Глава девятая
Французский академический

Обсуждение идеи Пауля было крайне интересным, но вопрос спасения своих шкур от инквизиторского ока – насущным. Примитивные инстинкты победили тягу к знаниям, и мы, не сговариваясь, ретировались из музея.

Как ни странно, страж выпустил нас без каких-либо возражений, лишь в спины прилетело ворчливое:

– Как хорошо, что это мужское заведение. Не приведи Творящий миры, в этих стенах будут учиться женщины: перед их хитростью и изворотливостью бессильно любое высшее образование.

Вампир от услышанной фразы просиял, да и Марио гордо поднял нос: дескать, лишь мужчинам дано познать науки. Удел же женщин – уловки. Шовинисты, в свои дремучие века не познавшие гендерной революции. Хотя… сдается мне, что одна из причин, почему в институте, из которого я некогда сбежала, царили такие жуткие нравы, кроется в том, что для мужского сознания во все времена хорошая жена – это всегда лишь тень мужа. Мало кто из представителей сильной половины согласился бы, чтобы его благоверная затмевала его умом, активностью, деловой хваткой. Прощалась и поощрялась в этом списке лишь красота. Ею дозволялось блистать. Взрастить же внешне смиренный идеал проще в условиях, когда вокруг царят патриархальные устои. Из девушки, выросшей в современном обществе и вобравшей в себя с воздухом азы феминизма, сделать это гораздо труднее. Именно поэтому аристократы от магии предпочитали выпускниц Института благородных чародеек.

Мне стало интересно. Если девушек воспитывали в духе подчинения, то как дело обстоит с юношами в кадетском корпусе?

Мы шли по широким светлым коридорам. Пластиковые окна, жалюзи и римские шторы, современная живопись… сдается мне, с методикой обучения кадетов тут все иначе. Гораздо прогрессивнее, что ли. Как оказалось чуть позже, мои предположения были верны.

Мы остановились перед дверью, не отличавшейся от своих товарок ничем другим, кроме лаконичной таблички: «Приемная». Не сказать, что в коридоре при этом не было ни души. Но и сплошного потока тоже не наблюдалось. Лишь несколько встречных кадетов и пара преподавателей.

Пауль остановился перед дверью, тряхнул головой, отчего его волосы рассыпались по плечам, небрежно распахнул рубашку и решительно взялся за ручку двери.

– Досчитайте до трехсот и входите, – хитро улыбнулся он и шагнул за порог.

Марио недоуменно взглянул сначала на меня, потом на дверь и нахмурился. Вообще, этот замкнутый паренек импонировал мне своими рассудительностью и выдержкой. Я в его возрасте была куда более инфантильной и порывистой… Хотя, если бы меня мой дядя запихнул на костер, а родители ему бы даже помешать не пытались, тоже быстро бы повзрослела. А еще возненавидела бы всех и вся… А этот Марио – держится. Пока я размышляла, объект моих дум прокашлялся и тихо спросил:

– А что Пауль там делает?

Все же пережитое пацаном не искоренило любопытства. Улыбнулась.

– Думаю, совершенствует то, что сейчас принято называть пикапом. А попросту – соблазняет, – решила просветить парня.

Банальная фраза заставила уши юноши заалеть. Его дыхание чуток участилось, а на лице появилось выражение брезгливости.

– Что тебя смутило? – решила спросить прямо, поскольку реакция Марио меня немного озадачила. Понимаю, что казановистое поведение Пауля далеко от нравственности, но все же Марио не мог не знать, откуда дети берутся. Или мог?

– Мужеложество, – через силу все же выдавил из себя собеседник.

От такого однозначного вывода я подзависла. Нет, Пауль, конечно, был ходок не только до дамского полу, но все же так решительно утверждать о том, что за дверью мужчина…

– А при чем здесь нетрадиционная ориентация, в смысле мужеложество?

Иногда, чтобы дать правильный ответ, необходимо отвечать вопросом на вопрос.

– Ну как же. Обычно секретари – это уже мудрые мужи, намного реже – расторопные юноши…

И тут до меня дошло, что на одну и ту же ситуацию мы с Марио смотрим с точки зрения разных эпох. В его время говорили: «Дамам место», – имея в виду кухню и постель. Мальчишка и помыслить не мог, что ныне большинство секретарей – женского пола.

– Знаешь, за те пару сотен лет, что мы перескочили, мир разительно поменялся.

– Исчезли взятки, борьба за власть и воцарились добро и справедливость? – въедливо уточнил парень, показав тем самым зубы и припомнив мне причину, по которой он мне понадобился.

Мысленно посчитала до трех, успокаиваясь, чтобы не наговорить лишнего. Все же этот парень золото, когда молчит. Но стоит ему открыть рот – способен довести меня до белого каления на раз. И это он еще молодой… а что будет лет через двадцать, когда заматереет?

– Нет, увы, коррупцию все так же не победить, с ней можно только договориться. Политика и ныне – средоточие властолюбия и корысти. Добро, чтобы быть добром, должно уметь отвечать на пощечину хуком слева. И все же мир поменялся. Хотя бы в бытовом плане.

Не знаю, сколько бы мы еще проговорили, потеряв счет времени, если бы не высунувшаяся растрепанная голова Пауля.

– Чего застыли? – осведомился вампир. – Быстрее входите!

Упрашивать нас не пришлось. В приемной же нас ожидало непередаваемое зрелище: за пять минут из солидного и строгого кабинета устроить гнездо похоти и разврата мог только Пауль. К слову, вампир в данный момент был облачен в костюм Адама, прикрывая самое дорогое папкой с бумагами.

Дама, еще недавно бывшая воплощением чопорности (судя по небрежно брошенному на стол наряду, состоявшему из длинной черной юбки и глухой блузы с жабо на старинный манер), возлежала на кресле в весьма интригующей позе. Ее затуманенный взор был прикован к Паулю, а прерывистое дыхание и капельки пота свидетельствовали, что реактивный процесс соблазнения завершился к взаимному удовольствию.

– Горячая штучка! – одобрительно протянул вампир, делая шаг навстречу своей нечаянной любовнице.

