11

Еще никогда жизнь не казалась Ивану таким безвыходным тупиком, из которого вслепую, утратив все ориентиры, он и пытался вырулить. Да только пока все тыкался в бетонные ограждения и буксовал в неожиданных ямах. Самым мерзким во всей этой истории было то, что в ловушку его завела собственная неосторожность и неосмотрительность. В какой-то момент он свернул не туда и позорно быстро угодил в ловушку, которую уготовил ему кто-то подлый. Сейчас, переосмысливая все то, что случилось с ним за этот короткий период, и копая чуть дальше в прошлое, Иван понимал, что игра, оказывается, велась с ним и против него, а Ева оказалась лишь вспомогательным рычагом. Будь Вовка жив, Иван сейчас возразил бы другу, что живут они не скучно, а слишком по-взрослому, забыв, что жизнь – это та же игра. И чтобы продержаться партию, недостаточно прямолинейно планировать и просчитывать ходы, нужно воображать, креативить, искать нестандартные ходы, как тогда в юности.

Но кто-то помнил об этом очень хорошо. Когда Иван забирал машину из сервиса, знакомый механик проговорился, что неисправность показалась ему подозрительной. Машина недавно проходила тщательный осмотр, подобная поломка была исключена. Конечно, в жизни, тем более автомобильной, всякое случается, но в свете последних событий Иван поверил словам опытного механика. Впрочем, на какое-то время из-за проблем в компании ему пришлось отодвинуть на второй план все, связанное с прошлым, поселком, старой станцией и заняться поисками в собственном «королевстве». Главный бухгалтер сообщила о крупной утечке со счетов компании на два зарубежных. Позже стало известно и о более мелких хищениях. Но пока внутренняя служба безопасности искала следы в попытках выйти на мошенника, слухи о махинациях и хищении в компании распространились в Интернете и прессе. На этом проблемы не закончились: Ивана вызвали следственные органы по делу о гибели пятнадцать лет назад Виктора Пономарева. И все то время, что Иван отвечал на вопросы Савина, его не покидало ощущение, что на него вешают ответственность за гибель Пономарева. Но о том, что ему предъявили обвинения в убийстве, мужчина узнал, как ни странно, не от правоохранительных органов, а от бывшей жены. Эльза разбудила его спозаранку звонком и истерично завопила в трубку о своей репутации, безнадежно испорченной тем, что она связала жизнь с убийцей. Спросонья Иван не сразу разобрал, чего от него хочет бывшая и с каким убийцей она связала свою жизнь. Может, этот ее патлатый музыкант забил гитарой до смерти какого-то назойливого фаната? Он так и спросил у Эльзы, кого убил ее сожитель. Бывшая жена опешила и на мгновение замолчала. Но не успел Иван перевести дух, как она уже взвизгнула бензопилой и, срываясь на фальцет, завопила пуще прежнего. Не без труда мужчине удалось разобрать в ее крике отдельные слова. А когда он понял, что имела в виду Эльза, вскочил с кровати и, путаясь в волочившейся за ним простыне, зашагал по комнате.

– Успокойся! – рявкнул он, когда бывшая жена вновь стала причитать о своей испорченной репутации. – Ссылку вышли.

– Сам найдешь! Если в состоянии забить свое имя в гугл! – огрызнулась Эльза. – Убийца! Го-осподи! Я выходила замуж за убийцу! Лучше бы за Владимира вышла! Сволочь, зачем ты встрял?

– Если бы ты вышла за него, то сейчас бы была вдовой! – не удержался Иван, которому было неприятно напоминание о той старой истории.

– Лучше уж быть вдовой, чем женой убийцы! – выпалила Эльза. Иван хотел напомнить, что она ему уже бывшая жена, но Эльза бросила трубку.

С будущей женой его познакомил Вовка. Друг после какого-то благотворительного дефиле познакомился с одной из моделей. Девушку он заприметил еще на показе: она понравилась ему бесконечными ногами, шикарным бюстом и белокурыми локонами. И хоть все модели на показе были длинноногими и симпатичными, Лиза выделялась из всех еще и тем, что шла по подиуму походкой королевы, вздернув подбородок и прикрыв глаза густыми ресницами. Не покачивая пошловато бедрами, не переставляя осторожно длиннющие ноги-циркули в туфлях на высоченных каблуках, как начинающие модели, а шагая уверенно, твердо и одновременно с легкостью, презрев опасную обувь, скользкое покрытие и оценивающие взгляды. Когда она случайно встретилась глазами с Владимиром, то, прежде чем сделать эффектный разворот, неожиданно подмигнула. Мужчина дождался ее после показа и пригласил в ресторан. Но Лиза, представившаяся ему Эльзой, сразу дала понять, что она не из дешевых и легкомысленных девушек, в первый вечер соглашающихся на секс без обязательств. Она та, которую завоевывают. Та, которая любит турниры и выбирает только победителя. Владимир ухаживал за ней, как того и заслуживает королева. Он уже далеко продвинулся в «отборочном туре» и претендовал на роль победителя, но совершил крамольную ошибку: познакомил Эльзу с Иваном. И длинноногая королева, отвергнув всех сражающихся за ее благосклонность рыцарей, выбрала его. Впрочем, в Ивановой версии это он ее выбрал, в вечер же знакомства решив, что эта женщина будет его. И в каком-то шальном и эгоистичном азарте закрыл глаза на то, что отбивает подругу у лучшего друга. Вовка не разговаривал с ним месяц, а потом сам явился к нему с бутылкой коньяка и предложил перемирие. И хоть из-за женщин, с его слов, разворачивались целые войны, никакая красотка, пусть даже королева, не стоит того, чтобы их мужская дружба распалась. К тому же у них совместный бизнес. Коньяк был распит. А месяц спустя Вовка веселился на свадьбе Ивана, явившись на празднество в компании хорошенькой девушки. Правда, вскоре с новой пассией Володя расстался. Но потом появился у него девушка, с которой Иван так и не успел познакомиться, но к которой у друга, похоже, возникли серьезные чувства. Видимо, помня о старой истории с Эльзой, Владимир не торопился представлять свою подругу Ивану. Но незадолго до гибели признался другу, что думает сделать предложение. И не успел…

… На мгновение перед глазами встала кошмарная картина, в нос ударил запах гари, как в тот день, отколовший от его жизни важную часть. И Иван будто наяву вновь увидел прикрытое белой простыней обгоревшее тело. У Вовки никого не осталось из близких, имя его подруги не было известно, и опознавать тело пришлось Ивану. Лицо сильно обгорело, но на запястье осталась вплавившаяся в плоть знакомая Ивану серебряная цепочка-браслет, которую друг привез из путешествия. А на груди – золотой крестик. Друг принял крещение уже взрослым, и Иван тоже, как и браслет, узнал крестик, который видел не раз в те вечера, которые они проводили в ирландском пабе, сняв галстуки и расстегнув вороты офисных рубашек.

