Глава четвертая
Грязь на сапогах

Говорят, что работники публичных профессий, такие как политики, медиазвезды и проститутки, предпочитают отдыхать в тихих, уединенных местах. По той же причине дегустаторы запахов не заходят в парфюмерные магазины, а сомелье дома предпочитают пить только кипяченую воду. Хоаххин, выбравшись из капсулы, вдохнул полной грудью горьковатый степной воздух и, «оглядевшись», довольно улыбнулся – на сто с лишним миль вокруг были только трава, воздух и их обитатели, занятые своими повседневными делами. Ориентируясь по навигатору коммуникатора, щедро выданного ему Томом со словами: «В шахматы поиграешь…» – путешественник развернулся в сторону магистральной трассы глайдеров, до которой, если верить гаджету, было всего ничего – миль шесть.

Перед отправкой с небес на ньюоклахомскую твердь бойца переодели в длинный балахон с широким капюшоном, под которым скрывались флотская майка, форменные брюки цвета хаки и потертые, но хорошо разношенные войсковые берцы. К этому комплекту прилагалась обширная сума на широком ремне, в которую капитаны набросали разных полезных, по их словам, предметов. Пошарив в суме рукой, старшина выудил оттуда: фонарик, термос с горячим чаем, два здоровенных бутерброда с ветчиной и сыром, завернутые в неизвестной природы синтетический лоскут, небольшой складной перочинный ножик и потертое портмоне с двадцатью долларами мелочью.

– Вот сукины дети, сказал же – денег не надо.

Любой десантник шестого флота имел в правом запястье имплант, аналог пластиковой кредитной карты, который не только (и не столько) позволял своему носителю решать финансовые проблемы как раз в таких вот форс-мажорных обстоятельствах, но и, самое главное, мгновенно оповещал военное руководство десантника о его точном местоположении сразу же, как только эта карта проявляла малейшую активность в системе платежей банка. Собственником карты был не очень известный в мирах «Траст Файненшел Сити Банк», однако его главный бенефициар, «Ершалаим Сити Бэнк», в дополнительной рекламе не нуждался. Также данная карта могла служить официальным источником идентификации своего клиента, но только в случае поступления официального на то запроса. А если владелец по собственной воле или по принуждению снимал со счета наличные в сумме более одного имперского кредита (сто долларов САК), это расценивалось системой как несанкционированный захват носителя карты. Все Дети гнева были детально проинструктированы на этот счет, и, как показывала практика, это было сделано не напрасно.

Магистральная трасса в реальности представляла собой ряд аккуратных, торчащих над жирной степной травой столбиков с небольшими светоотражающими насадками на верхушке. Этот ряд с интервалом в сто метров между столбами протянулся от одного горизонта степи до другого правильной и абсолютно прямой линией. Еще не доходя до этой своеобразной тропинки, Хоаххин заметил, как вдоль столбиков на высоте не более ста метров промчался разноцветный замысловатый и совершенно бесшумный аппарат, обдав траву волной горячего воздуха. Дальше оставалось только ждать и пить чай из термоса, поскольку оба бутерброда были приняты и переварены его организмом еще полтора часа назад. Почувствовав приближающийся шелест травы, Хоаххин легко перехватил взгляд пилота желтой в черную шашечку машины, которая тут же, заложив пологий вираж, опустилась рядом, примяв траву и распугав мух и недовольных кузнечиков.

– Э-э, брат! Покушать можно по-разному. Можно дорого, можно вкусно, можно весело… Ты как хочешь?

– Я бы предпочел тихое, спокойное место.

– Хороший клиент всегда прав! А ты мне сразу понравился, ну как только подошел к моему глайдеру. Сделаем тебе, брат, такое место! Никто не сделает, а Мустафа сделает. А то обычно вези их Мустафа то на балет, то к Белому дому. Что там делать в этом Белом доме – никто не знает, и Мустафа не знает. Бабушка говорила, что в Белом доме живет Белая Кость. А какая радость смотреть на белые кости?

Шебутной таксист, разворачивая свой шарабан и лихо выскакивая на пустующую трассу, делая в воздухе быстрые пассы левой рукой, перелистал несколько адресных страниц навигатора и наконец ткнул пальцем в один из его пунктов.

– Никогда не думал, что на планетах САК пользуется спросом классический балет.

Хоаххин, сдвинув на затылок капюшон, развалился на заднем диване набирающего скорость глайдера.

– Да ты что? Эта планета является родиной балета. Неужели не знал? Здесь в каждой футбольной команде есть своя балетная труппа. А самые знаменитые из них собирают на свои выступления целые стадионы.

– Не знал. Думал, что лучший балет в России.

– В Руссии? Руссия? Сейчас гляну.

Левая рука таксиста вновь начала приплясывать на голомониторе поисковика, подключенного в локальную сеть планеты.

– А-а-а! Нашел! Уруссия, большой этноландшафтный заповедник исчезающих видов флоры и фауны на территории материка Сайбирия изначальной планеты человечества, которая называется Америкой. Один из редких видов животных, проживающих в нем, медведь, зимой впадает в спячку…

– Подожди-ка, брат, а что, ты только в локальной сети информацию смотришь?

– Конечно! У нас все только в локальной планетарной сети юзают. За глобальную денег нужно немерено платить. Долларов сто пятьдесят в год.

– Так ты про Российскую империю ничего не знаешь?

– Как не знаю? Только что тебе выдержку из профессиональной туристической энциклопедии читал. Ты, брат, Мустафу не обижай. Мустафа школу с похвальным листом окончил.

Хоаххин, почесывая от удовольствия шею, не верил своим ушам. Одна из самых развитых планетных систем человеческого космоса, как перед шестом в захолустном баре, медленно и завораживающе снимала с себя скрывающие ее тело яркие блестящие обертки, а под ними было все то же, что и у всех остальных, хотя нет, некоторые места были попостнее.

– А про Алых Князей что можешь рассказать?

– Так это вообще все знают. Жили раньше такие уроды где-то на краю космоса, нападали на честных людей, отбирали частную собственность. Но ты не переживай. Их давно уничтожили.

– Как это?

– Да послало Содружество Американской Конституции свой флот, и все – расколбасили этих князей к чертовой матери. Планету их сожгли, самих перебили. Там еще главный герой, помню, из девятилучевого орудия один их штаб разворотил в куски. Здоровый такой парень, на ремне это орудие таскал.

– Главный герой?

– Ну да. Фильм про этот поход у нас лет десять назад шел. И актер там был известный, забыл, как его… Да неважно. В общем, нету больше никаких князей. Да и быть не может. У нас свободная страна, демократия и все такое.

Хоаххин все глубже и глубже погружался в эйфорию вновь обретенного знания. Прохладный ветерок обдувал его чешую, укачивая и отвлекая от старых переживаний. Новая Оклахома воистину великая планета, сказочная планета, может, это и есть тот идеал идиотизма, погружаясь в который ты теряешь счет времени и меру пространства, и не нужно наркотиков и антидепрессантов, чтобы обрести долгожданный покой.

Еще до того, как забраться в кабину желтого такси, Хоаххин прочитал табличку на визоре табло машины, «Планет Стар Сервис Инкорпорейтед, рейд намбер 877634, драйвер Мустафа Кали Регнур».

– А куда мы с тобой летим, Мустафа?

– Мы летим в дистрикт «Преториан», ты же просил вкусно и чтобы полицейский участок был рядом. Город красивый, я там живу. Мама моя тоже там живет. Готовит так, что пальчики оближешь, так что накормим мы тебя… И не очень дорого. В общем, все как ты хотел, брат.

За бортом такси бескрайние желто-зеленые степные просторы перешли в бурую пыльную песчаную пустыню. Легко нырнув вниз с высоты сотни метров, шарабан Мустафы, максимально снизав скорость, подлетал к небольшому поселку из четырех улиц, сходящихся почти правильным крестом к центральной площади, на которой возвышалось несколько многоэтажных зданий. Остальные сооружения поселка были типовыми монолитными пенобетонными бунгало, выстроенными одно за другим вдоль выложенных дорожной плиткой пешеходных зон.

– Хорошее место. Тихое. Земля здесь недешево стоит. Я вот недавно сюда семью переселил. Зарабатываю в конторе шестьдесят «зеленых» в месяц, могу себе позволить такую роскошь.

Глайдер мягко коснулся грунта возле одного из домов на окраине поселка, подняв в воздух тучу пыли и песка. У соседних домов стояло несколько разнокалиберных и разноцветных шарабанов явно постарше, чем такси Мустафы. Хоаххин приложил правое запястье к эквайринг-терминалу и, набрав комбинацию пин-кода, подтвердил перевод восьми долларов шестидесяти трех центов (включая чаевые за качественное обслуживание) на счет компании владельца такси. Только после этого щелкнул магнитный замок, и, распахнув дверцу кабины, хозяин жестом показал Хоаххину, что можно выходить.

Со слов Мустафы, он был из древнего и очень уважаемого рода, который основал его прапрадед, переселившийся на эту планету лет примерно двести тому назад. Времена тогда были непростые, все теплые места уже были заняты первой волной мигрантов, хлынувших сюда сразу после Транспортного Прорыва. Его же предок переселился на бесплатном «мясном» танкере и выжил только благодаря своей силе и выносливости. Новоиспеченных граждан Оклахомы называли «колобро» (colour brothers), что означало «цветные братья». Неважно, черные, желтые или красные они были на самом деле, зато они готовы были браться за любую работу. Как правило, это были рудники либо фермы, на которых не торопились вводить высокотехнологическое производство, и потому людей не хватало. А вот он, Мустафа, ньюоклахомец в четвертом поколении, именовался гражданином САК и ценил это звание выше всего на свете.

– Ты так много рассказал мне про историю этого мира, расскажи мне про свою веру.

– Тебе про Иисуса или про пророка Мухаммеда?

– Расскажи мне про то, во что вы верите. Про то, с чем встречаете утро нового дня, про то, с чем вечером предаетесь сну. Неважно, какое имя у вашей веры, расскажите мне про то, что у вас в душе.

Мустафа отхлебнул еще пару глотков изилового компота, которым после плотного обеда угостила их его бабушка Ремеза, задумчиво посмотрел в окно, за которым ветер гнал по улице пыльные волны песка.

– Ты понимаешь, верим мы в демократию. А вот спать ложимся с мыслями о деньгах, которые сможем заработать завтра, и о том, что их, наверное, не хватит, чтобы купить все то, о чем мы мечтали сегодня.

– Значит, ваша вера называется демократией?

– Ты меня запутал, брат. Демократия – это то, в чем мы живем. При чем здесь вера?

– Ну как при чем – вы же в нее верите, – усмехнулся Хоаххин. – У вас даже храмы для этой веры есть, ты сам говорил – муниципалитет называется. И жрецы есть – депутаты. И верховный жрец – президент. И ритуалы вы проводите постоянно – выборы. И если ты против этой веры пойдешь, отлучат тебя от храма ее (поражение в правах), и станешь ты маргиналом и террористом. Или я что-то путаю?

Бабушка Ремеза, неслышно, как тень, вынырнув из кухни, подошла к сидящим за столом молодым людям и, воздев руки к небу, произнесла:

– Святой Вашингтон, прости детей твоих безмозглых за речи крамольные. А ну-ка, Мустафа, идите прогуляйтесь по улице, а то мне бы прибраться здесь. Покажи гостю город, поди, не каждый день у него есть возможность полюбоваться на такие красоты.

– И точно – ты же в полицию собирался! Пойдем, я тебе покажу, где у них офис. Заодно и на центральную площадь полюбуешься. Здесь у нас красота! Есть на что посмотреть.

Пластиковая дверь не успела скрипнуть за их спиной, как они нос к носу столкнулись с двумя дюжими молодцами, судя по форменной одежде и блестящим металлическим бляхам на груди, местными блюстителями порядка. Мустафа, даже не поменяв выражение на лице, заложил руки за голову и повернулся лицом к стене дома. Хоаххин же, напротив, так и остался стоять перед полицейскими, на лицах которых все шире и шире расплывались сияющие улыбки, чем-то напомнившие Острию Копья улыбку на лице длинного бандита, которого он проткнул абордажным тесаком на топливной базе Старого Ворона.

