Неудивительно, что в 1917–1920 годах, когда российская жизнь окончательно сорвалась со своих скреп, возникли множественные попытки русских людей свести с евреями счеты за революцию, террор, цареубийство, Гражданскую войну, поражение в Первой мировой, экономическую эксплуатацию и прочие прелести. Эти попытки продолжались, пока окончательно не победила Советская власть, и вошли в историю под именем еврейских погромов периода Гражданской войны. Причем характерной особенностью погромов было то, что в них принимали участие как Белая, так и Красная армия, а особенно партизаны из крестьян южных и юго-западных губерний. Еврейские революционеры и капиталисты так долго и с такой силой закручивали пружину русско-еврейского противостояния, что она не могла не раскрутиться со всей силой при первой же возможности.

Оборотной стороной медали была мобилизация евреев в ряды Красной армии по призыву их партийных руководителей, а также формирование еврейских военизированных спецподразделений со стороны красных.

Русско-еврейская этническая война эпохи Гражданской войны ни в чем так ярко не проявилась, как именно в этих исторических фактах.

Необходимо ввести читателя в курс дела, рассказав об этих не слишком широко известных событиях. Поскольку именно они имели отношение к нашей основной теме: «Черчилль, Россия, русские», во многом определив отношение героя сей повести к нашей стране и нашему народу.

Благо есть надежный источник. В 2006 году в Москве вышла книга доктора исторических наук, профессора Высшей школы экономики О. В. Будницкого «Российские евреи между красными и белыми (1917–1920)», на которую я уже немало ссылался. Она во многом посвящена как раз теме погромов в Гражданскую войну. Ее автор, сам еврейского происхождения, не удержался, по мнению ряда критиков, от необъективного, пристрастного изложения фактов, трактовав «белые» погромы как репетицию Холокостаи даже тенденциозно представив завышенные цифровые данные на этот счет. Такой бесспорный знаток вопроса, как Геннадий Костырченко, проговорил в своей рецензии по поводу главных выводов Будницкого: «Антисемитизм, естественно, был достаточно широко распространен в Добрармии, особенно на так называемом бытовом уровне, однако утверждать, что он «суррогировал» (заменил) собой «белую идею», заключавшуюся, как известно, в спасении «единой и неделимой» России, – тенденциозное преувеличение. Определенно об идеологическом антисемитизме Белого движения как о политическом системном явлении можно было бы говорить, если бы он насаждался сверху, а не «шел» снизу». В силу сказанного я не буду пересказывать лишь данную монографию, а обращусь и к иным, в том числе архивным, источникам. Ибо, как отметила Т. Ю. Красовицкая (другой рецензент): «сегодня общество крайне заинтересовано в анализе национальных проблем, особенно русско-еврейских отношений, как говорится, по гамбургскому счету». Одним из бесспорных плюсов постсоветской научной жизни является снятие ряда табу с исторических тем, в том числе с темы еврейской.

Вчитываясь в книгу Будницкого, где тема погромов занимает центральное место, я спрашивал себя, как же это получилось, что красные погромы были не менее многочисленны и жестоки, чем белые, и почему евреев беспощадно громили вообще все участники Гражданской войны от анархистов до монархистов, в том числе сторонники социализма и независимой Украины (петлюровцы), всевозможные «зеленые», атаманы, махновцы, казаки всех казачьих войск и др. и пр.?!

Вначале скажу о красных и партизанских погромах, поскольку именно они в своей шокирующей и новой для читателя правде жизни раскрывают самую суть исследуемой темы – русско-еврейской войны. Ведь что поражает в исследовании Будницкого в первую очередь? Масштабы этой войны. Она велась на всем пространстве России и носила поистине всенародный характер.

