Глава 28

– Что это? – спросил я, посмотрев в потолок.

Судя по звуку, там кто-то двигался. И явно не белка, пробежавшая по крыше.

– Я ничего не слышал, – произнес Сэндерс.

– Вы, стало быть, глухой, – съязвил я. – Кто-то есть наверху.

– На втором этаже никого нет. Я в доме один.

Я пригляделся к нему.

– Она здесь? Клэр сейчас здесь?

Он резко покачал головой:

– Нет.

Я снова задрал голову к потолку и крикнул:

– Клэр!

– Замолчите! – велел Сэндерс. – Не надо так орать!

– А почему я должен разговаривать тихо, если здесь никого больше нет?

И я направился к лестнице, стряхнув с себя руку Сэндерса, пытавшегося меня задержать.

– Убирайтесь! – велел он. – Вы не имеете права обыскивать мой дом!

Я оглянулся на него.

– Может, вызовете полицию?

Он пробурчал нечто неразборчивое, а я стал подниматься вверх. И почти преодолел половину лестничного пролета, когда Сэндерс набросился на меня сзади. Я почувствовал, как его руки сомкнулись вокруг моих коленей, и чуть не повалился вперед. Мне удалось смягчить падение, но мой локоть при этом ударился о жесткое дерево ступени, и боль отозвалась во всем теле.

– Дьявол! – выругался я.

– Сукин ты сын! – вторил мне Сэндерс, цепляясь за лодыжки.

Я сумел высвободить одну ногу, потом упер подошву ботинка в его все еще обнаженное правое плечо и с силой толкнул. Он скатился вниз по лестнице, приземлившись на собственный зад, пояс халата при этом окончательно развязался, и его тело предстало передо мной в полной наготе. Никто не выглядит более глупым и беспомощным, чем мужчина, чье «хозяйство» вываливается на обозрение.

Сэндерс поспешно поднялся, запахнул халат и снова затянул кушак. Я то ли полусидел, то ли не совсем прямо стоял на ступени, осторожно массируя ушибленный локоть.

– Мы можем все облегчить или сильно усложнить, – заметил я.

– Пожалуйста, прошу вас, – проговорил он почти с мольбой, – уйдите. В самом деле, какое это дело имеет отношение к вам? Разве вы не можете просто исчезнуть отсюда?

– Стойте на месте, – скомандовал я и преодолел оставшиеся ступени. – Клэр! – позвал я снова, но уже не кричал. Мне не хотелось вести себя угрожающе. – Это мистер Уивер, отец Скотта. Мы встречались вчера вечером, помните?

На верхней площадке я немного задержался, чтобы сориентироваться, а Сэндерс, уже тоже поднявшийся до середины, повторил:

– Уверяю вас, ее здесь нет.

Я не обратил на него внимания. Справа от меня располагалась ванная, а сразу за ней – дверь комнаты, выглядевшей самым просторным из трех помещений второго этажа. Как я догадался, это были личные покои самого Сэндерса. Большая двуспальная кровать с откинутым одеялом. Ясно, что он лежал в постели, когда я приехал, и успел только накинуть халат, чтобы встретить у входной двери.

Слева я увидел комнату, которая тоже прежде служила спальней, но сейчас была превращена в кабинет. Рабочий стол, книжные полки, стационарный компьютер.

А прямо передо мной за закрытой дверью находилась спальня Клэр. Не требовалось таланта Эркюля Пуаро, чтобы определить это. К двери был прикреплен миниатюрный автомобильный номер, какие продаются во многих сувенирных лавках, с выдавленным на нем именем девушки.

– Клэр? – спросил я уже не так решительно, прежде чем открыть дверь и нащупать выключатель на стене.

Загорелся свет. Первое и самое очевидное, что бросилось в глаза, – это пустая и аккуратно застеленная кровать, по всему покрывалу которой были разбросаны десятки журналов.

– Я же вам говорил, – донесся из-за моей спины голос Сэндерса.

Рядом с подушкой находились несколько мягких игрушек: собачки и два мохнатых зайца – розовый и голубой. Все заметно потертые. Клэр, видимо, играла в них еще совсем маленькой. Зато журналы оказались вовсе не теми, какие можно ожидать увидеть в комнате девушки. Только один номер предсказуемого «Вога», а остальное – серьезные издания вроде «Нью-Йоркера», «Экономиста», «Харперса» или «Уолруса» – канадского политического еженедельника. На прикроватном столике лежали айпэд и биография Стива Джобса, выпущенная пару лет назад.

Я взял айпэд и нажал на строку «Домашняя страница», чтобы просмотреть содержимое. На дисплее высветились десяток иконок, в основном ссылки на новостные сайты в Интернете.

– Вы не имеете права рыться…

Я повернулся к нему и рявкнул:

– Хватит ныть!

Я нажал на иконку и открыл почту Клэр. Мне хватило десяти секунд, чтобы изучить входящие и отправленные письма. Вот так-то! Люди моего поколения считали себя вполне серьезными и грамотными пользователями, общаясь через электронную почту, но большинство подростков посылали друг другу сообщения с помощью иных ресурсов. На дисплее я не увидел ни одного письма.

Я поднял глаза и бегло посмотрел на себя в зеркале. В молодости я имел привычку засовывать края фотографий за раму зеркала, а вот здесь не оказалось ни одного снимка, сохраненного таким образом. В наши дни почти никто не держал печатных фотографий. Изображения хранились в памяти компьютеров, выкладывались в социальных сетях, пересылались в электронном виде. Их просматривали на дисплеях. Новые технологии позволяли вам показывать свои снимки гораздо большему числу людей, чем прежде, но возникал вопрос: что станет со всеми этими запечатленными моментами жизни лет через двадцать? Не окажутся ли они в какой-то устаревшей базе данных, как ненужные вещи на свалке? Что произойдет с фотографиями, которые нельзя подержать в руках?