– Ты, Мустафа, молодец, быстро соображаешь, а вот твой дружок, этот серый урод, видать, не местный, правильно нам граждане доложили, что, мол, нужно проявить бдительность, да и ориентировочка есть про упавший тут недалеко аварийный посадочный модуль.

– Билли, это не дружок и не урод, это мой клиент. И мы как раз к вам в офис шли, вот только домой поесть заскочили и сразу к вам.

– Заткнись, Мустафа, никакой награды тебе все равно не причитается, а будешь своей болтовней препятствовать аресту, так мы и тебя прихватим к себе в гадюшник, в смысле – в офис. А уж там-то мы разберемся, кто из вас, зачем и почем. Сам знаешь, поди, бывал. И чтоб ты знал, здесь клиентам делать нечего, вот на «Лас Дуглас» – да, а здесь только уроды могут путешествовать.

Билли, тот, что пошире в плечах, хохотнул низким голосом и протянул в сторону Хоаххина раскрытые наручники.

– Сам с нами поедешь или сопротивляться будешь? – вложив все свое превосходство в интонацию, спросил второй полицейский, которого звали Вили, у Хоаххина.

– Не вижу препятствий, офицер, для продолжения нашего приятного знакомства в вашей компании. Но если мне не изменяет память, при аресте вы обязаны предъявить мне обвинение. Или эта формальность вас не смущает?

– Нас твоя уродливая рожа смущает. А обвинение простое – сопротивление при аресте, ты ведь рук не задрал и мордой к стене не повернулся. Этого у нас вполне достаточно.

Полицейский дисколет, разукрашенный звездочками и разноцветными фонариками, напоминающий рождественскую елку, стоял прямо посередине улицы напротив дома Мустафы. С наручниками на руках и в сопровождении бравых блюстителей закона Хоаххин погрузился в этот веселенький экипаж и расслабился на заднем сиденье. Управление местными силами правопорядка располагалось буквально в трехстах метрах от гостеприимного дома Мустафы, но передвигаться пешком, видимо, было не в правилах полицейских. Времени на то, чтобы прогулочным шагом добраться до их убежища, ушло бы ровно в четыре раза меньше, чем продувка двигателей, маневрирование на узкой улочке с последующим заходом на посадку за бетонным забором заведения.

– Посмотрим, что у нас тут.

Личные вещи арестанта перекочевали из сумы на стол шерифа полиции дистрикта.

– Термос с бурдой, наверняка наркота, ножичек для вскрытия чужих сумок, фонарик для ночных посещений чужого частного жилья, портмоне с остатками награбленного.

Двадцатипятицентовик, вывалившись через протертую дырку кошелька, жалобно звякнул о столешницу перед носом шерифа и начал быстро описывать короткие круги. Шериф размашисто шлепнул его ухоженной розовой ладошкой и обратился к патрульным:

– Если орел, будем мутанта колоть на прошлогоднее убийство старого алкоголика Кью, которого нашли в мусорном баке на пустыре братьев Панянски. Если решка, отправим чистить свинарники к тетушке Бомбардье. А если будет стоять на ребре, сдадим его миграционщикам из Лайкед-Сити.

Билли и Вили коротко гоготнули, нехорошо посмотрев на слепого путешественника, и расселись на небольшом мягком диванчике рядом со столом шефа.

– Господин офицер может установить мою личность, сканировав банковский имплант, заодно можно уточнить мою платежеспособность.

Шериф, слегка опешив от идеального англика без какого бы то ни было акцента, отругал себя последними словами за то, что ему и в голову не пришло проверить арестованного на предмет идентификаторов. Да и откуда подобная роскошь, которую не каждый честный гражданин САК может себе позволить, у простого бродяги, да еще и мутанта. Какие-то смутные сомнения закрадывались ему в голову, он лихорадочно перебирал различного рода подставы, вспоминая то, чему его обучали в академии. Он взял в руки мобильный сканер, приписанный к полицейскому управлению, и молча провел им над кистью правой руки арестанта. На мониторе полицейского голобука развернулось окошко интерактивного меню. Коротко моргнув зеленым, по нему побежала информационная строка. «Запрос на идентификацию принят. Ожидайте ответа. Официальный статус запроса подтвержден, запрос направлен от лица управления полиции САК, планета Новая Оклахома, участок 1945. Ожидайте ответа. Ответ получен. Идентификатор подтверждает статус: гражданин Российской империи, Хоаххин саа Реста, военнослужащий. Финансовый статус клиента «Траст Файненшел Сити Банка» – неограниченный кредит. Обработка запроса завершена».

Жадно читающие текст бегущей строки из-за спины шерифа патрульные бойцы с открытыми ртами и тяжелым пыхтением, видимо, смогли разобрать только последние строчки сообщения. Поэтому Билли решил уточнить:

– Неограниченный кредит – это сколько?

Шериф уже собрался было ответить назойливому подчиненному, но в этот момент ожил коммуникатор офицера. Причем он не просто информировал офицера о наличии входящего звонка, а предварительно запросил подтвердить код закрытой линии служебной связи. Шериф, еще не успевший отойти от первого оцепенения, в легкой панике вводил код, суетливо размахивая розовой трясущейся ладошкой. Видимо, по этой причине, зацепив символ с зелененькой трубочкой два раза вместо одного, он включил диалог на громкую связь.

– Я разговариваю с шерифом участка 1945 Новая Оклахома?

– Так и есть.

– Меня зовут Портер, Лесли Портер. Я руковожу аппаратом президента САК. Не буду утруждать вас, шериф, долгими объяснениями, просто ясно и точно отвечайте на мои вопросы. У вас в участке сейчас находится некто Хоаххин саа Реста?

– Так и есть.

– Хорошо. У вас есть ровно три часа, по истечении которых указанный господин должен покинуть вашу планету в любом выбранном им направлении на любом понравившемся ему круизном корабле, который будет направляться за пределы территории САК. Это понятно?

– Совершенно понятно, господин генерал!

– Лично проследите за тем, как этот господин покинет пределы вашего замечательного космопорта. Никаких препятствий со стороны пограничных, таможенных или иных служб вашей планеты для дальнейшего путешествия данного господина оказано не будет. Билет на рейс, который укажет господин саа Реста, будет предоставлен ему за счет САК непосредственно перед посадкой на корабль. Вопросы?

– Нет вопросов, господин генерал!

– И запомните. Три часа! Отвечаете головой, если она у вас есть!

Коммуникатор дал отбой.

И вновь паузу первым прервал Билли:

– Лесли Портер – этот тот самый генерал Лесли «оторви башку»?

Его логические догадки вновь были прерваны, на этот раз это был визг, плавно переходящий в рыдания самого шерифа.

– Пошел вон!!!!!!!!

Шериф подпрыгнул со стула и, на ходу укладывая в сумку Хоаххина его пожитки, совершенно потерянным голосом, нескончаемым речитативом ласково забубнил:

– Господин Хахихим, наше управление приносит вам самые искренние и глубокие извинения за столь нелюбезный прием. Уверяю вас, что это было совершенное недоразумение, связанное с различного рода…

В зоне ожидания вылета Хоаххин скромно присел за небольшой столик рядом с пестро украшенной вывеской фастфуда и с наслаждением потянулся, щелкнув чешуей под мышками. Проходивший мимо господин в строгом деловом костюме с кожаным кейсом в руках положил на его потрепанную суму блестящий доллар и, улыбнувшись, удалился в сторону ближайшего выхода на посадку. За барной стойкой двое молодых людей, симпатичная светловолосая девчушка и статный парень со слегка раскосыми глазами в форменных фартуках официантов, без умолку трещали о квантовой инвариантности электронов. Хоаххин, смущенно подобрав монету, подошел к стойке и поинтересовался у ребят:

– Вы здесь работаете?

– Конечно, все летние каникулы, – приветливо ответила девушка, заливаясь при этом густым румянцем и сверкая белоснежными зубами. – Хотите поесть? У нас сегодня каждый второй гамбургер бесплатно, а первый оплатит и съест Гриф.

Она бросила короткий взгляд на юношу, который тут же молча сунул в микроволновку запечатанный конверт с затейливым бутербродом.

Окончательно обалдевший путник перестал нашаривать в своем мешке кошель с мелочью, любезно отсыпанной ему доблестным доном Джерри. Вот ведь правильно написано «не суди, не судим будешь», всего одна капля молодости и тепла может растопить целый айсберг скомканных и обледенелых стереотипов. Процветания тебе, Новая Оклахома…

– Вообще-то я сытно пообедал. Но если вы настаиваете…

Последние две недели у адмирала Северо тянулись словно в горячечном бреду. Спать удавалось не более одного-двух часов в сутки. Поэтому, очутившись в мягком штабном кресле, он просто отключился и провалился в черный бездонный колодец. Но и из этого колодца его вырвали нестерпимо ударившие по ушам сигналы вызова на связь.

– Да.

– Да! Твою же мать! Сворачивайте поисковые работы, готовьте новую вводную для группы спецназа!

– Уже вылетаю!

Сон мгновенно испарился, как только его ординарец сообщил о том, что Хоаххин саа Реста, живой и здоровый, обнаружен на одной из планет САК. Граф, стремглав вылетев на площадку для парковки своего личного шаттла, на ходу еле вписался в распахнутый люк уже разогретого и готового к вылету корабля. Никаких сомнений в том, что обнаруженный «банковской» системой индивид был именно тем, кем и следовало, быть не могло. Чип, работая в активном режиме, передавал в сеть целый пакет параметров тела носителя, которые невозможно было имитировать никаким известным науке образом. Это и синусоидальные характеристики сердечного ритма, и химические особенности крови, и еще много чего. Отрубленная рука уже не могла бы обеспечить всех этих показателей, а попытка извлечь чип из тела привела бы к его мгновенному самоуничтожению.

Круизный лайнер «Колумбия» покинул пограничное пространство Содружества ровно через два часа сорок три минуты после того, как шериф трясущимися руками нажал отбой на коммуникаторе. Прямых рейсов, связывающих Новую Оклахому с планетами Российской империи, не было, поэтому как минимум одну пересадку предстояло еще сделать. А поскольку между САК и Империей простирались обширные сектора султанатов, именно в этом направлении и направился Хоаххин. Вообще взаимоотношения между этими тремя соседними суперсистемами еще со времен их сосуществования на одной планете складывались очень непросто. Особенно непросто как раз между владыками султанатов и американцами, которые по определению считали своим долгом везде совать свой нос, продолжали навязчиво рассуждать о деспотичности лидеров исламских миров или высмеивать их веру. При этом часть султанатов и халифатов открыто снабжались оружием и инструкторами, а на другую их часть натравливались масс-медиа и нелегально переправлялись наемники из соседних миров, тем самым всячески поддерживая ситуацию «управляемого хаоса» в этом регионе. Лишь наиболее зажиточные султанаты, такие как Регул или Субра, числились в САК среди ближайших партнеров и союзников и при решении тех или иных межсистемных споров неизменно поддерживали друг друга. Это говорило только об одном – бизнес, бизнес, и ничего личного, и даже священная вера муслимов готова была терпеть такое положение вещей. Аналогичный практичный подход султанаты проявляли в отношении иностранцев. Кем бы ни был турист или паломник – православным, мормоном или католиком, – до тех пор, пока он не потратит все свои деньги, он дорогой гость, а дорогой гость по предписанию Корана может позволить себе многое, не нарушая, конечно, тех ограничений, за которые любому гостю в любом мире заходить не следует.

Система звезды Субра состояла всего из четырех планет. Ближайшая к звезде планета Аль-Нар представляла собой довольно приличного размера расплавленный, пышущий жаром шарик, высадка на который не сулила ничего хорошего. Следующая планета, Аль-Хаба, и являлась центром системы Субра, на ней располагался мир султаната. Третья планета системы, Аль-Мухит, была покрыта толстым слоем насыщенной солями воды, она никогда не замерзала даже при температуре ниже ста пятидесяти градусов по Цельсию еще и по той причине, что масса планеты была как минимум в пять раз меньше земной. И, наконец, самая дальняя от светила планета системы, Аль-Сахра, использовалась султанатом как свалка мусора, поскольку ничего, кроме голого камня, на ее поверхности не было.

