Глава 36

Однажды, причем не так давно (хотя теперь кажется, будто прошла целая вечность), я сам стоял в приемном холле полиции Гриффона рядом с собственным сыном. Скотту исполнилось четырнадцать, а задержали его за пребывание в состоянии опьянения – под воздействием чего, выяснилось не сразу, – там, где он мог создавать неудобства для публики.

Таким местом посчитали обычный жилой квартал Гриффона. Происходило все вскоре после полуночи. Скотт бегал вниз и вверх по одной из улиц, размахивая руками, словно стремился взлететь. Он привлек внимание полицейских, был брошен на заднее сиденье патрульной машины и доставлен в центр.

Как выяснилось, Огги тогда еще не уехал с работы и узнал про племянника, как только его привезли. Он подозвал к себе копов из патруля, выяснил, что произошло, а потом отослал их продолжать дежурство, оставив Скотта у себя под арестом.

Не желая расстраивать сестру, он позвонил на сотовый телефон мне. Я отключил звонок, но уловил вибрацию на прикроватном столике и сумел ответить, не разбудив Донну.

И сказал, что приеду немедленно.

Огги выдал мне Скотта с рук на руки без упреков и нотаций. Мальчишка все еще казался не в себе. И, выйдя с ним на стоянку, я на него накинулся:

«Какого дьявола ты творишь?» Сын в ответ показал мне на ночное небо: «Видишь, там что-то движется. Крохотный огонек летит куда-то. Может, спутник или самолет». – «Я отвезу тебя домой». – «Подожди. Мне надо узнать, куда он направится. А вдруг его послали за мной?» – «О, ради бога, перестань!» Я схватил его за руку, дотащил до машины и усадил на пассажирское сиденье впереди. «Ладно, – произнес Скотт. – Едва ли он летел ко мне. Для этого он взял совсем не тот курс». – «Почему полицейские арестовали тебя? Какой глупый номер ты отколол на этот раз?» – «Они мне мешали. Стояли у меня на пути». – «На каком пути?» – «Разгона перед взлетом». – «Господи, ты совсем не от мира сего, да? Когда прекратится вся эта чушь? Ты нас просто убиваешь! Хотя бы об этом подумай. Ты гробишь меня, сводишь в могилу маму». Скотт медленно повернулся и посмотрел на меня так, словно впервые увидел. «Я вовсе не хочу убивать вас. – Он улыбнулся. – Я вас люблю». – «Тогда ты нашел чудовищно странный способ, чтобы показать свою любовь». – «Я никогда не допущу больше ничего подобного, – заявил он и, чтобы подчеркнуть решимость, сделал резкое рубящее движение ребром ладони, подобное приему из карате, но при этом с силой ударился о приборную панель. – Ой, больно. Вот дерьмо!» – «Ты уже давал такие обещания, Скотт. Так что не стоит снова попусту сотрясать воздух». Он опять посмотрел через лобовое стекло вверх на небо. «Мне бы хотелось полететь в космос. Впрочем, лучше не стоит. Там, наверное, холод собачий. А где мама?» Меня волновало, проснулась Донна или нет. Я оставил ей записку, что поехал забрать домой нашего сына. Но не упомянул о полиции и об аресте. «Она дома и, должно быть, места себе не находит от волнения за тебя». Скотт нахмурил брови. «Почему?» Я вздохнул. В то время меня уже тревожил вопрос, как долго все это может продолжаться и покажется ли когда-нибудь свет в конце тоннеля. «Потому что мы больше не можем видеть, как ты губишь себя. Нам нужно, чтобы ты остановился». Скотт кивнул, и на мгновение мне показалось, что я сумел до него достучаться. Но он лишь сказал: «Лады! – И добавил после паузы: – А теперь, пожалуйста, доставьте меня домой, Джеймс».

– Ну что? Теперь стало понятнее? – вернул меня к реальности Хэнк Бриндл.

– Мне нужен адвокат, – отозвался я.