Не одеваясь, как был, Иван бросился к компьютеру и вышел в Интернет. Так и есть, бывшая жена не обманула: в ответ на его запрос поисковик выдал несколько ссылок на новость, напечатанную каким-то сомнительным ресурсом и подхваченную изданиями посолидней, что владелец сети «НовоСел» обвиняется не только в расхищении капитала, но и в убийстве пятнадцатилетней давности. Иван выругался сквозь зубы, но сумел взять себя в руки, набрал номер мобильного своего секретаря Лены и приказал связаться со всеми изданиями, распространившими «утку». Затем предупредил, что день-два его не будет в офисе.

Навигатор не сразу, но указал путь до загадочной платформы «82 километр». Решение отыскать цыганское поселение перед тем, как поехать в родной поселок, пришло спонтанно. Покоя не давало воспоминание об убегающей от него по вагонам цыганке-гадалке. Иван был уверен в том, что она его узнала. И вряд ли скрылась из-за украденных пирожков. Нет, она что-то знает! И что именно, Иван и собирался выяснить.

Ему повезло в том, что путь оказался без пробок. Чуть больше чем через час мужчина съехал с шоссе на неприметный поворот, который едва не пропустили он и хваленный навигатор. Дорога была не асфальтированной, из-за недавнего ливня в колдобинах скопились мини-озерца, и Иван в очередной раз порадовался тому, что выбрал себе в спутники такую вездеходную машину. Выбор его был продиктован не столько любовью к большим и дорогим машинам, сколько практическими соображениями: ему нередко приходилось ездить по подмосковным необустроенным дорогам, потому что большая часть складов находилась за пределами МКАДа.

Дорога привела к лесу, рассекла его ножом на две неровные части и запетляла между уходящими в небо ровными свечами сосен. Навигатор, эта коварная коробка, сконструированная явно потомком Сусанина, предательски ушел в несознанку, оставив Ивана самостоятельно разбираться с маршрутом. Мужчина чертыхнулся, но не злобно: все равно никуда с тропы не съедешь, кругом – сосновый частокол, ехать можно только вперед. А там уж куда кривая выведет.

Кривая вывела к огромному полю с дворцом в нем, а не к ожидаемым Иваном лачугам, кибиткам и лошадям. За дворцом, а иначе и не назвать было этот трехэтажный особняк с колоннами, лепниной и небольшой площадью с фонтаном перед ним, располагалась пара домин менее помпезных, но тоже поражающих воображение размерами и отделкой. Особняки вместо лачуг, дорогие машины – вместо лошадей и кибиток. Иван невольно усмехнулся и постарался отогнать мысли о том, на какие деньги процветало все это богатство. Явно не на заработанные гаданием в электричках. Увидев, в каких условиях живут эти цыгане, Иван скис, но не из-за зависти к богатству, в разы превосходящему его собственный достаток, а потому, что понял, что добиться правды от цыганки из электрички будет непросто. Он-то надеялся заплатить ей за разговорчивость. А сейчас увидел, что вряд ли цыганка бедствует настолько, что согласится за энную сумму расстаться со своим секретом. Но попытка не пытка, не зря же он отмотал столько километров! Да и ситуация у него такая, что разговорить цыганку придется во что бы то ни стоило. Иван припарковал машину на площади с фонтаном, в котором полоскали ноги трое чумазых ребятишек, и вышел наружу. Джип, стоявший напротив ведущей во «дворец» высокой лестницы, оказался той же марки, что и его собственный, но последней модели, которая еще даже не поступила в массовую продажу. Иван с гордостью бедняка прошествовал мимо так привлекающей его внимание машины к фонтану и окликнул ребятишек:

– Эй! Могу я поговорить с кем-нибудь из взрослых?

Мальчишки, как один, оглянулись на голос и уставились на гостя любопытными черными глазами.

– Кто-нибудь из взрослых есть? Позвать можете? – повторил Иван, не дождавшись от пацанов нужной реакции.

– А ты дай монетку, позову, – ответил самый старший из мальчишек, пацан лет семи.

– Тьфу ты, – ругнулся и одновременно восхитился предприимчивостью мальчишки Иван. Но все же запустил руку в карман, нащупал в нем бумажник и вытащил вслепую первую подвернувшуюся купюру, оказавшуюся тысячей. Но не успел Иван обменять ее на какую-нибудь помельче, как подлетевший к нему мальчишка уже проворно выхватил банкноту у него из руки и на всякий случай отскочил подальше.

– Дадэ! – заорал он, выполняя свою часть «договора». – Дадэ!

– Чего кричишь, Зиндело? – спросила показавшаяся из дверей особняка молодая женщина. – Отца нет, уехал, забыл?

– Тут чужой взрослых спрашивает, – мальчишка пренебрежительно махнул рукой в сторону Ивана. Женщина приложила ладонь ко лбу козырьком, рассматривая гостя, а затем решительно спустилась по ступеням к фонтану.

– Здравствуй, добрый человек! Кого ищешь?

Цыганка была красива и походила скорей на романтичных героинь из фильмов про цыган, чем на встречающихся на привокзальных площадях гадалок и попрошаек с младенцами. Черные густые волосы, спускающиеся ей за спину крупными волнами, покрывала яркая косынка, в вырезе белоснежной блузы виднелась соблазнительная ложбинка между налитыми смуглыми грудями, тонкую талию перехватывал широкий пояс с монетами, и когда девушка спускалась по ступеням, они издавали тихий звон. Черты лица красавицы были словно выточены искусным мастером: миндалевидный разрез глаз, скульптурный нос, яркий и крупный, словно цветок мака, рот. Иван даже на мгновение забыл, зачем сюда приехал, залюбовавшись девушкой. А она словно наслаждалась произведенным на мужчину эффектом и не торопилась повторять вопрос, ожидала ответа с легкой улыбкой и чуть склонив набок голову. Иван спохватился, что пауза затянулась, и торопливо проговорил:

– Я ищу одну женщину, которую встретил в электричке. Как зовут – не знаю.

Он как мог, описал цыганку, не особо надеясь на то, что красавица ему поможет. Но та поняла, о ком речь, и обрадовалась:

– Роза! Ты ищешь Розу!

– Видимо. Позови ее.

– Так нет Розы, – развела руками молодая цыганка.

– А когда она будет? Или где я ее могу найти?

– А зачем она тебе? – вопросом на вопрос ответила девушка и вновь улыбнулась, обнажив полоску жемчужных зубов. Женские чары исходили от нее дурманящим ароматом ядовитого цветка, окутывали, околдовывали, вились вокруг Ивана дымкой, захватывая в плен. Мужчина мотнул головой, избавляясь от них, словно от липкой густой паутины, и сердито ответил:

– Нагадала она мне кое-что. Но не все договорила. Пусть доскажет.