Марио же застыл столбом посреди кабинета, не зная, как реагировать на происходящее. Наверное, если бы парнишка увидел ожидаемую сцену мужской любви (Марио так до конца мне и не поверил, что мир изменился), был бы не так удивлен. Вид же обнаженной эльфийки, чья раса испокон веков презирала разнузданность, считала занятие любовью животным инстинктом, а некоторые высокодуховные представители умудрялись продолжить род (то бишь обменяться генетическим материалом) при поцелуе у алтаря, вызвал у парня шок.

Меня же заботило другое:

– Она точно ничего не вспомнит?

– Да. Хоть мне и недоступна иная магия, убеждать я умею, особенно если собеседник находится близко и горизонтально, – спошлил Пауль и протянул мне папочку. – Вот. Здесь список всех зачисленных на первый курс.

Я, не обращая внимания на вампира, весьма напоминавшего по степени экипированности классическую статую Аполлона с фиговым листочком, углубилась в бумаги.

– Вписывай наши имена, – поторопил меня клыкастик. Мои чары хоть и могут обойти любой амулет и ментальный блок, но недолговечны.

Я схватила шариковую ручку и попыталась сделать запись. Не тут-то было.

– Зачарованный пергамент, – пояснил вампир, меж тем впрыгивая в штаны. – На нем только пером и эрсарскими чернилами можно что-то вывести. Зато и появившееся на пергаменте сразу дублируется во всех документах.

Я поискала глазами чернильницу. Стоит ли говорить, что между органайзером и экраном монитора она весьма выделялась. Схватив перо, нацарапала внизу имена: Пауло Реньер и Марио Сарло (все же решила указать вторую фамилию парня, по материнской линии). А вот с собственным наречением призадумалась на пару секунд, а потом уверенно вывела на итальянский манер: Люций Россо, подразумевая под фамилией искаженную до неузнаваемости национальную принадлежность.

Чернила вспыхнули золотом, а затем почернели и стали неотличимы от надписи обычной гелиевой ручкой.

– И это все? – недоверчиво протянул Марио, пришедший в себя.

Вампир утвердительно кивнул, а я бросила взгляд на монитор.

– Нет, еще не все, – на экране была открыта база данных. Магия магией, а достижений цивилизации это заведение было не чуждо. – Я сейчас.

Уселась на место секретаря и начала споро вбивать данные. Конечно, капитальной проверки наспех склеенная легенда не выдержит, но на пару суток должно хватить. Это лучше, чем скрываться по вентиляционным шахтам. Как говорится, спрятанное на виду увидеть тяжелее всего. А студенты всегда на виду.

Пока заполняла графы и вбивала эфемерные данные, Пауль и Марио не теряли времени даром и привели эльфийку в более-менее пристойный вид. При этом вампир безуспешно пытался скрыть улыбку, а будущий Распределитель – смущение.

– Все, она сейчас очнется! – выдохнул Пауль. – Сажаем ее в кресло.

Успели как раз вовремя. Едва водрузили секретаря на место, как дама начала открывать глаза. Уйти из кабинета мы уже не успевали, поэтому застыли тремя покаянными истуканами. Эльфийка проморгалась, поправила жабо и подтянула очки на переносице указательным пальцем.

Пауль, не давая ей прийти в себя, заговорил, словно продолжая некогда начатую речь:

– …Вот я и говорю, что мы немного опоздали на вступительную часть и хотели бы знать, куда нам следует направиться… – неопределенно закончил он.

Ответом стал суровый взгляд. Я все так же пребывала в балахоне, скрывавшем не только весьма специфический наряд «джинсы в кляре», но и большую часть лица. Видок Пауля и Марио тоже был далек от традиционного. Но секретаря это не смутило. Она лишь поджала тонкие губы и осведомилась об именах столь безалаберных кадетов. Услышав требуемое, споро застучала наманикюренными пальцами по клавишам. В это время дверь за нашими спинами распахнулась. При виде вошедшего секретарша поспешила подняться:

– Господин ректор… – начала было она, но была остановлена царственным: «Позже, госпожа Аурелия».

У меня же по спине пробежал холодок: как, однако, мы вовремя успели.

Эльфийка, после того как ее непосредственное начальство оккупировало соседний кабинет, не иначе как из вредности, добрых полчаса искала что-то в недрах компьютера, пока у меня окончательно не затекли ноги. Наконец она выдала бесценную информацию, которую я знала и так, поскольку сама же ее и вбивала:

– Ваша комната номер тринадцать. Сейчас необходимо пройти к коменданту общежития и получить пропуск. Затем к заведующему хозяйственной частью для получения формы и в библиотеку – за книгами.

Выдав тираду, эльфийка вновь углубилась в работу. На этот раз в какие-то магические свитки, напрочь игнорируя нас.

Ничего не оставалось, как покинуть кабинет. Едва мы оказались за порогом, Пауль не выдержал:

– Ели бы не предыдущие полчаса, пять минут в объятиях этой крошки показались бы мне прекрасными.

– Почему? – непонимающе уточнил Марио.

– Какой же ты еще наивный… – глубокомысленно протянул вампир. – Заниматься любовью нужно органами, предназначенными для этого природой. Мозги же для этого не приспособлены. Поэтому пара мгновений сладострастия с той эльфийкой не стоят последующего интеллектуального изнасилования…

– Судя по всему, поговорка «Человек, как вино, – чем больше выдержка, тем он благороднее» не про тебя, Пауль, – протянула иронично.

– Что ты можешь знать о мужском благородстве? Ты же не мужчина, – парировал Пауль. – Ибо мы можем смириться с любыми женскими недостатками: полнотой, незнанием этикета, глупостью и чрезмерным умом. Со всем, кроме прескверного характера. А у этой эльфийки он именно таков.

– Пошли уже, знаток женских душ, – я устало махнула рукой. – У нас в запасе чуть больше суток, чтобы все успеть.

Комната номер тринадцать оправдала свою нумерацию: восемь коек и пять соседей соответственно. Не дортуар, конечно, на тридцать две персоны, но все же о личном пространстве и уединении можно было забыть. Двухъярусные железные кровати и наглые соседи на оных наличествовали.