Лайнер пришвартовался к системе внешних портов Аль-Хаба и, выпустив из своего чрева разомлевших пассажиров, стал торопливо готовиться к обратному рейсу. Нескончаемая лента блестящих металлических контейнеров протянулась от его распахнутого чрева к ангарам космопорта. Хоаххин, войдя в здание хаба через двести двенадцатый гейт второй платформы прибытия, тут же окунулся в такой плотный поток взглядов, что у него закружилась голова. Он еле успел присесть, едва транспортная лента поравнялась с сиротливо стоящими вдоль движущегося коридора рядами удобных кресел с хромированными подлокотниками, обтянутых прохладным на ощупь материалом, напоминающим натуральную кожу. Толпа, покидающая лайнер, продолжала бурлить, пихаться громоздкой ручной кладью и по какой-то причине пытаться обогнать друг друга хотя бы на пару шагов.

Как выяснилось, отправиться сразу дальше по маршруту ему было не суждено. К сожалению, ближайший рейс в направлении Империи по маршруту Аль-Хаба – Гранд-Петербург в связи с грандиозным религиозным празднованием откладывался на неделю, точнее будет сказать – на эту неделю закрывался весь космопорт, а «Колумбия» была одним из последних принятых кораблей.

Слегка отсидевшись и привыкнув к хороводу чужих глаз, бессмысленно скользящих по рекламным билбордам, а также к широко улыбающимся лицам сотрудников порта, встречающим гостей, Хоаххин поднялся и не торопясь направился к пункту пограничного контроля, возле которого продолжал раскручиваться водоворот жизни. Любая таможенная служба любого государства основана всего на двух основных положениях – предотвратить беспрепятственный провоз через священную черту, отделяющую свое от чужого, к себе чего-нибудь слишком дешевого и от себя чего-либо слишком дорогого. В длинном балахоне, наброшенном на лицо капюшоне и с сумой в руках он почти не отличался от многочисленных паломников, снующих по коридорам причальной палубы. И, немного подумав, он решил постараться провести все выпавшее ему на этой планете время, не слишком выходя из этого образа.

При проходе через турникет вновь пришлось воспользоваться процедурой идентификации, результаты которой, впрочем, не вызвали у персонала космопорта практически никаких ненормативных эмоций. Видимо, то количество проходивших мимо них людей, отмечающих в графе «Цель посещения» празднование Ид иль-Фитр, совершенно стирало грани между бедными и богатыми, немощными и здоровыми, белыми, желтыми, черными и серыми, а также бородавчатыми, пиявчатыми и чешуйчатыми. Для того чтобы неделю продержаться в новом образе паломника, Хоаххину в его балахоне не требовалось практически ничего, просто пореже открывать рот и во время Фард падать на колени в направлении Каабы. Определение Кибла для мусульман, когда-то живших на Земле, не представляло особого труда, а вот во времена Транспортного Прорыва внесло в их сплоченные ряды некоторую сумятицу и даже чуть не раскололо веру на новые воинствующие осколки. Однако, слава Аллаху, этого не случилось благодаря астрономам, убедившим султанов в возможности точного и быстрого определения этого направления. С тех пор утекло много времени, но в определенный срок практически во всех общественных местах скопления верующих на стены зданий, на пол, потолок и другие доступные места проецировались указатели с направлением на Священный Камень Каабы. Практичность современной архитектуры не могла полностью побороть изысканности восточных мотивов, прорывавшихся в виде переплетения изящных линий и причудливых форм. Однажды запретив натуральные изображения живых обитателей этого мира, ислам подтолкнул самовыражение художников в причудливом направлении переплетения цветов и форм, в котором им не было равных и по сию пору. Удушающий зной, утонченность и красота, изящество и бесконечное движение орнаментов, туристы, фиксирующие свое пребывание в окружении возвышенного и умиротворенного могущества Востока, – все это окружало Хоаххина с того самого момента, как он оказался на планете султаната. Еще в бытность послушником храма, изучая историю религий, Хоаххин ставил ислам на особое место как минимум за то, что несколько планет с подданными Его Императорского Величества были населены мусульманами. Плюс к этому плетение арабской вязи завораживало Хоаххина, а философия, наполненная пряностью восточной мудрости, давала почву безграничным фантазиям.

Добравшись наконец до столицы, Хоаххин сразу отказался от величественного пафоса центра и шумной толчеи базарных площадей и бродил по ее окраинам, жадно прислушиваясь к местному диалекту, изучая тонкости неформального языка и подыскивая место для ночлега, решив не прибегать к услугам многочисленной и крикливой рекламы, непременно пытавшейся предложить ему королевские апартаменты самых дорогих отелей, входящих во всемирно известные сети, обосновавшихся на каждом свободном пятачке пространства. Серые, слабо освещенные улочки окраин жили своей размеренной жизнью, довольствуясь малым и именно в этом черпая свою непередаваемую красоту.

– Шелудивый пес! Сын шакала и дохлой ослицы! Чтоб Сатана прибрал тебя своими нечистыми руками! Чтоб весь род твой не видел солнца, а тебя самого поглотила тьма!..

Под этот аккомпанемент женского визга и причитаний под самые ноги путнику колобком выкатился чумазый черноволосый мальчуган, грозно зыркнул на него карими глазами и, поднявшись на ноги, громко крикнул в ответ:

– Элиф аир аб тизак!

После чего с быстротой и грацией гепарда бросился в сторону темного переулка, множество которых, петляя, отделялись от той улочки, на которой стоял Хоаххин. Он окинул взглядом дверь, из-за которой появился мальчуган, затем поднял глаза выше и прочитал вывеску, повествующую о том, что здесь расположен «Паломнический дом Факнур», и удовлетворенно кивнул – подойдет.

– Салям алейкум! Маса эльхер, достопочтенная Факнур-ага! Да пребудет богатство и благополучие в твоем доме! Да минуют тебя и твоих близких болезни и печали!

Достопочтенная Факнур, чье скрюченное тело выползло из-за той самой двери, из-за которой только что сыпались страшные проклятья в спину удирающему маленькому налетчику на съестные припасы, с удивлением подняла голову вверх, чтобы рассмотреть разговаривающего с ней собеседника.

– Алейкум ассалям! Да пошлет Аллах ровной и прямой дороги доброму путнику! Что привело столь учтивого чужестранца в наши святые места?

– Ауузу бил-ляяхимина-шайтаани р-раджим.

При этом Хоаххин сложил руки на груди и опустил голову. Бабушка Факнур, верно оценив взаимный интерес, полностью вытащила свое высохшее под всевидящим оком Аллаха тело из проема двери, ведущей во двор ее дома, и, полностью отворив дверь, махнула путнику костлявой рукой.

– Не желает ли почтенный путник отдохнуть после долгой дороги, омыть свое тело в угоду всемилостивейшему и всемогущему Аллаху и разделить с нами скромный ужин, ниспосланный нам свыше за наши старания? В нашем доме рады видеть образованных и щедрых людей, готовых с лихвой оценить наше гостеприимство.

Небольшой гостиный двор, который держала Факнур-ага, был заполнен только наполовину, в этом году прибывающих на священный праздник разговения по окончании месяца Рамадан было меньше, чем обычно. Тем более что и обычно поток был куда меньше, чем у соседей. Странствующие по мусульманским мирам верующие, кающиеся грешники и просто туристы побогаче обычно направлялись в столицу султаната Регул, а победнее – сюда, на Аль-Хаба. Естественно, вслед за ними тянулись бесчисленные темные элементы, пытающиеся заработать как на чужой вере, так и на многочисленных сопутствующих ей суевериях.

Как только Хоаххин вошел во двор, его ухватил за руку точно такой же мелкий черноволосый пострел, как тот, что удирал со всех ног в подворотню, и повел в отведенные ему апартаменты. По местным обычаям за постой и еду нужно было расплатиться заранее, поэтому, еще находясь в центре города, Хоаххин обналичил немного денег в местной валюте, риалах, чтобы не попасть в положение богатого банкрота, причем тут же разменял банкноты номиналом по сотне на десятки и пятерки. Расплатившись с хозяйкой и оставшись наконец в одиночестве, Хоаххин скинул с себя свою хламиду и залез под теплый душ, абсолютно холодной воды у Факнур-ага никогда не водилось. Немногочисленные соседи уже отужинали и разбредались по своим номерам. Среди них, как уже понял путник, были как простые верующие, так и те, кому излишняя общительность только вредила. Два бойких старичка, запершись в своей комнате, долго копались в каком-то барахле, аккуратно раскладывая его по многочисленным баулам, видимо, предполагали немного навариться в торговых рядах. Тихая цивильная старушка, задрапированная в черные одежды, молилась, не вставая с колен, уже пару часов. Молодой, хорошо сложенный мужчина с окладистой бородой безучастно сидел на стуле перед пустым столом и думал о своей семье – горячо любимой жене и трех маленьких мальчишках, да хранит их Аллах. Мальчишки, прислуживающие бабушке Факнур, охваченные предпраздничной суетой, сновали по ее обширным владениям, домывая, дочищая и дотирая все то, что должно быть чистым и блестящим. Путника ждала обещанная просторная постель, скромный постный ужин и вечерняя молитва под звуки голоса муэдзина, призывающего на азан. Вечерний Аль-Хаба показался Хоаххину приветливым и милостивым с незнакомцами миром.

Не то кошмарный сон, посетивший бойца из-за дневного перегрева на палящем солнце, не то нехорошее предчувствие резко выбросили Хоаххина из состояния глубокой дремоты. Темнота ночи плотно накрывала постоялый двор, и лишь легкое шуршание мышей на кухне напоминало, что для некоторых обитателей планеты это время суток совсем не предназначено для отдыха. Тем не менее еще двое обитателей двора были заняты делами, совсем не угодными Аллаху. Буквально в трех метрах от постели Хоаххина, сидя на корточках, недавний маленький матерщинник ковырялся в походной сумке постояльца, тонкими длинными пальцами ощупывая лежащую в нем чужую собственность. Но не это событие насторожило Хоаххина. В соседней комнате тот самый молодой человек, столь любящий своих жену и детей, в этот момент подтягивал ремешки легкого бронежилета, прикрепив поверх него широкий матерчатый пояс, напичканный веществом, неизвестным путешественнику. Боец десанта шестого флота неплохо разбирался во взрывчатых веществах, но с таким типом боеприпасов не встречался никогда. Хоаххин слабо представлял возможности местной полиции, общение с их коллегами из САК не внушало достаточной доли оптимизма в их дееспособности. В любом случае времени оставалось в обрез, и ограничиться банальной передачей информации местным силовикам, отгородившись от происходящего чувством выполненного долга, не получалось.

Переведя собственное восприятие времени в ускоренный режим и, как обычно, с усилием раздвигая воздух руками, Хоаххин подошел к воришке сзади и, зажав его рот ладонью, тихо прошептал ему на ухо:

– Если заорешь, я вырву тебе легкие вместе с языком, клянусь именем Всемогущего! А он не любит, когда его будят по ночам те, чьи руки копаются в чужом барахле! Таким, как ты, священная книга предписывает эти руки отрубать перед толпой на базарной площади. Сейчас я отпущу твой рот, и если ты хорошо меня понял, кивни головой два раза.

Насмерть перепуганный и дрожащий как осиновый лист юный воришка в знак понимания и согласия два раза кивнул. Да он бы и без столь ужасного предупреждения не смог бы сказать ни слова, страх сковал его, когда только что мирно спящий в постели постоялец схватил его сзади и прижал к своему шершавому и колющемуся чешуей, словно тысячей маленьких ножей, телу. Через десять длинных секунд наконец вернув себе дар речи, он так же тихо произнес:

– Ты шайтан аль Тиннин, который пожирает по ночам детей. Нам рассказывала о таких, как ты, старуха Факнур. А я, дурак, ей не верил. Заклинаю, убей меня до того, как начнешь обгладывать мои кости и рвать зубами мои внутренности.