– И ты ради этого отыскал нашу деревню? – удивилась девушка. – Нас не так просто найти.

– Это уж точно, – ухмыльнулся Иван. – Прятаться вы умеете.

– Это потому, что твои братья нам не добра желают, – погрустнела девушка.

– Ну, уж я-то с миром приехал.

– Ты – с миром. Чувствую, что ты человек хороший. Но моему роду досталось, еще в прошлые времена. Легенду ты не знаешь, слушай, я тебе по дороге расскажу. Пойдем, – девушка поманила Ивана рукой, и тот, чуть поколебавшись, отправился за ней. Они миновали два дома и дальше по неасфальтированной дороге направились к видневшимся вдали сооружениям победней.

– Меня Златой зовут, – представилась девушка, бросив на Ивана через плечо мимолетный взгляд. – Я младшая жена Мирко, нашего барона. Тот мальчишка, с которым ты разговаривал, один из его сыновей.

– Сообразительный парень! – усмехнулся Иван, следуя за девушкой.

– Сколько ты ему дал? – поняла та.

– Тысячу.

Девушка молча кивнула, одобряя поступок то ли гостя, то ли предприимчивого цыганенка.

– Куда мы идем? – спросил Иван.

– К старой Вадоме. Роза ее внучка.

– Это та самая бабка, от которой ваша Роза дар гадать получила? – не сдержался от сарказма Иван, припомнив те слова, которыми оплетала его цыганка-паучиха в первую встречу.

– Зря смеешься, – ответила резко красавица и вновь бросила через плечо взгляд, на этот раз сердитый. – Вадома – знающая. Ведающая. Она не гадает. Она видит. Роза тоже умеет, но не так. У нее и половины того дара нет, что у бабушки. Повезет тебе, если Вадома с тобой говорить захочет. Нет – так и уедешь ни с чем. Так что не смейся, человек.

– Ты обещала легенду, – напомнил Иван, увидев, что до строений, оказавшихся при ближайшем рассмотрении небольшими хибарками, не так уж далеко. Не успеет Злата рассказать.

– Это не легенда, это правда. Знаешь, по соседству город есть?

– Я там родился, – сказал Иван.

– Тогда должен знать. Там станция была.

– Старая? Та, которая закрыта? – насторожился Иван.

– Да. Она. Старая и закрытая. Знаешь, почему ее закрыли?

– Невыгодно стало. Автобусную линию открыли, – сказал первое, что подвернулась на язык, Иван. Цыганка покачала головой.

– Неверно. Закрыли, потому что место нехорошее. Проклятое. Там когда-то мой народ жил. Большое поселение было. Лет сто назад или еще больше. Я не знаю. Но там всегда мой род жил, много-много лет, это место их считалось. И как бы люди ни относились плохо к моему народу, ни у кого не хватало храбрости выгнать цыган. Все знали, что та земля – непростая. В ней духи живут, они защищают мой народ. Нам сама земля помогала. Но однажды через это место ваши люди захотели пустить паровоз. Потому что вокруг были болота и леса, а то место было ровным и гладким, как ладонь. И к моему народу пришел разговаривать самый богатый человек, который приказал строить рельсы. Он хотел, чтобы мой народ уехал. Но барон отказался, хоть тот человек обещал деньги. Богатый и недобрый человек разозлился и сказал, что прогонит мой народ силой. Тогда к нему вышла разговаривать старая-престарая Ромина. Наша Вадома ей правнучкой приходится. Ромина сказала тому человеку, что нельзя строить на этой земле дорогу. Не будет счастья, а будут катастрофы, потому что земля этого не простит…

Цыганка так увлеклась рассказом, что даже остановилась в трех шагах от первого домика, вблизи оказавшегося не такими уж маленьким и бедным, как издали. Иван остановился с нею, желая узнать окончание истории, хоть уже и понимал, куда клонит цыганка. В ее устах рассказ и правда звучал как легенда – про непростое место, на котором нельзя строить, потому что какие-то духи оберегают землю. На самом деле, если очистить рассказ от витиеватых приукрашиваний, Иван увидел в нем долю здравого смысла, и решил позже посмотреть, не является ли это место сейсмически опасным, или, может, есть в почве непригодные для строительства пустоты или разломы. Если это так, то тому, что станцию закрыли, может быть другое, некоммерческое, объяснение. Ему вдруг вспомнилось, что когда он еще был ребенком, может, уже школьником, но начальных классов, взрослые говорили о крупной катастрофе. Иван решил поискать сведения и об этом. А Злата тем временем продолжала:

– … Но богатый и злой человек выкрикнул оскорбления и ушел, плюнув на нашу землю. А ночью подослал своих людей, и те подожгли наши дома. В том пожаре много народу погибло, самых слабых – стариков, детей. Погибли и лошади. Люди плакали и просили землю защитить их. И та их услышала, открылась и спрятала остатки нашего рода. Только одна молодая красавица и красавец не пожелали уходить в землю и сбежали. Поселились они в лесах. От них и продолжается наш род. У них родилось трое сыновей, которые потом взяли жен из других семей, и дочь. Наш род был такой известный, что породниться с ним было много желающих. Тем более что та девушка, которая не захотела со своим возлюбленным вместе со всеми уходить в землю, была внучкой видящей Ромины.

– А зачем же остальные в землю ушли, а не сбежали, как та молодая пара? – удивился Иван, когда красавица многозначительно замолчала. – Если желали спастись от пожара, какой смысл умирать в земле?

Девушка вскинула на него темные глаза-маслины и покачала головой:

– Не понимаешь ты, человек. Земля их не убила. Мой род живет. Но не здесь. А там.

Она сделал неопределенный жест рукой, указывая на землю.

– Мы нередко слышим голоса, доносящиеся оттуда. А к старой Вадоме иногда приходит ее прабабка Ромина. Там есть другой мир. И старики нашего рода, когда приходит время, уходят туда. Мы их не хороним, они уходят сами. И берегут наш род оттуда. Не смейся, человек. Не смейся над тем, чего не знаешь, – рассердилась цыганка, а затем резко махнула рукой на второй дом.

– Мы пришли. Вон там живет Вадома. Пойдем. Я попрошу ее поговорить с тобой.

