Змеиный Глаз выходит к доске с таким видом, словно на нем длинный камзол с поднятым воротником и шляпа, низко надвинутая на лоб. Весь его облик предполагает, что под камзолом спрятано невидимое ружье. Он выдвигает подбородок вперед, хмурит брови, приподнимает уголок рта в надменной усмешке. «Он все еще в образе?» – думает Феликс. Сложно сказать. Змеиный Глаз играл злодея не в первый раз, и каждый раз играл мастерски. Всегда на грани комедии, но не скатываясь в комедию. Он словно темный двойник каждого, кто присутствует в классе, и в этой роли он страшен. Все умолкают. Полная тишина.

– Команда Антонио – это, ясное дело, я сам, – говорит он, – плюс король Алонзо… то есть Крампус… Жучила Фил, который был Себастьяном, и ЗакраЛось, мой дублер, который выучил роль лучше меня. Мы все познакомились с Антонио очень близко, поэтому можем с уверенностью предположить, что он будет делать, когда корабль отчалит от острова курсом в Неаполь, увозя всех на Большую землю. Доклад мы писали все вместе, и я прочитаю его за всех. Спасибо, Фил, что помог с орфографией, хотя, скажу честно, почерк у тебя жуткий. Как у врачей. Я с трудом разбирал твои записи.

Напряжение разряжается. Смех в классе.

– Ладно, приступим. Доклад команды злого братца Антонио.

Во-первых, Антонио – главный злодей во всей пьесе. Он не сделал вообще ничего хорошего. Он стремится быть первым во всем и всегда. В том числе и в злодействе. Даже его план убить короля и Гонзало, чтобы Себастьян стал королем Неаполя, придуман не ради Себастьяна, а ради самого Антонио. Если Антонио поможет Себастьяну стать королем, по условиям сделки Милан больше не будет платить Неаполю дань. Дань – это, типа, налоги. То есть Антонио уклоняется от налогов, но еще и с убийством.

Но в защиту Антонио надо сказать, что Просперо сам толкал его на преступление. Потому что Просперо был поглощен своей магией, а все остальное его не волновало. Это как бросить машину незапертой: пусть угоняют кому не лень. И Антонио, ясное дело, подсуетился. А чего вы хотите? Просперо изрядно сглупил, так что сам виноват. Хотя Антонио, надо думать, был злым изначально, иначе он бы не воспользовался возможностью скинуть брата. И чем больше Антонио творил злодеяний, тем больше злобы копилось в нем. Это как с Макбетом. Те, кто играли в «Макбете», помнят. Как в его речи о крови. «Так я погряз в крови, что воротиться / не легче, чем на берег тот пробиться». И кто-то из вас знает об этом не понаслышке, потому что уж если ты что-то затеял, то отступать западло, и надо довести начатое до конца. Что бы там ни было.

Актеры согласно кивают; не все, но многие.

– Антонио ничему… ничем не рисковал, совершая свое первое злодеяние, потому что Просперо вообще ничего не замечал, зарылся по самые яйца… прошу прощения, Анна-Мария… зарылся по самые уши в свои магические изыскания и не видел, что происходит вокруг. Целыми днями только и делал, что вызывал духов и поднимал мертвецов из могил – кстати, зачем? – даже поесть иногда забывал. Он сам так сказал, в самом начале. И Антонио не применил… не преминул этим воспользоваться. Потому что Просперо забыл одну важную вещь: не доверяй никому. Вообще никому.

Вот такой он, Антонио. Нравится это вам или нет. Думаю, что скорее не нравится. Но у него есть свои представления, свои понятия, как у любого из нас. Когда действие пьесы закончено, все погружаются на корабль и едут в Неаполь. Что будет делать Антонио?

Давайте вспомним. Просперо вроде как его прощает. «Вроде как» потому, что он сам говорит, что на этот раз никому не расскажет о планах Антонио убить короля. Вот его точные слова: «На этот раз не выдам вас». То есть прямо сейчас не выдаст, а потом, может быть, выдаст. И тогда песенка Антонио будет спета.

Король Алонзо просит прощения у Просперо, но Антонио не просит прощения. Он ни в чем не раскаялся и ни о чем не жалеет. Скорее всего, он взбешен и зол, потому что его вероломство раскрыто, и он больше не герцог миланский, и его могут упечь в тюрягу или вообще отрубить ему голову, как это делается с предателями.

Значит, он затаил злость, и пока они все плывут на корабле, он снова строит коварные планы и подговаривает Себастьяна. Уже на подходе к Неаполю Антонио с Себастьяном проникают в каюту короля Алонзо и душат его подушкой. Их застает Фердинанд, они сражаются с ним на шпагах и убивают. Потому что их двое на одного, и они дерутся нечестно.

Потом они убивают Просперо, потому что старый дурак отпустил Ариэля, и у него больше нет никакой магической защиты. Они решают прикончить и Гонзало тоже – свидетели им не нужны, – но тот и так полумертвый от страха, и им даже не нужно его убивать, он сам склеил ласты от сердечного приступа. Потом они оба насилуют Миранду – прошу прощения, Анна-Мария, но именно так бы оно и было, – и зовут Калибана, чтобы еще больше ее унизить. Пусть ее снасильничает чудовище! Так что в итоге Калибан все-таки добивается своего.

Но когда они хотят бросить девчонку за борт, чтобы у миланского герцогства не осталось наследников, Калибан пытается им помешать. Он хочет забрать Миранду себе, снова ее изнасиловать – и не раз, – так что они убивают и Калибана тоже. Стефано и Тринкуло держатся в стороне, чтобы не попасться под горячую руку. Они оба трусы, к тому же им хочется сохранить свои должности при дворе. Никто их не винит, мы все такие.

Вот. Это наш доклад. Антонио ведет себя именно так, как от него ожидается. Просперо не предвидел такой исход. Он и в первый-то раз ничего не предвидел. Да, это не самый хороший конец для многих героев пьесы, но мы хотели рассказать правду. Как оно было бы на самом деле. Антонио – настоящий злодей, так чего вы хотели? Спасибо, ребята, – говорит он своим товарищам по команде. – Мы старались придерживаться правды жизни, без сахарных соплей.

Он возвращается на свое место все с тем же важным, надменным видом.

Класс безмолвствует.

– Блестяще, – говорит Феликс. – Вы проделали очень серьезную работу, и я не буду оспаривать ваши выводы, хотя приятного в них мало.

Неужели Антонио не будет пощады? – думает он про себя. Похоже, что нет. Шекспир тоже отнесся к нему беспощадно: после того как Просперо прощает Антонио, у последнего больше нет ни одной реплики в пьесе.

– Это жестоко, – говорит Анна-Мария.

– Да. Жизнь – жестокая штука, – говорит Змеиный Глаз.

– Думаю, команда Антонио заслуживает высший балл, – говорит Феликс. – Согласны?

Класс неохотно кивает. Им не нравится эта история: у нее несчастливый конец, и в ней нет торжества справедливости. Но взвесив все «за» и «против», они вынуждены согласиться.

– Что могло бы спасти Просперо и Миранду? – спрашивает Феликс. – И Калибана, – добавляет он.

Маракас поднимает руку.

– Матросы, – говорит он. – Они могли бы вступиться. И Боцман. Боцман уж точно.

– Может быть, – говорит Феликс. – Вполне вероятно.

Класс облегченно вздыхает: затеплился лучик надежды. Они любят, когда есть надежда. Но опять же, а кто не любит?