46. Забава наша…
Каждый актер получил свой пакетик чипсов и банку с имбирным элем. Звучат приглушенные голоса, звякают банки. Атмосфера тихого праздника. Через пару минут они начнут по очереди подходить к Феликсу и застенчиво благодарить. Так бывает на каждом банкете после флетчерских премьер. И, конечно же, каждый из них первым делом нетерпеливо откроет пакетик с чипсами и быстро спрячет сигареты в карман.
Сигарет у каждого поровну, почему бы и нет? Они все старались, все хорошо поработали. Когда все закончится и Феликс уедет домой, у них начнутся торги и обмены: сигареты – неофициальная валюта, лучшее средство для оплаты услуг и товаров.
– Не моя марка, – говорит Гнутый Грифель. Раздаются смешки: все знают, что он не курит.
– Если там с одного конца дырка, а с другого – огонь, я это выкурю, – говорит Рыжий Койот.
Мачете:
– Это ж прям моя баба.
Смех.
– Да, но что там с какого конца? – Снова смех. – Извини, Анна-Мария.
– Осторожнее, – говорит Анна-Мария. – Не забывайте, что у меня сила богинь.
– Кстати, блестящее выступление, Анна-Мария, – говорит Феликс. – Я такого не ожидал.
– Вы всегда говорили, что магия должна быть непредсказуемой, – говорит Анна-Мария. – Мне хотелось вас удивить.
– И у тебя получилось, – говорит Феликс.
– Мы очень вам благодарны. Мы с Фредди. Спасибо вам.
– Не за что, – говорит Феликс. – Был рад помочь.
– У нас тоже есть для вас сюрприз, – говорит Костыль, подходя к ним.
– Да? – отвечает Феликс. – Что за сюрприз?
– Мы сочинили еще одну песню, – говорит Костыль. – С нашей командой ведьминых отродий. Мы сейчас пишем, типа, сценарий для мюзикла.
– Для мюзикла? – переспрашивает Анна-Мария. – Про Калибана?
– Ага. О том, что с ним случилось после того, как закончилась пьеса. Пока мы писали доклад, нам пришла мысль: а почему бы не написать целую пьесу про Калибана, где он будет главным героем?
– Интересно, – говорит Феликс.
– Ну да. Наша пьеса начнется с того, как Стефано и Тринкуло посадили его в клетку и показывают на базаре. Но Калибан сбегает из клетки. И поет эту песню, которую мы написали. Он говорит, что теперь он вырвался на свободу и больше не будет ничьим рабом.
– Давайте послушаем, – говорит Феликс.
Бум, бум, бум, дублеры отбивают ритм. Вступает Костыль:
Свобода! У-у! Свобода! У-у! Свобода!
У-у, свобода!
Теперь я ничей не слуга,
Ага!
И больше вы мне не указ!
Слушайте, что я скажу сейчас:
Не дам никому себя припахать,
Больше дрова я не стану таскать,
И рыбу не буду ловить,
Можете сразу об этом забыть.
Каждый теперь будет делать все сам,
И землю нашу верните нам!
Бан-бан, Ка… Калибан!
Мне не нужен хозяин, я сам себе господин!
Довольно меня притесняли,
Отдавайте назад все, что украли!
Вы на мне наживались,
Как могли, измывались,
Но теперь я свободен, и вам до меня не добраться.
Я больше не дам над собой издеваться.
Я Калибан, я свободен!
Вы человеком меня не считали,
Чудовищем называли,
Говорили, что я животное, дикий зверь,
Я для вас был никто, но теперь
Говорить буду я,
Бан-бан, Ка… Калибан!
Человек Калибан.
Да, я человек, и запомните это навек:
Черный Калибан – человек,
Желтый Калибан – человек,
Красный, белый, любой – человек.
Если вам это не нравится, мне плевать.
Больше не дам я себя обижать.
У Калибана не счесть имен,
Был он рабом, но нынче свободен он,
Надоело ему бояться,
Не станет он никому подчиняться,
Бан-бан, Ка… Калибан!
Человек Калибан.
Свобода! У-у! Свобода! У-у! Свобода!
Всем ведьминым отродьям – свобода!
Я такой, какой есть, и этим горжусь,
Больше я не боюсь.
Никого не боюсь,
Ничего не боюсь.
– Мощно, – говорит Феликс. – Очень мощно.
– Потрясающе! – произнесла Анна-Мария. – Это такое… это будет по-настоящему… Кстати, а что Калибан будет делать, когда вырвется на свободу?
– Мы подумали, наверное, он будет мстить. Всем, кто обращался с ним плохо, – говорит Костыль. – Типа как Рэмбо. Отловит их по одному. Начнет со Стефано и Тринкуло.
– И Просперо тоже? – спрашивает Феликс.
– И Миранду? – спрашивает Анна-Мария.
– Может быть, их и не будет в мюзикле, – говорит Костыль. – А может быть, будут. Может быть, Калибан их простит. Может быть, не простит. Может быть, он их найдет и растерзает голыми руками. Мы пока думаем.
Феликс заинтригован: Калибан сбежал из пьесы. Он сбежал от Просперо, как тень, отделившаяся от хозяина и зажившая собственной жизнью. Теперь его никто не удержит. Пощадят ли Просперо, или однажды возмездие войдет в его дом под покровом ночи и перегрызет ему глотку? Феликс непроизвольно кладет руку на горло.
– Мы подумали, было бы круто, если бы вы взялись поставить наш мюзикл, мистер Герц, – говорит Костыль. – Когда мы допишем сценарий. Вы – наша первая кандидатура на режиссера. – Он застенчиво улыбается.
– Сперва надо дожить, – говорит Феликс. Как ни странно, он польщен предложением, хотя понятно, что этому никогда не бывать. Или все-таки… – А так все возможно. Кто его знает, как оно сложится.
