Глава 16
Черный «Порше» с тонированными стеклами подъехал к высоким воротам объекта. Несколько секунд постоял, ворота открылись, машина въехала во внутренний двор, уперлась в другие ворота. Из машины вышли генералы Неверов и Каретников.
– Вот это, Игорь, и есть наш режимный объект КОПОС. Наша главная тренировочная база.
– Далековато от Москвы, – заметил Каретников.
– Это и хорошо. Дальше от начальства – спокойней служба.
– Тоже верно.
Из служебного помещения КПП вышли трое: высокий прапорщик и два бойца с автоматами. Все в темно-синей форме и фуражках с почему-то длинными козырьками. Бойцы молча окружили машину, прапорщик подошел к Неверову, отдал ему честь, по-военному поприветствовал:
– Здравия желаю, товарищи генерал, прапорщик Комаров.
– Здравствуйте. Как, все приехали? – поинтересовался Неверов.
– Так точно, по списку все.
– Это генерал Каретников, я вчера внес его в список.
– Я знаю. Предъявите, пожалуйста, ваши документы, – невозмутимо попросил страж.
Каретников и Неверов показали свои служебные удостоверения. После проверки документов прапорщик приказал бойцам проверить машину. Один из бойцов заглянул в салон, другой – в багажник.
– Товарищи генералы, если у вас есть при себе оружие, прошу сдать его на хранение на КПП.
– Нет у нас, прапорщик, оружия, – сообщил Неверов, – давай пропускай.
Прапорщик повернулся в сторону КПП, махнул кому-то рукой, вторые ворота открылись. Генералы сели в машину и проехали на территорию объекта.
У входа в административное здание их встретил начальник объекта Сухарев.
– Павел Григорьевич, я уж подумал, вы не приедете, – с улыбкой сообщил Геннадий Ипполитович.
– Как же тут без нас, – усмехнулся Неверов. – Что сегодня будет?
– Два зачета.
– Меликов приехал?
– Да, Сергей Алимович уже прибыл.
– Познакомься: генерал Каретников, самая главная шишка в Генштабе.
– Очень рад, Сухарев… Геннадий Ипполитович, – начальник объекта двумя руками подобострастно пожал протянутую ему руку. – Проходите, пожалуйста.
Спортивный зал поразил Игоря Вениаминовича своими большими размерами. По всему залу ярко горел свет. Каретникова била мелкая дрожь, непонятно отчего: то ли от низкой температуры в ангаре, то ли от предстоящего необычного действа. Неверов предупредил Игоря Вениаминовича, что бои нередко заканчиваются летальным исходом.
В зале уже находились несколько человек. Все они были в штатском, но по выправке и манерам в них угадывалась военная жилка.
– Тебе повезло, – тихо сообщил Неверов другу, – сегодня начальства до фига прибыло. Вон видишь мужчина, квадратный такой. Это первый зам Золотова, Меликов. А вон тот седовласый – Ерыгин. Вон тот бугай – это из ФСИНА, там дальше – эмвэдэшник, я с ним не знаком, а те двое у окна – какие-то спецы. Так, надо прогнуться перед начальством, поздороваться и получить свое, уж не знаю что. Кстати, пошли, познакомлю, в будущем может пригодиться.
Подошли к Меликову, большому, но не толстому мужчине с суровым квадратным лицом и крупным, почти голым черепом.
– Сергей Алимович, здравия желаю. Рад, что наконец-то навестили наш объект.
– А, здравствуй, Неверов, – Меликов протянул руку, при этом скользнул взглядом по лицу Каретникова.
– Хочу представить: Каретников Игорь Вениаминович, начальник мобрезерва Генштаба. Только благодаря ему мы успели подготовить этот объект в срок.
Меликов всем корпусом повернулся к Каретникову и буквально придавил его взглядом.
– Меликов… Сергей, – рука генерала была тяжелая и очень твердая. – Что, захотелось горяченького?
– Да… интересно познакомиться с вашей методикой подготовки бойцов.
– Подготовка реальная, без теорий и соплей, – пророкотал Меликов, скользнув взглядом по колодкам на пиджаке Каретникова, – где воевали?
– В Сирии, недавно вернулся.
– Угу, – удовлетворенно промычал генерал, – я-то больше на Кавказе. Сколько там своих положил. – Лицо Меликова стало мрачным.
– Господа, прошу подняться на смотровую площадку, – на середину зала вышел Самур. Он был в спортивном костюме и фирменных кроссовках «Адидас». Скуластое лицо его излучало значительность и торжественность.
