Глава 18
Начальник ГРУ и Ростислав Аверьянович сидели в кабинете и слушали рассказ Иконникова, записанный Плешкуновым на диктофон в изоляторе. Ростислав Аверьянович прослушал эту запись не раз, поэтому сидел спокойно, наблюдая за реакцией шефа. Тот слушал внимательно, изредка мотая головой от удивления. Когда запись закончилась, он немного подумал, затем высказал свое мнение:
– Если это действительно правда, то у Иконникова идет черная полоса, которую врагу не пожелаешь. Как он морально?
– Держится.
Начальник ГРУ кивнул головой.
– Так, у тебя еще что-то?
– Да, признание Каретникова. – Он включил запись на телефоне Каретникова.
Прослушав эту запись, шеф усмехнулся:
– Чувствуется, он немного попрессовал эту гниду.
– Да, товарищ генерал-полковник. Но вся беда в том, что в суде эти записи не имеют силу судебного доказательства. Я говорил с адвокатом.
– К сожалению, это так.
– Может, перекинуть эту информацию фээсбэшникам?
– А что, это мысль! Они любят такие скандальные дела.
– Но, товарищ генерал-полковник, для Иконникова сейчас не это главная беда. Ему инкриминируют нападение на конвой СИЗО и убийство в изоляторе.
– Это серьезно. Есть шанс его вытащить?
– Очень маленький. Руководство СИЗО подсуетилось, скомплектовало группу своих «свидетелей».
– М-м-да, жаль будет, если мы его потеряем. Такие разведчики – товар штучный.
– Я нанял нового адвоката. Очень толковый. И ищу свидетеля, который подтвердит показания Иконникова.
– Ростислав Аверьянович, надо сделать все возможное.
– Делаю.
– Если будет нужна помощь, обращайтесь ко мне в любой момент.
– Хорошо, товарищ генерал-полковник.
Следователь Муранов положил на стол начальника документ.
– Что это, Александр Юрьевич? – начальник посмотрел поверх очков на своего подчиненного.
– Переквалификация дела Иконникова. На статьи сто пять и двести девяносто шесть.
– Обоснование?
– Нападение на конвой изолятора и убийство заключенного. Это беспроигрышный вариант: фактура на поверхности.
– А что с этим… э-э, дезертирством и… что там еще, хищение служебных денег?
– Дело тухлое. Боюсь, в суде мы не сможем это доказать. Кроме того, они наняли этого жучка-адвоката… Зильбермана.
– А-а, этот еврейчик, проныра!
– Он на процессах дела так выворачивает… От него все московские следователи стонут.
– Только не пойму, Александр Юрьевич, – усмехнулся начальник следственного отдела, бросив на Муранова внимательный взгляд, – что это ты так взъелся на этого Иконникова?
– Поиск истины, товарищ полковник. Ничего личного.
– Хорошо, оставь мне «дело». Завтра пойду к прокурору.
Плешкунов вышел из метро и повернул на Мясницкую улицу. До дома идти далековато, около километра, но он любил ходить пешком по своей улице. Несмотря на то что это центральный район Москвы, она, эта улица, какая-то «уютная»: здесь нет плотного потока машин, сутолоки, как на других улицах, мало надоедливой рекламы.
Погода стояла тихая, безветренная, падал легкий снежок, очищая загазованный городской воздух от выхлопных газов. Неожиданно в голову Ростиславу Аверьяновичу пришла странная мысль: как легко у нас в стране можно попасть в тюрьму. По роду своей профессиональной деятельности он хорошо разбирается в вопросах внешней политики, что же касается внутриполитических проблем в своей стране, то он касался их редко, время от времени, когда не заниматься ими было невозможно.
История с подполковником Иконниковым обнажила перед ним удивительное обстоятельство: оказывается, наша судебная система далеко не совершенна. Попасть в тюрьму может любой человек. Достаточно следствию иметь подозрения в отношении человека, при умелой обработке эти подозрения превращают в факты, а факты – в доказательства.
Иконникова он знает давно. Обвинение его в похищении денег на оперативные расходы и побег за границу – чушь! Убил человека с особой жесткостью – бред! Если и убил, то только защищаясь. Адвокат рассказал ему, что сегодняшний ИВС представляет собой худший образец времен НКВД.
А вот если бы ты, Ростислав Аверьянович, оказался на его месте? Эта мысль неприятно ужалила сознание и заставила внутренне содрогнуться. Как бы ты поступил на месте Иконникова? Да, наверное, так же. И зачем надо было его арестовывать? Следствие утверждает, что это необходимо, так как, имея загранпаспорт, он может сбежать за границу. Нелогично. Да если бы он хотел сбежать, то давно бы сбежал. И Каретников – фрукт еще тот!
Ростислав Аверьянович почувствовал, что за ним следят. Именно почувствовал, а не увидел. Он вскинул левую руку, чтобы посмотреть время на наручных часах. Зеркальный циферблат отразил иномарку метрах в двадцати от него. Эту же иномарку он видел, когда выходил из метро. Машина медленно ехала вслед за ним. Странно, меня «пасут»? Если это наружка, то какая-то глупая, непрофессиональная. Кто же за пешеходом следит на машине?
Ростислав Аверьянович обернулся, чтобы перейти на другую сторону улицы. Машина, следовавшая за ним, резко рванула вперед. Он что, ненормальный? Эта мысль только мелькнула в его голове, затем вдруг пришло понимание: водитель сознательно едет на него! Плешкунов был уже на середине дороги, увернуться от машины невозможно. Единственное, что можно сделать, – резко прыгнуть вверх, чтобы пропустить машину под собой. В западных боевиках герои фильмов так и поступают. Но, во-первых, фильмы и реальная жизнь – вещи, часто не совпадающие. Во-вторых, он уже стар для таких прыжков.
Плешкунов успел повернуться навстречу машине, свет фар ослепил его. В самый последний момент он отпрыгнул в сторону, однако машина успела зацепить его правым крылом. Старый генерал несколько раз перевернулся в воздухе и упал на асфальт. Покушение, мелькнула последняя мысль, и – полный провал в темноту.