Будницкий ничего не говорит о русско-еврейской войне, которую сам же тщательно и подробно описывает. Он говорит вместо этого о «погромах», подменяя одно понятие – и понимание истории! – другим. Но при этом отмечает: «Одно из главных отличий погромов периода Гражданской войны от погромов 1881–1884 и 1905–1906 годов – колоссально возросшее число жертв. Действительно, когда речь идет о десятках и сотнях (нескольких тысячах в период погромов 1905–1906 годов) убитых с одной стороны и десятках тысяч – с другой, это уже другое качество насилия. Если в одном случае мы можем говорить о беспорядках, сопровождавшихся человеческими жертвами, то в другом речь идет об истреблении».

О том, что истребление было взаимным и счет русским жертвам еще до 1917 года шел тоже на десятки тысяч (не говоря уж о том, что началось после 1920 года), автор тоже не пишет, даже не намекает. Однако читатель не может не сознавать: евреи сеяли ветер в 1881-м, в 1905-м – вот и пожали бурю в 1919 году. Чему удивляться? Это было вполне закономерно. Тогда войну еще можно было остановить – теперь она разгорелась. Маховик войны разгонялся медленно, но крутили-то его евреи, а когда он разогнался, уже было не затормозить.

Не пишет Будницкий и об истинной причине погромов. Но она порой сквозит в тех фактах и цитатах, которые он честно приводит. Например, он рассказывает: «Иногда борцы за свободную Украину брали заложников. Командир одного из отрядов объяснил: «Наш отряд преследует цели воспитательные. Мы хотим отучить жидов от политики. Мы хотим отбить у них охоту к власти на Украине, где власть должна принадлежать только украинскому народу. Вот мы и дадим им маленький урок, бескровный». «Урок» заключался в том, что заложников высекли».

Думается, что инстинктивно именно так – отбить у евреев охоту к власти – и понимали свои задачи простые участники Гражданской войны по обе стороны фронта: русские, украинцы, белорусы (в понятиях того времени – «триединый русский народ»). Лишь иногда переводя свои стремления с языка инстинкта на язык мысли. Но ведь отличие любой этнической войны – ее стихийность, спонтанность, неудержимость. Она есть именно проявление инстинкта, а не рассудка, хотя пользуется и рациональными аргументами. И с этой стихией не совладать ни доводами разума, ни законами, ни декларациями.

Необходимо также напомнить читателю, что когда говорят о зверских погромах евреев, учиненных казаками, как белыми, так и красными, осенью 1919 года, то почему-то забывают, что этому предшествовала геноцидная директива Якова Свердлова о «расказачивании» от 29 января того же года, следствием которой явилось массовое чудовищное истребление казачьего субэтноса русского народа без различия пола и возраста, проводившееся под руководством Якира и Френкеля. Казакам сегодня адресуются едва ли не основные обвинения со стороны пострадавшего еврейства. Однако мы понимаем: погромы во многом явились ответом казачества, в том числе и на эту директиву, и на этот геноцид. Но главное: и то и другое было откровенным проявлением этнической русско-еврейской войны, отрицать которую нет никакой возможности.

В течение почти ста лет всю вину и ответственность за еврейские погромы времен Гражданской войны все возлагали только на белых. Понятно: кровная связь Советской власти с еврейством на протяжении всей своей истории требовала именно такой публичной и постоянной трактовки. Официально большевистский режим был объявлен абсолютным благом, а противодействие ему – абсолютным злом, соответственно, красным приписывалось все хорошее, а белым все плохое, в том числе погромы. Эта пропагандистская традиция сложилась уже в ходе Гражданской войны, когда вся еврейская пресса и общественность за рубежом агитировали за Советскую власть. А в дальнейшем проеврейски настроенные историки вне России (в основном на Западе), вынужденные, напротив, постоянно отбиваться от обвинений в установлении евреями большевистского режима, искали в белогвардейских погромах оправдания массовому участию евреев в революции, Гражданской войне и строительстве Советской власти. Этой позиции еврейская историография придерживается и посейчас.