– О, вот теперь полный комплект, – весело протянул один из кадетов, едва мы переступили порог.

Это был зеленый здоровенный гоблин, ухмылявшийся от уха до уха. Он восседал на нижней койке в одних штанах, выставив на всеобщее обозрение накачанный пресс и прочие мускулюсы. Сомневаюсь, что красовался – барышень же здесь вроде как быть не должно. Скорее для морального подавления сокомнатников. Хотя на кой гора накачанных белков, если решающее слово за магическим резервом и умением с ним управляться?

Пауль словно прочитал мои мысли и на ультразвуке прошептал:

– Похоже, наш новый сосед из тех, кто считает, что глубина женской мысли измеряется глубиной декольте, а мужская сила – в разогнутых подковах.

– А на самом деле в чем? – заинтересованно протянул высокий и нескладный юноша, стоявший у окна и хитро щурившийся.

Вот уж слух, прям как у оборотня.

Пауль, не растерявшись, хмыкнул и, походя оккупируя нижнюю свободную койку, бросил:

– А это смотря кто меряет и с какой целью. Для одних – это число карат, для других – дюймы, для третьих – единицы магического резерва…

Остальные кадеты, не обладавшие столь тонким, как у сухопарого, слухом, недоуменно воззрились на вампира и на нас с Марио заодно.

Мне такое пристальное внимание напоминало сквозняк: желания убежать из комнаты нет, но хочется побыстрее ликвидировать. Пацан же зыркал по углам, не поднимая взгляда, явно чувствуя себя крайне неуютно.

Пауля ситуация ничуть не смутила. Он растянулся на койке, нарочито зевнул, демонстрируя клыки, потянулся и соизволил представиться:

– Пауло. Вампир, родился в 1691 году в Италии, но последние пару веков пролетели мимо меня. Я лишь недавно выбрался из гроба, так сказать.

Кто-то протяжно присвистнул, а все тот же тощий русый кадет с россыпью веснушек заявил в пространство:

– А не врешь?

– За свои слова отвечаю даром, – сказал, как припечатал, Пауль, а потом вернул бумерангом вопрос и даже интонацию: – Сам-то кто?

– Ну, если отвечаешь… – и после паузы тощий шутовски поклонился, представляясь: – Майк. Менталист. Мы с тобой соотечественники. Хотя я и младше тебя. А это Берг. Он стихийник, Ауф у нас – подающий большие надежды порталист, Тадеуш – алхимик, Сей – некромант.

Он поочередно кивал на парней в комнате. Я сделала про себя заметку, что гоблин, судя по имени, шляхтич. А вот то, что среди нас есть специалист по копанию в мозгах, стало неприятным открытием.

– Люций. Родился в Монголии, – ляпнула я первое попавшееся, стараясь добавить в голос баску.

Родину выбирала таким образом, чтобы никто из присутствующих толком не знал – где это. Расчет оказался верен: на лицах как кадетов, так и моих спутников отразилась усиленная работа мысли. Я искренне надеялась, что никто из присутствующих не знает не только, как выглядят монголы, но и не задумается над моим именем, весьма экзотичным для азиата, поскольку, судя по европеоидной внешности сокомнатников, назови я страну Старого Света – велика вероятность напороться на «земляка», а национальную суть стран обеих Америк я познала лишь по могучей культуре мыльных опер далекого детства. Так что Монголия в этом плане была терра инкогнита. Загадочнее ее только Бахрейн, о котором известно лишь, что он есть.

Наконец тот, кого представили как Берга (к слову, своему медвежьему имени он ничуть не соответствовал, будучи невысоким, упитанным до состояния мячика, в очках, парнем с коротким хвостиком волос мышиного цвета), подал голос:

– Это где-то в Африке?

– Нет, это в Латинской Америке, – тут же уверенно возразил юный демон Ауф, заставив меня фыркнуть.

Впрочем, шляхтич-гоблин меня поддержал, мотнув головой и недовольно рыкнув:

– Все у тебя в Америке, либо в твоей родной, либо около. Монголия в Азии!

Ого! Судя по этой короткой реплике, национальная неприязнь здесь цветет махровым цветом. И что поляк с этим самоуверенным дитем Штатов не поделили? А вот то, что зеленый здоровяк оказался в интеллектуальном плане подкован – еще одно неприятное открытие.

– А дар-то у тебя какой, монгол? – презрительно протянул Тадеуш.

– Порталист, – не стала уточнять, что порталы бывают не только пространственные, но и временны́е, и перевела тему, кивнув на Марио: – А этот не по годам одаренный вероятник.

– А он сам язык проглотил? – подколол тощий.

– Нет, – буркнул будущий великий Распределитель, сверля меня взглядом за непрошеную помощь в представлении его персоны. – Марио Сарло. Я родом из…

Мелькнула мысль, что сейчас отрок ляпнет что-то похлеще, чем моя «Монголия», и я поспешила перебить:

– Столь глухой рыбацкой деревушки в Сардинии, что скорость Интернета там один килобит в секунду.

Марио сути реплики не понял, но на всякий случай обиделся на меня. Зато пятеро аборигенов понимающе заулыбались. Я же чувствовала себя крайне нелепо: если в девичьем коллективе хотя бы примерно представляла, как себя вести, то здесь, в абсолютно мужском царстве…

Я смотрела на юных магов: их расслабленные позы, цепкие взгляды… – это игроки, для которых любое достижение в учебе ли, в последующей ли службе – приз. И я в их коллективе – тоже игрок, а значит, церемониться со мной не будут. Нет, перспективы дружбы как таковой это не отменяло: не разливался в комнате аромат подлости и интриг, как в женском институте, но и мужское приятельство весьма отлично от женских теплых посиделок за чашкой чая и задушевных разговоров обо всем.

Подколы, фразы, которые умный переведет в шутку, а дурак не полезет с кулаками, рукопожатия, после которых немеет кисть, – для этих фабрик тестостерона норма. Женская же природа такова, что подобные выпады представительницы прекрасной половины могут принять за оскорбление даже от самых близких.

