Глава 4
Понедельник, 29 июня, как и любой другой понедельник, начался в гарнизоне с общего построения. Не считая, естественно, подъема, физической зарядки, утренних осмотров в подразделениях, завтрака. Командир полка был краток, заместители тоже не отличались ораторством. Полк и эскадрилья прошли торжественным маршем с песней и разошлись по расположениям. Начался будний день.
Подполковник Кротов после развода направился в штаб.
У входа с плаца его ждал дежурный по части.
– Товарищ подполковник, разрешите обратиться, капитан Семенов.
– Обращайтесь.
– Приехали афганцы.
– Кто конкретно?
– Начальник штаба соседней бригады, с ним начальник разведки.
– Причину прибытия объяснили?
– Только то, что им необходимо встретиться с вами.
– Где сейчас афганцы?
– Держим за воротами КПП до вашего распоряжения.
– Начальник штаба с охраной?
– Так точно, бронетранспортер с отделением.
– Бэтээру стоять на месте, начальника штаба и разведчика пропустить, проводить в мой кабинет.
– Есть! Разрешите идти?
– Идите.
Кротов, отпустив дежурного, повернулся. Начальник штаба полка еще находился у трибуны плаца, беседовал с командиром первого батальона.
Командир полка позвал:
– Майор Гончар!
– Я, товарищ подполковник.
– Ко мне!
Гончар подошел:
– Слушаю, Александр Сергеевич.
– Прибыли аскеры из соседней бригады. Начальник штаба и начальник разведки.
– С чем?
– Вот пойдем и узнаем. И вызови в штаб начальника разведки полка.
– Капитан Власик уже там.
– Превосходно.
Командир полка и майор Гончар прошли в штаб, в кабинет Кротова, туда же дежурный привел афганских офицеров. Кротов и Гончар знали их, проводили иногда совместные боевые мероприятия.
– Салам, Александр, – поприветствовал командира полка не по-военному начальник штаба афганской пехотной бригады полковник Мухсин Альбани. – Салам, господин майор, – это уже к Гончару.
– Салам, салам, – поднялся навстречу Кротов.
Пожал руки начальнику штаба бригады и разведчику.
– Проходите, будьте, как говориться, как дома.
– Мы и так у себя дома, – проговорил майор Дараяр.
На что Гончар сразу же отреагировал:
– А мы, значит, у вас гости? Или даже не гости?
– Извини, товарищ, я не это имел в виду.
– Ладно, – Кротов ударил ладонью по столу, – не будем заниматься пустословием. Присаживайтесь.
Афганцы сели за стол совещаний напротив начальника штаба полка. В торце на стуле – Кротов.
Прибыл и начальник разведки полка, капитан Власик.
Кротов взглянул на Альбани:
– Что привело тебя в наш гарнизон, Мухсин?
– Как всегда, дела.
Афганские офицеры хорошо говорили по-русски, они обучались в военных училищах и академиях Советского Союза.
– Ну давай, говори, что за дела.
Полковник повернулся к Дараяру:
– Докладывай.
Начальник разведки пехотной бригады извлек из планшета карту, расстелил ее, хотя никакой необходимости в этом не было. Такая же карта висела у них за спинами, только, естественно, без кодированной сетки.
– По данным нашей агентуры, в районе кишлака Тахарак объявилась банда душманов, насчитывающая, по разным данным, от шестидесяти до ста штыков. Банда Вазира Арезу.
Кротов переспросил:
– В районе Тахарака?
– Так точно, вас это удивляет?
– Нет, просто недавно мы вывозили оттуда больного мальчишку, лечили у себя. Сейчас он в кишлаке.
Дараяр кивнул:
– Благородный поступок. Афганцы не забывают добра, но… мирные афганцы.
Гончар спросил:
– Разведданные у вас странные, майор. По разным оценкам, в банде от шестидесяти до ста душманов. Разница большая.
– Нам сложно проверять информацию агентов. Практически невозможно.
– Ну ладно. Появилась банда. Будем считать, в сто рыл. Это не такое и редкое событие. Спустились с гор, чтобы пополнить запасы продовольствия.
– Возможно, – сказал полковник Альбани, – но возможно и другое, Арезу готовит боевую операцию против вас или нас, хотя до бригады далековато, а вот к вам близко. Всего каких-то шестьдесят километров. И это зона ответственности советского, твоего, Александр, полка.
Кротов взглянул на начальника разведки полка:
– У тебя, Власик, есть данные по этой банде?
– Никак нет. Из отдела разведки армии никакой информации мы не получали.
– Понятно. Так что ты хочешь от нас, Мухсин?
– У тебя, Александр, десантно-штурмовой полк, по возможностям, я уже не говорю о морально-боевых качествах личного состава, превосходящий нашу бригаду. У тебя эскадрилья вертолетов, у нас только «Ми-8» комбрига. Банда же может нести угрозу как вам, так и нам. Не исключено, что Арезу никак не проявит себя, у душманов сейчас возникли серьезные проблемы и с управлением, и с обеспечением. Но с другой стороны, а если полевой командир привел банду, пусть даже в шестьдесят штыков, для того, чтобы провести ряд диверсий на дорогах, соединяющих части и соединения с армейскими складами? Банда в шестьдесят душманов способна уничтожить не одну колонну, тем более этот Арезу знает местность как свои пять пальцев.
– И? – командир полка смотрел на НШ бригады.