Концептуально книга Будницкого примыкает к той же традиции, однако ее выгодное отличие в том, что она буквально обрушивает на читателя массу информации о погромах евреев, которые совершались по обе – что очень важно! – стороны всех фронтов. (Автор не случайно подчеркивает в «Заключении», что антисемитизмом было увлечено «большинство населения страны» и что «Красная армия была проникнута не в меньшей степени антисемитским духом, чем войска ее противников».) Позволяя, тем самым, постигнуть, что фронт-то на самом деле был один и что за фасадом социальной, классовой войны следует прозревать войну этническую. Своя русско-еврейская война шла в каждом из двух враждебных станов: как в белом, так и в красном.

Пересказывать пионерную книгу Будницкого здесь нет возможности (развернутую рецензию см. в журнале «Вопросы национализма» № 28, 2016), но некоторые примеры и цитаты из нее привести стоит.

Будницкий дает такую статистику: «По «консервативным» оценкам Н. Гергеля, больше всего погромов на Украине в период с декабря 1918 по декабрь 1919 года приходится на долю войск Директории и ее союзников – 439 (40 % общего числа погромов, проценты даются округленно), далее следуют различные банды – 307 (25 %), белые – 213 (17 %), красные – 106 (9 %), григорьевцы – 52 (4 %), неустановленные (276) погромщики – 33 (3 %), польские войска – 32 (3 %). Войсками Директории и ее союзников за это время было убито 16 706 евреев (54 %), белыми – 5235 (16.9 %), различными бандами – 4615 (14.9 %), григорьевцами – 3471 (11.2 %), красными – 725 (2.3 %), поляками – 134 (0.4 %), неизвестными – 36 (0,1 %)».

При этом:

«Погромы сопровождались редкостными даже для Гражданской войны зверствами.

Украинские «повстанцы» заживо хоронили евреев, «заживо варили в большом котле на центральной площади местечка», топили, а пытавшихся выплыть «укладывали прикладами», «пачками укладывали на рельсы и пускали паровоз» и т. п.

Зверствовали не только банды различных «батек». Польские легионеры в местечке Долгиново Виленской губернии не ограничились грабежом и избиением евреев нагайками. Они отрезали чем-то особенно не угодившему им еврею уши и нос, выкололи глаза, поломали руки и ноги. После чего пошли обедать, а вернувшись, расстреляли несчастного. В садистской изобретательности с легионерами соперничали белые».

Евреев, как видим, одинаково «любили» все славяне, немало провековавшие с ними бок о бок, – русские, украинцы, поляки и др. И большевики не были исключением. Они, так сказать, шли в ногу со всем народом в данном отношении. Изначально антисемитскую пропаганду большевики использовали, к примеру, против Временного правительства. По признанию Ильи Эренбурга, во время выборов в Учредительное собрание шла прямая агитация «против жидов за большевиков». Парадокс, но так было! Агитация дала свои плоды, и на выборах большевики получили аж 25 % голосов. А по воспоминаниям Керенского, накануне своего падения он видел характерную надпись на стене одного петербургского дома: «Долой еврея Керенского, да здравствует Троцкий!».

Все сказанное ярко свидетельствует о том, во-первых, какой хаос и неразбериха царили в умах русского простолюдина, обозленного, революционизированного, но при этом тотально дезинформированного и замороченного партийной пропагандой. А во-вторых – о том, насколько страх перед евреями и племенная ненависть к ним пропитали все русское народное сознание за сто сорок лет совместного проживания двух народов. Почему-то, рассуждая о причинах еврейских погромов в России, сравнивая их с последующим Холокостом и т. д., никто не задается самым простым вопросом: отчего никто никогда не слышал о погромах в отношении, например, мордвы или удмуртов, башкир или ненцев, тофаларов, нанайцев, нганасанов, самоедов и проч. Почему всегда и везде – только евреи?! Думается, ответ уже дан выше.