– Я поклянусь тебе, что не трону твоих костей, если ты поможешь мне в одном важном деле. Но имей в виду, если ты нарушишь наш договор, я сожру тебя живьем и буду наслаждаться твоими воплями до тех пор, пока ты будешь в состоянии орать.

– Я готов на все, если ты подаришь мне жизнь.

– Тогда по рукам, меня зовут Острие Копья, а ты, я так понимаю, и есть тот самый шелудивый пес, сын шакала и дохлой ослицы.

Мальчишка гордо вскинул подбородок.

– По рукам, но никогда так больше меня не называй, а то я не посмотрю, что ты шайтан, и найду на тебя управу. А зовут меня здесь Фурхат аль Магрим, и это не первое мое имя, хотелось бы, чтобы и не последнее.

– Дело в том, Фурхат, что один наш сосед по комнате обвязал себя взрывчаткой и задумал недоброе. Расскажи мне, где и в какое время на завтрашнем празднике в городе будет большое скопление людей, а еще лучше, где могут появиться султан или его приближенные?

– Эти поганые шахиды, смертники, они убили моих родителей до того, как я попал к старухе на ее постоялый двор. Они мечтают стать слугами Аллаха на небесах. Их к нам подсылают предатели ислама из других миров. Так возьми и сожри его, пока он не унес с собой на небеса праведных людей, что тебе стоит? Ты же шайтан!

– Сожрать одного – не проблема, а если он не один, если есть другие, о которых мы с тобой ничего не знаем, и они утром пойдут на базар или на главную площадь?

Хоаххин уже отпустил пацана, и они, сидя на полу, обсуждали, каким образом вычислить подельников шахида. Попытки нащупать хоть что-нибудь в голове самого соседа пока не приносили результата. Там была пустота, наполненная сурами из Корана и воспоминаниями о семье, которые отдавались ощутимой болью в душе подрывника. Пяти минут хватило Фурхату, чтобы вспомнить все те места, куда его еще вчера зазывали подельники, детально объясняя, почему лучше ширмачить на рыночной площади, где лоховитые туристы бродят с разинутыми ртами. Что касается центральной площади, к которой примыкает дворец султана, это явно не вариант, охрана еще на подступах к ней тщательно досматривает всех без разбора, будь ты простым паломником или местным министром. А вот площадь Правосудия, которая с одной стороны примыкает к зданию суда, а с другой выходит на Большую белую мечеть, это хороший вариант для шахида. В прошлом году там на празднике в полном составе присутствовали судьи шариата. Тем более что она расположена ближе к их окраине, чем любое другое людное место. Праздник начнется через час после восхода солнца, то есть в семь утра. Пролет флаеров по городу перекрыли еще с вечера, да и не с руки шахиду светить своих подельников, а пешком от постоялого двора до площади два часа походным шагом. Это значит, что он должен выйти из комнаты между четырьмя и пятью часами утра, то есть буквально сейчас. Еще раз «осмотревшись» в голове соседа, Хоаххин уловил четкую привязку между образом площади Правосудия и маршрутом, который, петляя узкими улицами окраин, вел к ней. Еще одна маленькая особенность окончательно убедила путника в том, что они с Фурхатом на верном пути. Взрывчатка на поясе шахида не была смешана с мелкими металлическими осколками, шариками, гайками или гвоздями. Это значило, что ее приведут в действие не на улице, а в помещении, и именно в тех его местах, взрыв в которых должен был это помещение полностью разрушить. Сосед решительно встал с застеленной кровати и мягкими, пружинящими шагами направился к выходу из своей комнаты. Теперь не осталось никаких сомнений в том, куда он направляется, как не осталось сомнений, что в то же самое место направляется не только он один.

– Мне обязательно нужно увидеть их всех, рано или поздно они должны как-то синхронизировать свои действия. Самое неприятное, если взрывчатка будет активирована без участия самих шахидов или сигналом станет какое-то событие, обязательное для праздника. Давай-ка сделаем так. Ты как можно быстрее найди или укради чей-нибудь коммуникатор и отправь несколько сообщений в разные отделения полиции, а лучше и в центральное управление тоже. Объясни в сообщении, что готовится теракт, даже самая ленивая и тупая полиция после этого как минимум накроет весь район площади глушилками, которые полностью деактивируют все коммуникаторы, в каких бы странах они ни были произведены. Это может нам очень сильно пригодиться.

– Я? В полицию? Упаси меня, грешного, Аллах! – Но затем глаза мальчугана остановились на чешуйчатом безглазом лице Хоаххина. –  Хорошо, шайтан! Все сделаю!

Предутренняя прохлада, просачиваясь между монументальными городскими строениями, разливалась среди зеленых, хорошо освещенных проспектов, которыми ближе к центру города сменились узкие улочки окраин. Первые лучи звезды по имени Субра коснулись стеклянных верхушек небоскребов, и те засияли, как разноцветные кристаллы. Людские ручейки, сливаясь в бурлящие реки, двигались в одном направлении. Все шли в Большую белую мечеть, под огромным куполом которой падут ниц, вознося хвалу своему Господину, щедро подарившему им счастье ходить по этой земле.

Уже полчаса, как Хоаххину удалось «распаковать» архив, намертво прошитый в голове преследуемого им смертника. Именно из этого архива поступали команды, гнавшие его вперед и одновременно напоминавшие ему о мерах предосторожности, которые он должен был соблюдать, с каждым шагом приближаясь к своей конечной цели. Основание третьей несущей колонны купола – вот то место, куда он должен был доставить свой смертоносный груз. Доставить и ни при каких обстоятельствах не отходить больше от этого места. Доставить, войдя в храм вместе с паломниками из других миров, смерть которых должна круто изменить весь ход событий на этой планете и определить ее дальнейшую судьбу как в составе мусульманского мира, так и вообще в мире людей. Доставить и ждать сигнала. Сигнала, который он повторял не переставая, так что забыть его он просто не мог, но не только по этой причине. Люди используют при общении много слов на очень многих языках, но есть такие слова, с которых начинается самое святое, что есть в каждом из нас. Для кого-то таким словом является слово «мама». Для некоторых это слово «деньги». Для нас с вами это слово «Родина». Для любого правоверного мусульманина это «Бисми Лляхи Ррахмани Ррахим» (Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного). Именно с этих слов начинается его осознанная жизнь, именно эти слова предшествуют каждой суре его Священной Книги – Корана. Именно эта фраза, повторяясь тысячи раз, вертелась на языке шахида, затмевая и перекрывая все подходы к его разуму, и была тем самым паролем, услышав который из уст почтенного имама Белой мечети перед торжественной молитвой он должен был замкнуть контакт взрывателя. Конечно, это был всего лишь вариант, последний вариант, когда автоматическое устройство по какой-то причине не сработает самостоятельно. Одновременный подрыв шести (на самом деле даже трех) колонн из восемнадцати обрушит купол мечети и погребет под руинами не меньше четырех тысяч молящихся мусульман. Причем не просто мусульман, а по большей части местной элиты и наиболее уважаемых гостей. Именно для них было заранее зарезервировано более половины доступных мест. Остальные должны были достаться тем, кто пришел раньше других.

На ходу разглядывая схему закладки подрывных зарядов, Хоаххин мысленно, раз за разом, продумывал свои действия по их нейтрализации. Не трогать заряды руками, не допустить толкучки вокруг шахидов, не дать их телам упасть в тот момент, когда их мозг отключится и перестанет контролировать эти тела…

Вот уже полчаса прошло с того момента, как звезда Субра взошла над столицей султаната, толпа продолжала не торопясь и торжественно вливаться в огромный центральный зал Белой мечети, кто то уже раскладывал небольшие коврики, а под шестью приговоренными колоннами неподвижно застыли шесть скрываемых тенью эркера темных фигур. Хоаххин подключился к каждому их них и, продолжая надеяться на скорое появление полицейских, ожидал кульминации. Все. Пора. Мечеть была полностью заполнена, и движение внутри практически остановилось. Шестеро шахидов сначала медленно опустились на пол, а потом распластались на заранее определенных кем-то для них местах под колоннами. Толпа отшатнулась от лежащих навзничь тел, и только два десятка очень похожих друг на друга людей, взявшихся буквально из ниоткуда, плотными кольцами окружили лежащих на полу самоубийц. Хоаххин тяжело вздохнул и, получив прикладом по затылку, теряя сознание, еще успел удивиться четкости и точности, а главное, своевременности исполнения этого приема.

Хоаххин зря переживал за своего напарника. Фурхат не подвел его и, быстро решив проблему с «приобретением» коммуникатора, действовал строго по инструкции. Единственное, чего он не сделал, это не выбросил коммуникатор после рассылки сообщений. Ну так об этом ничего и не было сказано. Та оперативность, с которой мальчишку приняли под руки люди в униформе, говорила только об одном – серьезных проблем в исполнении своих обязанностей у местной полиции не было. Даже и не думая отпираться, маленький воришка быстро и доходчиво изложил свою версию происходящего парням, которые по долгу службы не просто не понимают юмора, но и терпеть его не могут. Особенно когда их отвлекают от гораздо более важных дел. Тем не менее, несмотря на всю эту галиматью о шайтане и шахидах, некоторые меры предосторожности были ими таки предприняты, и, как оказалось, не напрасно.

Казалось бы, стандартная процедура по настройке оборудования для проведения допроса, которая обычно занимает не более четырех часов, длилась уже второй день. Перед узником, сидящим за столом в камере, включали голопроектор, на котором прокручивали различные сцены, начиная от тихого заката на фоне чистого и гладкого, как зеркало, горного озера, до сцен рукопашных атак, ограблений, изнасилований, избиений при проведении допросов и т. д. Оборудование должно было определить безусловные реакции арестанта, чтобы в дальнейшем облегчить ведение допроса. Компьютер откровенно тупил, реакции арестованного никак не коррелировали с сюжетами, мало того, на одних и тех же повторяемых время от времени роликах показывали порой совершенно противоположный результат. И все это время мукаддам армейской разведки Абдул-Халим Сораби не покидал спеццентра, в котором, по обыкновению, содержали людей, представляющих интерес для его службы. Перепоручить эту работу своим подчиненным он не мог, поскольку его попросил об этом сам мударис. Сидя за спиной оператора психоанализатора в комнате, непосредственно примыкающей к камере, и наблюдая за поведением узника, с одной стороны, и за поведением оператора – с другой, он готов был отдать голову на отсечение, что в камере заперты именно они с оператором, а не это странное существо. Тридцать часов в камере не выключался свет, и под аккомпанемент инфра- и ультразвуковых атак продолжалась трансляция, а этот серый безглазый мутант продолжал спокойно сидеть на стуле с видом очень занятого человека. Настолько занятого, что его не интересовали ни еда, ни вода, ни другие естественные надобности. Анализатор тем временем категорически не собирался признавать тот факт, что перед ним находится вменяемое мыслящее существо.

– Может быть, достопочтенный мукаддам желает позавтракать? У нас есть превосходный зеленый чай.

Охранник, беззвучно появившийся в операторской, полушепотом задавая вопрос офицеру САРС, слегка склонил голову вниз, показывая, что преисполнен почтения и готов мгновенно выполнить любой приказ. Оператор откинулся на спинку рабочего кресла и громко и заразительно зевнул.

– Все. Один из нас – полный идиот.

Уточняя, о ком идет речь, он кивком головы указал в сторону камеры. На небольшом откидном столике перед мукаддам Сораби лежало досье с информацией о Детях гнева. Точнее, даже не досье, а жалкая попытка с трудом добытых сведений, густо разбавленных откровенной, но при этом очень качественной дезинформацией, отсеять которую аналитики штаба САРС были совершенно не в состоянии. А чему было удивляться? Старый хитрый шурави граф Маннергейм был большим специалистом в этом вопросе. Половина разведок мира до сих пор тратила две трети свои ресурсов в поисках мифических разгадок несуществующих тайн Российской империи, так что на работу с очевидными фактами у них просто не оставалось сил. Но даже при всем при этом… ну, не мог слепой и совершенно невменяемый инвалид быть бойцом, тем более бойцом армии, которой под силу за неделю разворотить весь человеческий космос. Если бы не личная просьба мудариса, он бы давно выпроводил этого недоумка в его родные пенаты, а не напрягался здесь без сна и отдыха в попытке разгадать, с кем имеет дело.