– Господи, да вы как заезженная пластинка, – усмехнулся он. И почти силком вывел меня в дверь из холла. – Заметили? Этот мальчишка знает, кто вы такой.

– Да, знает. У него, кажется, есть ко мне какие-то претензии.

– Совершенно верно. У него к вам одна очень маленькая претензия. Он утверждает, что вы пытались его убить.

Я промолчал.

– Рассел рассказывает, как вы назначили ему встречу, а когда он приехал, угрожали сбросить в реку Ниагара, если не признается, что именно он продал вашему сыну наркотики, из-за которых тот спрыгнул с крыши мебельного магазина «Рэвелсон».

Я снова ничего не ответил.

– Парень говорит, вы не поверили его утверждению о своей невиновности. Вы талдычили, что если он не сам сделал это, то прекрасно знает настоящего продавца. И готовы были в любой момент перебросить его через ограждение в воду. Знакомая история, а?

Я смотрел на Бриндла без всякого выражения. Мы вернулись в комнату для допросов, где он опять усадил меня на стул, а сам обошел вокруг стола и занял одно из двух свободных мест за ним.

– Надо признать, вы сумели перепугать парня до дрожи в коленках. По его словам, вы заявили, что, если он кому-то проболтается о случившемся, об этом маленьком рандеву, вы не только станете все отрицать, но и сообщите копам факты, свидетельствующие, будто он наркоторговец. И если у него есть хотя бы грамм мозгов в голове, он будет обо всем помалкивать.

Бриндл склонился на стуле ближе ко мне и улыбнулся.

– Но вы кое-чего не учли. Вы недостаточно сильно напугали маленького мерзавца. А почему? Потому что его отец – юрист. Не адвокат, на которого вы так теперь надеетесь, но все же юрист, а потому парень вскоре сообразил: вам такое не сошло бы с рук, даже если бы он, этот самый Рассел, возглавлял мексиканский наркокартель. Что, разумеется, не соответствует истине. Его до сих пор повязали только однажды, но лишь за то, что таскал обычный косяк в кармане.

Я посмотрел на дверь, потом снова на Бриндла.

– Вам по-прежнему нечего мне сказать? – спросил коп. – Тогда я сам задам несколько вопросов. Где вы находились примерно в восемь часов позапрошлым вечером?

– Не уверен, что помню.

– Память подводит? Вот оно как, – сказал он. – Но вы же показали прежде, что работали тогда в Тонауанде, верно?

– Да.

– В котором часу вы закончили там свои дела?

– Не помню точно. Как-то совершенно вылетело из головы.

– Такое впечатление, что у вас серьезные проблемы с памятью, – съязвил Бриндл. – Но у Рассела их нет. Он может описать, во что вы были одеты, назвать марку машины и привести множество других значимых подробностей. Хотите знать, что крайне интригует меня?

Я помотал головой.

– Внешне вы кажетесь вполне разумным человеком. Но такие поступки… Угрозы бросить этого парня в реку представляются невероятно глупыми. Как я догадываюсь, вас настолько надломило случившееся с сыном (и кто посмеет вас попрекать этим, верно?), что вы совсем слетели с катушек. Звучит правдоподобно, согласитесь.

Когда я никак не отреагировал, Бриндл продолжил:

– По пути сюда в машине я сказал, что вас могут надолго упечь за решетку, но сейчас готов взять свои слова назад и признать вероятную ошибку. Судья и присяжные способны проявить к вам сочувствие, понять ваши мотивы, хотя вы и совершили противоправные деяния. Если вы во всем сознаетесь, не станете ничего отрицать, но объясните причины, толкнувшие вас на преступный путь, предвижу неизбежный тюремный срок, но весьма незначительный.

Я сгорбился на стуле, сунув руки в карманы. У меня пересохло во рту, но я готов был скорее умереть от жажды, чем попросить этого типа принести стакан воды.