Мужчины в этом плане иные: подраться до сломанных ребер, а потом, лежа рядом в палате интенсивной терапии, ухохатываться и брататься – вполне.

В этом плане позавидовала Марио – пусть он и родом из прошлых столетий, хоть и самый младший здесь, но психология у него типично мужская.

Возникшая после моей реплики пауза не несла напряжения, но еще мгновение – и наверняка у кого-то из кадетов сорвется очередной вопрос, поэтому, чтобы заполнить паузу, решила воспользоваться советом: не знаешь, что говорить, – делай! Ну и сняла крест с шеи, бросив его на верхнюю койку, что была над Паулем.

Украшеньице уже изрядно натерло мне шею, да и клонило к земле в лучших традициях вериг, но все же последующего я никак не ожидала. Цепь с крестом упала на койку с глухим бряцаньем, а затем ложе подтвердило истину: где работает закон подлости, там отдыхает теория вероятности. Второй ярус начал проваливаться на голову лежащего вампира.

Последний среагировал моментально, скатившись с кровати и выдав на-гора несколько специфических итальянских изречений, весьма далеких от крылатой латыни, но эмоциональных.

– А я думал, будет веселее… – протянул порталист. Когда на верхнюю заселялся Берг – криков и даже визга было…

Я представила, сколько бы визга было, полезь я сама на второй ярус… Руки так и зачесались, прося скальпеля. А что, кастрация – процесс быстрый, зато эффективный.

Марио сглотнул, а Пауль, сидя уже на полу… расхохотался:

– Ну, вы даете! Я в первое мгновение подумал, что на меня крышка гроба опускается, – выдал вампир, утирая слезу и так выразительно сверкая клыками – прямо гюрза на выгуле, что даже я передернула плечами.

Сокомнатники тоже сообразили, что с представителем столь малочисленной, но опасной расы шутить надо поаккуратнее, а Пауль решил добить:

– Хорошо, что хоть там я лежал, а не Люций. Он у нас парнишка нервный, разволнуется, как выдаст портал и закинет всех нас туда, откуда при всем желании выбраться не удастся.

– Я могу мгновенно телепортироваться, даже падая в жерло извергающегося вулкана, – гордо протянул Ауф, дернув хвостом.

– Лучше поверь мне на слово, демон, – протянул Пауль и напустил загадочности: – Есть такие места, из которых даже ты не выберешься…

Я же, кашлянув, резко перевела разговор в другое русло:

– А где здесь форму получают?

Гоблин, как самый смекалистый (видно, не только горы мышц были у этого Тадеуша, но и мозги), решил, что связываться с новичками пока не стоит, и поддержал тему, доходчиво и подробно объяснив, как получить предметы гардероба, обусловленные уставом.

Развалившуюся кровать, уходя из комнаты, проигнорировали как я, так и Пауль, благородно оставив решение проблемы сломанного имущества на инициаторов забавы. Марио было оглянулся в растерянности, но потом поспешил за нами следом.

Иногда процесс похода в указанном направлении гораздо интереснее, чем сама цель экспедиции. Так оказалось и в нашем случае. Поплутав по коридорным лабиринтам, мы таки нашли кастеляна. Им оказался столь сварливый и желчный тип, что, не будь он обладателем игрек-хромосомы, характеристика «старая дева» сидела бы на нем, как влитая. Будучи женатыми, представители этой породы доводят своей диванной тиранией супруг до нервного тика, но чаще – это бирюки, вещающие миру на каждом углу о бабской глупости и мужском превосходстве.

Ткнув своими длинными, тонкими, паучьими пальцами в строки, где мы должны были расписаться, этот типус ушел в недра кладовой. Впрочем, вернулся довольно быстро и, сверившись с именами, выдал каждому из нас по три комплекта формы: парадный, повседневный и полевой, а также баул, проходивший по списку «мешком с вещами для личной гигиены». Открыв его, первое, что увидела, – фляжку. Видимо, она была предметом первой необходимости, раз ее поместили на самый верх.

– Можете примерить форму за ширмой. Если мала или велика – обменяю сразу же. Завтра уже не приму, – проскрипел кастелян.

Вошла в кабинку и только тут поняла: накидка все же до этого момента удачно скрывала половую принадлежность, но вот сорочка и куртка на молнии весьма отчетливо обрисовывали, как говорят анатомы, все «вторичные половые признаки».

Решение пришло при взгляде на плащ: широкий, сшитый из плотной ткани. Звуки рвущейся материи были столь интригующими, что Пауль даже заинтересовался, в чем, собственно, дело?

Ответ, что дело в древнейшем и первейшем из пищеблоков, заставило вампира на некоторое время озадачиться, а потом беспардонно заглянуть за ширму. За что и получил по своему варваристому от любопытства носу шевроном. Зато забинтовать грудь удалось почти до плоского состояния, благо природа не одарила меня столь же щедро, как мадам Грицацуеву. У оной, помнится, по высказыванию Оси Бендера, были «и арбузные груди и обухом нос». В общем, мой второй размер апофеозом мужских мечтаний не являлся, чему я ныне была несказанно рада.

Мешковатые штаны скрыли излишние округлости, на которые столь падки приключения, а куртка после бинтования сидела вполне прилично.

Критически взглянула на себя в зеркало. Среднего роста, средней комплекции, вот только лицо слишком миловидное для парня. Отсутствие кадыка и щетины тоже не шло в зачет мужественности. Но хуже всего были волосы. Когда мы со свекром ступили на итальянскую землю, моя короткая прическа являлась типично женской: каре и длинная челка. Шевелюра, выкрашенная в черный цвет, в отличие от природной русой, успела отрасти и сейчас радовала светлыми корнями.

Кое-как собрав волосы в хвост, спрятала их под фуражку, понимая, что это временная мера, и вышла из примерочной.

– Все устраивает? – осведомился платяной хранитель.

Оглядев Пауля, явно красовавшегося в парадной, и Марио, поводящего плечами в повседневной, как и у меня, куртке, ответила за всех нас:

– Вполне, – а потом все же решила добавить: – А не подскажете, где можно взять машинку для волос?