Злата велела Ивану ожидать на улице, а сама скрылась за простой деревянной дверью. Не было девушки очень долго, так, что мужчина даже засомневался, появится ли она, не пошутила ли в отместку за его неуместный вопрос. Но когда Ивану показалось, что он ожидает уже чуть ли не час, дверь приоткрылась, и девушка поманила его в проем. Мужчина отправился следом за Златой, стараясь скрыть проснувшееся любопытство. В домах цыган ему никогда не доводилось бывать, и он даже не знал, чего ожидать – нищеты или вопиющей роскоши. Но дом убранством напомнил ему советский стиль, возведенный до абсурда. Повсюду – на стенах и полах – были ковры и дорожки, зачастую несочетающиеся между собой по цветовой гамме, но приятно глушащие шаги. Мебель – бесчисленные «стенки» и «горки», заполненные хрусталем и фарфоровыми статуэтками, тоже была из времен детства Ивана. Даже пахло в доме как-то знакомо, словно приоткрылась дверь в его советское детство. Злата тем временем, проведя гостя через проходные комнаты и бросив на ходу несколько реплик на своем языке встретившимся им по дороге дородным женщинам в косынках и цветастых юбках, подвела Ивана к закрытой двери и снова попросила подождать. При этом дверь она оставила открытой, и мужчина увидел стоявшее посреди убранной коврами комнатами вычурное мягкое кресло с широкими подлокотниками-валиками и высокой спинкой. Утопающая в нем старушка оказалась маленькой и сухонькой. Ее черные с серебристыми прядями волосы не были покрыты, сухие, похожие на птичьи лапки, руки лежали на подлокотниках, а незрячие белые глаза «смотрели» Ивану прямо в лоб, от чего мужчине стало не по себе. Злата что-то проговорила на своем языке, и старушка ответила на русском неожиданно громким и живым голосом:

– Пусть подойдет.

Иван переступил порог и остановился.

– Нет. Ко мне иди.

Злата подняла черные брови-дуги и кивком попросила Ивана приблизиться к креслу. Он подошел к креслу не без неожиданно охватившей его робости. Старая Вадома подняла свою птичью лапку и вдруг вцепилась мужчине в запястье, проворно перевернула его руку ладонью кверху и скользнула по ней сухими пальцами. Затем жестом попросила его встать на колени, и когда мужчина это сделал, ловко и быстро ощупала его макушку, лицо и плечи. При этом она «смотрела» затянутыми белой пленкой глазами куда-то Ивану за спину.

– Не все, что Роза тебе сказала, правда. Но не вини ее. Она выполняла волю одного человека. У Розы ребенок болеет, тот человек ей что-то посулил, что поможет ей сына на ноги поднять. Я это знаю, потому что Роза плакала мне.

– Что это за человек?! Кто попросил вашу внучку со мной поговорить?! – заволновался Иван.

– Недобрый. Змею на груди ты пригрел, – старуха неожиданно сильно и больно ткнула мужчину пальцем в грудину. – Сердцем ты к этому человеку сильно привязан. Любил и любишь. А он на тебя обиду сильную таит.

– Это мужчина? Вы говорите «он»?

– Человек – он. Может быть и она. Думай ты. А Розу мою не тревожь. У нее ребенок болен. Она тебе ничего не скажет. Тот человек ей много дал, но и отнять еще больше грозил, если она сделает что-то не так. Ищи того, кого всего сердцем любил. И кого обидел.

С этими словами старушка откинулась на спинку кресла и устало, словно разговор вытянул из нее все силы, прикрыла невидящие глаза. Злата тихо потянула гостя за рукав. Иван разочарованно вздохнул: на этот разговор он возлагал куда больше надежд. Но, по крайней мере, старуха подтвердила то, что он подозревал. Когда Иван уже выходил из комнаты, Вадома вдруг остановила его окликом:

– Погоди, человек! Вижу, дорогая тебе женщина в опасности. Она ищет другую женщину, молодую, и найдет, где искать. Но там, куда она собралась, опасно. Туда войти легко, а выйти уже нельзя. Останови ее. Иначе навсегда потеряешь. Оттуда выйти можно, если кого за себя оставишь. Запомни! А пойдешь за ней, сам умрешь.

Иван задержался в надежде, что старая Вадома добавит что-то еще, но та уже, похоже, задремала в своем кресле.

– Пойдем, – снова потянула его за рукав Злата и решительно вывела из дома на улицу. Там девушка остановилась и развернулась к Ивану.

– Запомни, что тебе сказала наша Вадома. Она не со всяким решает говорить.

– Но она ничего конкретного не сказала! Только попугала.

– А на что ты надеялся? – усмехнулась девушка. – Что тебе имя, адрес и фотографию дадут? Ищи сам своего врага! Он близко. Слышал, сказали тебе, что змею у сердца пригрел? Женщина это, чувствую! Любил или любишь плохую женщину! Она тебе и мстит.