– Подайте чай в камеру. На двоих. Пора, по воле Всевышнего, что-то с этим делать.

Камера, она же переговорная, представляла собой просторный куб, стены, пол и потолок которого были отделаны абсолютно гладкими плитами искусственного мрамора молочного цвета. Металлический привинченный к полу столик, за которым на такой же табуретке сидел арестованный, и большое затемненное бронестекло, отделяющее комнату от соседнего помещения, в котором находились два человека, были единственными ориентирами, дополняющими строгий интерьер. Первый из них, худощавый и сутулый, пытавшийся наладить работу какого-то довольно сложного оборудования, был упрям и никак не хотел признавать своего поражения. Второй… вот второй настолько заинтересовал Хоаххина, что он совершенно потерял счет времени.

Волевой, сильный и профессиональный противник с удивительно гибко развитыми ассоциативными связями. Эти многоуровневые и многочисленные переходы от событий к умозаключениям, от желаний и обязанностей к действиям зачаровывали даже искушенного «читателя». Но, к сожалению, уже первого взгляда хватило Хоаххину, чтобы понять, как сильно он вляпался и что является не столько пленником всесильной на этой планете, но при этом совершенно легальной САРС, что было бы неприятно, но вполне закономерно и, вероятно, исправимо, сколько неких «Алых дервишей», одним из которых и был Абдул-Халим Сораби. И теракт, столь успешно и не менее глупо предотвращенный в Белой мечети, был именно их детищем, детищем долго и тщательно подготавливаемым, являющимся лишь одним из шагов в многоходовой комбинации, целью которой была смена правящей династии в султанате. В общем, первое, о чем подумал Хоаххин, оторвавшись от своего визави, это то, что лучше бы он вообще никогда не прилетал на эту благословенную Аллахом планету.

В момент, когда распахнулся проем в стене и оттуда в помещение вошли офицер и охранник с сервированным к чаю подносом, глазами оператора Хоаххин рассматривал расположенный перед ним пульт, потом систему допуска в «куб». Для открытия двери охранник должен был приложить свои ладони к сканеру, считывающему код допуска с имплантов.

– Салям алейкум, ассаедди саа Реста мухтаррам!

Искренняя улыбка на лице Сораби могла подкупить самого Аллаха.

– Алейкум ассалям, эфенди, – слегка качнув головой, ответил Хоаххин.

– Как только я узнал, что столь уважаемый и почтенный гость нашей скромной планеты оказался по какой-то совершенно невероятной оплошности наших ревностных полицейских в столь неприятном положении, поверьте, тотчас решил лично разобраться в этом неприятном инциденте. Это правда, что вы, к несчастью, оказались в Белой мечети именно в тот момент, когда несколько паломников упали в обморок? Говорят также, что с одним из них вы вместе ночевали на небольшом постоялом дворе на окраине города?

– Это все истинная правда, эфенди. Но неужели эти малосущественные факты стали причиной моего задержания?

– Конечно, ваше задержание произошло совершенно по другой причине. У всех упавших в обморок паломников, включая и вашего соседа, оказались при себе мощные взрывные устройства.

Офицер, как бы желая услышать подробности этого происшествия или хотя бы мнение Хоаххина на этот счет, сделал многозначительную паузу, но тот продолжал невозмутимо ожидать продолжения рассказа. Тон офицера неуловимо изменился, и от него повеяло тем холодком, который навевает мысли о скорой смерти.

– Я думаю, вы давно догадались, что находитесь в гостях не полицейских сил, а другого ведомства. А в нашем ведомстве не имеют значения такие формальности, как виновность или невиновность наших клиентов. Мы исходим совсем из других критериев. Поймите, уважаемый саа Реста, все, что мне от вас требуется, это ваша искренность, и тогда нам с вами наверняка удастся достигнуть взаимопонимания и вы сможете продолжить свое путешествие за пределами нашего гостеприимного мира.

– Хорошо, искренность за искренность. Я расскажу вам все, что мне известно о происшествии в Белой мечети, если вы выполните одну мою маленькую просьбу.

Жесткая складка мгновенно разгладилась на лбу мукаддам, а его обворожительная улыбка засияла еще ярче.

– Дорогой вы наш гость! Только пожелайте.

Хоаххин почти вплотную придвинулся к дервишу и почти шепотом произнес:

– Расскажите мне про своего мудариса, шаха «Алых дервишей» Насер ад-Дина.

Лицо доброго хозяина мгновенно посерело, и тонкая алая струйка крови, вытекая из носа, закапала с подбородка на лацкан дорогого пиджака. Офицер был мертв. Ведь, к сожалению, он и сам не знал о том, что, услышав имя своего Учителя, он должен был тут же умереть.

А так все хорошо начиналось. Хоаххин не представлял, сколько у него осталось времени на то, чтобы успеть хоть немного замести следы и постараться покинуть планету. Оператор мирно и крепко спал на диванчике в своем закутке. Охранник, зашедший в камеру забрать поднос, никак не отреагировал на то, что Хоаххин последовал за ним и вышел из помещения. Пока недавний арестант портил систему видеонаблюдения, уничтожая файлы со свежими записями, он мирно ждал его в широком коридоре, ведущем на волю, прочь из каменных застенков. Личный дисколет мукаддам Сораби – очень удобный, но слишком заметный транспорт, поэтому его имеет смысл использовать быстро, но крайне непродолжительно. По официальным сводкам новостей, которые тщательно подготовил и передал медиаагентствам Сораби, некий саа Реста, паломник, прибывший на лайнере «Колумбия», вместе с еще дюжиной таких же мирных правоверных погиб в Белой мечети при проведении силами правопорядка операции по обезвреживанию опасных террористов. Соответственно, хотя бы полиция сейчас его не разыскивает. САРС – вот первая проблема, они быстрее других столкнутся с фактом смерти «своего» офицера, но есть шанс, что не сразу поймут, в каком направлении стоит искать беглеца. Дервиши, возможно, узнают о случившемся намного позже, но зато они наверняка будут действовать быстрее и решительнее.

Кто продолжает летать на своих кораблях даже тогда, когда все пассажирские рейсы отменены и космопорт закрыт для гражданских лиц? Военные, спецслужбы и… почтовые похоронные экспрессы. Каждый год во время религиозных празднований посетить своих родственников на планету прибывают до пяти миллионов человек. Транскосмические перевозчики всех мастей, как на ближних, так и на дальних межсистемных маршрутах, пашут круглые сутки, занимая пару-тройку часов из будущих выходных. Но живые паломники – это не самый срочный груз. Гораздо важнее не опоздать с паломниками умершими, в завещании которых указано место похорон и это место находится за пределами благословенного султаната Субра. Тем более что очень многие богатые и уважаемые люди находили время для паломничества только к самому концу своей жизни. Когда дела сделаны, дети выращены, долги отданы и настало время готовиться ко встрече с Всевышним. Вот потому многие и уходили на эту самую встречу во время совершения данного священного действа… Законы шариата предписывают хоронить умерших мусульман как можно быстрее. Очень желательно до заката, а лучше сразу после того, как омытое три раза и завернутое в саван тело подготовлено к обряду погребения. Но космическая эпоха внесла свои коррективы. И специальной фетвой было установлено, что если тело умершего было доставлено на борт корабля до того момента, когда в месте его смерти зашло дневное светило, а похороны в месте назначения также произведены до сего момента, – предписания Корана не считаются нарушенными. Единственная трудность заключалась в том, что на время путешествия тело не должно было подвергаться каким-либо консервационным мероприятиям – то есть ни заморозке, ни бальзамированию, ни чему-то подобному. Как умер – так и везем. Поэтому везти тело требовалось очень быстро… И покойных отправляли на родину на специальных скоростных катерах – почтовых экспрессах. Катера эти, загрузившись на спецпричале космопорта, без излишних формальностей в плане таможенного досмотра (ну кому приятно возиться с трупами) стартовали во все стороны исламского космоса. А их количество в дни больших праздников достигало двух десятков в сутки. Хоаххин тоже в каком-то смысле был покойным мусульманином, поэтому даже формально также мог рассчитывать на этот вариант отступления в… ну-у, скажем так, иной мир.

До космопорта пришлось добираться на перекладных. Дисколет с «личной охраной» Хоаххин покинул вблизи небольшого пригородного поселка, заодно оставив охраннику в наследство и взятый напрокат коммуникатор офицера. Понимая, что место высадки легко можно будет отследить по маршрутной карте дисколета, пришлось несколько раз приземляться вдоль всего пути следования, а покинув дисколет, отправить его дальше в сторону крупной военной базы планетарной обороны Аль-Хаба. Существовала довольно высокая вероятность того, что на подлете к закрытому периметру дисколет расстреляет военная охрана секретного объекта.

В город он попал на почтовом глайдере, на время составив компанию разговорчивому почтальону, который, сам того не осознавая, подготовил путешественника к следующему этапу пути, полностью выдав всю систему почтовой логистики своей транспортной компании. Почтальон никогда не жаловался на память, но после расставания со случайным попутчиком напрочь забыл о нем, и лишь специальное регрессивное воздействие на его мозг, возможно, приоткрыло бы завесу над этим обстоятельством. Обладая кодами доступа и расписанием движения почтовых чартеров, боец почти без задержек наконец добрался до орбитального космопорта.

Грузовые уровни терминалов, конечно, тоже не оставались без присмотра искусственных глаз «большого брата», но интенсивность и оперативность были здесь, естественно, не те, что на верхних, пассажирских уровнях. Не без помощи грузчиков в самом темном закутке, заваленном горами невостребованного багажа, скопившимся за целую неделю непрерывной работы космопорта, Хоаххин поменял свой походный плащ на саван и тут же, будучи засунутым в табут, был срочно перегружен на похоронный спецборт.

Ему повезло с тем, что «груз» отправлялся на одну из самых удаленных окраин мусульманского космоса, в систему одинокой звезды Аль-Фард, за которой простирались хорошо знакомые Хоаххину пограничные миры. Догнать почтовый экспресс было очень затруднительно даже для специализированных военных кораблей-перехватчиков, но вот перехватить по дороге или встретить в системе Аль-Фард не составит заинтересованным организациям никакого труда. Поэтому ровно через десять часов полета хорошо выспавшемуся старшине следовало распеленаться и попросить пилота изменить курс туда, где даже опытным и настойчивым людям найти его будет непросто. Для такого маневра очень хорошо подходила планета, не входящая ни в один из звездных политических конгломератов. Планета, ставшая проклятием человеческой расы. Ныне необитаемый, некогда великий и легендарный Зоврос.

Хо Цичао был единственным ребенком в семье, а его размеренное и беззаботное детство прошло в пригороде одного из мегаполисов системы Чаньгуаньджоу. Федеральная комиссия при отборе кандидатов для участия в программе «Молодая смена» отметила его как очень способного и талантливого ученика, поэтому по окончании средней школы он тут же получил приглашение на поступление в столичный университет на факультет микробиологии и генетики. После его блестящего окончания молодой амбициозный специалист предложил свое резюме в крупнейшую профильную транссистемную компанию Китайского сектора пространства, но был отвергнут. Этот печальный факт нисколько не смутил, а лишь подхлестнул старательного и упорного бакалавра. В течение недели он обхаживал кабинеты рекрутинга пусть менее масштабных, но не менее известных корпораций и в конце концов был приглашен на третий уровень собеседования в «Чайна Кемикал Индастриз». С тех пор прошло более пяти лет, за которые он научился не менее важным вещам, нежели те, которые ему преподавали в университете. И одной из этих корпоративных истин стала твердая уверенность в том, что только упорство и последовательность в достижении цели могут помочь подняться над уже достигнутым уровнем или, если хотите, подняться над собой. Четкое планирование своего времени, собранность и аккуратность – все эти достоинства, как он считал, достались ему от матери, свои уважение и любовь к ней он проявлял неустанно, каждую свободную от работы минуту стараясь проводить в своем старом доме, где всегда был желанным гостем. Поэтому в очередной, единственный на этой неделе свой выходной день, несмотря на множество других не менее важных дел, Хо планировал поездку к семье, и ничто на свете, казалось, не способно было нарушить его планы, но судьба распорядилась иначе.