Кастелян слегка удивился:

– Обычно об этом спрашивают через месяц-два. Не раньше. Когда начинаются практики, подъемы по тревоге, тренировки, приближенные к боевым условиям, марш-броски. Тогда-то многие кадеты и начинают осознавать, что длинные хвосты и косы не стоят нарядов за опоздание, а тем паче оторванной головы: нежить так и норовит цапнуть за длинную косицу, а файерболы хорошо горят в развевающейся шевелюре, – мечтательно закончил он.

Впрочем, машинку во временное пользование выдал, при этом почему-то косясь на Пауля. Может, оттого, что у вампира среди нас были самые длинные и шикарные локоны, к тому же медового оттенка, столь любимого представительницами слабого пола, и кастелян им просто позавидовал. А что? Женская же зависть бывает, почему не наличествовать мужской?

Не на Марио же, щеголявшего сальными курчавыми патлами, зариться. Причем последние были столь спутанными, что я подозревала: в неравном бою меж вихрами будущего Распределителя и машинкой для стрижки первой падет чудо технической мысли.

Поблагодарив этого кастеляна за его дар и заверив, что вскорости вернем бесценный прибор, мы удалились.

Спустя некоторое время я вновь стояла перед зеркалом. На этот раз уже в мужском туалете. В отражении за моими плечами, как ангел и демон, стояли вампир и Марио. В руках жужжала машинка. Женщине становиться прекраснее бывает тяжело физически. Одни фитнес, эпиляция, диета чего стоят. Но превращать себя в уродину гораздо труднее. Хотя в этом случае терзания зачастую носят лишь моральный характер. Вот и я, проводя машинкой по голове, чувствовала себя скверно. С каждым разом лысина становилась все больше, а на плечи мне опадали пряди. Гладко выбритая голова с белой кожей казалась непривычно легкой. Зато теперь, в форменной одежде, со стрижкой «под ноль» и плоской грудью, мой пол нельзя было однозначно идентифицировать. Усмехнулась: в этом заведении я, наверное, была первым курсантом ранней степени беременности. Хотя хорошо уже то, что срок еще небольшой и не видно округлости в области талии. На таком сроке длина зародыша, насколько я помнила из курса эмбриологии, чуть больше сантиметра, а аура, которая немногим больше ее физического носителя, по размерам должна быть с вишенку. Так что ни магическое, ни обычное зрение не должно было выявить особенности моего интересного положения. Если, конечно, не напорюсь на целителя. Представителей этой братии не проведешь.

С такими невеселыми мыслями отложила машинку и провела рукой по макушке, а потом обратила взор на Марио. Парень, словно прочитав мои мысли, сделал шаг назад и категорично выставил раскрытую ладонь вперед:

– Нет-нет… я… даже не думай!

– Что это с ним?

Признаться, такой категоричной реакции я не ожидала. На костре пареньку, значит, сгореть не страшно, а расстаться с шевелюрой в стиле видавшей виды мочалки – ни в жизнь.

Пауль задумчиво потер подбородок, глядя через зеркальное отражение то на меня, то на Марио.

– Полагаю, что нашего спутника столь поразила твоя метаморфоза, что его охватило душевное смятение, – иронично, паясничая, начал он, но, видя, как я тихо начинаю закипать, держа в руках работающую машинку, быстро добавил: – В его времена наголо брили насильников и выжигали здоровенное клеймо на лбу и затылке. Чтобы видно было, так сказать, со всех сторон.

Марио во время просветительской речи вампира медленно пятился к противоположной от меня стене. Печально усмехнулась: вот она – гибкость человеческой психики. Когда думаешь, что жить тебе осталось от силы пару минут, банальные вопросы, такие как внешность, перестают интересовать. Но стоит только в сознании укорениться мысли, что кончина откладывается, как еще час назад незначительные мелочи вдруг становятся архиважными.

Я окинула взглядом щуплую фигурку паренька и поняла, что, несмотря на его полную противоположность упитанному борову, кое-что сходное с хряком у него есть: если решишь обрить и того и другого, визгу будет много. Посему попыталась проявить дипломатию:

– Марио, – начала было, – ты же понимаешь, что мы сейчас в другом времени…

Вампир, как оказалось, был существом гораздо более практичным и черствым, нежели я, поскольку отринул старания парламентера и коварно подкрался сзади, скрутив руки парню.

Крика не было. Была разорвавшаяся звуковая граната, причем такая, что я справедливо опасалась оглохнуть на оба уха. Пауль страдальчески морщился, но терпел.

В результате через некоторое время мы с Марио радовали мир одинаковыми прическами, а блондинчик – фингалом.

Пацан, злой на нас обоих (полагаю, что в списке на месть мы с вампиром занимаем почетные второе и третье места после вероломного дядюшки), хранил гордое молчание. Насупленный, он шагал следом за нами, изредка шмыгая носом.

Машинку вернули кастеляну, который, принимая дар, глумливо ухмыльнулся.

После смены имиджа пришлось еще посетить и хранилище знаний, где нас озадачили тремя кипами книг. Заполнив формуляры, мученически воззрилась на макулатурный Эверест. Вопрошать вселенную, как я подниму, а главное, дотащу все это, было бессмысленно.

Полагаю, что, услышь мой стон библиотекарь, ответ был бы однозначно ехидным: «Что это за кадет-хлюпик, который не может донести даже собственные учебники?»

Я обошла стопку с одной стороны, потом с другой, примериваясь к ней, как цыган к еще не украденной лошади, и когда уже была готова потянуть за удила, в смысле схватить эту груду, Пауль быстрым движением стянул сверху пару талмудов.

На этом его джентльменский порыв закончился, ибо бумажную добычу он положил поверх стопки кряхтящего от натуги Марио.

К слову, учебники по размерам и виду являлись истинным воплощением мечты киллера: тяжелые, большие, увесистые. Такими по темечку аккурат стукать. Никакой дубины не надо. Минимум – сотрясение, максимум – рандеву с апостолом Петром.