– Ну, раз господа, то пойдем, – буркнул Меликов и направился к смотровой площадке, которая находилась на своеобразном балкончике, на высоте трех метров от уровня пола.
Каретников и Неверов последовали за ним и остальными господами. На балкончике в два ряда стояли стулья. Меликов, Ерыгин и эмвэдэшник сели в первом ряду, остальные расположились за их спинами. Каретников посмотрел вниз, весь зал был как на ладони.
В зал вошли три человека с невыразительными лицами, уселись за столик у стены, разложили какие-то бумаги.
– Это члены комиссии, они ставят оценки, – шепнул Неверов на ухо Каретникову, – то есть все серьезно, как и положено в учебном заведении.
Вслед за членами комиссии в зал вошел Косоротов, держа в руках кинокамеру. Он повернулся к членам комиссии, коротко поздоровался с ними: «Здрасьте», затем повернулся в сторону балкона, произнес приветствие и робко отошел к стене спортзала. Было видно, что он чувствовал себя не в своей тарелке.
– Блин, – тихо крякнул Неверов, – что, Сухарев не мог найти нормального оператора?
На середину зала снова вышел Самур. Он встал, посмотрел на балкон, громко объявил:
– Напоминаю правила поведения для наблюдателей. Во время боя нельзя снимать бойцов, комментировать бой, делать бойцам замечания, наставления и вообще каким-либо иным способом обозначать свое присутствие. Всем оставаться на своих местах до полного окончания боя.
Затем Самур повернулся к членам комиссии.
– Начинайте, – тихо приказал член комиссии, сидевший посередине.
Самур громко хлопнул в ладоши. В зал вошел спецназовец. Это был плотный мужчина лет тридцати – тридцати пяти. Вес – не менее ста килограммов. Он был босиком, в красном спортивном костюме. Боец, войдя в зал, поднял вверх кулаки, снял спортивную куртку, обнажив мощный торс. Грудь спецназовца с густо проросшими рыжими волосами была широкой и мускулистой.
Спецназовец, сцепив ладони, резко покрутил плечами вправо-влево, подошел к груше, сделал по ней несколько мощных ударов. Затем вышел на середину зала, стал перед комиссией:
– Курсант Лодыжников к зачету готов.
Председатель комиссии кивнул и коротко бросил Самуру: «Вводите!»
В противоположном конце ангара появился соперник спецназовца. Внешне он явно ему проигрывал: пожилой, худой, невысокого роста, очень бледный, в черной робе, на груди пришита белая полоска с надписью. Это были совершенно разные весовые категории, кроме того, спецназовец ростом был на голову выше своего противника. По спортивным правилам, любой спортивный судья отменил бы этот поединок. Но здесь был не спортивный поединок, а борьба за право жить дальше.
Зэк снял робу, повесил ее на шведскую стенку. Несмотря на худобу, он был крепкий и жилистый. Челюсти крепко сжаты, взгляд сверкает из-под прикрытых век.
Спецназовец встал напротив соперника, посмотрел на него, ухмыльнулся, сделал легкий поклон на японский манер. Зэк никак не отреагировал, только крепче сжал кулаки, выставил их вперед, передернул плечами.
– Бой! – резко выкрикнул Самур.
Спецназовец сделал шаг в направлении соперника, попрыгал, выставляя вперед то одну, то другую ногу. Зэк стоял неподвижно, зорко наблюдая за его движениями. Неожиданно спецназовец сделал выпад левой ногой, а правой в наклоне влево ударил противника, целясь ему в голову. Зэк резко присел, нога просвистела мимо.
Бойцы начали «танцевать». Спецназовец вел себя уверенно, чувствуя физическое превосходство. Но у зэка была великолепная реакция, которая помогала ему увертываться от зубодробительных ударов спецназовца. Наконец, в прыжке с разворотом на сто восемьдесят градусов спецназовцу удалось пяткой задеть голову соперника. Зэк зашатался, присел, затем резко поднялся и снова принял боевую стойку. По его лицу текла кровь.
Спецназовец, почувствовав приближающийся успех, стал наступать на зэка, нанося ему боковые удары по корпусу то левой, то правой ногой. Однако зэк ставил блоки, увертывался от этих ударов. Кроме того, он сменил тактику: стал резко подпрыгивать вверх и в стороны, как обезьяна. Видимо, поняв, что в ближнем бою он неминуемо проиграет, зэк держался от противника на расстоянии, выжидая момент, когда тот потеряет бдительность и когда будет можно, найдя брешь в обороне, нанести сопернику поражающий удар.