В среду, часов около восьми вечера, перед самым окончанием рабочего дня, начальник отдела аналитической генетики центрального научно-исследовательского центра «Чайна Кемикал Индастриз», шеф Хо Цичао по имени Сио Цы с широкой улыбкой на лице, что, впрочем, обычно не предвещало ничего хорошего, похлопав своего сотрудника по плечу, сообщил ему новость, от которой того прошиб холодный пот. Он, рядовой сотрудник компании, приглашался на воскресный обед с главой совета директоров самим господином Ляо! Господин Ляо Си Цичао, в простонародье – Белый Дракон, был полубожественной личностью, и многие сослуживцы Хо отдали бы свое месячное жалованье лишь за то, чтобы им было позволено посетить его кабинет (причем лучше в отсутствие самого хозяина) в Небесной башне – суборбитальном небоскребе, полностью занимаемом его личным аппаратом персональных менеджеров. А уж получить приглашение на обед – такая честь выпадает разве только идущим на верную смерть корпоративным героям. Приглашенный на званый обед добропорядочный китаец должен был помнить как минимум о двух вещах – приличной одежде и небольшом подарке. Взяв напрокат недешевый неоритовый костюм и купив две небольшие подарочные упаковки сладостей, ровно за пятнадцать минут до назначенного времени Хо явился в холл самого фешенебельного ресторана в столице. Пройдя процедуру идентификации и досмотра, счастливчик преодолел плотные ряды полиции и частной охраны олигарха и оказался в составе не менее трех десятков сотрудников корпорации, скромно зажимавших в руках подарочные пакетики и дожидающихся начала мероприятия.

– Господа! Сейчас за моим столом находятся только лучшие люди нашей компании, цвет и гордость созданной нами химической империи Китая. Именно по этой причине я хочу предложить вам участвовать в одном из самых амбициозных проектов нашего государства – Великой Китайской Народной Республики. Многие из вас слышали о стратегической задаче, которую поставила перед всеми нами наша партия, а также о названии государственной программы, направленной на ее решение, это «Программа Экспансии Неосвоенных Миров» (ПРОЭКСНОМ). Так вот, пришло время вам, молодым сынам и дочерям своего народа, принять в ней самое активное участие…

К моменту начала глобального конфликта с Могущественными ВКНР обладала ничуть не меньшим количеством миров, чем, скажем, САК. Но и не большим. При куда большем количестве населения. Однако когда по всему пограничному космосу разразились первые стычки и к ногам Алых Князей пали первые отдаленные планеты, китайцы решили исправить эту несправедливость. И в отличие от других крупных конгломератов не стали сворачивать свою программу глобального расселения. Мало того, они под предлогом взаимовыгодного сотрудничества и пангалактической свободной торговли активно создавали свои маленькие «временные» поселения везде, где радушные хозяева не успевали вовремя захлопнуть ворота у них перед носом. Как только фронда улеглась, наиболее актуальной для руководства Поднебесной стала задача тихой сапой прибрать к рукам разрушенные и брошенные хозяевами на произвол судьбы приграничные миры.

Уже на следующее утро Хо объявил родителям о своей скорой и дальней «командировке». Мама плакала, отец молча рассматривал на голобуке маршрут следования миссии. В чем конкретно заключалась миссия и на каких планетах будут разворачиваться «временные» исследовательские центры, точно не знал никто. Можно было только догадываться, чем может грозить столь дальнее путешествие в сторону «брошенных» планет фронтира.

Спустя два месяца небольшой «исследовательский» конвой стартовал в направлении приграничных миров, получив все необходимые одобрения и согласования, позволяющие ему транзит через указанные области, а тот факт, что на каком-то корабле случится неожиданная поломка и он будет вынужден задержаться в одной из транзитных систем, никем не возбранялся. Два тяжелых эсминца охранения очень необычно смотрелись на фоне буксира с длинной колбасой прицепных барж. Но, видимо, цель путешествия оправдывала их присутствие в «исследовательской» экспедиции ВКНР.

Третий день они шли за Хоаххином, упорно не желая прекращать охоту даже после того, как трое из восьмерых погибли, угодив в ловушку, устроенную им в узком скальном проходе, который легко было засыпать камнями. Шли за ним, громко сказано, пятеро одряхлевших «носорогов» (при взгляде на них сразу становилось понятно, что ждет тех, у кого не было доступа к келемиту), плутали меж «трех сосен», продвигаясь по несуществующему следу своей «добычи». Наблюдая за ними их же собственными глазами из наскоро обустроенного укрытия, боец должен был отдать должное их выносливости и упорству, как и столь же очевидной тупости. Кто бы мог подумать, что Дети гнева – это не только доблестная и непобедимая армия тренированных и бесстрашных бойцов, но и небольшие, забытые богом и людьми банды людоедов, доживающие свой короткий век на заброшенной, растоптанной и выжженной дотла планете. Все здесь было не так, как на Светлой, не менее многострадальной, но с любовью и упорством восстановленной своими хозяевами. Скрюченные деревца скрывались под высокой желтеющей травой, хлипкие ручейки прятались под камнями, а быстрые и нахальные прыгуны, выцарапывающие из-под этих камней жирных червяков, были пока самыми крупными обитателями местной фауны.

Стоило злить этих убогих, заставлять кидаться друг в друга камнями и устраивать драки?! Даже как-то стыдно. Но эта их хитрая сгорбленная злобная «великая черная мать», такой по крайней мере ее представляли «собственные дети», никак не давала Хоаххину пройти на дальние уровни пещеры, откуда сама она никогда не показывалась, поэтому в контакт с ней вступить так и не удалось. Единственное, что успел заметить Хоаххин, это то, что ниже стометровой глубины тоннели пещеры становились неестественно ровными, с гладкими и явно искусственно освещенными стенами и потолками. Дальше «мать» никого не пускала, и поэтому рассмотреть что-то еще пока не удалось. Попытки же разворошить этот муравейник были безуспешны. Подземное руководство нос на поверхность не высовывало, а, лишь вычислив присутствие нежданного гостя, выслало на его поимку отряд самых опытных охотников.

После провала великой миссии создания новой непобедимой армии Свамбе, очередной атаки на планету и эвакуации «рассады» этой армии на Светлую, под присмотр Российской империи, на Завросе наступило очередное затишье. Даже бесшабашные черные копатели, не говоря уже об официальных археологах, прекратили тревожить древние могилы далеких предков и выискивать следы Могущественных в обугленной почве. На планету время от времени высаживались контрабандисты, беглые каторжники и прочие лихие люди, но все они бесследно исчезали, не оставляя никаких следов. Это загадочное обстоятельство, постепенно обрастая всевозможными догадками и небылицами, закрепило за Зовросом еще более зловещую славу. А разгадка оказалась банальной. Странно было бы предполагать, что даже целое стадо «грибников» сможет зачистить от «грибов» целый лес, да еще лес в том состоянии, которое возникает после бомбежки. Единственными обитателями покинутой планеты оказались пересидевшие атаку под землей «воспитатели» новой армии и, собственно, остатки «бойцов» в количестве не более нескольких тысяч особей. Все это было интересно Хоаххину, но с практической точки зрения его больше интересовали способы возможной коммуникации со своими братьями. А если подобное оборудование и оставалось на планете, то именно там, куда он пока никак не мог проникнуть. Был вариант просто перемолотить всю эту престарелую охрану, даже со сломанной при «посадке» в предплечье рукой это не составило бы большого труда, но кто мог дать гарантию, что подобный вариант не предусмотрен и устройства самоуничтожения, встроенные в тела его преследователей, не дожидаются именно такого развития событий.

Четыре растопырившиеся на шампуре и капающие жирком в костер тушки прыгунов, багровый закат, покрывший окружающую растительность кровавыми тенями, полная фляжка родниковой воды, заживающие кости предплечья, затянутого в самодельную шину, и мысли о том, как обмануть чертову «великую черную мать», – так заканчивались третьи сутки пребывания гвардии старшины саа Реста на Зовросе. Именно в этот торжественно-спокойный момент линию заката перечеркнуло несколько ярких полос, обозначивших посадочную глиссаду кораблей, вошедших в атмосферу планеты. Грохочущий звук запоздал всего на несколько секунд, это говорило о том, что место для посадки корабли выбрали совсем неподалеку от лежбища Хоаххина. Глаза «Старичков гнева», озабоченно проводив десант до точки приземления, невзирая на опустившиеся ночные сумерки, поскакали обратно в свои подземелья. Намечалась большая охота, и тощий чешуйчатый неуловимый обед больше не интересовал коренных обитателей этой планеты.

Система Аль-Фард давно не пользовалась таким вниманием разного рода серьезных людей в недорогих, но очень аккуратных черных костюмах. Военная активность на внешних орбитах шестой, обитаемой планеты системы переплюнула даже события подготовки к большому походу человечества к своим «навязчивым» соседям, тогда Аль-Фард послужила пунктом дозаправки флота, выставленного султанатом Регул. Уже десять дней, как весь пограничный флот был приведен в полное боевое состояние и рыскал в областях, прилегающих к вектору направления на звезду Субра. Поисками чего они занимались, одному Аллаху было известно. Впрочем, нет. Еще несколько человек, как в пределах самого священного халифата Аль-Фард, так и за этими пределами, были хорошо осведомлены о цели поисков. Но и это было не все. Впервые со времен великого похода, объединившего человеческие конгломераты и положившего конец перманентной вражде между правоверными и православными как минимум на их совместной границе, на этой самой границе было очень неспокойно. Три флотилии, входящие в состав шестого флота Российской империи и составляющие его четверть, выдвинулись непосредственно к самым окраинам халифата. Данный факт поспособствовал тому, что и так мелкий ручеек туристов, прибывающих на главную планету звезды, полностью иссяк, а многое коренные жители неожиданно засобирались в незапланированные отпуска и скупили билеты на все рейсовые пассажирские суда на два месяца вперед. Никаких прямых разговоров о войне или о ее возможных причинах не велось даже на уровне «желтой» прессы халифата, которая никогда не упускала случай ухватить власть предержащих за любой выступающий орган, но это настораживало еще сильнее.

Накануне представитель САРС посетил неопознанный корабль, возможно, принадлежащий силовым структурам русских. Рандеву произошло на нейтральной территории. Представитель получил от своих партнеров пакет информации, изучение которой могло бы пролить свет на многочисленные вопросы местного населения, но, как известно, подобного рода контакты служат отнюдь не для удовлетворения любопытства простых налогоплательщиков. Единственным следствием полученного пакета, как казалось на первый взгляд, было возвращение пограничных кораблей на орбиты планетарной системы и частичный отвод кораблей шестого флота из приграничных областей халифата. Та же сторона переговоров, которая осталась в тени от стороннего наблюдателя, привела к определенным соглашениям, касающимся конкретных физических лиц. Верховный эмиссар САРС получил сведения о подготовке группой его же офицеров государственного переворота в султанате Субра. Взамен им было обещано никоим образом не препятствовать поискам гражданина Российской империи ее представителями в заранее указанном ими секторе пространства султанатов, а также полностью прекратить собственные поиски этого лица.

– Как далеко мог умчаться наш маленький друг, покинув систему Субра?

Северо широкими шагами расхаживал перед аналитиками штаба шестого флота. Давно остывший кофе в фарфоровой чашке на столе на каждый его шаг реагировал нервной волной, разбегающейся по гладкой черной поверхности.

– В САРС не смогли засечь момент изменения курса экспресса, вследствие этого радиус таков, что вести поиски становится нецелесообразно. Количество только обитаемых систем в указанной области в сотни раз превышает количество наших оперативных сотрудников. «Старая черепаха», наш агент на Аль-Хаба, уверяет, что «объект» до того, как рано утром покинул ночлежку, не высказывал никаких намерений покинуть планету до окончания праздника. Последний раз наши оперативники его видели буквально за десять минут до начала операции по эвакуации с планеты. Он зашел в Белую мечеть и исчез. А уже через пять часов все местные газеты комментировали попытку подрыва мечети и перечисляли погибших в спецоперации САРС.