В результате такого положения вещей, как ни дико читать об этом человеку, воспитанному в традициях советской школы и вуза, «антисемитизм в Красной армии был проблемой для большевистского руководства на протяжении всей Гражданской войны». Будницкий приводит характерный пример: 22 апреля 1919 г. в ЦК РКП(б) поступила докладная записка члена коллегии ВЧК Г. С. Мороза, еврея по национальности, вернувшегося из поездки на Украину. В записке воспроизводилась царившая там удушливая, предпогромная атмосфера: «То и дело в вагонах, на станциях, в столовых, на базарах и даже клубах слышишь: «Жиды всюду, жиды губят Россию. Советская власть ничего бы, если бы не жиды» и пр.».

Иными словами, повсеместно все слои «триединого русского народа» единодушно понимали и оценивали подоплеку событий. И эта оценка в народных низах была тотальной, захватывая в том числе красноармейскую солдатскую массу не менее чем белогвардейскую или партизанскую.

Об этом красноречиво свидетельствуют, например, результаты анкетирования, проведенного партией Поалей Цион среди евреев-красноармейцев весной или летом 1919 года: желает ли красноармеец перейти в еврейские части и если да, то почему. Ответы замечательно достоверны и искренни. «Если более грамотный бухгалтер, член Поалей Цион Моисей Вельман выражал свои мысли «интеллигентно»: «Антисемитизм сильно развит среди красноармейцев», – то бундовец Шлойма Вульфович, мыловар, высказывался откровеннее: «Потому что ругают всегда жидом. Очень тяжело жить там. Хочу со своими»… Чернорабочий, беспартийный Лейба Далкунов: «потому что страдая все время вместе с русским, то кроме слова «жид» и враждебное отношение не имею». Портной, беспартийный Ноа Гозман: «Из-за антисемитизма не хочу быть среди русских красных армейцев». Жестянщик, беспартийный Залман Хедекель: «Из-за чрезвычайно враждебного ко мне как еврею отношения со стороны красноармейцев неевреев – я полагаю, что на фронте рискуешь больше пасть от пули своего же товарища»… Мордух Левин, портной, беспартийный: «Это антисемитизм, который среди красноармейцев русских так что прямо некоторые готовы убить». Иосиф Лекаж, булочник, беспартийный: «Из-за невозможно враждебного к евреям отношении ко мне и ко всем со стороны к[расноармейце]в христиан, выражающемся в издевательствах и придирках, другого слова, как враждебно сказанное слово «жид» для них нет», – и т. д.».

Опасения еврейских красных воинов были вовсе не беспочвенны. «13 июня 1919 года всеукраинский Главный комитет Поалей Цион направил советским и партийным властям Украины, России, Белоруссии и Литвы меморандум о положении еврейского населения на Украине и об антисемитских эксцессах в Красной армии… В меморандуме сообщалось о погромах, осуществленных частями Красной армии в Умани, Черкассах, Христиновке, Калиновке и по железнодорожной линии Погребище – Умань. Лидеров Поалей Цион, проводивших активную кампанию по привлечению евреев в Красную армию, особенно тревожило положение еврейских «рабочих-красноармейцев», которые «встречают со стороны своих же товарищей-красноармейцев злобную ненависть, которая неоднократно выливалась в форме злобной расправы над ними».

Будницкий конкретизирует: «Добровольцы-евреи, отправившиеся из Одессы на Бессарабский фронт и переброшенные затем на борьбу с Григорьевым, едва не погибли от рук своих же «товарищей-красноармейцев». Командование вынуждено было отозвать их обратно в Одессу. В Гайсине «свои же товарищи-красноармейцы» убили 22 из 24 евреев-сослуживцев. Еще больше было фактов, говорящих о «неописуемых душевных мытарствах и жестоких оскорблениях, которым часто подвергаются еврейские рабочие в рядах Красной армии со стороны их антисемитски настроенных товарищей».