– Я приехал по поручению комбрига. Он считает, что надо проверить информацию.
– Какие проблемы. Сажайте в свой командирский «Ми-8» взвод аскеров и вперед к Тахараку!
Афганский полковник вздохнул:
– Мы бы так и поступили. Даже года два назад, но сейчас? Тебе неизвестно, но я скажу, в середине июня комбриг выводил на боевые один из батальонов. Задача так себе, можно сказать показуха. Никаких боев, прошли по маршруту и назад. А двух взводов нет. Растворились в горах.
– Что, дезертировали? – не удержался капитан Власик.
– Да, капитан. Я не утверждаю, что солдаты ушли, кстати, офицеры остались в роте, к душманам, вполне вероятно, что они пошли по домам, большинство из них призывались из восточных провинций. Но факт остается фактом. Мы не в состоянии провести разведку.
– И хотите, чтобы это сделали мы? – спросил Кротов.
– Я ни на чем не настаиваю и даже не прошу. Но мне кажется, что в первую очередь непроверенная информация о банде Арезу должна заинтересовать вас. И вы можете провести разведку и при необходимости уничтожить банду.
– Скажи, Мухсин, – Кротов посмотрел на Альбани, – на хрена вообще нужна ваша армия, когда практически все приходится решать нам?
– Будь моя воля, Александр, я бы из всей бригады собрал усиленный батальон и с ним мог бы воевать. Возможно, даже два батальона, но не больше. Только кто даст сделать это? Числится в сухопутных войсках бригада, значит, это бригада, а то, что она не способна решать задачи пары батальонов, никого не волнует. В главном штабе каламбур получается, главное – своевременная отчетность. Главное, пустить пыль в глаза командующему 40-й армии, Генеральному штабу ВС Союза. Мол, с вами вместе воюет целая армия народной республики. А раз республика народная, то и армия народная. А народ как жил по обычаям и традициям, так и живет, что привнесено в Вооруженные силы.
Гончар проговорил:
– Что же будет, если руководство Союза примет решение о выводе советских войск? Разговор об этом уже идет, и даже до нас доходит кое-что. Новый генсек реально озабочен тем, что 40-я армия держит Афганистан, что требует немалых затрат. Да и вообще он по натуре своей личность не однозначная. Когда в России к власти приходили подобные лидеры, то это для страны плохо кончалось.
– Мне кажется, напротив. Он создает приятное впечатление, – проговорил Альбани.
– Вот именно, что создает. Так что будете делать, если 40-я армия, или, как еще ее называют, ограниченный контингент Советских войск в Афганистане, покинет ДРА?
– Не знаю. Уверен в другом. Для режима Наджибуллы это будет катастрофа. А с ним и для всех нас. Но… Товарищи офицеры, давайте вернемся к теме, что мне доложить командиру бригады?
Капитан Власик спросил:
– А он-то что так переполошился насчет духов?
– Объясню, комбригу генерала получать. Представление уже отправлено. Но может и вернуться, если произойдут какие-либо негативные события.
– Ясно! За погоны ваш комбриг переживает.
– Не только. Получив генерала, он в бригаде не останется, его переведут в Кабул. Слышал, что и должность теплая подготовлена.
– И из-за него мы должны проводить разведку? – усмехнулся командир полка.
– Вы вправе поступать, как считаете нужным.
– Ладно. Посмотрим, обсудим, решим. Как насчет того, чтобы выпить? Покушать? Мы чтим законы гостеприимства так же, как и вы.
Альбани улыбнулся, посмотрел на Далаяра, давая понять, что не будь майора, он с удовольствием бы принял предложение.
– К сожалению, у меня нет времени. За приглашение спасибо.
Его поняли.
Совещание с афганцами окончилось. Начальников штаба и разведки афганской пехотной бригады проводили, передав дежурному. После чего Кротов обвел взглядом подчиненных офицеров, остановился на начальнике штаба:
– Что скажешь, Валерий Алексеевич?
– Что сказать? Если информация достоверная, то такое соседство нам совершенно ни к чему. Афганцы правы, если банда Арезу выйдет на дорогу Кабул – Шерган, то проблем нам создаст немало.
– Вывод, Валерий Алексеевич?
– Думаю, не мешает провести разведку.
Командир полка перевел взгляд на начальника разведки:
– Твое мнение, капитан?
Власик ответил:
– Я согласен с начальником штаба.
– А ты когда-нибудь не был согласен с ним?
Капитан усмехнулся:
– Никак нет, товарищ подполковник, даже потому, что майор Гончар мой непосредственный начальник.
– Понятно. Разведка. Хорошо, проведем. Вопрос: какими силами и каким образом?
Начальник разведки предложил:
– Силами взвода старшего лейтенанта Павлова, держа в части в полной готовности штурмовую роту для решения вероятных внезапных задач. Взвод предлагаю бросить в ущелье в район брошенного селения Астар. Это в сорока километрах от базы. В дальнейшем подразделению Павлова продвинуться и по ущелью, и по плато с севера и юга на восток до рубежа, отстающего от Тахарака на десять-пятнадцать километров с обходом последнего и организацией наблюдения за ним. За кишлаком.
– Думаешь, для этого взвода будет достаточно?
