Мавр сделал свое дело… Гилберт наблюдательно подметил, что «конкретные планы Черчилля по созданию еврейского государства в Палестине так никогда и не были открыто обсуждены ни в британском парламенте, ни на послевоенной мирной конференции по Ближнему Востоку, которую рассчитывал провести Черчилль» (294). Прекрасно сознавая непопулярность своих идей, сей политик разумно предпочитал действовать за кулисами. Но его незримая режиссура была тем не менее чрезвычайно эффективна. Даже после того, как он был отрешен от верховной власти. Правда, теперь в его руках оставался лишь один инструмент – собственное устное и письменное слово, но пользовался он им виртуозно. Тем более что теперешнее положение Черчилля – критика, который может бить новое правительство наотмашь, сам уже ни за что не отвечая и приписывая преемнику ошибки предшественника (себя самого), – весьма тому способствовало.

Вот замечательно яркий пример: выступая 9 октября 1948 года на митинге консервативной партии в Уэльсе, Черчилль так отозвался о деятельности правящей партии лейбористов: «Лейбористы больше, чем любая другая партия, нарушили обещания, ранее данные нами евреям в Палестине, и своими поразительно неумелыми действиями навлекли на нас ненависть и дурную славу как в Палестине, так и во многих других частях света» (334). На что лейбористы, обладай они таким же даром слова, могли бы возразить, что Черчилль и сам навлек на Англию не меньшую ненависть своими «поразительно умелыми» действиями…

Новое правительство, сформированное победителями-лейбористами, в целом осознавало ошибочность, идейный крах всей ближневосточной политики Черчилля. Например, министр иностранных дел Эрнест Бевин считал причиной арабских волнений в Палестине возмущение властью еврейских денег и воспрепятствовал въезду в Палестину 100 000 евреев, выживших в ходе войны и Холокоста и находившихся в лагерях для перемещенных лиц в британской и американской зонах Германии (307).

Крутой разворот! Но было уже поздно. Шестьсот тысяч евреев в Палестине, полностью вооруженных: вот плоды четвертьвековой деятельности Черчилля. И с этой сотворенной его руками силой усталая, экономически и политически обескровленная Англия справиться уже не могла, да и не очень-то хотела. Что получилось в результате этого? Безусловная, безоговорочная капитуляция Англии перед евреями:

«Столкнувшись с беспорядками и насилием и не имея сил и желания сопротивляться им, британское правительство приняло решение об образовании совместной англо-американской комиссии. Комиссия была призвана выработать рекомендации о будущем устройстве Палестины в свете того, что Великобритания собиралась в ближайшее время отказаться от мандата на Палестину. Комиссия рекомендовала разделить территорию британской подмандатной Палестины на два суверенных государства – одно еврейское, а другое арабское» (308).

Ничего иного сионисты и Черчилль и не хотели. Сбывалась мечта всей их жизни. Зеленый свет созданию Израиля наконец был дан.

Оценивая этот факт, мы, русские, должны иметь в виду одно немаловажное обстоятельство. Еще в 1946 году, за два года до возникновения Израиля, Черчилль утверждал: «Мысль о том, что еврейский вопрос может быть решен путем масштабного переезда евреев из Европы в Палестину, слишком глупа, чтобы сегодня занимать ею наше время в парламенте» (316). Конечно, он, как обычно, лгал или, как минимум, лукавил, ведь на самом-то деле именно так вскоре все и происходило, именно так и сложился сегодняшний Израиль, давший приют пяти миллионам евреев. Признаем же: создав Израиль, Черчилль способствовал оттоку евреев со всего мира в этот их «центр национальной жизни». Разгрузил Европу, особенно Польшу и Германию, а со временем и Россию (Америку в гораздо меньшей степени; как говорил мне мой друг, проживший там 20 лет, американский еврей всегда не прочь отправить в Израиль другого еврея на деньги третьего, но сам ехать не собирается). За что, в общем-то, стоит сказать ему спасибо. Такие вот парадоксы истории, такая вот диалектика.

А что касается арабов и англичан, то у них оснований благодарить Черчилля не имеется ровным счетом никаких, как раз наоборот. Но случилось так, что Господь не дал ни тем, ни другим лидера, в достаточной мере одаренного, чтобы противостоять Черчиллю. Поэтому, например, дальнейшее поведение английского правительства выглядит глуповато-беспомощным, напоминая махание кулаками после драки. Так, поначалу оно упрямо уперлось, не желая признавать государство Израиль – демонстрируя жалкое, бессильное сопротивление неизбежному и убогий протест против наглой несправедливости. И тогда Черчилль, указав, что девятнадцать стран уже признали Израиль, с торжеством победителя надменно и свысока выговаривал побежденному: «Да, евреи вытеснили арабов с большей территории, нежели предназначалось им согласно разработанным нами схемам раздела Палестины. Но они учредили там эффективно работающее правительство. В их распоряжении находится победоносная армия, их поддерживают как СССР, так и США. Может быть, это неприятные факты, но можно ли их оспаривать? Нет, – и я как раз и говорю об этом. Мне кажется, что нельзя игнорировать находящееся в Тель-Авиве правительство Израиля и вести себя так, как будто его не существует». Черчилль указал, что Великобритания должна «безотлагательно» послать своего дипломатического представителя в Тель-Авив (335).

В дальнейшем, когда и этот его план осуществился, Черчилль лишь изредка пытался направлять ход событий, покровительствуя Израилю перед лицом США по мере сил. Так, он писал президенту Эйзенхауэру 16 апреля 1956 года, лелея план нападения на СССР и ловко играя на слабых струнах старого антисоветчика: «Поразительно, как эта крохотная еврейская колония смогла стать убежищем для своих соплеменников из всех стран, где их преследовали так жестоко, и одновременно проявить себя как самая эффективная военная сила в регионе. Я уверен, что Америка не останется в стороне и не захочет увидеть, как израильтян одолеют с помощью русского оружия, особенно если мы будем заставлять их сдерживаться, когда у них еще остается шанс отбиться» (360–361). В искусстве подстрекать ему не было равных.

Попытка подцепить на крючок президента Америки, используя Израиль как приманку, была глубоко продуманной, целенаправленной. Ведь еще в феврале 1955 года, присутствуя на конференции премьер-министров стран Содружества в Лондоне, Черчилль получил письмо от Джеймса де Ротшильда, в котором тот предлагал принять в Содружество Израиль. И Черчилль поддержал эту инициативу, тогда же написав Идену: «Это важный вопрос. Израиль – это мировая сила, и он обеспечивает нам связь с США» (357). Да, теперь уже вопрос стоял именно так, и Англия должна была думать о покровительстве со стороны Израиля, искать его. И это тоже было делом рук Черчилля.

Что сказать в заключение этой темы? Отдавая должное памяти Черчилля в статье, опубликованной в «Джуиш кроникл», сионист Гарри Сахер, один из авторов приснопамятной Декларации Бальфура, выразительно, образно и точно писал: «Характерно, что он призывал своих соотечественников рассматривать создание Государства Израиль в тысячелетней перспективе. Не мелочные расчеты эфемерного дипломатического выигрыша или проигрыша привели его к сионизму; для него это было частью великого прилива истории» (374).

Этот прилив вынес наверх евреев, но утопил англичан.