Если русские и украинские красноармейцы награждали таким отношением даже своих еврейских братьев по оружию, то чего могли ждать мирные евреи? Вот несколько фактов из книги Будницкого:

– «Несмотря на принимаемые меры, антисемитские эксцессы продолжались. Красноармейцы устроили погром в деревне Россава (население около 5000 чел., 210 еврейских семейств), находившейся в 20-ти верстах от г. Богуслав. Погром продолжался с 26–27 февраля по 3 марта 1919 года. В Клевани Ровенского уезда красноармейцы запускали евреям в бороды специально закрученную проволоку. Расправляясь, она выдирала волосы и причиняла страшные страдания; евреям также кололи ржавыми булавками ягодицы. В мае 1919 года части Красной армии учинили погромы в Умани и Любаре»;

– Какой-то воин Красной армии хвастался в письме от 15 августа 1919 года, что по пути на Коростень «мы перебили всех евреев, за дорогу около 500 человек. В Жлобине убили комиссара ЧК и всех обезоружили». Командование, по его словам, ничего не могло поделать с вышедшими из-под контроля красноармейцами;

– «Наиболее ярко антисемитские настроения среди красноармейцев проявились в Первой Конной армии – едва ли не самом легендарном воинском соединении красных периода Гражданской войны. Собственно, говорить приходится не только о настроениях, но и о погромах, практически ничем не отличавшихся от деникинских…» В политсводке, составленной по материалам совещания политработников Первой Конной армии 30 июня 1920 года и подписанной заместителем начальника политотдела армии С. Н. Жилинским, о 4-й дивизии говорилось: «Сильно развит бандитизм, военнопленных раздевают донага, антисемитская агитация ведется почти открыто. Комсостав и политработники в большинстве не соответствуют своему назначению и с вышеуказанными явлениями борются слабо»;

– «В сентябре – начале октября 1920 года буденовцами, преимущественно бойцами 6-й кавалерийской дивизии, при отходе с фронта были учинены погромы, ничем не отличавшиеся (а по мнению некоторых современников даже превосходившие) по жестокости и числу жертв «добровольческие». [!!! – А. С.] Во всяком случае в донесениях РВС Первой Конной армии погромы конармейцев 6-й дивизии в местечке Березово и в р-не Млынова названы «кошмарными». Попытки навести порядок силами командования самой дивизии успехом не увенчались: арестованных 24 сентября погромщиков освободили свои же товарищи, разогнав попутно реввоентрибунал дивизии. 6-я дивизия не была исключением: погром в местечке Рогачев устроили бойцы 14-й дивизии… 28 сентября в местечке Полонное был убит комиссар 6-й кавдивизии Г. Г. Шепелев, пытавшийся пресечь начавшийся погром»;

– «6-я кавдивизия учинила погром, продолжавшийся несколько дней, в местечке Самгородок. В первый день погрома, по свидетельству очевидцев, «под лозунгами: «Бей жидов, коммунистов и комиссаров», «Анархия – мать порядка» – громилы рассыпались по местечку и стали громить еврейское население, не встретив никакого сопротивления, ибо мирное население было бессильно что-либо сделать, а представители власти, как то: райвоенком и милиция – еще за день до этого оставили местечко». Расположившиеся в ближайших селах буденовцы, как правило, пьяные, продолжали группами в 10–15 человек совершать налеты на местечко: «разбойничали, насиловали женщин, поджигали дома». В ночь на 5 октября 1920 года, во время очередного налета, сопровождавшегося поджогом, «они забрали четырех девушек в ближайшее село, где их держали для своей прихоти в течение двух суток. Не щадили также и старых женщин. По достоверным сведениям, число изнасилованных более 50-ти. Ими были также убиты 2 женщины. В течение их пятидневного разгула были ограблены все еврейские дома, и в холодные осенние ночи многие родители с малолетними детьми прятались в полях и рвах».