– Так точно. Павлов уже решал подобные задачи и выходил на поиск банд, гораздо больших по численности, нежели банда Арезу. Тем более, если задачу взводу определить конкретно поисковую. Обнаружение банды и сообщение ее координат. Вот только удаление от базы? Надо будет придавать взводу связиста из роты связи с охранением. У Павлова радиостанция Р-159, дальность в режиме бегущей волны в режиме телефона тридцать пять километров, в горных условиях до сорока. В любом случае от Тахарака до базы не достанет. Следовательно, надо где-то километрах в пяти западнее брошенного кишлака сажать дополнительного связиста.
– Почему не в Астар? Хотя это предельная дальность, ну тогда давайте уж ставить промежуточную точку связи в тридцати километрах от базы, а рубеж взводу определить не далее пяти километров восточнее Тахарака.
Начальник штаба возразил:
– Зачем усложнять ситуацию? Так заморачиваться? Павлов подойдет со своим взводом на рубеж, необходимый для проведения полноценной разведки. На работу ему, но это надо сделать временной расчет, пусть сутки. В определенное и согласованное время поднимем «вертушку», она подойдет к зоне действия радиостанции взвода, и Павлов доложит результат разведки. Этой же машиной и заберем взвод. А на банду вышлем роту и вызовем «полосатых». С ними никаких проблем. В общем, если решили проводить разведку, то все рассчитаем, все подготовим до обеда. Определимся со временем вылета.
Командир полка поставил точку:
– Вот и работайте, товарищи офицеры. Вопрос с вертолетом на мне. Вопросы есть?
– Никак нет, – ответил начальник штаба.
– Свободны.
Офицеры покинули кабинет.
По телефону внутренней связи подполковник Кротов набрал двузначный номер комэска.
– Семен Андреевич? Кротов.
– Еще раз приветствую, Александр Сергеевич.
– Можешь зайти ко мне?
– Что за вопрос? Я подчинен тебе. Вызываешь – иду!
– Давай, жду!
– Кроме меня кто-то из эскадрильи нужен?
– Да нет.
– Понял, через пять минут буду!
В 10:05 появился подполковник Елагин:
– Разреши, Александр Сергеевич?
– Входи, чего спрашиваешь?
– Так ты же командир.
– Брось. Присаживайся.
– Похоже, работа нарисовалась?
– Да есть один план.
– Слушаю.
Подполковник Кротов доложил о встрече с афганскими офицерами, непроверенной информации, решении провести разведку.
Выслушав, Елагин кивнул:
– Понятно, от меня требуется «вертушка».
– Да.
– Ну это не проблема.
– Кто полетит?
– Экипаж лейтенанта Фролова.
– Это тот, что летал в Тахарак за больным пацаном?
– Он самый.
– Решение верное, пилоты знают, как добраться туда. Но не к Тахараку, а ближе к брошенному кишлаку Астар.
– Один черт, только расстояние другое, а так оба селения в Уджерском ущелье. Когда экипаж должен быть готов к вылету?
– Вот об этом хотел посоветоваться с тобой. Да ты кури, вижу, маешься.
Елагин достал пачку сигарет, прикурил.
Кротов же продолжил:
– Нам лучше, если разведвзвод высадится у Астара минут за десять до наступления темноты.
– Это значит, где-то без пятнадцати восемь.
– Примерно так.
– Хорошо. Как надо, так и будет. Значит, вылет в 19:30?
– Ориентировочно.
– Сегодня?
– Это тоже пока не решено. Но скорее всего, да. Чего тянуть?
– И то верно. В общем, я готовлю машину к 19:30.
– Хорошо! Доложи тогда, когда «вертушка» будет готова.
– Конечно.
– Конкретная задача всем на выходе за час до вылета. На постановку задачи пришли капитана Фролова.
– Могу и сам зайти.
– Хочешь, заходи. Предложил бы тебе коньячку, но… не время.
– Отработаем задачу, откушаем и коньячку. Пошел.
– Удачи!
Комэск прошел в свой кабинет, в этом же штабном модуле, передал дежурному, чтобы вызвал капитана Фролова.
Прибыл командир экипажа «Ми-8».
– Разрешите, товарищ подполковник?
– Входи, Володя. Присаживайся.
– Насиделся уже на занятиях. И на хрена их проводят, не пойму. Ладно были бы пилоты только из училища, их еще готовить и готовить, но у нас-то экипажи опытные, налет часов большой…
Елагин прервал подчиненного:
– Может, хватит ныть? Я тебя не для этого вызвал.
– По Истомину?
– А что? Он опять не в себе?
– В себе, вот и удивляюсь.
– Ладно, в общем так, Фролов, твоему экипажу предстоит полет по знакомому маршруту.
– Опять в Тахарак? Кто на этот раз там от перитонита загибается?
– Не в Тахарак, а к Астару. Брошенный кишлак в полете видел?
– Видел, и не единожды.
– Там есть площадка, где можно сесть?
– Их на плато полно, зачем рисковать, садиться в ущелье?
– Значит, так надо. Конкретную задачу поставит подполковник Кротов, я же тебе скажу, что к Астару надо бросить взвод Павлова, вашего друга.
– Истомина друга.
– Какая разница? Думаю, что не просто бросить. Но об этом будет говорить Кротов. Твоя задача на данный момент подготовить машину.
– А чего ее готовить? Готова. Хоть сейчас взлетай.
– Я сказал: подготовить – значит все еще раз проверить. Значит, можно ли сесть у Астара или нет, ты не знаешь?
