. Франциска", родилась 18 июля 1193 (или 1194) года в знатной ассизской семье Фавароне ди Оффредуччо, "зажиточной и надежно обеспеченной имуществом" (как с восхищением отмечал первый биограф Клары Томмазо ди Челано). Типичная семья для средневековой поры — бурных, непоседливых времен, когда все было в непрестанном движении, в нескончаемых странствиях, когда насилие и учтивость, вера и суеверия образовывали удивительные сочетания, нередко — взрывоопасные.

Сестра Пачифика, из монастыря Сан Дамиано, подруга детства Клары и ее ближайшая соседка, показала на Процессе канонизации, что "никогда не видела отца Клары". Он был рыцарем и, видимо, ему приходилось чаще воевать, чем сидеть дома. В то же время, добавляла Пачифика, ей довелось путешествовать в Святую Землю, в Рим, к святому Иакову Компостельскому, к святому Михаилу Гарганскому вместе с мадонной Ортоланой, матерью Клары, — "из благочестия".

В этой семье Клара и две ее младшие сестры получили основательное христианское образование и утонченное воспитание молодых патрицианок.

Клара — одна из тех редких, но поистине великих Дам Средневековья, которые оставили потомкам писания. Она была первой женщиной в Церкви, составившей монашеский Устав. Как правило, сестры перенимали уставы у братьев. Устав Клары, который она назвала "Образ жизни", — сгусток ее монашеского опыта.

Но еще более в Завещании и особенно в Письмах она проявляет себя образцовым духовным учителем и мистическим руководителем первой величины, способным повести нас к высочайшему совершенству, которое есть служение Богу, и к чистейшему счастью, которое есть обладание Богом. В этих документах мы находим замечательное умение любить.

Об ее детстве нам известно очень немногое. Ее современники сохранили для нас лишь три наиболее заметные черты Клары-девочки: живой интерес к молитве, особенно — к "Отче наш"; доброе отношение к бедным, с которыми она делится тем, что имеет; приветливость, жизнерадостность, о которой Челано говорил так:" Она была сияющей". И это все. Но может быть, так даже лучше. Всегда опасно искать чудесное в прошлом святых и затем приукрашивать их биографии выдумками, вместо того, чтобы следовать исторической правде.

Этих трех зацепок (или предпосылок) нам с лихвой хватит, чтобы подробно разглядеть главные черты ее женского облика: созерцательность, которая будет присуща взрослой Кларе — одному из величайших мистиков; сострадание к бедным и к бедному Христу; неколебимое ощущение счастья, которое побудит ее воскликнуть на смертном одре: "Будь благословен, Господь, за то, что Ты сотворил меня!".

Ее безмятежное детство проходило между домом на площади Сан Руффино и отцовским замком — впрочем, с перерывом на длительное изгнание в Перуджу во время войны Графов, в которой сошлись город Ассизи и сеньоры. Нувориши-купцы попытались сбросить с себя ярмо зависимости от дворян, от их налогов и пошлин, тормозивших торговлю и развитие городов. Эти купцы хотели получить возможность "по-братски объединяться в свободные коммуны". Но сеньоры-землевладельцы, четыре столетия обладавшие привилегиями, не собирались расставаться с ними без боя.

Происходил переход от сельского строения общества к городскому. И, как и при любых родах, не обошлось без страданий. Самые благородные идеи идут бок о бок с кричащими несправедливостями и неравенством. У обеих воюющих сторон ставка была одна — вкус власти и денег, жажда наслаждений. И в проигрыше остались все те же — бедняки, которые стали еще несчастнее, в городах, где нищета предстает, из-за нечистой совести толстосумов, чем-то постыдным и обескураживающим.

Перед лицом такого положения вещей самые здравомыслящие задавались вопросом: совместима ли эта погоня за богатством с Евангелием, где говорится, что "удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие"?