Иван отблагодарил Злату за помощь и сел в машину. Навигатор известил, что до родительского дома меньше получаса езды. Из цыганского поселка Иван выбрался без проблем, но когда уже ехал по шоссе, заподозрил неладное. Вначале завис навигатор, но эта часть дороги была знакома, поэтому мужчина просто выключил гаджет и продолжил путь по памяти. Проехал он, как ему показалось, не меньше двадцати минут, а шоссе все раскатывалось однотонным ровным полотном, нужный поворот так и не показывался. Иван встревожился, не пропустил ли его, и решил проехать вперед еще минут пять, а затем, если не увидит знакомую дорогу, развернуться. И только тогда он обнаружил, что время на часах не меняется, словно они тоже, как навигатор, зависли. Ко всему прочему стала портиться погода: на небо наползла тяжелым одеялом невесть откуда-то взявшаяся грозовая туча, солнце спряталось за ней, бросив день тонуть в преждевременных сумерках, а поднявшийся ветер швырнул в лобовое стекло охапку бурых листьев. Часть их налипла на стекле, мешая обзору. Иван включил «дворники» и бросил мимолетный взгляд на панель: часы по-прежнему показывали один и тот же час, тогда как номера, обозначающие пройденные километры, поменялись. Иван не мог бы назвать точную цифру, которая стояла раньше, но готов был поклясться, что обновленная стала меньше той, что была раньше. С его машиной что-то было не в порядке, как и с самой дорогой, которая удивляла не только не сменяющимся пейзажем, но и полной безлюдностью. Ни одной машины – ни по встречной полосе, ни впереди, ни сзади его внедорожника за весь этот участок пути так и не показалось. Машину Ивана будто поставили на огромную беговую дорожку: километры отматывались, причем назад, а вокруг ничего не менялось, он ехал, но никуда не мог приехать. Иван постучал пальцем по стеклу часов, словно это могло заставить цифры смениться, и прибавил газу. Деревья замелькали быстрее, и, наконец-то, по правую руку появился первый поворот. Ивану он показался знакомым. Мужчина, не раздумывая, свернул, но вскоре понял, что ошибся. Дорога привела его не к въезду в поселок со стороны столицы, а к железнодорожному переезду. Шлагбаум был поднят, и Иван без опаски въехал на широкое полотно. Он пересек первую колею, а когда вторая оказалась под брюхом внедорожника, машина вдруг заглохла и встала. И как Иван ни старался ее завести, все попытки оказались холостыми. За окном хлынул дождь, такой сильный, словно в небе кто-то рывком раздернул гигантскую «молнию», и накопившиеся тонны воды обрушились водопадом на землю. Струи колотили по капоту машины, рикошетили крупными брызгами на и без того тонувшее в потоках воды лобовое стекло. Разгневанный ветер неистово трепал макушки росших за переездом деревьев, обдирал с них еще не пожелтевшую листву и швырял ее не на землю, а подкидывал в припадочном приступе вверх. И все же не смотря на такую непогоду за окном, Иван от усердий и непонимания ситуации вспотел. В сердцах он стащил с себя блейзер и швырнул его на заднее сиденье. И только тогда в боковое окно увидел стремительно надвигающийся на его заглохшую машину состав. Из-за ненастья Иван не услышал ни шума, ни гудка, если тот был. Он торопливо нажал на сигнал, извещая локомотив о своей аварии, и еще раз предпринял попытку завести машину. И только когда хищная облупленная морда локомотива показалась в опасной близости, расстегнул ремень безопасности, дернул дверную ручку и на этот раз уже похолодел от страха. Двери он заблокировал еще когда отправлялся в путь – по старой привычке, только вот разблокировать их сейчас не получалось. Как не удалось и опустить боковые стекла. Машина превратилась в камеру смерти, которую через пару мгновений сомнет несущийся состав. Иван в отчаянии закричал и ударил по гудку кулаком, вложив в этот удар всю силу предсмертной агонии. Он отвернулся, чтобы не видеть убивающую его страшную морду поезда, и в этот момент заметил мелькнувшую за лобовым стеклом тень, словно кто-то, очертаниями похожий на высокого человека, пробежал перед его машиной. А в следующий момент состав, необъяснимым образом свернувший с его колеи на свободную, пронесся за его спиной. Все случилось так быстро, что Иван и опомниться не успел. И только когда увидел в окно слева уносящийся в мглистую дождливую даль хвост состава, с облегчением выдохнул и сцедил часть пережитого страх с крепким ругательством. Кто-то, похоже, спас ему жизнь, успев перевести стрелку. Но как такой излишне рискованный маневр не повлек за собой катастрофы? Впрочем, рассуждать об этом уже не стоило.

Сколько он просидел так, часто дыша и утирая тыльной стороной ладони струящийся по лицу холодный пот, Иван не знал. Очнулся он от неожиданного стука в боковое окно со стороны пассажирского сиденья. Мужчина резко повернул голову и едва не вскрикнул, увидев прижатое к стеклу страшно худое и оскалившееся в зловещей улыбке лицо. А некто, словно не смутившись тем, что своим видом может напугать, поднял истощенную руку и пару раз хлопнул ладонью с растопыренными пальцами по стеклу – словно просился, чтобы его пустили. Иван снова выругался и инстинктивно повернул ключ зажигания. Машина на этот раз фыркнула и завелась. Жуткий старик отлепился от стекла и даже, как Ивану показалось, махнул ему костлявой рукой на прощание.

Иван гнал на всех парах от страшного места, чуть не погубившего его. И только когда уже въехал на одну из городских улиц, сбавил скорость. Тогда он и заметил еще одну странность: асфальт в городе был сухим, словно тут давно не было дождя. С чистого неба сияло солнце. А время на часах ушло вперед ровно на полчаса. Иван осторожно покосился на цифры, обозначающие проехавшие километры, и убедился, что и здесь все так, как и должно быть. После всего, что с ним произошло, он уже даже не поразился такой «мелочи», но удивился, заметив, что по какому-то наитию приехал не к родительскому дому, а к высотке Евы. Разворачиваться Иван не стал, нашел место для парковки и поднялся на нужный этаж.

Ева открыла ему сразу. И снова она, как и в тот раз, когда он пришел к ней впервые, оказалась при полном параде, словно собиралась уходить. Только тогда Ева не удивилась его визиту, а в этот раз ее глаза расширились, будто в панике. Иван заметил, что в облике девушки что-то изменилось, сделав ее еще привлекательней. И понял, что она подстригла волосы, и те теперь спускались к плечам в удивительно красивом платиновом каскаде. Но восхититься вслух и отпустить девушке заслуженный комплимент Иван не успел, потому что, отойдя от шока, вызванного его визитом, Ева вдруг разразилась гневным криком. В потоке неожиданно обрушившихся на него упреков и обвинений Иван не сразу смог уловить суть того, в чем его обвиняют, потому что Ева без логики швыряла слова-камни, бросалась от одного берега к другому и никак не могла остановиться, не смотря на его попытки ее утихомирить. Она просто его не слышала. В этом потоке, который увлекал ее все дальше и дальше к опасному обрыву, смешалось все – обвинения в том, что он пропал и не отвечал на сообщения, ее прорезавшееся беспокойство за него, страх того, что обвинения в его адрес в гибели Пономарева окажутся правдой, ее собственные сомнения в его честности. И что-то еще. Что-то, что родилось не в эти дни короткого общения с ним, а пряталось в ее душе с давних времен, но сейчас под силой обстоятельств и вопреки ее желаниям обнажилось. Потрясенный, Иван оставил попытки заставить Еву его услышать, и просто молча смотрел на нее, невольно восхищаясь заигравшей яркими цветами ее обычно неприметной красотой. Скулы девушки от гнева окрасились румянцем, глаза разгорелись синим огнем, бледные губы, с которых она еще в самом начале в каком-то порыве стерла помаду, порозовели и раскрылись утренними бутонами. Ева в гневе была не просто красива, а прекрасна. Ивану невольно вспомнилась его бывшая жена во время скандалов. Красавица Эльза в такие моменты резко дурнела и становилась отвратительной: ее рот растягивался и становился по-лягушачьи большим, глаза некрасиво выпучивались, кожа неравномерно покрывалась пятнами, словно гигантскими бородавками. Эльза каждый раз норовила отравить его ядом, и если не убить, то посильней ранить. Ева же, крича на него, словно просила опровергнуть обвинения, которые ему предъявили, и злилась вовсе не на Ивана, а на обстоятельства, выплескивала с криком пережитый страх и молила о защите. Еще не успев осознать свой поступок, действуя на порывах и инстинктах, Иван шагнул к девушке и решительно накрыл ее розовые губы своими. Поцелуй вышел грубым и ошеломляющим, как пощечина. Ева задохнулась от неожиданности, замолчала и вдруг совсем по-детски всхлипнула. А потом обмякла в его объятиях. Он крепче прижал ее к себе, не давая упасть, и почувствовал, как отстукивает лихорадочный ритм ее сердце. Она инстинктивно дернулась, будто желая отстраниться от него, а потом, напротив, поддалась телом к нему, вжимаясь грудью в его, и ответила на поцелуй.