Фролов усмехнулся:
– Какая проблема?! Пройдем туда-сюда над этим брошенным кишлаком, посмотрим, главное, ширина ущелья внизу позволит маневрировать, а не перемещаться, глядя, как бы лопастями склоны не задеть. Что-нибудь найдем, а не найдем, так парни Павлова и по-штурмовому высадятся. Кто руководить полетом будет?
– Я!
– Вы? Других нет?
– Не корректный вопрос. Предварительную задачу понял?
– Так точно.
– Постановка задачи командиром полка, так же ориентировочно в 18:30. На подготовку придешь сам. И проверить все, потому как работа одной высадкой десанта не закончится.
– Эвакуация?
– Все узнаешь от Кротова. Для тебя, штурмана и техника медосмотр до 18:00. И чтобы никаких претензий со стороны медиков.
– Ну это уже не только от нас зависит. Скакнет давление ни с того ни с сего, ничего не докажешь!
– Ни с того ни с сего не скакнет. Если вопросов больше нет, закругляемся. В 18:30 у Кротова.
– Разрешите идти.
– Сказал же, свободен.
– Понял.
Фролов прошел на летное поле.
От вертолета отошел топливозаправщик.
Борттехник доложил:
– Командир! Машина в принципе готова, надо, конечно, еще послушать работу двигателей, но это перед вылетом. А так, все в норме.
– А топливозаправщик что здесь делал, ты же вроде заправлял машину после полета в Тахарак?
– Тогда горючки не хватило, чтобы заправиться полностью. Дозаправились. Теперь баки полны.
– Осмотр значит провел?
– Так точно! Осталось вам с Истоминым посмотреть – и можно взлетать. Кстати, куда пойдем?
– Почти туда же, куда ходили в крайний раз.
– Ты имеешь в виду Тахарак? Опять кто-то при смерти?
– Ближе. Надо высадить разведвзвод Павлова, а затем забрать его у Астара.
– «Духи» объявились?
– По непроверенным данным, да, банда одна нарисовалась в районе Тахарака. Вот Павлов с парнями и пойдет подтвердить или опровергнуть разведданные.
– Афганцы, что ли, информацию сбросили?
– Да.
– Понятно. Ну что ж, работа не пыльная, слетаем. А вот разведчикам не позавидуешь. До Тахарака от Астары топать пехом двадцать километров и еще десяток, чтобы обойти кишлак, ведь они наверняка будут закольцовывать его, а это по плато, хребтам. Нет, как ни крути, а летать лучше.
– Кому что. А где Истомин?
Бобров осмотрелся, словно старший лейтенант мог, как чемодан, укрыться за стойкой шасси:
– Не знаю, был тут недавно. Может, в санчасть подался к Людмиле?
– Он в штабе был?
– Вроде нет. Да вон он.
На летное поле вышел старший лейтенант Истомин. Он шел, пиная перед собой пустую банку из-под консервов.
– Футболист тоже нашелся, – проговорил Фролов.
– А что такое, командир? Ты сегодня не такой, как обычно. Или, извини, вести из дома плохие?
Командир экипажа посмотрел на борттехника и тут его прорвало.
– Хуже некуда.
– В смысле? – удивился техник.
Подошел штурман:
– Что за постные лица? Случилось что?
Бобров кивнул на Фролова:
– У командира проблемы.
– У командира? А какие у тебя могут быть проблемы, Володя? Машина готова, штурман трезвый как стеклышко, борттехник все осмотрел и даже дозаправил вертолет, видел, как уходил топливозаправщик, погода нормальная, жарко, но без ветра…
Бобров прервал его:
– Да не тараторь, Илья, в Союзе у капитана проблемы.
– В Союзе? – протянул Истомин. – Что, серьезно, Володя?
Фролов, несмотря на строжайший запрет курить на летном поле, достал пачку сигарет, выбил одну, прикурил, жадно затянулся.
– По пути сюда почтальона встретил. Письмо от жены передал.
– Так это хорошо! – воскликнул Истомин.
– Хорошо, – посмотрел на штурмана Фролов. – Было хорошо, пока не прочитал письмо.
Истомин и Бобров молчали.
– А в письме… – Фролов бросил окурок, затоптал его ногой, – новость, от которой в глазах потемнело?
– Что-нибудь с Ольгой, с Артемом? – спросил техник.
Фролов ответил:
– Ольга подала на развод.
– Вообще ни хрена не понял, – проговорил изумленный Истомин. – С чего вдруг? Вы же душа в душу жили, и потом… сын.
– Вот именно, что жили. В общем, Ольга встретила случайно своего одноклассника бывшего – первую любовь. Ну у них и завертелось все по новой. Написала, что лгать не хочет… да много чего написала. Главное, что она подала на развод и съезжает с хаты. Квартира, как знаете, матери моей покойной.
– Вот это ни хрена себе, сказал я себе, – пробормотал Бобров.
Истомин участливо посмотрел на командира:
– А ты знал о существовании этой… первой любви, будь она не ладна.
– Нет! Ольга никогда не говорила об этом.
– А что сразу развод? Ну встретила прежнего хахаля, который был до тебя, ну флиртанула по-тихому, с кем не бывает, мы тут тоже не ангелы, посмотрела бы, как покатит, а то сразу развод. Не думал, что Ольга такая. Попался хахаль, она и ломанулась, несмотря ни на что, а где гарантия, что этот сучонок просто не решил подвалить к ней, зная, что муж в Афгане. Поматросит и бросит в отмену, что Ольга вышла замуж за тебя. И о сыне не подумала, – произнес главную тираду Истомин.
