Здесь уместно сказать несколько слов о том, как вообще относились англо-американские союзники к немецкому народу и какое будущее предназначали ему после войны. Для начала приведу два характерных высказывания.

Вот как отреагировал генерал американских ВВС Фредерик Андерсен, узнав, что американские самолеты весной 1945 года сбросили 70 тонн бомб на поселок Кафф-Эллинген с населением в 1500 человек. Он сказал, что хотя такие налеты и не могут приблизить победу, но он думает, «что немцев надо довести до такой кондиции, чтобы этот ужас они передавали от отца к сыну и далее внукам. В любом случае этот метод приемлемее, чем поголовная кастрация».

А вот что сказал президент США Франклин Рузвельт в разговоре со своим министром финансов Генри Моргентау: «Нам надо либо кастрировать все немецкое население, либо обращаться с ними таким образом, чтобы они больше были не в состоянии производить на свет людей, способных продолжить творить те же дела».

Почему тема кастрации так настойчиво звучала в высказываниях высокопоставленных американцев? Потому что еще в 1940 и 1941 году журналист Теодор Н. Кауфман из маленькой газеты «Jewisch Chronicle» выпустил двумя изданиями ставшую широко известной книжку «Германия должна погибнуть». Непосредственно в предисловии к ней откровенно говорилось: «Это издание показывает всеобъемлющий план уничтожения немецкой нации и тотального искоренения немцев с лица земли. Так же здесь содержится карта, иллюстрирующая возможное территориальное разделение земель Германии». В книге, рассмотрев 2000-летнюю историю немцев, Кауфман сделал вывод, что на протяжении всей своей истории немцы постоянно представляли собой смертельную угрозу всему миру. Бисмарк, кайзер, Гитлер – «все эти мужи… всего лишь отражают длящуюся на протяжении столетий, врожденную страсть немцев к завоеваниям и массовым убийствам… Жизненно важно, чтобы мы поняли неопровержимый факт, что нацисты не являются существами, стоящими за гранью немецкого народа. Они и есть немецкий народ!» Но если все немцы испокон веку суть врожденные расисты и убийцы, то для того, чтобы обезопасить от них человечество, всех немцев поголовно следует после войны стерилизовать, а территорию Германии поделить между Голландией, Бельгией, Францией, Чехословакией и Польшей. Для этого придется мобилизовать 20 тысяч врачей, чтобы каждый из них ежедневно стерилизовал по 25 немецких мужчин и женщин. И таким образом за три месяца все немцы будут стерилизованы. «А через 60 лет немцы как нация исчезнут, – обнадеживал Кауфман, знаменательно гарантируя, – и немецкие евреи разделяют мое мнение».

Рузвельт вряд ли был знаком лично с Кауфманом, хотя тот возглавлял небольшую «Американскую федерацию за мир» и знался с одним из советников Рузвельта Самуэлем Роузманом, входившим в так называемый кухонный кабинет президента, как в прессе называли круг его близких еврейских друзей-советников. Но книга приобрела скандальную известность; и журнал «Тайм», и газета «Нью-Йорк Таймс» дали отзыв на эту книгу, она имела большой резонанс как «сенсационная идея», обсуждалась в разных слоях американского общества, и отголоски этих обсуждений звучат, несомненно, в вышеприведенных речах.

Следующим видным шагом в осмыслении проблемы послевоенного урегулирования немецкого вопроса следует считать выдвинутую на обсуждение концепцию гарвардского профессора, антрополога Эрнста Хутона (статья «Как лишить немцев воинственности», Нью-Йоркская ежедневная газета, 4 января 1943). Хутон, исходя, как и Кауфман, из идеи изначальной неизлечимой порочности немецкого народа, предложил изменить наследственность немцев путем организации массовой, если не тотальной принудительной метисации немецких мужчин и женщин. Чтобы, используя передовые идеи генетики и евгеники, вывести новую породу «неагрессивных немцев». Для этого он предлагал, во-первых, удалить захваченных в плен немецких солдат из страны, поместив их в иностранных лагерях для военнопленных (от десяти до двенадцати миллионов германских мужчин должны были трудиться в трудовых батальонах под присмотром союзников). А во-вторых, всячески содействовать в это время заключению браков немок, оставшихся без мужчин-немцев, с солдатами оккупационных войск и специально для этого завезенными иммигрантами. Осуществившись (на это Хутон отводил не менее двадцати лет), этот план в корне бы «уничтожил германский национализм и агрессивную идеологию». Хутон утверждал, перефразируя известное высказывание генерала Шеридана об индейцах, что хорошие немцы – это, по его мнению, «выехавшие из Германии и мертвые». Сегодня мы видим, кстати, что план Хутона оказался во многом осуществлен по факту и продолжает осуществляться: Германия стоит на самом последнем, 224-м, месте в мире по суммарному коэффициенту рождаемости (см. Всемирную книгу фактов ЦРУ) и подвергается массированному заселению инородными мигрантами со всего мира.

Идеи, подобные тем, что выразили Кауфман и Хутон, были настолько популярны у воюющих англосаксов, что 4 января 1944 года многотиражный американский журнал «Peabody Magazin» даже опубликовал данные опроса на тему «Должны ли мы немцев уничтожить или спасти?», в котором приняли участие многие медиаперсоны тех лет, в том числе Альберт Эйнштейн и Томас Манн. Впрочем, к сожалению, в опросе не ставилось на обсуждение продолжение темы: спасти, чтобы кастрировать или генетически модифицировать? Ведь такое «спасение», как понимает читатель, на деле равносильно уничтожению.