Губы у Снежной Королевы оказались горячими и пахли земляничной весной. Их хотелось целовать не грубо и жадно, а нежно и неторопливо, смакуя момент и желая продлить его до вечности. Его удивило и восхитило то, что Ева, еще мгновением раньше позволяющая ее целовать грубо и напористо, в тот момент, когда он тронул ее губы невесомым прикосновением, застонала от нетерпения и перехватила у него инициативу. И земляничная весна с прохладными ветерками резко сменилась жарким летом с его упоительно-пряными южными ночами, ароматно-пьянящим мускателем и сладостью созревших фруктов. Мысли отключились, улетели к далеким звездам, а весь мир внезапно то ли сжался до микроскопичной точки, то ли, наоборот, превратился в бескрайнюю Вселенную. И в этом южном лете с его морскими бризами, темными густыми ночами и волнующим ягодно-фруктовым ароматом Ивану внезапно захотелось провести вечность. С ней, Королевой, вовсе не снежной, холодной и далекой, а такой близкой, родной, застенчиво-нежной и, одновременно, по-летнему жаркой. Ему вдруг показалось, что он открыл ее секрет, тот, который она заметала вьюгами и превращала в льдинки в надежде спрятать понадежней – не от себя, от него. В этой сказке Ева была не Снежной Королевой, а несчастной заблудившейся Гердой, годами ожидавшей, когда оттает сердце ее Кая. Он все понял, и душу вдруг затопила горячая радость, словно та и правда избавилась от ледяных оков.

Внезапно кто-то вцепился Ивану в затылок и резко дернул за волосы назад, так, что он невольно отстранился от Евы и выпустил ее из объятий. А мгновением позже что-то острое впилось ему в лодыжку. Иван дернул ногой и услышал в ответ глухое рычание, утонувшее в возмущенном вопле:

– Как ты смеешь совращать мою дочь?!

Иван мотнул головой и взвыл от боли, которая, казалось, пронзила его от макушки до щиколоток, потому что мать Евы так и не выпустила из цепких пальцев его волосы, а злобный малыш Шварценеггер вновь вцепился острыми зубками ему в щиколотку.

– Что это вы тут себе позволяете?! – продолжала возмущенно громыхать миссис Смит, держа его за вихор, как провинившегося школьника, в то время как Иван, дрыгая ногой, пытался избавиться от нападающей на него псины.

– Это что вы себе позволяете, черт вас побери! – в сердцах выругался Иван и вновь дернул головой. На этот раз мать Евы выпустила из кулака его волосы, и мужчина наконец-то смог развернуться к женщине. Багровая от гнева, та, казалось, готова была уничтожить его взглядом. Вот уж подобралась парочка – два Терминатора. Иван резко наклонился, отодрал от ноги приставшего к ней репьем Шварценеггера и сунул рычащую собачонку в руки пылающей негодованием миссис Смит. Женщина инстинктивно прижала к себе собаку, которая, оказавшись на руках у хозяйки, сорвалась на истеричный лай в адрес Ивана. Ева все это время стояла в молчаливой растерянности, прижав обе ладони к покрасневшим, будто от пощечин, щекам.

– Как ты смеешь целовать мою дочь, когда у самого – жена? Думаешь, я тебе позволю обманывать мою девочку?! Да я тебя сейчас по лестнице спущу! – кипела и клокотала гневом миссис Смит, тыча в лицо Ивану разрывающимся от лая псом. Мужчине только оставалось уворачиваться от оскаленной пасти, которая, не смотря на свою миниатюрность, могла ощутимо прихватить его за нос.

– У меня нет жены! С чего вы взяли?! – выкрикнул Иван, готовый уже сам спуститься по лестнице, да только миссис Смит, не смотря на свои угрозы, загораживала ему путь к двери.

– А эта певичка и фотомодель? – подозрительно сощурилась женщина.

– Да уберите вы свою собаку, бога ради! – отмахнулся Иван от щелкающей челюстями уже возле его правого глаза собачей морды. – Чего вы мне ею в лицо тычете!

– Мама, отпусти Шварценеггера, у него же стресс будет! – опомнилась Ева.

– Точно, у меня уже стресс, – поддакнул Иван. Миссис Смит сверкнула на него глазами, но все же опустила чихуахуа на пол и уперла освободившиеся руки в бока.

– Отвечай! Ты разве не женат на певице этой, как ее там?..

– Эльза, – подсказала Ева и покраснела еще больше. Иван подозрительно покосился на девушку, пытаясь вспомнить, упоминал ли при ней имя и род занятия бывшей, но удержался от комментариев. В конце концов, его имя на всех заборах Интернет-прессы большими буквами сейчас написано. Наверняка, в тех статейках и Эльзу упомянули.

– Не женат я ни на Эльзе, ни на ком другом. Был! Но развелся.

– Почему? – сощурилась миссис Смит, отмахиваясь от одергиваний дочери.

– Какая вам разница? – буркнул Иван, но смягчился. – Не сошлись характерами. У Эльзы он истеричней, чем у вашего пса.

– Но-но! – предупреждающе взревела миссис Смит, а Шварценеггер обиженно тявкнул.

– Кстати, ваш Терминатор мне ногу прокусил, – вовремя ввернул Иван.

– Он не ядовитый, – проворчала миссис Смит, но, как показалось мужчине, сконфуженно. – Ева, принеси что-нибудь обработать рану.

– Обойдусь. Сами же сказали, не ядовитый, – невольно улыбнулся Иван. Но Ева уже вернулась откуда-то с бутылочкой йода, ватными дисками и пластырем.

– Пойду чайник поставлю, – вздохнула миссис Смит. И уже с кухни донеслось ее приглушенное ворчание:

– Полчаса всего с собакой гуляла, а Евку уже успели совратить. Нечего мне было про дружбу заливать, я ж их насквозь с самого начала видела!

Ева с Иваном переглянулись, но девушка тут же смущенно отвела глаза. Иван мягко взял из ее рук ватный диск с йодовым пятном на нем и прижал к прокушенной лодыжке.

– Не сердись на маму, – пробормотала Ева, когда он заклеивал укус пластырем.

– За что? – деланно удивился Иван. – Не она же меня покусала.

Губы Евы, все еще яркие после его поцелуя, тронула легкая улыбка.

– Вы идете чай пить или нет? – закричала с кухни миссис Смит, но уже не ворчливо, а с плохо скрываемой радостью в голосе. Иван тихо вздохнул. Ему не хотелось пить чай. Ему хотелось взять за руку Еву, посадить в машину и увезти куда-то очень далеко, туда, где лето еще не раздает прощальные поклоны, туда, где можно бродить босиком по кромке моря, оставляя недолговечные следы на леденцовом песке, туда, где легкий бриз шаловливо треплет волосы, где к сладости поцелуев примешивается морская соль. Похоже, Еве тоже не хотелось пить чай, только мысли ее в этот момент были не такими легкими и романтичными.