– Не нужно в третий раз напоминать мне об этом провале. Или я подумаю, что вы пытаетесь довести меня до инфаркта.

Старший аналитик центра по подготовке и проведению специальных операций флота изменился в лице и больше не произнес ни единого слова. А граф принялся вновь прокручивать в голове те действия, которые сам бы предпринял, окажись в ситуации беглеца. Он бросил быстрый взгляд на сферу текущих поисков, рядом с которой голубой бусиной красовался Зоврос, и неожиданно спокойным голосом попросил:

– Держите меня в курсе событий…

Большая стеклянная дверь, мягко перекрывая возникший было сквознячок, вернулась в закрытое положение, заглушая его удаляющиеся шаги.

Смотрящий на Два Мира в ближайшие часы не планировал никаких официальных контактов. Он был занят на борту своего корабля. Рингтон связи по закрытой линии от его личного представителя в комитете по безопасности, подчиняющемся напрямую Совету адмиралов, не сулил добрых новостей. Он произнес кодовое слово, и канал открылся:

– Приветствую вас, ваша светлость!

– Добрый вечер, адмирал Ангвар. Что заставило вас оторвать меня от тяжких раздумий о судьбе человечества?

– Наличие двух очень важных новостей, ваша светлость! Как в старом анекдоте, одна из которых приятная, а другая не очень. С какой прикажете начать?

– Давайте, Ангвар, начните с хорошей.

– Помните, Смотрящий, как несколько лет назад в пограничной зоне корабль нашего флота был вынужден уничтожить странный конвой, фрегаты которого оказались минированными брандерами, а грузовые танкеры прикрывали скоростной почтовый катер?

– Разве такое можно забыть? И что же хорошего вы можете сообщить по поводу этого давно прошедшего события?

– На одном из сотен не сгоревших и подобранных тогда обломков кораблей, который мы смогли идентифицировать именно как часть грузового отсека почтового экспресса, были обнаружены остатки биологической ткани.

– Да, это действительно хорошая новость! А в чем же состоит неприятное известие?

– После детального анализа ДНК приходится сделать неутешительный вывод – эти останки принадлежат представителю Детей гнева. Точнее, они принадлежат графу Северо Серебряный Луч. Информация получена буквально тридцать минут назад, и она подтверждена!

Крылья Смотрящего на Два Мира не просто опустились вниз, они обвисли двумя мокрыми тряпками, висящими на бельевой веревке. Эмоции, совершенно не присущие герцогу, словно молнии метались в его слегка прикрытых глазах. «Слепец! Это я слепец! Бездарный, вальяжный и никчемный! Вот, оказывается, какой груз Алые пытались вывезти за пределы человеческой сферы влияния. Они даже не решились его уничтожить здесь – рано или поздно все тайное становится явным. И сколько же времени нашей разведкой руководит существо, которому я всегда говорил, что он желанный гость в моем доме?..» Пауза затягивалась, и Ангвар решил продолжить без приглашения.

– То лицо, которое в данный момент выдает себя за погибшего, бесследно исчезло. Последний раз новый Северо был замечен на заседании аналитической группы, ведущей поиски «наследника». Все ярлыки, как его личный, так и его корабля, стерты либо подменены другими. Объявлен глобальный розыск.

Сухим, скрипучим голосом Смотрящий произнес только одну фразу, после чего сразу отключил связь:

– Приказываю прямо сейчас начать негласную биохимическую проверку всего руководящего состава шестого флота, включая членов Совета адмиралов. Операции присвоить имя «Желанный гость» и статус «ССС+».

Несущий Весть в который уже раз сталкивался с фактами, которые не укладывались в общую схему линейной логики, предсказывающей генерацию реакций событийной экстраполяции. Это настораживало и подталкивало к очередному пересмотру стратегии в отношении «диких» миров. Потеря хорошо разработанной и эффективно действующей в отличие от других планетных систем агентурной сети была малой платой за сведения о Чтеце. Так Могущественные обозначали феномен, проявляющийся время от времени с различными интервалами в несколько тысяч лет в среде различных рас, причем, как правило, именно в результате скрещивания носителей глубоких мутаций. И вот теперь это имя будет носить один из его оппонентов, который все чаще и чаще вмешивается в общую канву событий как по эту (атака на ретранслятор в системе Перлеон), так и по ту (уничтожение части агентурной сети в системе Субра) сторону запретной зоны. Смена власти в султанате Субра нисколько бы не затронула интересы правящей династии султаната Регул, а значит, и не вызвала бы с их стороны никакого активного противодействия. Зато полный контроль над планетой «Алых дервишей» через поставленную к управлению системой семью мог бы позволить перейти ко второй фазе «обеспечения влияния», массовой психологической обработке глубоко религиозного, а значит, подчиненного определенному императиву общества. Успешно развивая это направление, в том числе на других обитаемых человеческих мирах, можно было надеяться на то, что лет через сто человечество примет волю Могущественных с подобающей этому событию благодарностью и по собственной воле. Были и другие сценарии подготовки этой территории к «добровольной» экспансии, например разжигание наиболее болезненных противоречий между анклавами до состояния взрывной, неконтролируемой агрессии, но этот вариант плохо просчитывался детально и пока не рассматривался как основной.

Случайные величины Несущий Весть уважал, но в их решающее значение совершенно не верил. Поэтому появление Чтеца за несколько минут до начала операции «Алых дервишей» в Белой мечети к случайным событиям отнести не мог. Найти его до того, как он снова будет укрыт многослойной системой защиты общества самых непредсказуемых его противников, до того, как они поймут всю глубину возможностей, открывающихся перед ними, и смогут этим воспользоваться, – вот достойная и непростая задача даже для него, Могущественного. Как удачно удалось подтянуть Чтеца к Перлиону и как бездарно он был упущен адмиралом Щао, но что проку в упущенных возможностях. Тем более обидно, что теперь приходится действовать без опоры на оказавшегося столь полезным представителя расы Детей гнева, ставшего за несколько последних лет после своего внедрения и выполнения первой и главной задачи совершенно незаменимым. Рано или поздно это должно было случиться, провалившийся агент больше не представляет оперативного интереса. Нужна новая кровь! Более быстрая, более решительная! Нужен не агент, а лидер! Следующая стадия работы с «дикими» сама по себе предполагала замену в команде. Несущий знал: скоро у него будет возможность лично завершить операцию «Обновление».

План был настолько же прост, насколько и глуп. Взять под контроль группу прибывших поселенцев и, воспользовавшись их средствами связи, сообщить о своем местоположении Детям гнева. После этого ждать их помощи нужно будет недолго, в этом Хоаххин совершенно не сомневался. Вот только как конкретно связаться с закрытой системой связи шестого флота, он совершенно не представлял. Выйти через глобальную сеть на друга и учителя Пантелеймона? Но какими фильтрами и «жучками» оснащена система допуска в глобальную сеть гостей? Не похожи они на несчастных бедных беглецов. В общем, даже если удастся передать сообщение через открытые источники, кто в итоге прилетит к нему на встречу, Дети гнева или «Алые дервиши», – бабушка надвое сказала. Скорее выгорит вариант с захватом корабля, но это уже несколько сложнее, требуются подготовка и разведка.

Пока старшина размышлял над столь внезапно снизошедшим на него счастьем в виде нежданных гостей, его «старички», не особенно напрягаясь по поводу возможных последствий, уже обложили лагерь поселенцев ловушками и не торопясь наблюдали за гостями, видимо, подсчитывая чистый вес натурального продукта. Первые жертвы не успели отойти от лагеря и на сто шагов, как угодили в ловчие ямы, ловко замаскированные в высокой траве. Двое упавших на глубокое каменистое дно ловушек либо разбились насмерть, либо потеряли сознание, а вот третий, видимо, военный, успел открыть беспорядочную стрельбу из легкого плазмобоя, к чему «охотники» совершенно не были готовы. Поэтому им пришлось отступить несолоно хлебавши. Вообще же Хоаххин даже зауважал пришельцев, они действовали дисциплинированно, слаженно и осознанно. Никакой паники, визга или других общегражданских признаков, столкнувшись с опасностью, они не проявляли. Местные жители теплых чувств Хоаххина к поселенцам не разделяли. Впрочем, это было взаимно. Военизированная часть пришельцев аккуратно разведала и уничтожила большую часть приготовленных им «подарков» и в свою очередь организовала круговую оборону периметра, выдвинув вперед несколько засадных постов. Они полностью прекратили дальние вылазки, на которые «старички» возлагали немалые надежды, и активно готовились к обороне. Что интересно, никакой сторонней космической помощи они явно не ожидали, посадочные модули почти сразу разобрали и переоборудовали под хозяйственные постройки, из чего Хоаххин сделал неутешительный вывод – идея с захватом корабля оказалась несостоятельной. Отсиживание в скальных гротах, шастанье по ночам в высокой жесткой траве и жареные прыгуны уже порядком поднадоели старшине, и он собрался было сдаться на милость цивилизации, как новые обстоятельства внезапно изменили ситуацию.

Еще с вечера Хоаххин наблюдал в стане местного населения некую организованную активность, к утру эта активность переросла в формирование полноценной армии человек в триста, часть из которых была вооружена игольниками и даже несколькими импульсными лазерными станковыми лучеметами. Чем-то эта армия даже напомнила Хоаххину хорошо организованные охотничьи подразделения Сестер Атаки. Но самое невероятное заключалось в том, что на четырех паланкинах, двигавшихся в самом центре этой армии и укрытых сверху обрывками маскировочной сетки, восседали скрюченные фигуры с коричневого цвета кожей и длинными седыми прядями волос, ниспадающими на вогнутую грудь. Они переговаривались между собой гортанными криками на непонятном бойцу языке. Без колебаний зацепив их взгляд, беглец погрузился в изучение обрывков воспоминаний истории возникновения своих предков.

Вот уже пять десятков стандартных лет едва спасшиеся от молниеносной и жестокой атаки на последнее прибежище клана Свамбе, еле держащиеся на ногах и давно питающиеся только жидкими отварами, которые готовили им их пасынки, эти четыре пиявки продолжали крепко держать в своих скрюченных пальцах власть над этим умирающим миром. Все их усилия последних лет были направлены на генетические опыты, поддерживающие надежду на победу над собственным угасанием, а также угасанием остатков своей «непобедимой» армии. Келемит, единственный минерал, с помощью которого можно было поддерживать нормальный обмен веществ у Детей гнева, на этой планете был совершенно недоступен, так что идти уже известным путем было невозможно. Но эксперименты продолжались, причем с еще большим рвением, как только в руки седых садисток попадал новый материал. Дети гнева (точнее, Старцы гнева) вовсе не питались своими пленниками, они их добывали для своих повелительниц, бывших когда-то медицинскими сотрудниками клана, отвечавшими за процесс увеличения армии маленьких мутантов. Все так или иначе попавшие на планету живые представители человечества рано или поздно оказывались в подземных лабораториях, ну а уже их оставшиеся части и в рационе «черных матерей». Теперь же подобная судьба ожидала и новых строптивых поселенцев, которые явно уступали по численности, зато могли дать фору старожилам в оснащенности и организованности. Внутренние помещения скалы, в которой обитали только «великие черные матери Свамбе», возводились с применением неизвестных Хоаххину технологий и располагались на глубине нескольких километров под укрытием толстых скальных пород. Функционирование всей системы обеспечивали странной конструкции генераторы, четыре скоростных лифта продолжали исправно работать, поднимая грузы до стометровой глубины, выше приходилось подниматься на плечах «детей». Несколько обширных помещений были оснащены, а точнее, забиты бесконечным количеством оборудования, начиная от центрифуг и заканчивая приличных размеров квантовым микроскопом. По сравнению с этими «ангарами» жилые помещения были намного скромнее. Коммуникационное оборудование отсутствовало как класс, единственная комната без опознавательных знаков и с противоречивым назначением напомнила Хоаххину его недавнюю камеру, принадлежащую САРС, только в ее центре стоял хирургический стол, рядом с которым располагались никелированные перекатные тумбочки с разложенными на них скальпелями, зажимами и прочей медицинской утварью. Как раз напротив этого стола было расположено черное, непрозрачное наблюдательное окно. Что было за этим окном, не знали даже «черные матери». Но именно на этом столе они регулярно приносили в жертву своим Могущественным повелителям пойманных на поверхности представителей человечества, ожидая, что будут вознаграждены за усердие и мольбы возвращением прежней молодости и силы. Там же, в этой «операционной», сейчас оставалась последняя, пятая «черная мать», озабоченная подготовкой к приему новых «посетителей», за которыми она отправила всю свою оставшуюся в наличии армию в последний, решающий поход.