Марио, задохнувшись от возмущения, прожег клыкастика взглядом и уже было открыл рот, чтобы высказать все, что думает по этому поводу, но то ли вспомнил об объявленном нам бойкоте, то ли не нашел умных слов… В итоге так и закрыл его, не произнеся ни звука, на манер глубоководной обитательницы.

Пауль, видя реакцию мальца и вспомнив, что против произвола тот сражается отчаянно (фингал как раз расцвел во всей красе), произнес:

– Марио, умеешь ты уговаривать, – и сцапал еще пару моих книг уже себе.

После этого стопка перестала напоминать Джомолунгму, и я смогла ее не только поднять, но и пронести с десяток метров эту кладезь боевой магической премудрости.

При этом мне в нос упирались корешки книг и учебных пособий. Некоторые имели весьма интригующие названия: «Пульсарометание», «Стратегия и тактика при охоте на болотную нечисть», «Фигуры высшего пилотажа для драконов», «Основы медитации. Ритуальное подвешивание». Но больше всего поразил «Топографический кретинизм боевых магов. Методы экстренного лечения». Заголовок отражал всю глубинную суть пособия, а заодно и честное мнение автора о способностях некоторых курсантов. А чтобы кадеты не прошли мимо столь интригующих книг, на некоторых из названий вспыхивали языки пламени, иные постоянно меняли свою форму и размер, напоминая шагреневую кожу, у третьих буквы на корешках то блекли, то наливались светом, то индевели.

Идти до комнаты пришлось довольно долго. И это было бы половиной беды. Совершенной, и оттого вдвойне неприятной неожиданностью стала встреча с тройкой инквизиторов. Четвертый отсутствовал: видно, так и не сумел справиться с приступом аллергии. Да, в музее лиц увидеть не удалось. Но в последнее время у меня на эту братию нюх обострился донельзя. Прямая осанка, серый, цеплючий взгляд, какая-то неуловимая казенность в чертах лица. С таким выражением не сочувствуют сиротам, не открывают сердце чужой боли, не проявляют участие. Было в этих троих что-то от киборгов, очеловеченных, но без душевной сути, что ли.

Скользнула взглядом по командиру тройки. Высокая, с чуть резковатыми, но притягательными чертами лица, стройная, подтянутая. Такая бы с легкостью покорила подиумы Милана и Парижа, если бы задалась этой целью. И еще поняла одно: с Лимом у них были не просто служебные отношения. Не знаю, откуда появилась эта уверенность, на чем она была основана… интуиция чистой воды. В душе начала расцветать ревность.

Закрыла на мгновение глаза, стараясь спрятать чувства в самый дальний угол, подавить их, как иные мздоимцы душат голос совести весом тяжелых кошельков. Твердила про себя как мантру: «Я – лишь белковое тело. Мне чужды любовь и ревность. Я – машина, для которой важен лишь точный расчет». Сейчас как никогда мне нужен был полный контроль над собой, поскольку идея, возникшая в голове при виде красавицы-инквизиторши, была самой сумасшедшей из всех, что когда-либо рождала моя бедовая фантазия.

Троица инквизиторов поравнялась с нами, что-то оживленно обсуждая. К этому времени я уже сумела справиться с приступом эмоций и постаралась изобразить рассеянный взгляд, скользящий по стенам. А вот Марио при виде стражей застыл соляной статуей посреди коридора. Пришлось двинуть его локтем, при этом шипя на ухо:

– Мы обычные кадеты, каких здесь сотни…

Парень медленно моргнул и отмер. Инквизиторы лишь мазнули по нам взглядами и прошли дальше. Мы, не сбавляя шагу, двинулись вперед. Но лишь до того момента, пока стражи не скрылись за углом.

Едва их спины исчезли из поля зрения, я с фразой: «Подержи немного», – всучила свою кипу учебников Паулю, отчего вампир ощутимо зашатался, и припустила следом за инквизиторами. Вернее, за одной – той самой медноголосой красавицей, искренне надеясь, что я не ошиблась. Иначе не разыграть мне задуманной партии, не разыграть…

Бесшумно, со всей возможной прытью добежала до угла коридора и затормозила, пытаясь выровнять дыхание. Фуражка съехала набок, грозясь и вовсе десантироваться на паркет. Осторожно выглянула, наблюдая, как три фигуры минуют переход.

Вдруг инквизиторы остановились у одной из дверей. Невысокий, но полный чувства собственного величия, которому мог бы позавидовать Бонапарт, мужчина что-то бросил своим коллегам и, взявшись за ручку двери, потянул ее на себя. Подумалось, что именно этот страж, столь сильно смахивавший на революционера-корсиканца, и есть обладатель надменного голоса.

Судя по кивкам, инквизиторы распрощались на время со своим аристократическим товарищем. Выглядело расставание в духе светского раута, разве что поклонов не предвиделось.

Я так увлеклась разведкой, что абсолютно забыла о действительности. Оттого рука, которую неизвестный положил мне на плечо, заставила ощутимо вздрогнуть. Вскрикнуть не успела по той лишь причине, что рот мне предусмотрительно зажали ладонью.

– Нечестно самой развлекаться, при этом оставляя друзей тонуть в пучине скуки, – насмешливый шепот Пауля позволил облегченно вздохнуть.

Вампир убрал руки, чем я незамедлительно воспользовалась, полушепотом дав емкую анатомическую характеристику его поступку. Марио, услышав истинно русское выражение, которое транслингва на этот раз почему-то удосужилась перевести (не иначе, по закону подлости), густо покраснел. Ну да, медики к одной ягодичной мышце могут подобрать с десяток тривиальных синонимов, а уж к нежно лелеемому мужчинами достоинству…

Спустив пар, оглядела неунывающую парочку – вампира и будущего Распределителя. От их былой вражды не осталось и следа. Даже их руки, полностью свободные от недавней ноши, сейчас одинаково упирались в бока. Поразительное единодушие, подтверждающее мое жизненное наблюдение: женщина способна не только рассорить двух мужчин, бывших до этого лучшими друзьями, но и помирить злейших врагов, если те вознамерились ей отомстить.

– Значит, вы решили идти за мной?

Лысая макушка и блондинистая шевелюра почти синхронно кивнули. И я задала второй, очевидный и оттого глупый вопрос:

– И решения не измените?