– Я собиралась уходить. У меня встреча. Это моя последняя надежда отыскать Тину.

Три короткие фразы, озвученные ее тихим голосом, придавили тремя тяжеленными плитами и вернули Ивана в реальность, в которой вся радость была замарана неизвестным вандалом черным мазутом. И пока они не отыщут его, уготовившего Ивану ловушку, пока они не разыщут Тину, не будет у них с Евой ни южного лета, ни новогодне-праздничной зимы.

– Я с тобой, – вырвалось у него, прежде чем он успел спросить, где и с кем она собиралась встретиться. Ева молча кивнула.

– Идите, – вздохнул кто-то рядом. Ева с Иваном вместе оглянулись и увидели стоявшую в дверях кухни миссис Смит, которая услышала их разговор. – А чай потом попьем. Приходите, Иван. Мы вам тут всегда рады.

Он усмехнулся и красноречиво покосился на выглянувшего из кухни Шварценеггера.

– Он вас больше не тронет! – пообещала сконфуженно хозяйка собаки. И вдруг спохватилась:

– Погодите! Я вам булок заверну.

– Мама, мы скоро вернемся!

– А я не вам! Там во дворе какая-то блаженная гуляет. Девка молодая совсем, а умом тронутая. Не знаю, откуда она сбежала, и как ее отпустили. Может, голодная? Отнесите ей булок, я свежих купила, но не догадалась сразу дать.

С этими словами миссис Смит скрылась на кухне и появилась уже с прозрачным пакетом, в котором лежали плюшки и сдобные булочки, а так же бутылочка йогурта. Иван принял из рук женщины пакет, а Ева вдруг разволновалась:

– Ма, та девушка была одета в какие-то многослойные одежды? Юбки, шали…

– Я не рассмотрела, но похоже.

– А она тебе ничего не говорила?

– А что она должна была мне сказать? – удивилась мама. – Присела над Шварценеггером и с ним разговаривала, очень ласково. А Шварцик ей брюшко подставил погладить. Ты знаешь, что к незнакомым он относится очень настороженно. А с этой девушкой прямо млел. Сразу понятно, что она – добрая душа и животных очень любит. Жаль, молодая еще такая… Отнесите ей гостинец!

– Ой, ма, что же ты сразу не сказала, что встретила во дворе эту девушку?! – застонала Ева и бросилась отпирать дверь.

– Ты не говорила, что она тебе зачем-то нужна! Да и у вас тут такое безобразие творилось, что…

Но Ева ее уже не слушала. Она выскочила на площадку и, не став дожидаться медленного лифта, побежала вниз, перепрыгивая, как в детстве, через ступеньки. Иван, прижимая пакет с булками и йогуртом к груди, бежал за ней следом.

– Ты мне объяснишь, на кой тебе сдалась эта блаженная? – крикнул он. Но Ева только махнула рукой. Остановилась она только во дворе.

– Нет ее. Ушла, – разочарованно выдохнула Ева. Иван поставил пакет на лавку и вопросительно поднял брови.

– Мне кажется, я поняла, кто она, – пояснила Ева. – Молодая девушка с чудинкой, которая постоянно вертится то возле моего дома, то на старой станции. Которая, к тому же, очень любит животных… Может, если бы она была в очках, я бы сразу ее узнала. Но без такой приметной детали, увы.

– Погоди, ты хочешь сказать, что эта сумасшедшая – та девица из нашей компании? Как ее… Евгения?

– Угу. И мне кажется, что она что-то знает и все время пыталась это сказать. Только никто на нее не обращал должного внимания. Пойдем, поищем ее.

Они обошли все дворы, и за это время Иван успел кратко рассказать Еве о своих «приключениях», начиная с проблем в компании и заканчивая визитом к цыганам и странным происшествием на станции, едва не стоившим ему жизни. Ева ужаснулась и надолго замолчала, осмысливая услышанное.

– Следователь мне изначально намекал, что подозревает в причастности к гибели Вити тебя, а потом и вовсе заявил прямым текстом, что ты вьешься вокруг меня потому, что начались поиски Тины на станции.

– Ева, клянусь тебе, что я не убивал Пономаря! Как и ты, я не знаю, кто это мог сделать и что там на самом деле произошло. Веришь мне?

Девушка подняла на него синие глаза и после недолгой заминки кивнула. И так как она продолжала всматриваться ему в глаза, словно ожидая от него ответа, Иван без слов взял в ладони ее лицо и вновь поцеловал Еву в губы. И снова она не стала противиться, напротив, ответила ему. Но затем первая прервала поцелуй и мягко высвободилась из его объятий, так, словно желала напомнить Ивану о более срочных делах. Он тихо вздохнул, принимая ее правоту.

– Мы найдем этого человека. Это кто-то из нашей компании, иначе и быть не может. И Тину тоже найдем.

– Надежды с каждым днем все меньше, – удрученно проговорила Ева. – Все силы, похоже, бросили на расследование того преступления пятнадцатилетней давности, а не на поиски моей сестры.

– С кем ты сейчас собиралась встретиться?

– С Вероникой. Девушкой, которая учится классом младше Тины. Она куда-то уезжала на каникулы. Мы с мамой дважды ездили к ней и безрезультатно. Вот, очередная попытка застать ее дома. Она живет в соседнем поселке, туда ходит автобус.

– Пойдем к машине, и по дороге к Веронике ты мне все расскажешь. Евгению поищем потом. Сдается мне, она отправилась на старую станцию. Что-то ее туда каждый раз манит.

Иван отвел Еву к своему джипу и галантно открыл дверь. Девушка забралась в салон, аккуратно пристегнула ремень и сложила руки на коленях. По всему было видно, что чувствует она себя неловко. То ли никогда не ездила в таких машинах, то ли общество Ивана, не смотря на два поцелуя с ним, ее все еще продолжало смущать.

– Расслабься, – засмеялся мужчина и завел двигатель. – Ну а теперь рассказывай. Что тебе удалось узнать за эти дни?

Ева кивнула, но вместо того, чтобы начать свой рассказ, вдруг спросила:

– Ты ведь специально не сказал мне, зачем тогда лазил с Володей на старую станцию?

Иван удивленно поднял брови, не понимая, о чем она. И Ева терпеливо пояснила:

– Ты мне рассказал о том дне, когда вы с Володей забрались на станцию, о встрече со страшным стариком и о своем падении. Но когда я тебя спросила, зачем вы вообще залезли на станцию, ответил что-то невразумительное.