Ждать больше было нечего, полоумные старики под предводительством еще более полоумных старух развернулись в колонну по четыре и, поднимая ногами густую пыль, двинулись к высокому скальному обрыву, падающему вниз на триста метров и заканчивающему свое падение россыпью потрескавшихся валунов. Колонна продолжала так же упорно продвигаться вперед даже тогда, когда первые ряды с поднятыми вверх головами уже летели с обрыва. Только четверо охотников с последним паланкином, замыкающие колонну армии Могущественных, остановились, чуть не доходя до края пропасти. В этот момент из высокой травы им навстречу поднялся саа Реста, их дальний родственник, последний из тех, кто все еще испытывал в них нужду.

Двое из оставшихся в живых охотников обмотали Хоаххина какими-то грязными и дурно пахнущими тряпками, поддели его тело на длинную жердь, поволокли обратно к пещере, двое других, бережно подняв на руки почти невесомое тело старухи, семенили за ними. В почти полной темноте влажного грота носильщики добежали до прямого, узкого, уходящего вниз и хорошо освещенного коридора и, не сбавляя шага, двинулись вперед. После очередного поворота проход уперся в глухую стену, и только красный глазок камеры наблюдения, фокусирующийся на этой процессии, говорил, что это далеко не конец пути. «Наша» старуха, проснувшись и немного покрутив вокруг сморщенным носом, крякнула и громким писклявым голосом гаркнула что-то типа:

– Открывай, старая кляча, с нами первый пациент.

Тупик, неожиданно обдав ожидающих гостей струей пыли, отбросил в сторону толстую скальную перегородку, за которой глазам предстала площадка скоростного подземного лифта. Опустив на землю Хоаххина, предварительно развязав ему руки и усадив старушку на как нельзя кстати оказавшуюся под рукой инвалидную коляску с электроприводом, который, правда, почти не работал, вся четверка дружно ретировалась в коридор, а пыльная плита вернулась на свое место. Быстрый спуск вниз сначала напомнил о давно забытом чувстве невесомости, а в конце пути слегка придавил пассажиров к рифленому металлическому полу. Нижние этажи наконец оказались доступны старшине. Потихоньку проталкивая бабушку на коляске по длинным узким проходам лабораторного корпуса, он обдумывал, в какую же задницу он опять забрался. Но чутье подсказывало, что он на правильном пути. Мешал диссонанс между аккуратно, словно скальпелем, вырезанных, гладких и явно очень древних, покрытых паутиной мелких трещин сводов основного помещения и новостроем перегородок, отделяющих дальнюю часть зала. Дверь в «операционную» была приоткрыта, и из-за нее слышалось не то заунывное пение, не то старческое причитание вместе со звуками звенящей хорошо закаленной хирургической стали. Распахнув дверь пошире, Хоаххин протолкнул коляску внутрь и сам переступил через порог. Точная копия его «старушки», мирно сидящей в кресле, медленно развернувшись к нему лицом, неожиданно и мощно выбросила вперед правую руку с зажатым в ней скальпелем. Скорее моторный рефлекс, чем ясное осознание опасности, помог старшине блокировать нападение. Но на большее вторая седовласая близняшка была уже не способна. Усадив их одну на другую и для верности примотав бинтами друг к другу, беглец внимательно осмотрел комнату. Он надеялся обнаружить тайную дверь, как это уже бывало с ним раньше в «переговорной» САРС, но поиски не привели к результату. Стукнув пару раз металлической тумбочкой о стекло наблюдательного окна, он убедился в его абсолютной непробиваемости. Неужели чутье обмануло? Нет уж, почти две недели торчать на этой планете с единственной мечтой дойти до конца этого подземного лабиринта – и сдаваться буквально за один шаг от цели! «Старушек, конечно, жаль, но я за ними со скальпелем не гонялся». Хоаххин сделал шаг в сторону выхода, развернулся и «закричал», постепенно повышая мощность и частоту звукового импульса. Уже перевалив далеко за границу ультразвука, на пределе своих возможностей, он не столько услышал, сколько почувствовал хруст осыпающегося стекла. И под этот хруст сам опустился на пол рядом с бездыханными телами «великих черных матерей». Он не потерял сознания, как это бывало с ним раньше, просто тяжесть так плотно придавила его к полу, что пару минут он сидел неподвижно, затем сделал пару глотков из своей фляжки и постарался обнаружить хоть что-то живое и зрячее рядом с собой.

Чернота вокруг, полная непроглядная чернота, союзники-муравьи не забредают на такую глубину. Легкое позвякивание осыпающихся стеклянных колб из «ангара» за спиной и горький запах какой-то химической отравы убедили Хоаххина, что он еще жив. Запах отравы, однако, не понравился не только Хоаххину, толстая тяжелая навозная муха, истошно жужжа, опрометью ворвалась в «операционную» и начала кружить, подыскивая подходящую точку приземления. Фасеточные глаза собирали целый букет зрительной информации, в том числе и сидящего на корточках Хоаххина, и истекающих пузырящейся кровью старушек, и большую черную дыру в стене…

«Никогда бы не подумал, что буду так рад обычной живой навозной мухе», – с этой позитивной мыслью Хоаххин просунул свое тело в черный проем. Квадратная ниша три на три метра, и все. Обида подкатила к горлу, как тогда, на тренажере в храме. Нет, все не так просто, раз помещение есть, значит, оно для кого-то предусмотрено, и этот кто-то должен в это помещение как-то попадать. Ведь не крушить же каждый раз бронированное каленое стекло в локоть толщиной. Хоаххин забрался внутрь и, присев в уголке, наблюдал за тем, как успокоенная муха натирает себя мохнатыми лапками, простые рефлексы манили ее к неприятно пахнущей куче отходов, в которую превратились старушки. «Муха… Представь, что ты муха, – так вроде говорил Емеля. – Перестань пропускать кадры ее видеоряда, разгони свое восприятие до ее скоростей». Муха продолжала «намывать» рыльце перед обильным ужином. Хоаххин чихнул, но как-то слишком плавно, выход растянулся на несколько секунд. Муха, негодующе подпрыгнув, неторопливо полетела в сторону. Ее крылья делают взмах, еще один и почти застывают. Хоаххин сидит в центре ярко-алого круга, похожего на ванную с расплавленным металлом, но ему не жарко. Поднимаясь на ноги, он преодолевает плотный, как мед, воздух, и мир вокруг темнеет, пропадая, только алая лепешка под ногами раскаляется добела, и ее яркий свет накрывает его с головой.

Густая пыль, поднятая с камней падающими вниз телами, еще оседала над смертоносным обрывом, когда на его край опустился шаттл и из него высыпались вооруженные бойцы в полевой пятнистой форме и легких бронежилетах. Сканер поискового корабля на орбите засек скопление человеческих тел и направил десант в указанную точку.

– Ничего себе картина Репина…

Лейтенант спецназа шестого флота Российской империи, видавший виды, стоял на краю обрыва и сквозь опускающуюся пыль разглядывал скопище искалеченных тел.

– Столько народа, и все без парашютов. Кого-то они мне напоминают.

– Лейтенант! Совсем свежие следы ведут в сторону от утеса к пещерам в западном направлении.

– Всем размазаться по траве, включить «хамелеоны». Тройками продвигаемся к пещерам.

Спецназ шестого флота, исследовав внутренности пещер, обнаружил четверых без дела шатающихся по ним ободранных, изголодавшихся и постаревших Детей гнева, которых было решено забрать с планеты «домой». Следов объекта поисков обнаружено не было.

– И это все?

Старший аналитик протирал очки, возникшая при этом тяжелая пауза висела над головами членов оперативного совета, как остро наточенный топор.

– Неподалеку от указанных пещер был обнаружен поселок китайских поселенцев. Они рассказали, что последнее время постоянно подвергались атакам со стороны неизвестного им вида местных гуманоидов. Но никого даже отдаленно похожего на цель наших поисков не замечали ни среди атакующих, ни отдельно от них.

– Атаковали, атаковали да и попрыгали в пропасть, устали.

Никто из присутствующих не улыбнулся. Шутка – если это была шутка – не удалась.

– Что в пещерах?

– В данный момент завершается вскрытие перегородок в туннелях. Сканирование, проведенное перед началом работ, ничего не дает. Слишком высокий собственный фон от породы…

Яркое белое сияние потухло так же внезапно, как и возникло. Алый круг под ногами постепенно остывал и терял багровые оттенки, зато буквально в четырех шагах от Хоаххина, мягко пульсируя, начинало разгораться новое ярко-алое свечение. Пересадка – слово мелькнуло в голове и умчалось куда-то вдоль высоких сводов над головой. Своды эти были почти точной копией только что покинутого лабораторного зала, но их запредельная древность не давала обмануться. Хоаххин находился в абсолютной темноте, но при этом мог поклясться, что видит каждую выщербину. Возникало впечатление, что сам камень смотрит на свои раны, удивленно морща складками свое мраморное лицо. Сколько же лет этому сооружению? Миллионы? Миллиарды? А может, всего неделю назад в рамках здешних временных отрезков неизвестные зодчие отсекали лишнее от строгих каменных балюстрад и многотонных арочных перекрытий? Или это произойдет только завтра? А какая разница? Окружающий Хоаххина «мед» продолжал сковывать движения, еще полтора шага к центру следующего круга дались с огромным трудом, и казалось, что плотность пространства вокруг продолжает увеличиваться. Алый цветок на полу был совсем рядом. Кто-то, до поры тихо сидевший на самом донышке черного колодца его души, продолжал биться о стенки и неистово подгонял Хоаххина сделать следующий шаг. В момент, когда обе ноги беглеца оказались в центре пылающей фигуры, воздух окончательно превратился в прозрачный, твердый как камень янтарь, не давая больше не то что шевелиться, но даже дышать. От противоположной, бесконечно далекой от Хоаххина стороны этого гигантского зала послышались странные звуки. Это было одновременно и шарканье о грубую каменную брусчатку подошв старых растоптанных шлепанцев, и тяжелый шелест складок ночного халата, и сонное бормотание разбуженного старика, и свежий, звенящий недовольными и немного капризными нотками голос подростка. Было в этом что-то театральное, что-то такое, о чем мы ничего толком не знаем, но каждый при этом имеет собственное мнение.

– Святые угодники! Это ж какое нахальство! Стоило пустить на порог одного, как следом так и норовят прошмыгнуть еще! Да мало того – ночью, впотьмах, тайком…

Алый цветок уже искрился брызгами расплавленных шипящих капель и наливался ослепительным белым сиянием.

– Так это же просто его копье пролетело!

– Да какое это копье?!

– Еще не вечер, не вечер. Может, и не его. Не его? Его…

– Еще не вечер, не вечер, вечер…

– Может, просто мухи навозные летают… тают… противные, а без них никак… никак… как…

Ослепительный свет куполом сомкнулся над головой Хоаххина и, разорвавшись петардой, поднял к небу сноп исполинских искр. Искры, достигнув апогея, остановились и засверкали в высоте теплого ночного неба тысячами непривычных Хоаххину созвездий. Липкий и приторный «мед» выплюнул беглеца, как медведь выплевывает надоедливых пчел, которые так и норовят воткнуть свое острое жало в его мягкий нежный розовый язык.