Хотелось выразиться точнее: «И от вас не отделаться?» – но вовремя смягчила формулировку, однако не интонацию. Поэтому подтекст чувствовался явно, как тонкий привкус протухшего мяса, душок которого никакие специи не перебьют.

На этот вопрос Пауль лишь нагло улыбнулся, а Марио решительно поджал губы. Все с ними ясно! Вон, даже озаботились ликвидацией учебных пособий. Последнее мой взгляд выхватил случайно. На колонну из трех комплектов книг опирался полный рыцарский доспех. Причем композиция выглядела столь гармонично, что даже сразу не бросалась в глаза, в отличие от ярко-розового, в стиле Барби, плюмажа, что украшал кованый шлем. Но заинтересовал меня даже не внушительный пучок перьев кислотного цвета (подозреваю, что за такой окрас нужно благодарить шаловливые руки кадетов). Меч, что покоился в ножнах, был на диво соблазнительный.

Быстро подойдя к латам, я потянула на себя рукоять средневековой орясины. Ожидала, что поднимать придется, по меньшей мере, килограммов шесть железа. Каково же было мое удивление, когда из ножен показался огрызок клинка, не больше ладони длиной.

С запозданием подумалось: «Хорошо хоть настоящий, а мог бы быть вообще муляж».

Зато Пауль, изображая из себя сноба и занозу по совместительству, прокомментировал мои мародерские действия:

– Похищение высокородной особы, обман честного населения, неповиновение стражам, освобождение преступника с места казни, а теперь еще и воровство исторической реликвии… Синьора, вашим противозаконным деяниям нет числа.

Огрызок своей пафосной речи он проговорил уже практически на бегу, догоняя меня. Я же не собиралась терять время на разглагольствования, а поспешила за командиром инквизиторского трио.

Впрочем, и эту едкую реплику клыкастого засранца не оставила без внимания, бросив через плечо:

– Насчет обмана честного населения могу поспорить. Ту барышню в леопардовых лосинах с лысым котом не я соблазняла…

Марио, что не отставал от нас с вампиром, лишь повертел головой и тихо уточнил:

– Так ремесло Пауля – соблазнение?

Похоже, что понятий «жиголо» и «альфонс» во времена Марио еще не знали, хотя торговля телом – древнейшая из профессий, опередившая даже воровство.

Вампир от такого вопроса аж споткнулся, но, то ли благодаря врожденной ловкости, то ли вопреки всем законам тяготения, не пробороздил носом паркет, а, как оступившийся конь, выровнялся, практически не сбавив ходу.

Мне вспомнился отрывок из неприличного стишка: «Альфонс – ремесло, кобель – черта характера». Но озвучить столь подходящую вампиру характеристику не успела. В погоне за инквизиторами произошла заминка.

Подлость, преподнесенная судьбой, была двухметрового роста, с косой саженью в плечах, темными, как ночь над Днепром, волосами и суровым, командирским взглядом глаз предгрозового неба. Такого бы на обложку женского журнала, для повышения количества эстрогенов среди девичьего населения.

«Преподаватель», – мелькнула мысль, когда мужчина взмахом руки заставил нас затормозить. Мне оставалось проводить взглядом удаляющуюся спину инквизиторши. В ушах послышался грохот. Это начал рушиться мой грандиозный план.

– Не успели поступить, а дисциплину уже нарушаем? – суровый тон, поставленный голос и кивок на обрубок меча в моей руке.

– Никак нет, – мой голос от бега осип. В голове мыслей было столь же много, как пингвинов в пустыне Гоби. Какую же отговорку придумать?

Вот так один камешек, брошенный под ноги судьбой, может помешать осуществлению грандиозного плана.

А потом вспомнила плюмаж цвета бешеного поросенка и, не думая над тем бредом, что несу, затараторила:

– Мы отстаиваем честь поруганных доспехов. – Профессорская бровь скептически изломилась. – И преследуем вандалов, выкрасивших кислотной краской амуницию средневекового героя…

– Доспехи магистра Бореа, героя битвы при Вердене, должны быть отомщены! – с излишним пафосом поддержал мою игру Пауль.

Я лишь удивилась тому, с какой уверенностью врал вампир. В том, что он лжет, была уверена хотя бы потому, что никакой таблички с подписью, кому именно принадлежали латы, рядом с железным нарядом не было. Наверняка клыкастик действовал по принципу: если никто не знает ничего точно, то любая ложь, сказанная убедительно, становится правдой.

Профессор лишь хмыкнул и собрался было озвучить еще один вопрос, как я, буквально захлебываясь словами, опередила его:

– А меч, – гордо продемонстрировала аппендикс некогда могучего клинка, – взяли потому, что боевая магия вне учебных занятий запрещена, а пригрозить вандалам чем-то надо было…

Я выдохнула, поскольку лимит кислорода в легких уже подошел к концу. Пауль, видя это, открыл было рот, чтобы подхватить словесную эстафету. Вампир вовремя уловил принцип: в идеале заболтать противника до посинения, пока единственным его желанием не окажется избавиться от сверхговорливых кадетов. Но если идеала не достичь, то хотя бы потянуть время, в надежде, что за завесой словесной шрапнели в голову придет что-то путное.

– И поэтому мы…

Договорить блондин не успел, открылась дверь одной из аудиторий, и из нее выплыла дама, чей вид навевал мысли о посмертии Тутанхамона и сушеной селедке. Череп, обтянутый пергаментной кожей, а на голове вместо волос – шевелящиеся змеи.

Впрочем, обладательница столь экзотической внешности ничуть не переживала по поводу своего вида. Она кокетливо стрельнула глазами в сторону профессора и протянула:

– Месье Горенсо, не уделите ли вы мне пару минут?

Я посчитала, что не след нам портить столь романтическую встречу присутствием нерадивых кадетов, и произвела стратегическое отступление. Направление при этом было особо не важно, главное, подальше от преподавателей. Пауль, не будь дурак, предпочел убраться, а вот Марио, как прилежный ученик, продолжал стоять на месте. Мы с вампиром, не сговариваясь, подхватили его под локотки.