Фролов вздохнул:
– Что теперь об этом говорить? Факт остается фактом. Но если ты прав, Илюха, назад не приму. Сына – да, он мой, а Ольга для меня больше не существует.
– Как понимаю, ответ ты написать не успел?
– После работы напишу, куда теперь спешить?
Истомин приобнял капитана:
– Конечно, скажу глупость, Вова, но не расстраивайся. Мужик ты видный, офицер, скоро майора получишь, академия, полком командовать будешь, а то и в штабе высоком сидеть. Сын никуда не денется. Подрастет, поймет, кто виноват, что семья развалилась. А Ольга? Встретишь другую. Все у тебя будет хорошо, Вова.
Фролов взглянул на Истомина:
– Ты в штабе был?
– Оттуда и пришел. У старшего штурмана. Полетная карта готова, на инструктаже получим.
– Хорошо. На обед?
– Да рановато еще.
Капитан посмотрел на часы.
– Да, рановато. Но и тут делать нечего. Пойдем в модуль, солнце скоро в зенит встанет, самое пекло начнется. И сейчас уже за сорок.
– Модуль – самое то. Успеешь ответ супруге написать.
– Бывшей! Но ответ после работы.
– Надеешься, что Ольга передумает и будет просить прощения?
– Нет! Но все, закрыли тему. Зря я вам рассказал.
– Лучше было носить в себе?
– Черт его знает, что сейчас лучше, а что хуже. Пошли.
Экипаж двинулся к модулю.
Время тянулось медленно, но ничего не могло остановить его.
Офицеры пообедали под пристальным вниманием замполита.
В 16 часов к ним заглянул Павлов. Он был в хорошем настроении. Странно все же, человеку предстояло вести подчиненных на разведку, которая могла закончиться чем угодно, в том числе и гибелью, а у старшего лейтенанта хорошее, приподнятое настроение.
– Привет, властелины небес.
Истомин кивнул:
– Привет!
Павлов посмотрел на всех членов экипажа по очереди.
– Такое впечатление, парни, что здесь сегодня кого-то похоронили.
Ответил Фролов:
– Не кого, Боря, а что.
– Хорошо сказал. И что же такое можно похоронить?
– Любовь.
– Чего? – Павлов замер в ступоре.
– Любовь, сказал, пехота, – проговорил Истомин.
– Вы чего, за идиота меня держите? – спросил десантник.
Истомин повернулся к Фролову:
– Проводить нашего друга?
– Ну зачем же, – ответил Фролов, присев на кровать, – пусть знает, пусть все знают, все равно слухи расползутся. Да и решение в часть быстро придет.
– Вы о чем, мужики? – непонимающе смотрел на пилотов Павлов.
Командир экипажа бросил ему лист бумаги.
Старший лейтенант поймал:
– И что это?
– Прочитай, все поймешь.
– Это письмо?
– А ты не видишь?
– Я не читаю чужих писем.
– Оно адресовано мне, я разрешаю. Чтобы долго не объясняться.
– Ну если так.
Павлов поднял исписанный тетрадный лист. Прочитал быстро. Проговорил:
– Вот оно, значит, что?
Он положил письмо на тумбочку, присел на стул:
– Да, дела! Нет, но вот как можно верить бабам? Жили же нормальной семьей. Сына родили. А как муж на войну попал, так кое-где засвербило? И одноклассник – первая любовь, ее мать, кстати, объявился. И по хрен семейная жизнь, и то, что муж не на курорте загорает, а жизнью постоянно рискует. Все по хрен, и только ради того, чтобы мужика иметь.
Фролов попытался возразить, но Павлов не дал:
– Не надо, Вова. Любовь – морковь, все это бред. В реалии же Ольга не может быть без мужика.
– Но раньше-то могла? – сказал Истомин.
– А ты уверен, что раньше у нее не было мужиков? Прости меня, Вова, за жестокие слова, но все кипит внутри от возмущения…
Бобров указал на выход:
– Огнетушитель на щитке!
– Чего?
– Огнетушитель, говорю, на противоположном щите, в коридоре.
– Да пошел ты. А насчет мужиков, повторюсь, вы уверены, что у Ольги до этого момента не было мужиков? Я – нет. Только, скорее всего, раньше скрывать измену удавалось, а тут она вылезла наружу, и не сообщи она о своих похождениях, какой-нибудь другой доброжелатель сообщил бы Володе об этом. Вот и пришлось признаваться, приписывать сюда всякую хрень про первую любовь.
– Ты не прав, Боря, – сказал Истомин.
– Можете считать как хотите. Мне жаль, Володь, что все так произошло, но ты должен понять, на этом жизнь не кончается. А я вот теперь не женюсь. На хрена надо? Чтобы жить и смотреть, не гуляет ли возлюбленная? Или женюсь лет в сорок, перед дембелем, когда и сам нагуляюсь и избранница тоже, когда надо будет думать о настоящем семейном благе. А ребенка заделать и в сорок можно. Нормально.
– Погоди, – проговорил Истомин, – а как же колечко и предложение Осиповой?
– Никак. Я слово офицера жениться давал? Нет. И не дам. А все остальное хрень, обещания, колечко, признания. Вот если дал бы слово, тогда все, кранты, даже по пьянке и какой-нибудь старой кляче. Женился бы, потому как слово офицера – это святое.
– Это демагогия, – проговорил Бобров.
– Считай, как хочешь.