Тогда-то и зародились эти более или менее анархичные движения, полагающие во главу угла бедность и смирение, — как попытки ответа на насущный социальный и религиозный вопрос. Не имея твердого основания, они просуществовали недолго, но сыграли важную роль, выразив чаяния христианского народа.

Общим знаменателем для всех тех, кто тогда обращался к Богу, было добровольное избрание бедности как Правила жизни.

Этот основополагающий выбор, выступавший в качестве обязательного признака верности Христу, "Которому негде было приклонить голову", — выбор Франциска и будущий выбор Клары.

Невозможно отделить дело Франциска от этого рвения. Францисканство напрямую связано с данными движениями, исповедующими возвращение к Евангелию и покаяние и одновременно проникнутыми благородными идеями Коммуны.

"... Все великие духовные предприятия всегда взаимосвязаны с Историей. Во Франциске (и в Кларе!) осуществилась удивительная встреча Евангелия и Истории" (Э. Леклер). Но не здесь следует искать глубинные корни начинания Франциска. Вновь и вновь можно повторять: в первую очередь это деяние веры, даже если оно возникло под влиянием тогдашнего общественного порыва. Притягательны для Франциска и Клары Господь Бог и личность Иисуса Христа, "неизъяснимую сладость" которого они вкусили в глубине сердца.

Когда Клара и ее семья вернулись домой из Перуджи, в Ассизи только и говорили о последних чудачествах — на сей раз религиозных — сына суконщика Бернардоне. Эти разговоры необычно волновали Клару. Безошибочное чувство Бога, несмотря на ее юный возраст, подсказало ей то, что происходит с Франциском, — в высшей степени серьезно. Она и сама искала ответа на призыв Божий. Она была уже девушкой на выданье. И завидной невестой — пленительной, образованной, умной; "ее знатность и красота" поражали современников, как и "ее обхождение, сдержанное и благожелательное" (свидетельство Пьетро ди Дамиано на Процессе канонизации).

Челано рисует портрет ослепительной женщины: "Она была Кларой (Светлой) по имени, еще более светлой по жизни, светлейшей по добродетелям".

У нее было все, чтобы, говоря по-человечески, преуспеть, но она отказалась от этого, человеческого, счастья. "Решительным "нет" отвечала она на все предложения о замужестве", сообщает далее Челано и называет причину такого ее поведения: "Клара слышала о Франциске как о новом человеке" (т.е. ведомом Духом) "и имела желание видеть и слышать его". И до чего же взаимным было это желание!...

Были назначены встречи, и "были приняты самые тщательные меры, чтобы никто о них не узнал, особенно — родители Клары", — отмечает Мадонна Бона, подруга, которая сопровождала ее на свидания с Франциском.

Дружба, зародившаяся между двумя молодыми людьми, была глубокой и продолжительной. Эти встречи решительным образом повлияли на умонастроение Клары. С самого начала ее пленили подлинность и радикальность обращения Франциска. Крайняя простота евангельского пути, в котором он помог ей разглядеть путь счастья и братства, совершаемый в обществе нищего Христа, так замечательно соответствовала ее собственному поиску абсолюта, что она без малейших колебаний решила в свою очередь вступить на это поприще.

Ей было 18 лет. Преодолев сопротивление домашних и все то, что отделяло ее от Франциска, который сражался против ее ровесников с оружием в руках и принадлежал к иному кругу ("он пострадал от этого достаточно, чтобы об этом не забыть"), Клара присоединилась к нему на Вербное Воскресенье 1212 г., после романтического бегства из отцовского дома через потаенную дверь, глубокой ночью.

Франциск, обладавший чувством символического жеста, попросил ее надеть самые красивые украшения и одежду, подобно невесте перед венчанием. И ведь на венчание она и шла — как ее Господь (Чей торжественный Вход в Иерусалим Церковь праздновала в то воскресенье), Который устремился к Своему крестному венчанию.