– Только теперь, когда этот мальчишка сделал свое заявление на вас, не удивлюсь, если за ним последуют и другие, – продолжал Бриндл. – Потому что едва ли он стал единственным, кого вы напугали до сырости в штанах. И если это произойдет, если мы получим еще несколько жалоб – а Рассел утверждает, что знает по крайней мере еще одну вашу жертву по имени Лен Эджертон, или Эглтон, – то дело может принять совершенно иной оборот. Вот почему самым умным шагом с вашей стороны сейчас…

В комнату громко постучали. Два отдельных, но очень четких стука. Бриндл успел повернуть голову, чтобы увидеть открывавшуюся дверь.

На пороге стоял Огастес Перри.

– Добрый день, шеф, – произнес полицейский.

– Здравствуйте, офицер. – Перри вошел и занял стул рядом с Бриндлом. На меня он смотрел со смесью презрения и удивления. – Я случайно проходил мимо помещения для опознания и не мог не заметить знакомого лица.

– Я как раз провожу допрос, сэр, – сообщил Бриндл, нисколько не робея и не смущаясь при появлении босса. – Мне известна ваша личная связь с мистером Уивером, но я тем не менее…

Огги поднял руку, подавая сигнал замолчать.

– Я все понимаю. Вы заняты своей работой, и это очень хорошо. Я бы меньше всего хотел, чтобы пошли слухи, будто к кому-то здесь особое отношение в силу родственных отношений со мной.

При этом в воздухе повисло почти ощутимое «но». По крайней мере, я уловил его (мне хотелось так думать), и Бриндл тоже.

– Офицер, – продолжал Огги, – мое внимание только что привлекли к жалобе, поданной на мистера Уивера. Обвинения очень серьезные.

– Да, сэр. Так и есть. Податель жалобы выдвигает вполне конкретные обвинения.

– В какое время, по его показаниям, имел место данный инцидент?

– Два дня назад. Между восемью и девятью часами вечера. Мистер Уивер позвонил ему ранее и назначил встречу, якобы желая приобрести наркотические средства.

– У вас есть подтверждение их разговора?

– Имеется, сэр. На мобильном устройстве Рассела Тэпскотта. Ему позвонили с телефона-автомата.

– С телефона-автомата, – повторил Огги.

– Так точно, сэр.

– Назовите еще раз время предполагаемого события.

– Между восемью и девятью часами.

Шеф полиции задумчиво кивнул:

– Что ж, офицер Бриндл, боюсь, в таком случае вам придется отпустить мистера Уивера.

– Простите, не понял, как это – просто отпустить?

– У нас есть свидетель, который может подтвердить, что мистер Уивер в указанное вами время находился в совершенно другом месте.

Донна.

Все сходилось. Куинн рассказал Кейт, она сообщила Донне, которая, в свою очередь, явилась к брату и заявила, что весь тот вечер я провел дома вместе с ней. Ну, не весь, но примерно до десяти часов, когда, по моим собственным признаниям, я у бара «Пэтчетс» посадил в машину Клэр Сэндерс.

Жены слишком часто лгали, чтобы защитить мужей, а потому показаний Донны могло оказаться недостаточно для спасения моей задницы.

Бриндл яростно затряс головой:

– Сомневаюсь в этом, сэр. Думаю, присутствующий здесь мистер Уивер уже упомянул бы о своем алиби, если бы имел его. Но на данный момент он страдает тяжелым случаем провала в памяти. – Он негромко фыркнул.

– Может, мистер Уивер посчитал нарушением субординации указание лица, которое готово подтвердить его алиби?

– Что вы имеете в виду, шеф?

Бриндл оказался в полном замешательстве. И, кстати, не он один.

– Мистер Уивер находился в моем обществе, – сказал Огги, одаривая меня самой холодной улыбкой, которую я когда-либо видел. – И именно в упомянутое вами время. Он гостил у меня дома, и мы гоняли шары на бильярде в подвале. Верно я говорю, Кэл?