Фролов прикурил сигарету:
– Ладно, хватит. Что у нас по работе?
– А что по работе? – воскликнул Павлов. – Работа, как работа. А задачу начальство поставит.
– Но нам тоже надо обсудить, как действовать.
– Обсудим. После постановки задачи и инструктажа обсудим. Но работа несложная. Я на эту разведку выходил уже десятки раз. Тем более местность знакомая. Нет, меня просто колотит.
– Не загоняйся, – сказал Фролов, – это жизнь.
У входа кто-то кашлянул.
Истомин выглянул:
– Кого там еще принесло?
– Подполковника Елагина.
– Командир? – удивился Истомин. – Прошу прощения.
Комэск вошел в жилой блок, поприветствовал офицеров и прапорщика, кивнул Фролову:
– Выйдем, Володя!
Капитан последовал за подполковником в коридор, из него на улицу. В курилке никого не было, там и присели на скамейки.
– Ты, извини, – начал Елагин, – я зашел, когда… в общем, слышал о твоей проблеме. Случайно.
– Ну слышали, и к лучшему. Не станет сюрпризом решение суда из Союза.
– Я сожалею, Володя.
– Не надо.
– Знаешь, думаю, тебе и соответственно твоему экипажу сегодня лететь не следует. Пошлю экипаж старшего лейтенанта Короленко.
– Почему? Да мне просто необходимо заняться делом, в модуле от мыслей разных с ума сойду.
– Понимаю, но состояние…
– А что состояние? Нормальное состояние, боевое.
Комэск вздохнул:
– Да уж вижу. Успокаивать не стану, это бесполезно, да и наговорили тебе уже друзья. Значит, не менять экипаж?
– Нет. Прошу вас.
– Ты точно в порядке?
– Так точно.
– Хорошо. Но медицинский осмотр для тебя углубленный. Я попрошу Петровскую более тщательно тебя обследовать. Так что не удивляйся, если она начнет задавать вопросы, не имеющие непосредственного отношения к полету.
– Решили проверить психологическую устойчивость?
– У тебя на борту будет взвод плюс штурман и борттехник. Собой рискуй сколько хочешь, другими не сметь. Если Петровская обнаружит, что у тебя что-то не так, не взыщи, экипаж сменю!
– Я все понял.
– Вот и хорошо.
Подполковник прикурил сигарету.
– Один вопрос позволь? – Елагин посмотрел на подчиненного.
– Это вы спрашиваете? Командир?
– Сейчас нет начальников и подчиненных, хотел по-человечески.
– Давайте свой вопрос.
– Только без обиды, ладно?
– Конечно, какие могут быть обиды.
Елагин помялся, сделал несколько глубоких затяжек, затушил окурок во вкопанный в землю бак:
– Вы вот когда в гарнизоне жили, у тебя хоть когда-нибудь сомнения насчет верности жены возникали?
– Нет! Никогда.
– И не происходило ничего странного?
Фролов пожал плечами:
– Да нет, вроде. Обычная семья. Случалось, поругаемся, не без этого, потом помиримся. До крупных скандалов не доходило. Я служил, она в декрете была, потом родила, сидела с ребенком. Ну а потом Афган. И… последнее письмо.
– Да, жизнь иногда такие кренделя выкидывает.
– А почему вас интересует моя уже прошлая семейная жизнь?
– Есть на то причины. Извини, но о них я говорить не буду.
– Сомневаетесь в своей супруге?
– Все, Фролов. Готовься к полету и помни мои слова. После работы возникнет необходимость поговорить, приходи. Можно и отпуск краткосрочный организовать.
Фролов невесело усмехнулся:
– Чтобы я наведался к бывшей? А лучше во время их свадьбы или обычного застолья и с боевым ПМ?
– Нет, но мало ли что.
– Я услышал вас, товарищ подполковник. Благодарю. Будет необходимость, зайду, но думаю, справлюсь сам.
– Удачи.
– Спасибо. Разрешите идти?
– Иди, Вова.
Фролов вернулся в отсек.
Истомин спросил:
– Чего хотел комэск?
– Он случайно услышал наш разговор. Поговорили.
– Ага, случайно, – усмехнулся Павлов, – начальство никогда ничего не делает случайно. Нет, знать о проблеме он не мог. Просто зашел, услышал базар и стоял, слушал.
Бобров отрицательно покачал головой:
– Ты не прав, Боря. Елагин подслушивать не станет.
– Значит успокаивал? – спросил Истомин.
– Выразил сожаление и предложил сегодня остаться на базе. А вместо нас к Астару послать экипаж Корагенко. Отговорил. Все мужики, время 17:20. Меня ждет углубленный медосмотр. Товарищ Петровская будет пытаться выявить изъяны в моей психике. Поэтому через двадцать минут идем в полковой медицинский пункт.
Истомин предложил:
– Может, Людку подключить? Она, не знаю почему, но имеет влияние на капитана Петровскую.
– Бесполезно. У нее приказ командира части. Нарушать она его не будет. Не факт, что на медосмотре не будет и самого Елагина. Так что обойдемся без протеже.
В 17:40 экипаж «33-го» направился в полковой медицинский пункт. Капитан медицинской службы Маргарита Петровская пригласила первым в кабинет капитана Фролова. Обычный медосмотр длился недолго, а на этот раз затянулся.
В коридор вышла Румянцева.
Отвела в сторону Истомина:
– Илья, я чего-то не знаю?
– А в чем, дорогая, дело?