Но предоставим слово ее биографу:

"Наступило воскресенье. Девушка сияющая, празднично одетая, смешалась с толпою ассизских дам и вошла в церковь. Вскоре произошло событие, которое можно расценить как предзнаменование: меж тем как все присутствующие ринулись за освященными пальмовыми ветвями, Клара со скромной сдержанностью осталась на своем месте. Но священнослужитель, который освящал пальмы, спустился по ступеням храма, подошел к ней и вручил ей ветвь.

Следующей ночью она совершила приготовления, необходимые для того, чтобы исполнить повеление святого и, в должном сопровождении, начала наконец долгожданный побег. Она не хотела выходить через обычную дверь и решила воспользоваться потайной дверцей, заваленной грудой камней и веток, которую с поразительным мужеством разобрала своими собственными руками.

Так, оставив за спиной свой дом, свою семью, свой город, Клара поспешила в церковь Санта Мария дельи Анджели, в Порциункулу. Там ее встретили с зажженными факелами братья, пребывавшие у алтаря в молитвенном бдении... Именно здесь братья обрезали ей волосы; здесь она предала в их руки все свои украшения и различные одежды" (Челано).

Итак, в этой лесной часовенке, освященной во имя Марии, где братьев постригали в монахи, Клара "дала обет послушания" Франциску.

"Таким образом, — поясняет Челано, — Матерь милосердия ясно показала всем, что именно Она, в Своем храме, дарует рождение каждому из двух Орденов... Это тот же самый Дух, который побуждал Братьев и Бедных Дам оставлять мир".

Клара будет бороться всю жизнь — как она боролась за получение Привилегии Высокой Бедности — за то, чтобы эти узы с братьями были признаны и стали реальными.

Когда Клара переоделась в платье бедности, Франциск в ту же ночь отвел ее к бенедиктинкам, в монастырь неподалеку от Ассизи. Однако там беглянку обнаружили рассвирепевшие родители, напрасно пытавшиеся силой вернуть ее домой.

Вскоре Клара покинула бенедиктинок и поселилась в общине, которая не принадлежала ни одному из тогдашних Орденов, — Сант Анджело ди Пансо. Этот факт немаловажен, потому что Клара непосредственно соприкоснулась с тем, что могла ей предложить монашеская жизнь эпохи, — с двумя, в каком-то смысле, крайностями: традиционным монашеством в богатом феодальном аббатстве и евангельской жизнью в новой общине, без четко оформленного внешнего устроения.

Клара не чувствовала себя уютно ни там, ни здесь, но все положительное, что она почерпнула в этих впечатлениях, она не забыла при составлении своего Правила. В любом случае они помогли ей выявить свое собственное призвание.

По совету Франциска "она окончательно бросает якорь в Сан Дамиано, чтобы пуститься в приключение любви и нищеты, которое уходит корнями в Евангелие и находит свое завершение в брачном союзе с бедным Христом". Это приключение продлится сорок два года. Сорок два года лицом к Лицу, в нескончаемом, неисчерпаемом созерцании, со Христом, который говорил со святым Франциском. В созерцании, "где все творение озаряется тем внутренним огнем, который соединяет мир с его неизреченным Истоком".

Вот несколько дат, которые позволят нам лучше представить себе, как складывалась в дальнейшем жизнь Клары:

1212 г. — облачение в рясу;

1224 г. — Клара заболевает недугом, который не оставит ее до самой смерти;

1234 г. — начало ее переписки с Агнесой Пражской;

1240 г. — ее молитва отводит от Сан Дамиано сарацинскую угрозу;

1241 г. — Ассизи, тоже по ее молитве, избавляется от нашествия императорских войск;

1253 г. — 9 августа ее Устав получает одобрение Папы. 11 августа она умирает.

Вот и все достоверные вехи. Немного для столь долгой монашеской жизни. Лишь несколько штрихов... словно подпись, заверяющая то пребывание лицом к Лицу с Единым, в котором прошла ее жизнь.