Начальник 8-й кавалерийской дивизии Червонного казачества В. М. Примаков доносил в штаб Юго-Западного фронта 2 октября 1920 года: «Вчера и сегодня через расположение вверенной мне дивизии проходила 6-я дивизия 1-й Конной армии, которая по пути производит массовые грабежи, убийства и погромы. Вчера убито свыше 30-ти человек в м[естечке] Сальница, убит председатель ревкома и его семейство; в м[естечке] Любар свыше 50-ти человек убито. Командный и комиссарский состав не принимают никаких мер. Сейчас в м[естечке] Уланов продолжается погром… Начдив сообщил мне, что военком дивизии и несколько лиц комсостава несколько дней тому назад убиты своими солдатами за расстрел бандитов. Солдатские массы не слушают своих командиров и, по словам начдива, ему больше не подчиняются. 6-я дивизия идет в тыл с лозунгами «Бей жидов, коммунистов, комиссаров и спасай Россию», у солдат на устах имя Махно как вождя, давшего этот лозунг».

Сведения Примакова полностью подтвердила Чрезвычайная следственная комиссия. По ее данным, среди части конармейцев были популярны лозунги «Бей жидов – комиссаров и коммунистов», «Идем почистить тыл от жидов», «Идем соединиться с батькой Махно»;

– Писатель М. М. Пришвин, живший в Ельце, записал осенью 1919 года слухи о настроениях стоявшей неподалеку дивизии Красной армии: «Говорят, что между солдатами нашей 42-й дивизии очень распространено «учение» Махно: «Долой жидов и коммунистов, да здравствует Советская власть!».

Приведенные сведения далеко не полны. По тому же Будницкому, на долю красноармейцев приходится еще примерно 13 погромов в Браилове, Василькове, Волочиске, Гайсине, Золотоноше, в Клевань, Коростене, Корсуне, Обухове, Погребище, Ровно, Россаве и др. (приблизительное число жертв – 500 человек).

Но и это, конечно, не исчерпывающий список. Вспомним хотя бы рассказ Ивана Бунина в его книге воспоминаний «Окаянные дни» про еврейский погром на Большом Фонтане 2 мая 1919 года, учиненный одесскими красноармейцами: «Разгромлено много лавочек. Врывались ночью, стаскивали с кроватей и убивали кого попало. Люди бежали в степь, бросались в море, а за ними гонялись и стреляли, – шла настоящая охота…».

В 1920 году заместитель начальника Политотдела Юго-Западного фронта Шнейвас получил рапорт от одного из руководителей Политотдела фронта И. Каганова, где тот, упоминая многочисленные сведения о «крайне обострившемся антисемитизме в рядах Красной армии», констатировал: «К многочисленным фронтам революции, требующим скорейшей ликвидации, присоединился еще один грозный фронт, фронт антисемитизма, чреватый губительными последствиями и в своем искоренении не терпящий никакого отлагательства». Подобных фактов можно было бы привести еще немало.

«Юдофобство у коммунистов – органическое явление», – обобщил в своем дневнике в сентябре 1919 года писатель М. М. Пришвин.

Особое внимание обращает на себя популярность у красноармейцев такой грандиозной фигуры, как Нестор Иванович Махно – «батька Махно» – истинный герой и идол крестьянской войны, выразитель извечной русской крестьянской утопии – не то вовсе анархической, не то жаждавшей своего мужицкого царя. Этакий Пугачев XX века. А между тем в состав Первой Конной армии в разное время входило от 71 до 77 % крестьян. Неудивительно, что с партизанами-махновцами их слишком многое роднило. И хотя, как и у большевиков, у анархистов Махно идейное обеспечение осуществляли евреи (и даже контрразведку вел еврей Лева Задов, он же Зеньковский, он же Зодов), но племенные чувства к евреям вообще, предписывающие «бить жидов и коммунистов», были одинаково свойственны тем и другим.

Все сказанное, конечно, – ярчайшее свидетельство тому, что внутри Гражданской войны шла война этническая, захватившая лагерь красных не менее, чем все другие. (Которая, увы, не кончилась с Гражданской, а только усилилась, войдя в фазу расправы с обезглавленным и обезоруженным русским народом.) Вот теперь, благодаря Будницкому, это полностью стало понятно.