В июне 1945 года опрос общественного мнения, проведенный организацией «Гэллап Полл», показал, что 67 % американцев хотят казнить Германа Геринга без суда, а 45 % желают той же участи агентам гестапо и нацистским штурмовикам. «Убить… Повесить… Стереть с лица земли…» – таковы были типичные газетные заголовки тех дней, и они вполне отражали собой господствовавшие настроения в американском обществе.

Наконец, когда Германия была-таки разгромлена и капитулировала, на повестку дня встал т. н. «план Моргентау» (Генри Моргентау – выходец из еврейской семьи Нью-Йорка, министр финансов с 1934 по 1945 г., политический и экономический советник президента Рузвельта). Идея состояла в превращении Германии в аграрную страну с искусственно ограниченной экономикой. Согласно приложенной к плану записке «архитектора» Бреттон-Вудской системы Гарри Уайта, при выполнении «плана Моргентау» население Германии должно было в считаные годы сократиться на 25 млн человек. Этот план обсуждался автором, Рузвельтом и Черчиллем на 2-й Квебекской конференции в сентябре 1944 года. Именно тогда Рузвельт, не скрывавший своих еврейских корней, и произнес ставшую знаменитой фразу насчет кастрации немцев, а Черчилль дал понять, что единодушен с крайне антинемецки настроенным Эйзенхауэром, и в целом одобрил план.

План Моргентау не остался под спудом. Под свежим впечатлением министр обороны США Генри М. Стимсон пригласил на обед судью Феликса Франкфуртера и «лично зачитал ему вслух предложения Моргентау… о безотлагательной физической ликвидации нацистов без суда и следствия». А английский посол в США лорд Галифакс отправил в Лондон телеграмму, в которой в общих чертах уведомил Министерство иностранных дел Великобритании об идеях Моргентау и, явно вдохновленный ими, запросил формальные инструкции: «Кого мы будем расстреливать или вешать? Мне кажется, что нам не следует устраивать громких официальных процессов, но, напротив, провести их быстро и с немедленным приведением смертных приговоров в исполнение. Одна из предложенных английской стороной идей, которая вначале была принята, но затем почему-то отвергнута, вообще заключалась в том, чтобы просто раздать армейским подразделениям списки лиц, подлежащих ликвидации сразу же по их опознании. Что случилось с этим предложением? Какие категории германских граждан подлежат расстрелу помимо несомненных военных преступников?».

Информация просочилась в прессу; министерство пропаганды Геббельса подняло шумиху, план Моргентау был официально отклонен. Но после войны на подконтрольной американцам территории были проведены меры, предусмотренные именно этим планом: децентрализация банковской системы; дезинтеграция единой производственной системы; демонтаж оборудования промышленных предприятий; запрет внешней торговли; ограничение импорта, запрет морского рыболовства, запрет производства азота для минеральных удобрений, демонтаж и уничтожение 13 химических заводов; вырубка немецких лесов (не была осуществлена вполне); жесткая налоговая политика и т. д. В результате уровень послевоенной жизни немцев резко упал, даже по сравнению с военным временем, до двух третей населения постоянно недоедали, половина немецкого рабочего населения была на грани полного истощения. Многие тысячи немцев умерли, не выдержав такого режима. Тоже своего рода голодомор…

Вообще, пока в Европе шла кровопролитная война, в США живо обсуждалась будущая судьба побежденных (в том никто не сомневался) немцев. Выходили, например, такие книги: «Как насчет Германии?» Л. П. Лохнера (1942), «Как обращаться с немцами» Эмиля Людвига (1943), «Германия: быть или не быть?» Г. Зегера и С. Марка (1943) и т. п. А когда в 1944–1945 годах вся Германия оказалась разделена и оккупирована союзниками, среди американских войск широко (Эйзенхауэр бесплатно разослал 100 тысяч экземпляров) распространялась брошюра «Что нам делать с Германией?», написанная Луисом Ницером, нью-йоркским адвокатом и председателем благотворительной организации для еврейских иммигрантов. Ницер предлагал предать суду каждого немецкого офицера в звании полковника и выше, передать в руки союзников немецкую школьную систему и лишить Германию тяжелой промышленности. На обложке Гарри Трумэн, будущий президент США, рекомендовал каждому американцу прочесть эту брошюру. А действующий президент Рузвельт раздавал ее членам своего кабинета.

Сайрус Адлер и Аарон Маргалит в книге «С уверенностью в правоте: американские дипломатические акции, затрагивающие евреев. 1840–1945 гг.» отмечают, что 21 августа 1942 года Рузвельт заявил, что за все намеренные эксцессы против евреев последует возмездие. Месть за евреев была публично и официально провозглашена как одна из целей войны.

Известный историк Д. Ирвинг указывает: «Царившая тогда атмосфера, отравленная проникавшей повсюду ненавистью, была такой, что даже Кордел Халл, рузвельтовский госсекретарь и выдающийся государственный деятель, приводил доводы в пользу необходимости физической ликвидации всех руководителей Оси сразу же, как только они попадут в руки союзников. «Халл очень удивил меня, – отметил в своем секретном дневнике посол Великобритании в США лорд Галифакс после совместного обеда с ним 16 марта 1943 года, – сказав, что предпочел бы расстрелять и уничтожить физически все нацистское руководство вплоть до самых низших его звеньев!».

Кауфман, Хутон, Ницер или Моргентау не руководили непосредственно Англией или Америкой, но выраженные ими идеи были заразительны, влияли на сознание сильных мира сего, формировали определенное отношение к побежденным немцам, побуждали к определенным действиям в их отношении.

«Мы, союзники, – не чудовища. По крайней мере, я могу это сказать Германии от имени Объединенных Наций…» – заявил Черчилль в 1945 году, пытаясь уговорить немцев капитулировать подобру-поздорову. Но все, что мы знаем о «союзниках» вообще и лично о Черчилле, противоречит этому утверждению.