– Ева, но я действительно не помню! Столько лет же прошло!

Джип пропетлял дворами и наконец-то выехал на дорогу, ведущую на шоссе.

– А мне кажется, что должен помнить, потому что к походу на станцию готовился с особой тщательностью.

– Ева, ради бога, не говори загадками! Я действительно не понимаю, о чем ты.

Краем глаза Иван заметил, что Ева пристально рассматривает его профиль, словно следит за реакцией, и догадался, что она задумала для него какую-то проверку. Значит, не до конца доверяет. Обидно. После всего, что между ними было… Или что могло быть, если уж быть до конца честным.

– Мне рассказали, что ты ходил в библиотеку и собирал сведения о станции и всяких историях, с ней связанных. Но больше всего тебя интересовала история о пропавшем во времена Второй мировой войны немецком поезде с награбленными произведениями искусства и золотом.

– Впервые слышу, – буркнул Иван. – И что, это правда? Что тут пропал поезд?

– Согласно легенде.

– Клянусь, что не знал. Не веришь? Придется, значит, снова тебя целовать, чтобы поверила. Погоди, сейчас припаркуюсь, – шутливо добавил он. Ева наконец-то улыбнулась и выдохнула с заметным облегчением:

– Значит, это был не ты. Мне моя сотрудница, старожила, Тамара Андреевна, рассказала, что помнит, как в те времена в библиотеку ходил один парень, по описанию похожий на тебя, и собирал сведения о том поезде. Она описала того парня как высокого симпатичного брюнета.

– Ну-у, Ева… Высоких брюнетов сколько угодно было, есть и будет! К тому же Вовка был симпатичным высоким брюнетом, не забывай.

– Значит, он. Интересовался тем поездом. Он тебе ничего не рассказывал?

– Нет. Только не говори, что Вовка в тот день отправился на станцию и меня за собой потащил, чтобы разыскивать мифический поезд! Это же смешно. Расскажи уж, не томи, все эти легенды и истории, что ты нашла. Как ты уже знаешь, цыгане меня тоже легендами потчевали. Кстати, не мешало бы проверить, был ли такой приказчик тогда на самом деле? Который поджег цыганское поселение, а потом погиб при строительстве станции.

– Что-то подобное мне попалось. Жаль, я оставила дома все ксерокопии, – погрустнела Ева.

– После мне покажешь.

– Угу. Место, на которой выстроили станцию, непростое. Там проходит тектонический разлом, эта зона считается геопатогенной. Я видела карту и читала брошюру с научными исследованиями.

– О! Ты меня опередила. После рассказа цыганки я хотел поискать что-то такое, – обрадовался Иван. – Значит, у пропажи поездов и людей может быть научное объяснение. Хотя такая версия и не дает объяснений, как мне дважды, один раз – с тобой, удалось увидеть проезжающие мимо станции старые локомотивы.

– В других статьях говорилось об этой зоне и как об аномальной, – сказала Ева. – Здесь не один поезд пропал. И что есть много свидетелей, которые видели в разные времена и независимо друг от друга проезжающие по этому отрезку старинные поезда. Не только советские локомотивы, но и паровозы.

– Поезда-призраки? Гм… Только вот мне кажется, что если бы такой «призрак» тогда сшиб нас с тобой или сегодня утром меня, то вряд ли бы мы с тобой сейчас вели такие интересные беседы.

– Об этом тоже говорилось в статьях, что призрачные поезда становились виновниками вполне материальных бедствий и катастроф. Как мелких, вроде сбитого голубя, так и крупных, которая случилась в девяносто третьем году.

– Что-то такое припоминаю.

– Во всем обвинили стрелочника Шумова Вениамина. Будто он неправильно стрелку перевел. Но странным было то, что повреждения двух первых вагонов оказались такими, словно поезд на скорости столкнулся лоб в лоб с другим составом.

– Погоди, как ты сказала? – встрепенулся Иван. – Шумов Вениамин? Мне почему-то эта фамилия, особенно в сочетании с таким редким именем, кажется знакомой. Дай время, вспомню, где слышал.

– Наверняка в связи с той катастрофой.

– Нет. Гораздо позже было, – качнул головой Иван. – Расскажи все по порядку. Скоро мы приедем, так что постарайся быть краткой. Саму суть.

Ева закончила свой рассказ в тот момент, когда они въехали на нужную улицу, образованную обычными «хрущевками». Дворы и проезды здесь оказались настолько узкими, что припарковать крупногабаритный джип оказалось негде. Иван, сбросив скорость, медленно кружил по району в поисках подходящей парковки, но безуспешно.

– Ты до сих пор продолжаешь считать, что твоя сестра пропала именно на старой станции? – спросил вдруг Иван совсем не то, что ожидала Ева.

– Да, – после некоторой заминки ответила она. – Чувствую. Да и такая стена, на фоне которой было снято видео, есть там. Я ее нашла. И в сообщении, которое Тине отправили в то утро, наверняка зашифровали старую станцию.

– Вот как раз сообщение меня и смущает, Ева. Тине назначили конкретное время, она тут же сорвалась. Но свидетели видели ее в тот час совершенно в другом месте, далеком от станции. Если не сказать, в противоположном. Потом ее одежду нашли вообще в озере.

– Но ночью видео было снято на станции.

– Ты так решила на основании увиденной кирпичной стены? Но такая стена могла быть где угодно!

– Но зачем потом меня привезли на станцию? И ты там тоже оказался. Ты же сам говорил про связь…

– Да, говорил. Ладно, допустим. Тина была на станции.

– И что-то ее там напугало! – напомнила Ева.

– Она могла убежать. И это значит, что она не осталась там. Если бы знать, кто ее напугал или что! Хотя у меня тут есть версия. И, похоже, ты тоже об этом думала, раз мы едем к этой Веронике. Наверняка в этой дурацкой игре, которую придумали неугомонные детки, было место всяким страшилкам. Надеюсь, эта девушка Вероника сможет нам что-то рассказать.

– Иван, высади меня возле подъезда. А потом, когда найдешь парковку, подходи, – предложила Ева, когда они вновь подъехали к нужному дому. – Квартира семнадцать.

– О'кей! – кивнул мужчина, притормаживая. И прежде чем Ева вышла, добавил:

– Кстати, я вспомнил, от кого слышал фамилию Шумов. От Долговязого. Кажется, он как-то обмолвился мне, что собирается встретиться с каким-то железнодорожником, Шумовым Вениамином, чтобы поговорить с ним насчет игры. Это было незадолго до того, как он предложил «полевку».

– Он разговаривал с тем пропавшим стрелочником?! – воскликнула Ева.

– Не знаю, разговаривал ли. Просто обронил вскользь при мне и все. Ладно, беги! Я сейчас подойду.