В результате, когда красавец-преподаватель обернулся в поисках предлога, дабы отвязаться от престарелой кокотки, предлог в нашем лице уже благополучно слинял.

Мы припустили за скрывшимися инквизиторами. Меня все еще не покидало жгучее желание побеседовать с командиром тет-а-тет. Я искренне надеялась, что вскоре и второй подчиненный оставит ее одну.

Надеяться пришлось долго, не менее получаса. За это время стражи прочесали еще несколько аудиторий, а мы преследовали их, как три блохи, вцепившиеся в хвост бешеной дворняги.

Глухой, всепроникающий звук колокола заставил нас вздрогнуть, а инквизиторов прервать поиски. Хотя сегодня день был еще не учебный, коридоры вмиг наполнились кадетами: обед – дело святое, не терпящее отлагательств, особенно если организм молодой, еще растущий и мужской.

Инквизиторша, хотя к сильной половине магобщества не относилась, но тоже не преминула воспользоваться перерывом. Мы едва успели спрятаться в нише за развесистым фикусом, который, судя по пышности кроны, был проростком во времена юности моего прадедушки.

Столь роскошные формы в коридоре, где царствуют шкодливость и неуемный юношеский пыл, кусту удалось сохранить, подозреваю, лишь благодаря таинственному профессору Кэрэлису П., ответственному за магическую и физическую безопасность растения. О последнем свидетельствовала небольшая бумажная полоска с надписью. Я лишь усмехнулась: у нас в корпусах были ответственны обычно за пожарную безопасность, а тут – за фикусовую. Как видно, для магов-боевиков потушить охватившее здание пламя проще, чем вырастить приличный куст.

Выбравшись из ниши, мы не придумали ничего лучше, чем отправиться за стражами в столовую. Есть мне совершенно не хотелось, адреналин, бурлящий в крови, заглушил все потребности тела. Но это было ровно до того момента, пока в нос настойчиво не проник запах еды. Желудок заурчал, напоминая о насущном.

Мы встали в очередь, каждый держа в руках по подносу. Я все украдкой высматривала красавицу-инквизиторшу, Пауль со скучающим видом обозревал мужские физиономии (ну да, смазливых девичьих личиков, кроме нашей преследуемой, не было), а Марио с интересом озирался. Поэтому, когда подошли к раздаче, неожиданным стало меню.

Всегда считала, что Франция – родина утонченной кухни. А здесь вульгарная картошка фри, котлета, больше похожая по размеру на кирпич, салатик со свеклой и стакан сока. Полуфабрикаты во всей красе и калорийности представляли собой мечту диетолога: если его клиенты будут так питаться, то никогда не расстанутся со своим гастрономическим гуру. Впрочем, судя по кадетам старших курсов, здешними хлебами не утолстеешь. Да и для меня сейчас заботы о фигуре были не актуальны. Посему впилась зубами в самую аппетитную и перспективную часть завтрака – котлету. И тут о себе напомнили прелести моего «интересного» положения: еда, еще мгновение назад казавшаяся столь вкусной и желанной, теперь напрочь претила. Зато в сферу моих интересов резко вклинился поиск туалета.

Видимо, я стала как малосольный огурчик (не в смысле подтянутости и крепости, а цвета), поскольку Пауль отложил вилку, а Марио так и не донес картошку фри до рта.

– Что с тобой?

Ответить я уже не могла, сдерживая характерные позывы. Лишь встала и с напускным спокойствием двинулась вон. Хватило меня ровно до коридора, где, слава архитекторам, недалеко от столовой имелась уборная.

Не особо вглядываясь в картинки, на автомате потянула более привычную и сразу же оккупировала кабинку. Естественные «прелести» беременности, как тошнота, изжога и отеки, не радуют ни одну будущую мамочку, даже если та ведет размеренный образ жизни. Мой же организм, похоже, решил отомстить шальной беременной по полной. Скручивало знатно, я даже потеряла счет времени. Опомнилась лишь тогда, когда услышала журчание воды из крана и медный женский голосок, негромко мурлыкавший какую-то песенку.

Ну вот, желающего идти – судьба ведет, а нежелающего – тащит, как говорили римляне. Инквизиторша сама пришла ко мне на встречу.

Тихо выпрямилась. Руки еще немного подрагивали то ли от недавней экзекуции, устроенной мне моим же желудком, то ли от недостатка глюкозы в крови, то ли от нервного напряжения.

Вдох-выдох. На мгновение закрыла глаза, сосредотачиваясь. Рука беззвучно потянулась к голенищу сапога, где спрятался обломок меча.

Дверь кабинки не открылась, проскользила по воздуху, не издав ни единого звука. Шаг, второй, словно я стала кошкой на мягких лапах, будто шла по шуршащей листве, боясь шелохнуть золотой ковер.

Она была выше меня и, полагаю, сильнее физически, а опытнее – магически. Но любой чародей уязвим, если застать его врасплох.

Лезвие, приставленное к горлу холодной красавицы, заставило ее вздрогнуть, отчего по белой коже пробежало несколько рубиновых капель.

– Не стоит совершать резких движений, рядом сонная артерия, – были первые мои слова.

Наши взгляды встретились в зеркальном отражении, и на лице инквизиторши проступила кривая улыбка. Она узнала меня.

– И магию применять тоже не советую. Мне нечего терять. А вам? – вопрос был риторический, но ответ было легко прочесть по сузившимся от сдерживаемой злости глазам. Есть. Еще как есть.

Страж не двигалась, впрочем, и заговорить не пыталась, здраво полагая, что если твой визави на свидание принес вместо букета заточенный клинок (и неважно, что не целый, таким даже сподручнее махать в ограниченном пространстве), то его как минимум стоит выслушать, не перебивая.

– Я хотела бы предложить сделку. И, что вас крайне удивит, – честную и не попирающую закон.

Она все так же молчала, а я, сглотнув, поняла, что времени у меня не так много: даже железная воля не в силах долго поддерживать тело в режиме сверхнагрузок. Прикусила губу до крови, заставляя организм выбросить в кровь еще одну порцию адреналина.