После падения неприступной твердыни – Аркениоса и смерти ветерана Максима Клемена (рассказывают, его за отступничество поразил громом небесным сам Всевышний, лишь только автократор глянул на него ясными, голубиной кротости очами!) болгарские тумены широкой лавой растеклись по ромейской Фракии и крымским землям. Ни конница варваров, ни пехотные колонны Юстиниана, постоянно увеличивающиеся за счет переметнувшихся войск, почти не встречали сопротивления. Архонты городов спешили выказать свое почтение истинному базилевсу, а крепости распахивали ворота задолго до того, как багрянорожденный осчастливит их своим приближением.

Войска по традиции приветствовали автократора стуком мечей о щиты, а командиры горели желанием немедленно вести своих воинов на столицу, где корчится в страхе и злобе это чудовище, узурпатор Тиберий III.

«Веди нас на штурм Константинополя, базилевс! Мы рады служить тебе, как служат верные псы хозяину!»

«Воистину говорят, если Господь хочет кого-нибудь наказать, то лишает разума. Чем иным объяснить, что они смогли семь лет терпеть тиранию в то время, как истинный правитель Ромеи, благословенный Юстиниан скитался в изгнании?! – удивлялись друг перед другом военачальники северных окраин. – Но Вседержитель милостив, открыл наконец глаза неразумным детям своим, наставил на истинный путь!»

Что еще они могли говорить, если многочисленные шпионы Риномета шныряли, казалось, впереди самих наступающих войск, украдкой записывая все новые имена недовольных.

Наказание у базилевса было только одно – смерть, зато в видах и способах казней новая власть проявляла нескучное разнообразие. Как-то сразу, из ниоткуда, появилось великое множество палачей, словно те прятались где-то поблизости, с нетерпением дожидаясь своего часа. От традиционных, принятых в империи казней – отсечения головы, разрывания на дыбе, удушения удавкой и сжигания на костре – эти псы Риномета скоро перешли к таким древним, забытым, казалось бы, как закапывание живыми в землю, сбрасывание со стен на воткнутые копья и завертывание в сырую кожу, сжимающуюся при высыхании. Эти, равно как другие, виды казней, не употребляемые со времен дикого язычества, позволяли расправляться не с единицами, а с десятками или даже сотнями одновременно.

Рассказывали, дальше всех пошел новоназначенный архонт города Кимиреи Максим Лагенц. Он, горя рвением службы, начал распинать подозреваемых в инакомыслии на крестах, устроив в пригороде Кимиреев подобие Аппиевой дороги Древнего Рима. Тут уж церковь возмутилась явным кощунством.

Приняв делегацию святых отцов и узнав суть их жалобы, базилевс Юстиниан изволил громогласно хохотать над усердием Лагенца, даже выразил шутливое недоумение: неужели служителям Господа не нравится такое изобилие новых мучеников?

Впрочем, жалобу принял, назвал архонта сыном козла и ослицы и приказал все кресты снести, оставив пока лишь один – для самого провинившегося архонта. Когда же один из посетителей, уважаемый настоятель монастыря Крещения Господня отец Прокопий мягко заметил, что даже одного человека негоже уподоблять Вседержителю Иисусу Христу, базилевс нахмурился и задумался.

– Думаете, уважаемые, Господь не сможет отличить паскудного Максима Лагенца от сына своего Иисуса? – спросил он так мягко и вкрадчиво, что святые отцы робко втянули шеи, недобро покосившись на неосторожного выскочку Прокопия. Но следующими словами Юстиниан явил им весь блеск своего государственного ума.

– У меня, законного автократора, только одно слово, и я, конечно же, отменить его не могу, – твердо заявил он. – Раз уже приказал – распять, значит, Максим Лагенц будет висеть на кресте! Зато, в отличие от Спасителя Нашего, – базилевс старательно, напоказ перекрестился, – пусть висит вверх ногами! Чтоб видел перед собой не небо Господне, а прямую дорогу в преисподнюю! Где ему самое место, должен отметить… Довольны ли вы подобным решением, святые старцы?

Хор голосов поспешно и дружно прогудел, что довольны, и даже более чем довольны – счастливы! Слава базилевсу Юстиниану II в мудрости его и всеведенье!..

Да, те, кто за десять лет под Леонтием и Тиберием подзабыл строгий нрав последнего из Ираклидов, имел полную возможность быстро все вспомнить, достаточно глянуть на изуродованные тела казненных. Их небрежно, вповалку кидали на городских площадях и подолгу запрещали хоронить. Тело да будет предано земле, как положено по христианским обычаям, но – не сразу. Для начала пусть послужит к вящей славе базилевса Юстиниана и смятению его врагов!

Как водится, под шум перемен и грохот копыт болгарской конницы соседи сводили счеты с соседями, должники – с кредиторами, молодые наследники расправлялись богатыми наследодателями, почему-то зажившимися на этом свете, хотя на том, как известно, лучше. А рабы доносили на хозяев вообще без выгоды для себя, из одной рабской злобы.

Страх растекался вокруг, как вино, вылитое на стол, становился плотным и осязаемым. Горожане и селяне еще осмеливались вполголоса, озираясь, поругивать болгар-союзников, которые все равно остаются варварами и мародерами, хоть и служат правому делу. Но, честно говоря, больше боялись ромейских солдат, дорвавшихся до добычи после прозябания в окраинных гарнизонах. Болгары, проходя, просто ограбят, в худшем случае – изнасилуют женщин. А эти еще и вырежут всех подряд, чтоб не осталось свидетелей их бесчинства.

Жизнь на севере империи, превосходящей по численности населения все государства Европы вместе взятые, практически замерла. Остановилась торговля, прекратили работу ремесленники, опустели рынки, заброшенные поля, виноградники и сады зарастали буйными сорняками. Любимым местом ночлега и в городе, и на сельских виллах стали погреба и подвалы с замаскированными входами.

Впрочем, понятно, так нужно для блага империи. Перемены проходят бескровно и благолепно лишь в Царствии Небесном, а на земле все, увы, не так совершенно. Благословен будь истинный автократор!

(Ох, сменили Тиберия Пуганого на Юстиниана Безумного, а зачем? Истинно говорят: когда из двух зол выбираешь меньшее, ошибаешься в любом случае… Может, Риномет все-таки сломит себе башку при штурме Константинополя, к которому, по слухам, уже стягиваются войска Тиберия?!)

А еще слышали, нет, уважаемые, от устья Днепра вдоль берегов Понта Евксинского идут на подмогу Юстиниану остроносые ладьи «людей с топорами». Этих варваров из страны льдов невиданной силы и неописуемой ярости он тоже привлек к борьбе за трон. Благословен будь автократор!

(Словно мало ему диких болгар… Господи Всемогущий, неужели Меченый Нос задумал погибель всему православному люду, нарочно набирая войско из самых лютых язычников? Ох, что-то будет, уважаемые… И конец света, о котором неоднократно предупреждали светлые умы церкви, похоже, не за горами! Грянет завтра! Самое далекое – послезавтра…)