– Петровская устроила целую комиссию Фролову. Такого на моей памяти нигде и никогда не было. Какое ее дело, как летчик относится к жаре? К ней все одинаково относятся. Что происходит, Илья, или может Фролова собираются в отряд космонавтов забрать?
– Нет, Люда, все гораздо прозаичней. Об углубленном медосмотре Фролова Петровскую попросил Елагин. Или, точнее, приказал.
– Почему?
– Видишь ли, я бы мог тебе объяснить, но…
Румянцева взяла штурмана за руку:
– В чем дело, Илья?
– Ох, Люда, ладно, но только между нами. Строго между нами.
– Ты же знаешь, я не болтлива.
– Знаю. В общем, Володя сегодня получил письмо от благоверной. В нем она написала, что подает на развод.
Румянцева удивилась:
– На развод? Нашла, что ли, кого-нибудь?
– В десятку.
– Вот это фортель. Хороша благоверная. А еще о нас говорят, что мы тут отбиваем мужей.
– Согласен. С тем, что Ольга, жена Фролова, поступила по крайней мере непорядочно. Хотя… с другой стороны, вроде все честно.
– Честно? Когда мужик на войне? Да лучше бы солгала. А потом, по возвращении, призналась. Зачем подвергать мужика лишней угрозе? Он и так здесь рискует жизнью.
– Жена Фролова решила иначе, это ее решение, и вмешиваться в отношения Володи и Ольги не следует.
– Понятно. Сам-то как считаешь, Фролов может лететь?
– Конечно, – не раздумывая, ответил штурман. – Елагин, между прочим, хотел поменять экипаж, но Фролов настоял, чтобы оставили наш.
Румянцева проговорила:
– Елагин прав, и вас надо отставлять. Неужели непонятно, что Фролов сейчас просто не может быть в полном порядке? А значит, есть вероятность того, что допустит оплошность или ошибку. И почему командир эскадрильи пошел у Фролова на поводу?
– Никто ни у кого на поводу не идет. Елагин прекрасно понимает, что если возникнет необходимость, то управлять вертолетом смогу и я один. И мне приходилось это делать, когда в начале командировки «духи» подстрелили командира моего первого экипажа. Это было еще в Баграме, вернее в Панджшерском ущелье, и я дотянул поврежденную машину с десантом до аэродрома.
– Это за тот случай у тебя орден?
– Да, Красная Звезда.
– Ой, Илья, боязно мне что-то.
– Не волнуйся. Работа простая. Лететь сорок верст в одну сторону, сорок обратно, всего восемьдесят километров с посадкой в ущелье, но там сесть можно, а нет, так десант высадится по-штурмовому. Это от силы с подготовкой час с небольшим.
– А когда вылетаете?
– Пока ориентировочно в 19:30, но ты же знаешь, командование может изменить и время, и даже дату.
– Нет, иначе вас не послали бы на медосмотр.
– А вот тут ты не права. Налетит «афганец» – песчаная буря или усилится ветер по маршруту до предельных значений, и полет отложат.
– Ненавижу эту песчаную бурю, а сейчас хочу, чтобы она налетела.
– Все твои тревоги напрасны. И ночь мы проведем вместе.
– Ладно, пойду, а то Петровская коситься будет.
– Может, меня сама прогонишь через осмотр?
– Нет, только в крайнем случае. Сегодня не такой, так что, в порядке общей очереди.
Румянцева зашла в кабинет.
В это время Фролов поднялся.
– Вы допущены до полетов, капитан.
– Благодарю. Кого позвать, Истомина?
– Позовут без вас.
Фролов вышел.
Петровская попросила выйти и медсестру.
Людмила с удивлением посмотрела на врача, пожала плечами, но подчинилась.
Присоединилась к экипажу.
Врач эскадрильи между тем набрала внутренний номер командира. Тот ответил сразу, находился в кабинете:
– Подполковник Елагин.
– Это капитан Покровская.
– Да, Маргарита. Слушаю вас.
– Посмотрела я Фролова. Он в порядке. Никаких отклонений. Вел себя спокойно, сосредоточенно, в общем, причин для беспокойства у меня не возникло. Капитан полностью готов к полету. Соответственно, я допустила его.
– Значит, Фролов в порядке?
– Так точно, как это ни странно.
– Хорошо, я понял вас. Спасибо.
– Не за что.
Командир эскадрильи положил трубку, а Петровская вызвала медсестру и Истомина. Штурмана осмотрели быстро, пульс в норме, давление в норме, температура тридцать шесть и шесть градусов, горло чистое, носоглотка тоже, никаких жалоб.
То же самое и с Бобровым.
В 18:30 Фролов был уже в штабном модуле. Там находились командир полка, начальник разведки, командир эскадрильи и командир разведывательного взвода старший лейтенант Павлов.
Задачу командир полка поставил быстро, и касалась она разведвзвода. Высадиться у селения Астар в Уджерском ущелье, далее совершить марш до выхода к Тахараку, закольцевать район по установленным рубежам и провести разведку с целью обнаружения бандформирования душманов. Доставку взвода к Астару обеспечить вертолетом капитана Фролова.