Эти мимолетные мысли заставили меня переключиться на фотографический раздел айпэда. Появились изображения. Типичные снимки, какими обмениваются друг с другом молодые люди. Смеющиеся, кривляющиеся, высовывающие языки, стоящие группами на вечеринках с бокалами в руках.

– Фотографии являются частной собственностью, – объявил Сэндерс.

Он сильно действовал мне на нервы.

– Я же предложил вам вызвать полицию.

На нескольких фото Клэр и Анна снялись вместе. Анна целует Клэр в щеку. Клэр пытается дернуть Анну за кончик носа. А вот они примеряют новые платья, держа руки на бедрах.

Но были и снимки Клэр с парнями. Некоторые, судя по положению в самом конце списка, являлись достаточно давними, и на них был запечатлен круглолицый парень, выглядевший старше Клэр. Точнее, уже даже молодой мужчина.

Я показал айпэд Сэндерсу.

– Это Роман Рэвелсон?

– Я вас прошу, пожалуйста, прекратите…

– Это он?

– Да.

– А кто этот мальчик? – На более поздних фотографиях Клэр обнималась, целовалась, смеялась с чернокожим пареньком с короткой стрижкой. Он был почти на фут выше Клэр.

– Деннис.

– Деннис. А дальше?

– Деннис Маллавей. Какое-то время он был ее ухажером.

– Он из Гриффона?

– Нет. Я не знаю, откуда он. Деннис работал здесь летом, а потом вернулся домой.

– У них сложились серьезные отношения?

Сэндерс раздраженно ответил:

– Откуда мне знать? Они крутили обычный летний роман. Вы помните все свои летние увлечения? Все развивается довольно стремительно, потому что времени не так много. Но это… Опять-таки грубое вторжение в личную жизнь моей дочери.

Я положил айпэд на место и обратился к столу. Его поверхность оказалась завалена вещами, какие я и ожидал увидеть. Немного косметики, флакончики лака для ногтей, школьные учебники. Я обошел кровать, чтобы осмотреть пространство между ней и стеной. Возникло подозрение, что там вполне мог кто-то спрятаться, но оно не подтвердилось. Затем настала очередь стенного шкафа. Я открыл его.

– О, бога ради! – простонал Сэндерс.

Я увидел ком сваленной в кучу одежды. Вряд ли туда удалось бы запихнуть что-то еще. Я повернулся и посмотрел на Сэндерса, стоявшего в дверях в импозантной позе и по-прежнему пытавшегося держаться с достоинством.

– Вы должны уйти, – твердил он.

Он даже отошел в сторону, освобождая мне путь, но я направился не к лестнице, а прямиком в его кабинет. Смотреть там оказалось особенно не на что. Стенной шкаф был открыт нараспашку, и в нем виднелись картонные папки и коробки с документами.

Я пересек коридор и вернулся в спальню Сэндерса. И почувствовал там неуловимо знакомый аромат, который уже улавливал где-то прежде. И совсем недавно.

– Я больше не собираюсь терпеть это грубое вмешательство в мою жизнь, – заявил мэр, однако в его голосе не осталось ни единой властной нотки.

– Давно ли вы расстались с женой? – Я осматривал матрац, обходя вокруг постели.

– Какое отношение это имеет…

– Постойте-ка.

Подойдя к дальнему краю кровати, проверяя, не прячется ли кто-нибудь за спинкой, я только сейчас заметил дверь ванной комнаты, выходившую в спальню. Сэндерс понял, куда я смотрю, и напрягся.

Я приблизился к двери. Раковина, унитаз, ванна. Причем ванна была задернута шторкой. Материал слишком плотный, чтобы различить, есть ли кто-то по другую сторону, но такие вещи обычно подсказывает интуиция.

– Клэр? – спросил я.

Ответа не последовало.

Пришлось сказать:

– Сейчас я досчитаю до пяти, а потом отдерну шторку. Один. Два. Три. Четы…

– Хорошо, – вмешался Сэндерс, признавая свое поражение. – Хорошо. – Он обращался к кому-то, стоявшему дальше меня. – Будет лучше, если ты выйдешь сама.

Из-за шторки донесся женский голос:

– Но я совершенно не одета.

На мгновение я почувствовал, что могу гордиться собой. Я нашел Клэр. Но это ощущение сразу улетучилось при виде стоявшего рядом Сэндерса в одном халате на голое тело и при мысли об обнаженной Клер за занавеской.

– Что здесь, черт возьми, происходит?

– Подождите, – сказал Сэндерс и бросился к стенному шкафу, откуда достал еще один халат. Я деликатно отвел взгляд, когда он вернулся в ванную. Потом донесся звон колец раздвигавшейся занавески по металлической перекладине.

– Вот возьми, – донесся голос Сэндерса, – и надень это.

– Я очень старалась вести себя тихо, – произнесла она.

– Да, знаю, знаю.

Он немного опередил меня. Я же посчитал, что могу теперь без стеснения повернуться и посмотреть на Клэр впервые с тех пор, как видел ее заходившей в «Иггиз» прошлым вечером.

Но женщина выглядела совершенно непохожей на Клэр, какой она мне запомнилась. Просто потому, что это была не Клэр.

Передо мной предстала Анетта Рэвелсон, жена Кента – владельца мебельного магазина, с крыши которого упал или спрыгнул и разбился насмерть мой сын.