И он дождался такого момента. Когда спецназовец проводил очередной боковой удар, зэк каким-то немыслимым образом проскользнул под его ногой и ударил соперника кулаком в пах. Затем выпрыгнул позади курсанта и вцепился в него, как клещ. При этом левой рукой обхватил шею соперника, пытаясь провести удушение, а правой вцепился в его волосы на груди.
Спецназовец сморщился от боли, застонал, но на ногах устоял. Краснея от натуги, он попытался резким движением головы ударить противника по лицу. Но зек, видимо знакомый с этим приемом, отклонился назад и еще сильнее вцепился в противника. Так они стояли несколько секунд: спецназовец изгибался, пытаясь сбросить с себя зэка, тот висел, «приклеившись» к спине курсанта.
Наконец, спецназовец провел прием, который, единственный, мог его спасти. Своими длинными руками он обхватил сзади голову соперника и резко наклонился вперед. Зэк, упав пластом на пол, выпустил курсанта из захвата. На пару секунд зэк оказался на полу. Этого времени хватило, чтобы боец подпрыгнул и опустил свои ступни на грудь поверженного. Зэк с хрипом выпустил из себя воздух, несколько раз судорожно дернулся и затих. Спецназовец, пошатываясь, отошел от него.
Издалека Каретников видел, как тяжело дышит курсант, а на его волосатой груди серебрятся капли пота.
Зэк лежал без движений, глядя остекленевшими глазами в потолок. Из его рта вытекала алая кровь, которая почему-то пузырилась. В руке он крепко сжимал клок волос с груди своего соперника.
Самур подошел к зэку, приложил два пальца к его сонной артерии.
– Сломана грудная клетка. Готов, – коротко озвучил он результат боя и с безучастным лицом отошел в сторону.
Спецназовец, наконец, восстановил дыхание, встал перед членами комиссии, коротко доложил:
– Противник обезврежен.
– Хорошо, зачет сдан, – буднично произнес председатель комиссии, – можете идти.
В это время Самур крикнул в конец спортивного зала: «Охрана!»
Два бойца в защитной униформе, стоявшие поодаль, выбежали на середину зала. Самур указал им на лежащего зэка. Бойцы схватили его за ноги, поволокли к выходу. За трупом потянулся тонкий след крови, последний след, который он оставлял в этой жизни.
– Ну, как? – восторженно произнес Неверов в ухо Каретникову.
– Да уж, – тихо выдохнул Игорь Вениаминович и недоуменно покачал головой.
Следующий бой был короткий и не впечатлил Игоря Вениаминовича так, как первый. Против поджарого спецназовца выставили лысого коротышку. Зэк, по всей видимости, был когда-то боксером. Он откровенно боялся спецназовца и уходил от полного контакта, изредка контратакуя противника. При одном таком ударе в челюсть спецназовца последний перехватил его руку, закрутил и взял на излом. Какое-то мгновение он думал, что можно сделать в такой ситуации, и, видимо, решил закончить бой по возможности эффектно. Он надавил всем корпусом на локоть зэка. В тишине зала послышался хруст ломаемой руки. Зэк заорал от боли, а спецназовец схватил беспомощного противника за голову и несколько раз с размаха ударил его коленом в лицо. После этого спецназовец повернулся спиной к противнику и в прыжке с разворотом смачно ударил шатающегося зэка в голову. Тот упал и, катаясь по полу, застонал.
Спецназовец повернулся к членам комиссии, торжествующе доложил:
– Противник обезврежен.
Председатель комиссии тускло сообщил:
– Зачет принят, спасибо.
Зрители первого ряда, шумно обмениваясь впечатлениями, встали со своих мест. Каретников и Неверов тоже встали и пошли вниз по лестнице. Генералы шли мимо лежащего на полу зэка. Каретников искоса посмотрел на поверженного. Тот, стеная и морщась от боли, катался по полу. Его лицо превратилось в кровавое месиво. Игорь Вениаминович встретился глазами с глазами зэка и увидел в них такую тоску, что ему стало не по себе.
– А с ним… что теперь будет? – спросил он Неверова.
– Закопают, – весело бросил Неверов, улыбнувшись в лицо приятелю.
– Как закопают?
– Как обычно. Пуля в затылок и номер на могилке.
Такая информация поразила Игоря Вениаминовича.
– Там вроде Сухарев стол накрыл, – радостно сообщил Неверов, – пошли зайдем. У него всегда хороший кофе.
Гости направились к административному зданию. Все были в радостно-возбужденном настроении, видимо, в ожидании предстоящего угощения.