Далее начальник штаба доложил временной расчет:
– Вылет, как и запланировано, в 19:30. Полет до Астара, – он взглянул на комэска, тот на Фролова, который подсказал: «Ориентировочно двадцать минут», – двадцать минут. Значит, высадка в 20:00, – поправился майор Гончар. – Затем начало марша по ущелью в установленном порядке. Пройти предстоит двадцать километров до западной границы Тахарака, то есть до выхода на первый рубеж, с учетом вероятного выставления душманами поста раннего обнаружения противника. Скорость перемещения в ущелье – три километра в час, с учетом привалов. Следовательно, выход на первый рубеж в 3:00 завтра, во вторник, 30-го числа. Отдых – час. С 4:00 рассредоточение вокруг кишлака на удалении в один километр, которое необходимо занять до восхода солнца, то есть примерно за сорок минут. Два часа на наблюдение. Если наблюдение ничего не даст, подвод к кишлаку разведывательных групп, с одновременным контролем тылов каждого из отделений. Разведывательные мероприятия до 12:00 ровно. Результаты разведки докладываются следующим образом. В 12:00 с базы поднимется вертолет капитана Фролова и пройдет вдоль ущелья на удалении в десять километров на север. В 12:30 командир экипажа свяжется с командиром разведвзвода. В это время радиостанции «Ми-8» и Р-159 с лучевой антенной будут в зоне доступа. Командир взвода докладывает результаты разведки, командир экипажа передает их мне. По результатам – дальнейшие действия. Если противник будет обнаружен, то вам, Семен Андреевич, – начальник штаба взглянул на командира эскадрильи, – надо будет тремя «вертушками» бросить в район Тахарака штурмовую роту. Время и место высадки определится дополнительно. А также я вызову пару «Ми-24».
Подполковник кивнул:
– Машины будут готовы.
– Далее. Если информация афганцев не подтвердится, то разведвзводу отойти от кишлака на пять километров на запад, подняться на плато, экипажу капитана Фролова забрать разведку и доставить ее на базу.
Разведчик и капитан Фролов ответили:
– Понятно!
Начальник штаба повернулся к командиру полка:
– У меня все, Александр Сергеевич.
– Хорошо. Вопросы, товарищи офицеры?
Павлов поднял руку:
– У меня несколько вопросов.
– У летчиков есть?
– Нет, ответил комэск.
– Ну тогда вы свободны, старшему лейтенанту Павлову остаться!
Командир эскадрильи и капитан Фролов прошли в кабинет Елагина. Там уже находились офицеры, обслуживающие полеты, а также начальник секретной части, выдающий карты.
Елагин уточнил задачу в плане действий экипажа в случае невозможности произвести посадку непосредственно у Астара:
– Далее, в двух километрах, ущелье на значительном участке расширяется еще больше, и там площадку найти проще. В общем, пройдете над Астарой и сами определитесь, садиться или выбрасывать десант по-штурмовому.
Информация о наличии по маршруту препятствий (труб, ЛЭП, вышек), высотных зданий, координаты позиций средств ПВО противника и местонахождение запасных аэродромов была, естественно, пропущена, ввиду отсутствия таковых. Расчет полетного веса также не производился, как и запаса топлива. Все было ясно и без расчетов.
Выступили специалисты.
Дежурный метеоролог, как и всегда, доложил фактическую погоду, дежурный штурман назвал кодовые позывные, связист – рабочие частоты и номера каналов системы «свой – чужой», в чем также не было никакой необходимости.
Начальник разведки и старший инженер на инструктаже не присутствовали.
Командир части объявил, что сам будет осуществлять руководство полетом, и подтвердил время вылета.
Командир «Ми-8» и штурман, получив личное оружие – ПМ, пошли на летное поле.
Там обычная процедура. Доклад борттехника, журнал, дополнительный осмотр.
Подошел разведвзвод. Посадкой занялся прапорщик Бобров. Десантники разместились на скамейках, экипаж прошел в кабину.
Подкатили аэродромный источник питания. Запустили двигатели. Борттехник поднял трап, закрыл дверь и устроился на своем месте.
Истомин зачитал карту.
Фролов включил радиостанцию и вызвал руководителя полетов:
– Береста! Тридцать Третьему запуск!
– Тридцать Третьему, метеоусловия без изменения, запуск разрешаю.
– Разрешили.
После включения всех систем перед вылетом вновь выход на связь:
– Береста! Тридцать Третьему предварительный!
– Разрешаю предварительный.
Вертолет поехал по магистральной рулежке. Встал у черты.
– Береста! Тридцать Третьему исполнительный!
Фролов говорил спокойно, уверенно. Елагин ответил:
– Тридцать Третьему! Исполнительный разрешаю!
«Ми-8» вырулил на полосу и встал по курсу взлета.
Штурман закончил чтение карты.
Фролов вызвал руководителя полетов:
– Береста! Тридцать Третий карту выполнил, к взлету готов.
– Тридцать Третий! Взлет разрешаю.
– Взлетаю!
Вертолет пошел по полосе, оторвался от земли.
Фролов переключил режим радиостанции на переговорное устройство.
Истомин уточнил курс.
«Ми-8» пошел над ущельем, выдерживая скорость сто километров в час. Штурман взглянул на Фролова:
– Как, командир?
– В смысле?
– Состояние? А то я сам…
– Лишние вопросы, штурман.
Командир вел вертолет уверенно.
Истомин обернулся к борттехнику. Бобров пожал плечами. Мол, вроде все нормально.
Полет проходил в штатном режиме. И ничего не предвещало беды. Однако, как говорится или поется, она приходит, когда ее совсем не ждешь. Ничего угрожающего не ждал и экипаж капитана Фролова.
