Обрабатывая общественное мнение и стремясь переубедить парламент и развернуть кабинет лицом от арабов к сионистам, Черчилль использовал многообразную аргументацию. Но излюбленным приемом была апелляция к Америке как союзнице в войне с Гитлером. Черчилль то пытался жупелировать Америкой, то просто врал и шантажировал, пользуясь своим положением премьер-министра, осведомленного якобы о высших тайнах международной политики, о ее секретах для посвященных.

Секрет же на самом деле состоял в том, что Америка, используя в своих прагматических целях войну в Европе вообще и еврейскую ситуацию в частности, вовсе не питала ни иллюзий, ни симпатий по поводу сионизма. Несмотря на мощнейшее еврейское лобби. Это касается как «главного по вооружениям» Бернарда Баруха, так и многих других сильных людей, начиная с самого президента Рузвельта, невзирая на его прямое происхождение от голландских евреев Розенфельдов.

Черчилль все время пытался убедить соотечественников, что для того, чтобы простимулировать более активное американское участие в войне, необходимо демонстрировать единство Англии с планами и действиями сионистов. Он мог, например, использовать с этой целью поездку Вейцмана в Нью-Йорк, запугивая коллег тем, что если Англия отмежуется от этого посланника сионизма, «тогда Вейцман столкнется с негодованием американского еврейства. Гнев американских евреев может стать открытым и публичным, и тогда он с готовностью будет эксплуатироваться недружественными к нам элементами в Соединенных Штатах» (210–211). Подобный приемчик он использовал не раз.

На самом деле американские евреи, этот, по словам Черчилля, «сильнейший фактор» в политике Штатов, вовсе не спешили ввязаться в войну за интересы своих европейских собратий. Они предпочитали нейтралитет, позволявший сказочно обогащаться, ничем особенно не рискуя. К примеру, Баруху судьба европейских евреев была вполне безразлична. И вообще, сам же Черчилль «сказал X. Вейцману, что, насколько он понимает, некоторые американские евреи настроены против идей сионизма. Чтобы преодолеть это, он предложил, чтобы X. Вейцман «попробовал переубедить» Бернарда Баруха. Черчилль сообщил X. Вейцману, что он сам пробовал убеждать Баруха, что тот неправ относительно оценки идей сионизма, но «не сумел его переубедить» (254).

Очень интересно: Черчилль оказался большим еврейским националистом, чем американские евреи, – это просто феноменально. При этом он пытался давить на коллег, апеллируя к этому самому фактору вопреки очевидному! Демагогия на практике в лучшем образце…

Сложившийся треугольник «американский истеблишмент – британский истеблишмент – сионисты (Вейцман плюс Черчилль)» существовал в напряженном режиме, и источником напряжения был наш герой. К примеру, «осознавая, что внутри партии консерваторов существует сильная оппозиция плану создания в будущем еврейского государства в Палестине, и зная, что его собственные взгляды на эту проблему почти не имеют веса внутри партии, лидером которой он являлся с осени 1940 года, Черчилль посоветовал X. Вейцману отправиться в Соединенные Штаты с тем, чтобы заручиться в этом вопросе поддержкой американского президента и конгресса» (285). Черчилль легко шел ради евреев даже против собственной партии, интригуя на высшем мировом уровне за спиной своих однопартийцев!

Все дело сионистов сильно осложняла личная позиция Рузвельта, который совершенно не считался со взглядами Черчилля на проблему и не разделял его симпатий к сионистам. Еще в августе 1941 года, когда президент США знакомил Черчилля с т. н. Атлантической хартией, отражавшей его идеи об устройстве послевоенного мира, Черчилль прямиком заявил партнеру: «Я теснейшим образом связан с сионистской политикой, являясь одним из ее авторов». Но партнер полностью проигнорировал это заявление, «хотя Черчилль продолжал настаивать на своем видении ситуации в Палестине» (231). Черчилль, однако, все равно собирался давить на Рузвельта и требовал от Вейцмана добиться в этом деле поддержки американских евреев. И тогда-де если они сядут за стол мирной конференции, на которой будут решать вопросы послевоенного устройства мира, то «они смогут получить то, чего они все желали» для евреев Палестины (277).

Однако все ухищрения сионистской политики не помогали. После встречи Рузвельта с Ибн-Саудом 14 февраля 1945 года Черчилль получил копию записи их беседы, из которой следовал вывод, что евреи, дома которых были «полностью разрушены и у которых нет возможности жить на бывшей родине, должны получить жизненное пространство в странах Оси, которые их угнетали и преследовали» (287). Этот вывод полностью противоречил логике сионистов, они никогда не смогли бы его принять. Между тем Рузвельт еще успел написать письмо Ибн-Сауду, в котором обещал, что «в качестве руководителя исполнительной власти США я не предприму никаких действий, враждебных по отношению к арабскому народу» (289).

Все это сильно отдаляло сионистов от исполнения свой мечты.

Гилберт уверяет: «Черчилль понимал истинную причину неожиданного поворота Рузвельта в сторону признания арабской точки зрения: это была заинтересованность США в поставках арабской нефти». Спрашивается: а что, Англия не была заинтересована в подобных же поставках? Почему она должна была исповедовать иную логику? Но, как обычно, интересы Англии, в данном случае нефтяные, у Черчилля оказывались где-то побоку, когда речь заходила об еврейских интересах. Он предавал своих легко.

Судьба, однако, сыграла на руку сионистам: 12 апреля 1945 года Рузвельт скоропостижно умер, и его смерть резко сдвинула всю ситуацию в пользу евреев.

Напротив, отставка Черчилля в первое же послевоенное лето уже ничему не могла помешать в деле осуществления проекта «Израиль». Но, как говорилось выше, к этому времени идея Черчилля состояла в том, чтобы Британия сняла с себя всякую ответственность за будущее Палестины, арабов и евреев, переложив эту ношу на плечи Америки, ведь вся необходимая подготовительная работа была им уже проделана в бытность премьер-министром. В своем очередном эпохальном парламентском выступлении на еврейскую тему, состоявшемся 1 августа 1946 года, Черчилль заявил, что он «всегда намеревался сказать нашим друзьям в Америке еще с самого начала обсуждения этой проблемы после войны, что либо они придут нам на помощь в решении проблемы сионизма… и будут решать ее наравне с нами, поровну деля с нами всю ответственность, либо же нам следует вообще отказаться от британского мандата, на что мы имеем полное право…» (317–318). Он прекрасно понимал, что дело уже сделано, все предпосылки Израиля уже созданы и теперь можно все пустить на самотек, а самим встать в сторонке, как бы ни при чем. Пусть отдуваются заокеанские союзники.